Я с волненьем
листаю старинный букварь
Фотографии в
книге чуть-чуть пожелтели,
Но расскажут
бесхитростно, как жили встарь
В том краю,
где подолгу бушуют метели.
Одиноко
жилище стоит ураса
К небу тянет
свой конус оно сиротливо.
И якут здесь
в потертой одежде – саха,
Сзади гор
ледяных громоздятся массивы.
Под рисунком
другим слово светлое – саас,
Запряжен в
плуг бычок, неболышой и пятнистый.
Человек хмуря
брови, косится на нас
Купол неба
над ним по-весеннему чистый.
Я смотрю на
рисунок, и сердце щемит,
А пятнистый
бычок ношу медленно тащит,
Что века в
мечтах ожидалось людьми,
Стало
будничной явью живым настоящим.
О старинных
рисунках сказали немного.
Ну, а главное
– буквы… где взялись они?
И какая отца
привела к ним дорога?
Он мечтал… Он
искал… Думал ночи и дни…
И он их
начертал – букв таинственных ряд
А идея была и
свежа, и нова.
Буквы
рядышком чинно и строго стоят
И слагаются
стройно в родные слова.
И для нас,
для якутов, предстал он атлантом,
Завершить
труд огромный хватило ведь сил.
Молодой
чурапчинец с умом и талантом ,
Он бесценным
подарком народ одарил.
Букварю 90 –
дойдет и до ста,
Отразил он
зарю нами прожитой жизни.
Как и в этих,
заснеженных, вьюжных местах
Так везде
перемены в огромной отчизне.
Тракторами
рычат теперь наши поля
Новостройки
нарядные взвились высоко.
И богата
алмазами наша земля
Разливается
свет их слепящий далеко.
Тот букварь
часто брал в руки взрослый якут,
И водил
заскорузлым он пальцем по буквам…
Семилетние в
школу сегодня бегут,
Молодежь в
институтах штурмует науку.
Санкт-Петербург. Сентябрь 2007 г.
