Единство бетонной плиты

Кто знает, что в 70-80-е годы в СССР существовало около 250 андеграундных журналов, посвященных рок-музыке? Своя журналистика, психология, чуть ли не философия... Не все в них было, конечно, хорошо, и далеко не все они отвечали критериям качества, но лучшие из них — московские «Ухо», «Урлайт», ленинградское «Рок-си» (обычно это были просто стопки машинописных страниц, на первой из которых было написано название журнала, фотографии и оформление утрачивались уже на второй или третьей стадии перепечатки) — эти журналы ходили по рукам в кругах музыкантов и наиболее просвещенных фанов, их знали все, кому было нужно, и они задавали тон и во многом определяли вкусы и взгляды всего т.н. «любительского» рока страны.

Кто-то подметил, что в наше время ни одно издание масс-медиа в России не обходится без упоминания о Б.Гребенщикове. Мой литинститутский друг Арсений Янковский (ныне активный деятель общества «Мемориал») однажды пошутил, что даже у Визбора (в какой-то песне про альпинистов) есть строчка про Гребенщикова: «Но слишком гребень был крут...» Вот и мы сейчас успешно вляпаемся в эту же лужу.

Итак, вопрос: кто был создателем первого в стране журнала про рок? Ответ: он, он, БГ... В 1977 году он основал в Ленинграде журнал «Рокси», был его редактором (а через два года передал эстафету другим).

В Москве (вероятно, во многом под влиянием «Рокси») в 1981 году появился журнал «Зеркало» Артемия Троицкого, из которого впоследствии выросли «Ухо», «Урлайт», «Контр Культ Ур'а» (самого «Дядю Ко» Троицкого «ушли» еще на стадии «Уха» его более молодые и значительно более политизированные «сотрудники»).

Что отличало эти журналы от изданий официоза? Стиль, язык, взгляды, вкусы, оформление — в общем, едва ли не все.

Это была особая, иная реальность, где кипели страсти, сталкивались мнения, происходили собственные «разборки» и пр. Здесь была своя «табель о рангах», свои кумиры («Аквариум», «Зоопарк», «Кино», «Мухомор», Сергей Рыженко и др.), свои объекты критики («продавшийся» Макаревич, пытавшееся «продаться» «Воскресенье» и т.п.), о всяких же «Песнярах» и «Самоцветах» вообще не считали нужным даже упоминать — вся подобная братия считалась просто ниже уровня обсуждения. И все это излагалось свободным, естественным языком, каким люди официоза осмеливались, быть может, говорить разве что у себя на кухне.

Разумеется, не дремало и КГБ. В конце 1983 года «Ухо» было разогнано, его редакция подверглась различным репрессиям. Ребята ушли в глухое подполье и вскоре основали «Урлайт», где конспирация доходила до того, что во избежание стилистической экспертизы статьи переводились на английский, а затем другими людьми — снова на русский.

Гонениям со стороны чекистов подвергались также журнал «Попc» и «Рокси» (редактора А.Старцева несколько раз выгоняли с работы и пр.).

Конец всему положила т.н. «перестройка». Травля самиздата прекратилась, но, с другой стороны, не стало и самого самиздата — основная часть авторов ушла в официальную журналистику (редакция того же «Урлайта» перекочевала в «20 комнату» журнала «Юность»), те издания, что продолжали выходить, уже не имели былого резонанса и фактически оказались замкнуты в своем узком кругу (с появлением множества публикаций о роке в официальной периодике, интерес к самиздату, естественно, резко упал), новые же, взявшие ориентацию на легальную деятельность (московский журнал «Контр Культ Ур'а», таллиннская газета «333»), несмотря на высокое качество как полиграфии, так и уровня публицистики, оказались явно не готовы к выживанию в рыночных условиях и, сделав по 3-4 номера, прекратили существование.

«Раньше было единство бетонной плиты под прессом», — обмолвился однажды БГ о временах андеграунда.

Исчезла плита, не стало и единства в рок-кругах. А может, не стало и самого рока? «Рок уходит», — то ли дело слышу я от знакомых. Но... «Рок — не временная мода, он вытеснит все остальные формы, и рок будет всегда», — говорил один из пионеров рок-н-ролла Чак Берри.

В конце октября 1986 года состоялись первые официальные концерты группы «Аквариум» во Дворце спорта «Юбилейный». За неделю до этого события я встречался с редактором «Рокси» А.Старцевым, и Саша был настроен довольно пессимистически: «Рекламы нет, Ленконцерт дал плохую аппаратуру» и т.п. Некоторая реклама все же, отмечу ради справедливости, имела место. Я видел афиши: у дверей Рок-клуба на ул. Рубинштейна (которая через день была вырезана с корнем — т.е. со всем тем, что лепили еще до нее — неизвестными фанами); на Пушкинской площади (здесь кто-то, менее сообразительный, ухитрился отскоблить одну лишь Борину физиономию) и в одном из подземных переходов метро, в застекленном концертном киоске (по каковой причине, она, вероятно, и уцелела). Мне довелось побывать на одном из первых концертов (то ли на 2-й, то ли на 3-й день). Звук действительно был ужасный (к тому же, как говорил потом БГ, его несколько раз било током по губам от микрофона), но это ничуть не умалило праздничной эйфории, царившей в зале.

Когда я вспоминаю об этом концерте, я вижу пригорюнившегося за кулисами Севу Гаккеля (во время исполнения одной из песен, где не использовалась его виолончель), в усталой фигуре которого читалось примерно следующее: «Ну вот, сколько лет было отдано этой музыке, и наконец-то...» Помню, как в перерыве ребята из «Аквариума» сбежались к боковому выходу и возбужденные их лица, казалось, говорили: «Прорвались! Мы прорвались!»...

«То были дни, но что же с нами сталось?..» — как писала (правда о другом поколении советской молодежи) поэтесса Маргарита Пушкина («профессиональная хиппи», по определению А.Троицкого) в поэме «Ностальгия».

В пору упомянутых выше концертов я уже два года занимался рок-самиздатом, участвовал в издании журнала «Попc» (история которого помещена на следующих страницах). Откровенно говоря, вряд ли мы всерьез были достойны тех высоких слов, что высказаны в наш адрес автором «Золотого подполья», типа «бесстрашие», «гражданская честность» и пр. Конечно, трогательно читать о себе подобные вещи, но и забавно... Нельзя сказать, что мы совсем не отдавали себе отчета в опасности подобной деятельности, но и легкомыслия (по молодости) было в избытке, а главное — просто огромного желания ДЕЛАТЬ СВОЙ ЖУРНАЛ О РОКЕ, и по сравнению с этим кайфом все остальное отходило на второй план. Так же, как и вопросы вроде «что мы хотели этим сказать» — в нашем случае это было бы все равно, что спрашивать у человека, с какой целью он овладел любимой женщиной. Впрочем, все это уже история...