Старший сын Ивана Николаевича Оросина Роман Иванович Оросин – Арамаан Оруоhун родился в 1892 году. Один из образованнейших людей своего времени. Свою карьеру начал с 1913 года помощником Ботурусского улусного писаря. В 1915 г. приглашается на службу в уездную земскую управу в г. Якутске. 14 ноября 1917 г. женился на дочери городского купца Петра Татаринова Ульяне Петровне Татариновой. Имели дочь Марию. Роман Иванович является другом и соратником лидера якутской интеллигенции Василия Васильевича Никифорова– Кµлµмнµµр. С февраля 1920 года член уездной земской управы. В мае 1917 г., как член "Союза свободы", был избран, вместе с В.В.Никифоровым, Г.В.Ксенофонтовым, А.Д.Широких, К.О.Гавриловым и другими, членом только что созданного Якутского национального комитета, Трудового союза федералистов, "Саха аймах", земских управ. До того Роман был членом ЯКОБ, после его реорганизации в августе стал членом его исполкома. С ноября 1917-го был избран в продовольственный комитет. От этих двух организаций, ведавших установлением торговых отношений соседями, Оросин и вел переговоры с фирмами Японии и США об обмене на пушнину и мамонтовые клыки необходимых для Якутии товаров – мануфактуры и пр. Роман Иванович кроме родного и русского языков владел несколькими иностранными.

В феврале 1918 года Р.И.Оросин вошел от Якутского Национального Комитета в созданный для управления всей Якутской областью Якутский областной совет. А в июне 1918 г. он вместе с В.В.Никифоровым и Поповым вел переговоры в Олекминске с членами комиссии Центросибири П.А.Слепцовым – Ойунским и Мордвовым. В середине 1919 г. Р.И.Оросин, стремясь улучшить тяжелое экономическое положение области и раздобыть остро необходимые народу товары, медикаменты и продукты, вел во Владивостоке ответственные переговоры с американской фирмой "М.Вульфсон и К", окончившиеся успехом.

С 15-го апреля того года он уже являлся председателем Якутской уездной управы (заместителем у него был близкий родственник педагог Н.Е.Афанасьев, а членом – тоже педагог и библиограф Н.Н.Грибановский). Когда в декабре 1919 г. власть в Якутии захватил Военревштаб, посадивший в тюрьму В.В.Никифорова, Г.В.Ксенофонтова, Н.Н.Грибановского, В.Н.Соловьева и других 94-х "колчаковцев", то некоторых эсеров, как, например, члена уездной земской управы Е.М.Егасова (б.члена ЯКОБ) и Р.И.Оросина, хоть и члена Областного совета, не только не тронули, но и назначили первого комиссаром Якутского уезда, второго – членом "коллектива по организации советской власти на местах". Скоро он стал даже "временно исполняющим должность" председателя зем. отдела Якутского ревкома. В этом амплуа он и находился в 1920 г., когда возникли опасные для родины политические ситуации. Здесь он уже не мог находиться в стороне. В то время у старой якутской интеллигенции подспудно росла надежда на получение культурно-экономической автономии Якутии, и подлинной свободы для народа. Но эти мечты не исполнились. Вместо этого Иркревком сделал Якутию – из губернии – уездом Иркутской губернии, присвоив ей статус "района". Ситуация в Якутии осталась сложнейшей: оторванная от метрополии гражданской войной, лишенная подвоза жизненно необходимых товаров и продовольствия, она всей чашей испила неимоверные бедствия, нужду и лишения, дойдя до крайних степеней разорения. Население голодало, свирепствовали эпидемии разных болезней. У власти области не было воинских сил, вооружения... Все это не вселяло никаких надежд на какое-либо улучшение и становление новой жизни. Поэтому, где то в мае-июне, в Якутске собралась группа лиц, как потом отметили чекисты и газетчики, "якутской национальности", во главе которых оказался бывший "организатор советской власти на местах" Р.И.Оросин. Группа стала обсуждать вопрос об образовании "самостоятельного Якутского государства". Решили послать для консультации и помощи посланца к соседям – в Японию. До этого была попытка создать национальную дружину. С этой целью Р.И.Оросин в 1919 году перевел Военный устав на якутский язык, ибо вербовка призывников по рекрутскому принципу требовала устава на родном языке.

Но 14-го августа из Якутска была отправлена в Сиббюро ЦК и Сибревком телеграмма о "раскрытии подпольной организации во главе с бывшим советским работником – вр.и.д. Земотдела ревкома Р.И.Оросиным. Целью организации была национальная независимость, вплоть до образования самостоятельного государства под лозунгом "Якутия для якутов". Уточнялось, участники заговора – якутская национальная интеллигенция; что "...организация чисто японской ориентации. Через порт Аян направлен агент в Японию. С нескрываемой радостью ждут появления японцев со стороны Охотска или Бодойбо через Читу. Раскрытие заговора выявило явную вражду интеллигенции, в основном членов общества "Саха аймах"; что "...настроение масс явно не в нашу пользу"; попросили "...дать указания. Как поступить с арестованными заговорщиками". Телеграмма легла на стол председателя Сиббюро Е.Ярославского, хорошо знавшего, что "национализм" якутской интеллигенции "воспитывается гнетом русского чиновничества", лично знакомого со всеми ими. Сообщение о "роспуске", "закрытии" научно-просветительского общества "Саха аймах" сильно тревожило Е.Ярославского. Поэтому он отправил указание отменить постановление о роспуске "Саха аймах" и предложил "восстановить его". А 21-го, по рекомендации Сиббюро, Сибревком вплотную занялся якутским вопросом: вместо районного подчинения Якутии Иркутскому краю предоставил ей губернскую (или областную) административную самостоятельность. Так что с сентября Якутский райревком превратился в губревком, а райбюро РКП(б) – в губбюро. Якутское же губчека возглавил И.Б.Альперович. А вот сам "Оросинский заговор" специально рассматривался 25-го октября на заседании оргбюро ЦК РКП(б), в присутствии якутян. Для решения судьбы арестованных (их сначала было 177 человек, затем освобождено 62, осталось 115) 19-го февраля был создан революционный трибунал во главе с бывшим матросом из крестьян Богданом Чижиком. Трибунал приговорил 13 человек к высшей мере наказания. Меж тем в судьбах Р.И.Оросина и его товарищей произошел неожиданный поворот: их дела стали курироваться уполномоченным Иркутского губчека. Поскольку обвинительное заключение было завершено и дела пересланы на санкцию в Сибгубчека, то дальнейшее решение судеб заключенных лидеров так называемого "Оросинского заговора" находилось в руках председателя – С.Чудновского, того, что возглавлял в Иркутске следственную комиссию по делу А.В.Колчака, пока не вмешались В.И.Ленин и И.Н.Смирнов.

21-го августа уполномоченный Иркутского губчека предписал комиссару Якутской тюрьмы: «Во исполнение приказа товарища Чудновского предлагаю заключенных Оросина, Прядезникова, Новгородова В.И., Никифорова, Казаченко, Глубокого, Суханова, Андреева, Климовского выдать Захаренко, для сопровождения в Иркгубчека». По делу №145 проходили еще: Яковлев, Давыдов, Гаврилов, Васильев, Слепцов и Н.Е.Желобцов, но последних трех, приговоренных к высшей мере, расстреляли, остальных приговорили к большим срокам наказания. А вот Оросину, Никифорову и остальным предстоял длинный путь в Иркутскую пересыльную тюрьму, из нее – в Омскую тюрьму. Туда они прибыли где-то в конце сентября или в начале октября. Первый же допрос арестованных показал полную беспочвенность и незаконность обвинений против В.В.Никифорова (в то время он заключается в тюремный лазарет) и Прядезникова. Что касается Оросина, то вопрос остался открытым, так как нужно было решить политическую первооснову "заговора" и правомерность отнесения его к разряду уголовных дел. Поэтому в протоколе Сиббюро ЦК он стал значиться как "Якутский вопрос о закрытии якутского культурно-просветительского общества и аресте его членов". Вопрос поставили на обсуждение оргбюро Сиббюро ЦК РКП(б) 25-го октября 1920 г. Присутствовали: Е.Ярославский, секретари бюро – В.Н.Яковлева, В.М.Косарев и заведующие отделами. Постановили: "Предложить представителю ЧК – И.П.Павлуновскому предварительно рассмотреть дело и если он найдет необходимым, войти со своим заключением по нему на следующем заседании Сиббюро"

Что касается общества "Саха аймах", то вместо него было создано новое культурно-просветительское общество под другим названием "Саха омук".

В Омске представительство ВЧК по Сибири, рассмотрев дело "оросинцев", вынесло постановление о полной амнистии Р.И.Оросина, В.В.Никифорова, В.И.Новгородова и Прядезникова. Получив его, Сибревком тоже вынес "постановление": откомандировать Р.И.Оросина в свой отдел национальностей, для работы по якутскому подотделу, В.В.Никифорова – в свой отдел народного образования, В.И.Новгородову и Прядезникову предоставить право продолжения образования.

Отдел по делам национальностей в Сибревкоме в г. Омске был создан 14-го августа 1920 г., как раз перед прибытием Романа Ивановича. И остро нуждался в толковых, хорошо знающих язык, быт, нравы, обычаи национальных кадрах. Р.И.Оросин, В.В.Никифоров, Г.В.Ксенофонтов были для них "крупным подарком". В коллегию вошли Е.Ярославский, В.Соколов, заведующим отделом стал А.Плич (на квартире которого в 1921 году жил Роман). Таких отделов было 10, в том числе и Якутский.

6 марта 1921г. Сибнацотдел провел совещание представителей губернских и уездных отделов нацменьшинства. Якутское отделение возглавлял близкий друг и земляк Романа П.А.Слепцов-Ойунский. Оно должно было провести налаживание своей национальной полиграфической базы, работы местной типографии по изданию на якутском языке первой общественно-политической и экономической литературы. Содействовать отливке для этого в новой словолитне в Чите, а также в Москве и Петербурге якутских шрифтов. Организовать в центре – а там Государственное издательство РСФСР возглавлял бывший якутский политссыльный Н.Л.Мещеряков – печатание первых якутских учебников и хрестоматий. Наркомнац в этих целях привлек к сотрудничеству молодого якутского филолога и лингвиста, старого друга Романа Ивановича – С.А.Новгородова, который был зачислен в штат Якутского подотдела. Видимо, Новгородов и подсказал Сибнацу идею о целесообразности использования Оросина, как большого знатока-специалиста по якутским вопросам, именно на работе в Якутском подотделе. Тем более, что и сам Ярославский достаточно хорошо его знал и уважал, не раз беседовал по насущным для якутского народа вопросам.

В феврале 1921 г. Р.И.Оросин, вместе с работавшим в НКНаце Г.Ефимовым (родственником) и прибывшими представителями Якутской губернии П.Ойунским и И.Н.Бараховым, а также заведующим Сибнацем А.Пличем, подписал телеграмму в Якутск с резкой критикой деятельности Якутбюро РКП(б) и Якутского ревкома, на который в декабре 1920г. было возложено решение вопроса об Якутской автономии, а те отвергли это предложение 26-го января, признав его "преждевременным". Поэтому и губернское партсовещание вынесло решение, что "административно политическая автономия должна быть осуществлена только тогда, когда окрепнет советская власть и будет достаточное количество ответственных партработников". В ответ на эту телеграмму от 28-го февраля, раскритиковавшую их доводы, Якбюро разослало опровержение на обвинения в своей незрелости, в нарушении национальной политики советской власти. Якутяне подчеркивали, что советские органы Якутии чрезвычайно терпеливо относятся к бывшим врагам советской власти, но ведут борьбу с теми, кто выступает с оружием в руках. Но их больше всего возмутило другое: как, мол, коммунисты Ойунский и Барахов смогли "подписаться совместно с контрреволюционером Оросиным под извращающей действительные факты телеграммой". На это неуважительное заявление своих товарищей П.А.Ойунский на заседании Сиббюро ЦК 26-го апреля выступил с теми же обвинениями, что были сформулированы в телеграмме Сибнаца, ибо Сиббюро обсуждало вопрос о предоставлении Якутии прав автономной республики. Он ссылался на решение Х партсъезда по национальному вопросу, настаивал на автономии и охарактеризовал Якутский ревком как "безумный аппарат, который расстреливает якутов-автономистов".

Романа Ивановича очень оскорбило и уязвило то, что его в телеграмме прозвали "контрой". Именно поэтому он воспользовался тем, что Сибнац реорганизовался в Представительство Наркомнаца РСФСР при Сибревкоме, и перевелся на работу в Управление по архивным делам при Сибревкоме. Но это дело для его деятельной, энергичной натуры оказалось скучным. Его стало тянуть в родные пенаты, в далекую, но дорогую сердцу родину. К тому времени скончался отец – Иван Николаевич, но тем острее ему захотелось повидать оставшихся братьев и племянников. Поэтому, когда услышал от делегатов Х партсъезда (Ойунский, Аммосов, Барахов), что в Москве вопрос об автономии решили положительно, он с великой радостью написал своим друзьям такие слова: " ЯАССР не за горами. Трудящиеся якутского народа начнут строить свое будущее и возьмут фактически власть в свои руки и будут "сеять разумное, доброе"". Ему захотелось принять в этом участие. Он поговорил об этом с товарищами, и те поддержали его. Он стал выяснять в Якутском губсоюзе кооперативных обществ – "Холбосе" – возможность своего устройства там на работу. Получил согласие, но на всякий случай, как человек практичный и опытный, раздобыл в Сибревкоме всякие мандаты: от Сибнаца – на производство этнографо-экономического обследования Колымского края, от Сибстатуправления – на руководство демографической и промысловой переписью в Верхоянском и Колымском уездах, и от Сибархива – на архивные работы в указанных районах.

Однако оказалось, что этого для выезда в Якутию было мало. В Сиббюро ЦК РКП(б) в июне 1921г. вопрос о выезде Романа Ивановича специально обсудили. Дали согласие. Роман был рад безумно, оттого что он снова мог посвятить все свои силы, свою жизнь родному народу. Ведь он был одним из крупных "культурников" его. К нему с почтением и уважением относились все, признавая общественную и интеллектуальную силу его. Это явствует, хотя бы из переписки с ним С.А.Новгородова об издании якутских учебников. В Мае 1921 г. Новгородов пишет Оросину: "...25 клише для хрестоматии и 50 клише для букваря исполняются. Есть два наряда на изготовление 4-х крупных шрифтов и 8 мелких (...). Пока будем переводить на якутский язык агитационную литературу. Наркомнац не находит возможным впредь до выполнения возложенного на нас поручения быть мне помощником Э.К.Пекарского по окончанию словаря (...). Посоветуй мне, остаться ли мне на всю жизнь в Питере с осени сего года, или отвергнуть предложение РАН, имея в виду заниматься в будущем более живой и срочной издательской работой (...).

Р.И.Оросин ответил ему 17-го июня: "...Что я тебе посоветую? Давай разбираться. Работа Эдуарда Карловича есть те бесчисленные кирпичики для фундамента, на котором будет строиться наша литература. Понятно, эту работу он сам не закончит и нужен кто-то живой, идейный наследник. Если наследника сейчас не будет и если Э.К. прекратит работу, то словарь задержится на многие годы. Это – одна сторона. Другая – когда у нас будет типография, будет шрифт, будет своя республика, то литература и издательство пойдут широкими шагами вперед. Будут собираться материалы для учебников, различные литературные вещи, будут создаваться литературные направления и.т.д. Вот в этот момент, момент первоначального строительства, нужен человек теоретически и практически подготовленный, который смог бы объединить издательское дело и дело твердого руководства по углублению и расширению изучения родного языка и внедрения международной транскрипции (...). Что делать? Оставаться тебе в Петрограде или ехать в Якутск? Да, нужно учесть еще один момент. Если ты остаешься в Петрограде, то не станут ли тебя привлекать к работам по различным восточным институтам и др. проблемам, учреждениям и не сведут ли на нет работу по словарю...

Так вот, если в Петрограде есть достаточно спокойная обстановка для работы, если тебя не будут тянуть туда-сюда и отрывать с вредом для основного дела, то, по-моему, все-таки следует оставаться в Петрограде, ибо Пекарского заменить некому, а в Якутске может быть и худо, но мы справимся, должны справиться. Нельзя, по-моему, отрывать тебя от науки, хотя бы даже для такой боевой, но повседневной работы, как издательское дело. (...) Помни, Семен, одно: береги здоровье и не перегружайся работой, часто информируй нас, якутян, может быть, можно помочь хотя бы в продовольственном отношении. О Ионове и Пекарском пиши так же подробно. Нельзя ли им чем-то помочь?.."

Сам же Р.И.Оросин во всеоружии различных мандатов выехал 22-го в Якутск. Но ему предлагали возвратиться обратно в сибирские центры, а то даже – в Москву, или работу в поспредстве, только не в Якутске. Такой суровой встречи он не ожидал. Что там случилось, это до сих пор покрыто мраком. Ему ведь все это не было нужно, он хотел остаться только на родине. Ведь он ехал с известием, что "вопрос об амнистировании якутов, арестованных в связи с 5-6-м февраля и другими, так же разрешен в положительном смысле". Так или иначе, Р.И. вскоре уехал из Якутска и поселился в Томске. Печальным фактом остается то, что в августе 1922 г. он скончался там. Сибирские газеты поместили об этом сообщения, и "Автономная Якутия" смогла 19-го августа напечатать: "Хроника. Смерть Р.И.Оросина. Сибирские газеты принесли известия о смерти в Томске от осложнений сыпного тифа б. работника земотдела, народного образования и кооперативного работника Якутского края Р.И.Оросина."

Спустя 2 месяца, в октябре, когда в Оймяконском районе вспыхнул мятеж, началось новое национальное движение, командиром одного из вооруженных отрядов стал родной брат Р.И.Оросина – Петр Иванович Оросин, тоже литератор, юрист, переводчик "Учебного пособия" и "Кодекса Законов РСФСР и СССР". Докладывая об этом в январе 1923 г., представитель Якутского ревкома, земляк и дальний родственник Оросиных Р.А.Кулаковский сказал: "Каждый из оймяконцев примкнул к движению, благодаря февральским расстрелам 1921 г., репрессивным мерам соввласти в первые годы соввласти, в первые моменты повстанчества в силу национальной солидарности".

В декабре 1922 г. на Всеякутском учредительном съезде советов тоже земляк Оросина Г.Сивцев прямо заявил: "Закрытие общества "Саха аймах", конфискация его библиотеки в связи с заговором, без данных об участии этого общества в заговоре – производит впечатление незаконности. Вообще общество "Саха аймах" стерто февральским заговором".

А в 1924 г. самый близкий друг и земляк Р.И.Оросина, основатель якутской литературы А.И.Софронов – Алампа выразил свое горе и тоску по другу в стихотворении посвященном Р.И.Оросину, "А.У.О. ахтыл±ана" ("Тоска по Р.И.О"). О судьбах дочери и супруги Романа Ивановича ничего не известно.