Творчество Платона Ламутского имеет в истории эвенской литературы пассионарное значение, ибо с этим именем связано формирование в национальной художественной словесности традиций большой эпической прозы. Принято считать, что роман «Дух Земли» – первый роман в истории эвенской литературы. Но этот уже факт истории литературы был следствием гражданского поступка другого эвена – писателя, поэта и публициста Андрея Кривошапкина, который в пользу своего Учителя, Наставника и одного из родоначальников художественной словесности эвенов, отказался от своей очереди в издательстве на публикацию романа «Берег судьбы».

Платон Степанов (Ламутский – его литературный псевдоним) родился в Ламунхинском наслеге Кобяйского улуса. В 1937 году окончил Якутское педагогическое училище, уехал на север Якутии. Почти всю жизнь он работал учителем в небольших эвенских селениях. Творческий дебют Ламутского состоялся в конце 1950-х годов, когда на суд читателя был вынесен сборник с незатейливым названием «Стихи для эвенских детей». Позднее увидели свет сборники стихов на эвенском, якутском языках и переводы на русский. Писатель много внимания уделял сбору и обработке эвенского фольклора – сказок, песен, эпических сказаний, потому образы и мотивы родного фольклора органично вошли в художественную систему его поэзии и романистики. Он довольно рано ушел из жизни, так и не увидев опубликованным на эвенском языке роман своей жизни «Дух Земли», равно как и остался нереализованным его замысел издать в своем поэтическом переложении эпическое наследие эвенов.

Венцом творчества первого эвенского романиста следует считать его эпическое повествование «Дух Земли». Роман изначально написан на эвенском языке и, по свидетельству Андрея Кривошапкина, сделан был Ламутским авторизованный перевод (подстрочник) на якутский язык, который в обработке П. Аввакумова увидел свет под названием «Сир иччитэ». Работа над самим текстом Ламутским была завершена в 1984 году, роман на якутском языке был опубликован в 1987 году уже после смерти его автора. Но до сих пор в силу разных причин оригинальный текст на эвенском языке так и остался неизданным. В переводе Ариадны Борисовой текст романа на русском языке появился только в начале 1990-х годов в журнале «Полярная звезда» под названием «Запретный зверь».

В рамках представленной статьи свое внимание мы сосредоточим на содержательных особенностях первого эвенского романа, в котором раскрывается история эвенского народа через жизнь и судьбу конкретных людей. Тему исторического прошлого Ламутский осмысливает в рамках традиций якутского романа (социально-исторические романы Николая Мординова – Амма Аччыгыйа, Софрона Данилова). Очевидно влияние и самобытной русской литературы не только на жанровом, но и поэтологическом уровне.

Основой сюжета романа «Сир иччитэ» («Дух Земли») послужил случай, имевший место в истории маленького поселения Березовка: в 1901 году на Колыме, близ одноименной реки Березовка, в вечной мерзлоте была найдена туша мамонта. В бытовой жизни эвенов-кочевников, язычников в своем изначальном вероисповедании, бытовало много запретов-оберегов, которые сами эвены обозначают как «тінІэкич» (досл. с эвенского «грех»), регулирующих на разных уровнях взаимодействия внутри эвенского сообщества, человека и Природы. Отношение к некоторым животным также было «табуированным». В частности, у эвенов таким животным был мамонт. Они его воспринимали как «запретного зверя» – прикосновение к нему могло навлечь беду и напасти. Но еще большую беду может навлечь человек на себя и свой род, если он позарится на бивень «запретного зверя». В романе все запреты предков преступает глава семьи Маркани из рода дьялданканов, за что оказывается изгоем не только среди своего рода, но и соседей-сородичей. Все обрушившиеся несчастья эвены связывают с обнаружением Маркани туши мамонта.

Только приезд ссыльного русского врача Мицкевича кардинально меняет судьбу и участь обездоленного и затравленного человека. Отметим, что фольклорный мотив нарушения запрета в романе имеет сюжетообразующую и композиционную функции. В устной традиции малочисленных народов Севера циркулирует большое количество формул-табу и многочисленные рассказы о том, какая кара постигает того, кто нарушил тот или иной запрет. Кроме того Ламутский включил в текст и другие, эпические, жанры и образцы эвенского фольклора. Древнейший обрядовый фольклор, сопровождающий ритуальные действия героев, – поклонение Духу, шаманские камлания, охоту на медведя, древнее предание о Быке зимы, миф-сказка о кукушке и др., – все это отражает в романе живую бытовую традицию. Основная сюжетная линия в романе обогащается фольклорными мотивами, которые восходят к раннеэпической традиции – мотив сватовства, борьбы за свою долю, родовая месть и т.п.

В центре повествования Платона Ламутского оказываются и слабые, беззащитные люди, и князьки, и шаманы. При этом автор фокусирует внимание на описании быта героев, уделяя особое внимание этнографическим деталям – колоритному описанию внешности героев, шаманского костюма и ритуальных мистерий, национальных игр и свадебных сговоров и др., что в целом способствовало раскрытию этнопсихологии и менталитета эвенов. Внимание автора к художественной детали для эвенской литературы было поистине новаторским.

В романе «Дух Земли» параллельно развиваются два взаимосвязанных конфликта. При этом острота внешнего конфликта усиливается внутренним конфликтом самого главного героя – Маркани. Внешний конфликт позиционируется автором через столкновение семьи Маркани с сородичами, шаманом и князьками. Социальное противостояние Платон Ламутский «замешивает» на национальных обычаях и традициях, но акцент все-таки делает не на социальной роли бедных и богатых, а на личностном потенциале каждого героя. Проступок Маркани, позволившего себе тронуть «запретного зверя», осуждается не только сородичами, но и его отцом – старым Этейле, хранителем древних эвенских обычаев: «Зверь неспроста ушел под землю, скрылся от людского глаза. А ты, не довольствуясь тем, что видел собственными глазами, принялся рвать зубами, подобно алчному зверю. Нет, чтобы побояться греха, все лезут напролом. Вот откуда так сыпятся на нас все беды и напасти!»

Положение Маркани усугубляется еще больше после столкновения с шаманом Нергуном – явным недоброжелателем их рода. Ламутский создает целую систему главных и эпизодических образов – шамана Кянучана, Нергуна, Иркуни, князьков – Кирияна, Альдимара и др., благодаря которым раскрывает характеры и мировосприятие своего народа. Поведение и поступки своих героев художник изображает через призму эвенского этикета, обычаев и традиций, давая им тем самым глубокую этнопсихологическую мотивировку. В романе множество «диалогических схваток» героев, в которых всегда присутствует личностная оценка событий.

Автор изображает «разных» героев – по социальному статусу, мироощущению, возрасту. Образы пожилых людей – Этейле и Агунди, у Ламутского в романе несут традиционную функцию: эти старики являются хранителями родовых обычаев и народной мудрости. Тогда как образы молодых людей – Дарри, Чиктигут, Мянгдуни, писатель раскрывает прежде всего «изнутри», сосредотачивая внимание на их способности искренне любить и беспокоиться о судьбе близких. При этом Платону Ламутскому удалось избежать описательности, информативности, подчиняя каждый образ, сцену художественной идее произведения и психологически мотивируя каждый поступок героев. Все это свидетельство присутствия романного мышления автора.

Внутренний конфликт в романе представлен драматическими метаниями самого Маркани, который пытается оправдать себя за содеянное, но при этом чувствует вину перед сородичами. Присутствие «внутреннего конфликта» усиливает драматическую напряженность событий и делает конфликтную ситуацию в романе «многослойной». Влияние русской литературы ощущается во введении в национальный контекст образа «маленького человека». Художественный подтекст судьбы «маленького человека» – в ощущении Маркани, небогатым и ущемленным жизнью человеком, своей личной полноценности, права на другую жизнь. Герой оказывается поставленным изменившейся действительностью перед необходимостью социально-нравственного выбора и личностного самоутверждения. Последнее может состояться через обретение им права на личное счастье. Ламутский, таким образом, акцентировал внимание не на «герое», а на Человеке – какой он есть, а не каким должен быть. Не «идея», а именно тема Человека актуализирует национальные традиции в первом эвенском романе.

Одна из важнейших черт поэтики романа Ламутского «Дух Земли» – его стилевое своеобразие: в нем органически сплетается изображение бытовых сцен и художественно-этнографическое описание культовых действ. Автор стремится к точной передаче каждой существенной детали, но не уходит при этом в описательность, в натурализм. Пейзажные зарисовки также в романе функционально значимы – через них осуществляется «временная датировка» сюжетных событий. Обычно они связаны со сменой годовых циклов – зима, весна, лето, осень. Особое место в образной структуре романа занимает и мифологический образ Земли, который выносится даже в заглавие романа – «Дух Земли». Функциональную значимость в эпическом повествовании он получает через древнее предание эвенов о сэлии (т. е. мамонте), вокруг которого и разворачиваются драматические события. Но образ духа Земли не ограничен в романе только сюжетом. Он имеет глубокое культурологическое содержание, а название романа, следовательно, имеет свою семантику.

Идеологема Земли универсальна во многих культурах, в том числе она имеет проекцию и в литературе. Например, в «деревенской прозе» В. Астафьева, В. Распутина, В. Шукшина и др. «Мать сыра земля» оказывается ключевым символом в их прозе: мать-прародительница, пашня-кормилица, мать всего живого. Естественным лоном, домом, «утрачиваемым раем», Миром оказывается земля-деревня у писателей-«деревенщиков». У В. Распутина так и называется повесть «Прощание с Матерой». Мифологема Земли оказывается центральной в национальном образе мира у «земледельческих народов». Потому данной художественной мифологеме в русской литературе принадлежит особая роль.

В культуре малочисленных народов Севера стихия Земли была изначально обожествлена. Она не имела антропоморфного «облика», а была «духом» – Духом Земли. Землю, как одушевленную стихию, нельзя было ругать, копать и т. п. Дух Земли владеет землей, реками, горами и их обитателями – потому у него испрашивают удачу на охоте и благополучие. Языческая традиция предписывает надлежащим образом относиться к останкам погибших животных, ибо того, что взяла Земля, лишается человек, а нарушение запрета должно было искупиться жертвоприношением. В художественной форме Ламутский через события и характеры запечатлевает мировоззрение своего народа. Но мифологема Земли в романе выступает не только как часть «национального образа мира» эвенов, но и входит в художественную картину мира Платона Ламутского, придавая ему глубокое социально-философское содержание.

Показывая правду жизни в ее национальном содержании, Ламутский спроецировал в романе «ментальные национальные традиции» (С. У. Алиева), которые проявились как в создании новых характеров в эвенской прозе, так и в том, как «подается» и каким оказывается мир эвенских родов в начале ХХ века, живущих в определенной взаимосвязи, по вековым традициям и родовым установкам, определяющим их национальное бытие.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ламутский П. Стихи / Пер. с эвенского А. Кушнера // Север и поэт. М., 1961. С. 188-196.