Савва БОРИСОВ

Идейные основы создания
поэмы «Сновидение шамана» Кулаковского
и поэтической драмы «Красный Шаман» Ойунского

Порожденные XIX веком, жившие и творившие в ХХ веке зачинатели якутской художественной литературы, самые именитые из великих Алексей Елисеевич Кулаковский-Ексекюлях Елексей и Платон Алексеевич Слепцов-Ойунский оставили родному народу великие произведения. Идеи этих произведений волнуют умы и сердца нынешнего поколения.

Гениальные сыны якутского народа, корифеи якутской художественной литературы ХХ века, ныне признанные национальные писатели в своих главных произведениях «Сновидение шамана» и «Красный Шаман» возродили образы традиционного верования народа саха. В качестве примера можно привести образы Белого Шамана — провидца, покровителя и благославителя рода саха и Красного Шамана, ставшего носителем идеи сокрушения старого мира, преобразования застывших законов и разрушения устоев Срединной земли. Оба писателя мысленно предвидели судьбу народа саха, оставили в песнях шаманского заклинания вещие слова завещания — идеи выживания рода якутов в грешном Срединном мире и победы вечно бессмертного человеческого разума.

Дизайн Виктории Неустроевой.

В прошлом году исполнилось 80 лет с тех пор, как Кулаковский напечатал поэму «Сон шамана» в поэтическом сборнике «Ырыа-хосоон» («Песни и стихи»). Свою поэтическую драму «Красный Шаман» Ойунский начал писать спустя год после революции, в 1918-м, а завершил работу над ней к 1925-му году. Так что 2005 год является своеобразным юбилеем, напоминающем о важной вехе в истории якутской литературы.

Якутская интеллигенция в большинстве своем знакома со сложной исторической судьбой, полной трагического драматизма, поэмы «Сон шамана» и письма «Якутской интеллигенции», понимает их содержание и идеи.

На самом деле Кулаковский должен был прочитать знаменитое «Письмо» в 1912 году на собрании интеллигенции, приуроченном к 300-летию правления семьи Романовых, но, в силу обстоятельств, не сделал этого. Позже писатель не смог напечатать свое произведение. А в советское время «Письмо» было запрещено, так как его содержание считалось по тогдашней идеологии буржуазно-националистическим. Только в 1940-е гг. благодаря Г.П.Башарину приоткрылась завеса тайны, окружавшей «Письмо». Как известно, Башарин изучал литературное наследие и жизненный путь первых якутских писателей — Кулаковского, Софронова и Неустроева. Молодой историк-исследователь, защищая добрые имена первых писателей, доказывая состоятельность их идей, написал капитальный труд «Три якутских реалиста-просветителя». Именно Башарин доказал прогрессивность идей, излагавшихся в «Письме», ознакомившись с ним в ходе своей исследовательской работы.

В 50-е гг. сам Георгий Прокопьевич был обвинен в буржуазном национализме, извращении освещения вопросов истории якутской литературы. Вокруг имен трех первых писателей развернулась новая кампания травли, которая послужила поводом для десятилетней идеологической борьбы между представителями якутской интеллигенции. Сознательные интеллигенты, истинные патриоты, несмотря ни на что, отстояли великое наследие классиков.

Благодаря политике первого Президента суверенной Республики Саха М.Е.Николаева началось восстановление доброго имени зачинателя якутской литературы, одного из первых идеологов якутской интеллигенции А.Е.Кулаковского. Новый, независимый взгляд на литературный процесс дал свои ростки. Произведения корифеев национальной литературы Кулаковского, Ойунского стали основой для выхода якутской культуры на российский уровень, привлекли внимание ученых-литературоведов, переведены на разные языки.

Кулаковский посвятил свое «Письмо», как это видно из названия, образованной, прогрессивной части населения — якутской интеллигенции. А идею того же «Письма» Кулаковский воплотил в поэме «Сон шамана». Поэт посвятил эту поэму родному народу, еще недостаточно образованному и не имевшему массовой письменности. Для этого поэт использовал близкие народу мифологические образы, например, образ шамана Айыы Намысын.

Ойунский в своей поэтической драме «Красный Шаман» раскрыл тяжелую судьбу народа, веками подавленного царской властью, жившего во мраке, вдали от цивилизации. Писатель ввел новый образ — Красного Шамана — борца за справедливость, символа революционной борьбы, вхождения в новый век, новую жизнь. Дабы донести эти идеи до людей, в театре была поставлена драма с главным героем Красным Шаманом.

«Сон шамана» Кулаковского — это поэма в форме пророчества шамана, содержащая глубокие философские взгляды на судьбу народа в изменяющемся мире, подсказывающая, как ему вести себя в новых условиях. Через образ шамана поэт призывал стремиться к знаниям, просвещению, приобщаться к мировому прогрессу, при этом сохраняя родную культуру и язык.

Письмо «Якутской интеллигенции» и поэма «Сон шамана» были написаны в одно и то же время, содержат одну идею, один смысл, являются плодом творческих поисков великого Кулаковского. Ученый-философ, поэт Кулаковский выдвинул философскую концепцию якутов — в Срединном мире придерживаться срединного пути.

Как известно, книга Ойунского «Красный Шаман» вышла в 1925-м. В том же году книга была распространена среди делегатов V Всеякутского Съезда Советов. Мой дядя, брат моего отца, Петр Васильевич Борисов был избран на том Съезде членом Якутского центрального исполнительного комитета (ЯЦИК). Когда мы с братом Васей были еще в дошкольном возрасте, книги «Красный шаман» и «Сон шамана» читали дядя Иван Борисов и зять Андрей Батагаев. Читали увлеченно, вслух, как олонхо. Позже, когда выросли, мы открыли для себя богатый творческий мир Ойунского. Приходилось делать это тайком, когда не было посторонних, потому что тогда произведения писателя были под запретом. Читали песнь «Красный Шаман» не только на якутском, но и на русском (в переводе Боярова).

«Сон шамана» Кулаковского и «Красный Шаман» Ойунского были напечатаны в период между 1924 и 1925 годами, имея промежуток между изданиями в несколько месяцев. Хотя эти произведения написаны в одно историческое время, они несут в себе различные идеологии. Но ясно одно — поэты предвидели судьбы человечества, якутского народа в сложном, меняющемся мире. И все это передали через образы шаманов-провидцев, покровителей девяти небес, благословителей рода Айыы-Саха.

Чтобы передать народу свой замысел, идею Кулаковский трудился 14 лет («Сон шамана», 1910-1924), а Ойунский — 7 («Красный Шаман», 1918-1925). В этих великих произведениях писатели высказались о путях выживания и развития родного народа в условиях глобализации, описали особенности века уходящего, также во многом предвидели драматическую судьбу века грядущего. Сейчас мы видим, что истинные сыны, патриоты земли якутской, оставили вещие заветы, святые слова благословения.

Время написания этих двух произведений совпало с революционными событиями в России, империалистическими войнами в мире. Тогда же, под влиянием общероссийских событий, в Якутии повеяло ветром борьбы за свободу и справедливость.

Кулаковский при написании поэмы «Сон шамана» взял за основу идеи письма «Якутской интеллигенции», поведал дореволюционному якутскому обществу о тогдашнем положении дел на международной арене. Поэт-провидец призвал задуматься над судьбой народа — как быть, как жить дальше, как выжить?

П.А.Ойунский в своей поэтической драме «Красный Шаман» в образе Красного Шамана воплощает революционные идеи, идеи борьбы за свободу и справедливость. Ойунский охарактеризовал в драме ту эпоху, в которой он жил и творил, стремление якутского народа к лучшей доле, осознание людьми своих человеческих прав и свобод.

В начале ХХ века якутские драматурги А.И.Софронов-Алампа и Н.Д.Неустроев, используя метод русского критического реализма, создали классические драматические произведения. Спектакли на их классические драмы начали ставиться в театрах. Ойунский же создал для постановки в Якутском национальном театре поэтическую драму «Красный Шаман», где есть образ камлающего шамана. Символично, что раньше на месте Саха театра был Кафедральный Собор. Теперь вместо читающего молитву священника можно было увидеть камлающего шамана.

То обстоятельство, что Ойунский поставил драму с революционной идеей и камлающим красным шаманом на месте бывшей церкви показывает всю противоречивость и сложность того времени, является глубоко символичным. Большевики провозгласили политику атеизма — отказ от любой религии, отречение от Христа, уничтожение национальных верований народов России. Для Якутии эта политика обернулась гонениями на шаманов, закрытием и разрушением церквей.

Приближение Ойунским своего Красного Шамана к демонистическим, мифологическим образам мировой литературы можно рассматривать как образец поиска путей развития молодой литературы, выхода якутского фольклора и национальной культуры на мировой уровень, новаторство в эстетике якутской художественной литературы. Безусловно, «Сон шамана» Кулаковского и «Красный Шаман» Ойунского являются схожими по смыслу произведениями. Но, как известно, ни Кулаковский не писал о произведениях Ойунского, ни Ойунский не приценивался к трудам первого. Хотя жили и творили два великих писателя в одно и то же историческое время. По крайней мере, такие факты нам не известны. Как считает философ Виктор Михайлов, Кулаковский и Ойунский имеют схожую парадигму мыслей, одну идею, но у каждого из них принципиально иной взгляд, философский подход к пониманию жизни, мировоззрение. Исходя из этого, можно предположить, что они не могли оценивать произведения друг друга. Тогда Кулаковский был старше по возрасту, а значит, мудрее. Наверное, Алексей Елисеевич, хотя и был знаком с трудами Ойунского, не хотел оценивать произведения молодого поэта. Якуты очень внимательны к слову, и у них есть такое изречение — «быса этэр» (навредить словом). Получается, что в данном случае Кулаковский придерживался морального принципа «Не навреди», чтобы не помешать творческому росту молодого писателя. Ойунский понял философию Кулаковского, т.е. философию срединного пути в Срединном мире, позже. Платон Алексеевич пришел к выводу, что борьбой и кровью нельзя изменить устои, законы жизни на Земле. Познание философии срединного пути видно из поздних произведений Ойунского — рассказов «Александр Македонский», «Соломон Мудрый», повести «Великий Кудангса».

Известно, что Кулаковский был знаком с трудами русских либеральных философов своего времени, понимал настроения в кругах интеллигенции. Мы можем заметить это в письме «Якутской интеллигенции»: «Я (единичный «Я») делю Россию в социальном отношении на две части: на одном ряду стоят духовенство, чиновничество и вся интеллигенция. Этот ряд составляет 8-9 процентов всего населения, ко второй части принадлежат крестьяне, фабричные и войска. Короче говоря, я делю на грамотных и безграмотных. Первая часть, призванная быть насадительницей культуры, сознательно бездействует. Таким образом, государство остается в невежестве и его могущество умаляется.

Из 8-9 процентов я не выделяю «прогрессистов», потому что не считаю их таковыми: ссорятся и делятся на множество партий из-за мелочей и тем самым обессиливают себя, тогда как более существенного дела не делают, оставляя его на мертвой точке. Итак, друзья мои, будущее якутов рисуется мне в самых мрачных красках».

Как видно из отрывка «Письма», Кулаковский уподобляет якутскую интеллигенцию российской, и восклицает: «Что же мы должны сидеть на судне жизни, не имеющего ни руля, ни ветрил, и нестись по волнам житейского моря туда, куда нас выбросит и разобьёт волна слепого случая, или же что-нибудь предпринимать?...» Далее философ буквально приводит своеобразную программу действий, выражает свои взгляды на дальнейшее развитие якутского народа: «... разработка предлагаемых вопросов едва ли посильна единичным лицам, потому она всецело представляется в соединенной силе интеллигенции, патриотов и народных масс». Так Кулаковский выразил надежду и веру в якутскую интеллигенцию, в то, что родной народ встанет на правильный путь. Позже эти советы обернулись для Кулаковского обвинениями его в буржуазном национализме. Также Кулаковский не принял идей большевизма, что отчасти видно в поэме «Сон шамана».

Ойунский же встретил призыв «Коммунистического манифеста» к революционной борьбе с большим воодушевлением. Как отмечают многие критики и литературоведы, революционные идеи Ойунского, его стремление к новой жизни, пробуждению сознания народных масс сполна отразились в творчестве писателя.

Мировоззрения Кулаковского и Ойунского отличаются, прежде всего, во взглядах на общественное устройство, на пути решения социальных проблем — мирный, мудрый у Кулаковского, и разрушающий все старое, революционный, переломный у Ойунского.

В философско-патриотической поэме «Сон шамана» Кулаковский проанализировал и выразил свое видение положения дел на международной арене, взаимоотношений империй, политики Российского государя. Произведение было начато задолго до Октябрьской социалистической революции (1910 г.), а закончено только в советское время (1924). Поэма «Сон шамана» была включена в двухтомный сборник «Песни-стихи» («Ырыа-хосоон»). А Ойунский начал писать эпическую песнь «Красный Шаман» сразу после революции (1918), а закончил и издал отдельной книгой в 1925-м.

Как видим, время написания обеих поэм различается — «век минувший» и «век грядущий». Глубоко символично, что «Сон шамана» Кулаковского и «Красный Шаман» Ойунского были напечатаны в период между 1924 и 1925 годами, имея промежуток между изданиями в несколько месяцев. Это, на наш взгляд, символизирует знаменательный период в жизни якутского народа, освобождение от мрака, самопознание народом собственных прав и возможностей. На идейную основу и основные образы этих поэм повлияли дух времени, накал страстей из-за борьбы двух разных идеологий.

Кулаковский в поэме «Сон шамана» предвидел конфликты империалистов, повлекших за собой две мировые войны, переломные моменты в судьбе якутского народа. Также писатель передал через свои произведения, что не одобряет действий и не принимает идей большевиков.

В старину якуты свято верили в исцеляющую, жизнеутверждающую силу шаманов, внимали их камланию. Не зря потому Кулаковский и Ойунский обратились к этому святому и сокровенному в якутской вере, культуре, вселив надежду в сердца людей, подсказали им пути движения вперед. Таким образом, поэмой «Сон шамана» Кулаковского, эпической песнью «Красный Шаман» Ойунского писатели увековечили образ якутского шамана.

До настоящего времени никому не удалось в полной мере до глубины постигнуть, раскрыть художественный метод, образы персонажей, идею поэтической драмы «Красный Шаман» Ойунского. Словно из-за боязни приблизиться к священному дереву Великого Шамана, словно из-за непостижимости мирового дерева в олонхо — Аал-Луук мас, растущего три столетия через девять небес, еще не разгадана загадка «Красного Шамана»:

Ойунский сопровождает гимн образу обожествленного, смерть умом победившего двуногого (человека) благословением Красного Шамана и символа скорби и мудрости Кутурган Куо:

Литературоведы отмечают сложность идеи, содержания, многоплановость образов и философской концепции поэтической драмы «Красный Шаман». Конечно, критики признаются, что анализировать, разбирать произведение, в конце концов, докопаться до истины, очень непросто.

Литературоведы, философы, приученные пропагандировать марксистскую философию, объясняли логику олонхо-тойука «Красный Шаман» как призыв к классовой революционной борьбе. В олонхо традиционно богатырь Срединного мира, спасая род человеческий, побеждает злых богатырей. Как правило, олонхо завершается светлым праздником — ысыахом и осуохаем, прославлением богатырей, спасших род саха.

Как отмечает философ А.С. Саввинов, Красный Шаман не столько призывает к борьбе, сколько «посвящает»:

Итак, философ не без оснований предполагает, что если в логике развития олонхо есть «борьба», то в этой эпической песни (олонхо-тойук) «Красный Шаман»главенствует мотив «посвящения». Действительно, в драме «Красный Шаман» мы не можем найти сюжеты, мотивы борьбы. К идее Красного Шамана не присоединяются народные массы. Народа в драме нет, вместо них — наемные слуги, работники. Хотя они и сетуют на горькую долю, но все же по привычке поклоняются тойонам и богачам и боятся их. У слуг уже нет надежды на лучшую жизнь: «всю жизнь не вкушали сладости, сердце не чуяло радости...» Все это видно в четвертом действии первого явления драмы, где Красный Шаман встречается со слугами Оруос Байа. Можно заметить, что через образы слуг, косарей писатель говорит о всех угнетенных рода саха, всех двуногих на нашей Земле. Ойунский воплощает идею призыва к борьбе в образе Красного Шамана.

Здесь уместно заметить, как Ойунский в 20-е годы парировал нападки критиков «Красного шамана»: «Кто им сказал, что «Красный Шаман» коммунист?!»; «Кто им сказал, что в «Красном шамане» показывается революция рабочего класса?!! Никто не сказал...» То, что пролетарский писатель Максим Горький узрел в «Красном Шамане» революционную идею, заставило замолчать многих оппонентов Ойунского. К такому выводу Горький пришел после прочтения им двустишия из «Красного Шамана»:

В прологе драмы Красный Шаман поет гимн:

Также во «Вступлении» к драме Шаман при камлании призывает:

Основная идея — то есть призыв к борьбе, выражается в следующих строках:

С года издания поэмы (1925) по поводу разгадки «Красного Шамана» высказано множество предположений. А как же оценивают произведение наши современники?

Доктор философских наук, профессор А.С. Саввинов в статье «Красный Шаман» Платона Ойунского» («Якутский мыслитель П.А. Ойунский». Выпуск третий. Якутск, 2004) заметил: «Из пролога драмы ясно, насколько глубоко Платон Ойунский понимает философию марксизма». Затем философ продолжает: «Как известно, «Эпилог» произведения был написан в феврале 1925 года. Из этого видно, что Платон Ойунский имеет собственную систему, методы построения мыслей и задумок». Философы, изучившие произведения Ойунского «Красный Шаман», «Великий Кудангса», «Александр Македонский», приходят к выводу, что писатель охарактеризовал свою эпоху, политическую борьбу, высказал философские взгляды на общественное устройство, судьбу народа саха и всего человечества.

К 110-летию со дня рождения П.А. Ойунского (2003 г.) кафедра философии Якутского государственного университета и общественная академия «Шаг в будущее» издали в серии «Рефлексы о непреходящем» книгу «Якутский мыслитель П.А. Ойунский». В эту книгу вошла статья кандидата философских наук — докторанта В. Чусовского «Размышления перед премьерой». Автор статьи по-философски размышляет перед премьерой спектакля «Мои песни будут петься...», посвященного 110-летию П.А. Ойунского: «В новой трактовке Ойунский, проходя через шаманское видение мира и творчества, вступает в конфликт с революцией, идеей европеизации, приходит к тезе — к олонхо. Если в первом спектакле Ойунский, пройдя мысленно свой путь — путь революционера, встает в строй солдат, строй апостолов, то в новом спектакле Ойунский уходит уже не революционером, но отреченным от революции, он уходит от всего бренного, как должно художнику, впрочем, входит в XXI век немеркнувшим словом поэта-мыслителя. Вначале было слово». И в заключении: «О чем же сегодня спектакль по Ойунскому? Кто он: шаман, певец, художник-философ? Творец, переступивший порог вечности и оставивший нам в наследство слово, в котором пульсирует энергия духа... Ойунский входит».

В этой же книге доктор философских наук А.Новиков в статье «Эволюция взглядов П.А. Ойунского» отмечает: «Философы лишь разным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его <...>. Таким образом, отказ П.А. Ойунского от политической деятельности был вызван его разочарованием в возможности политическими средствами изменить природу человека. П.А. Ойунский противостоял попыткам до основания разрушить старую духовную культуру и строить новую на пустом месте. Согласно закону отрицания новое может возникнуть только на основе старого. Решительный борец против национального нигилизма, П.А. Ойунский считал национальное не только формой, но и содержанием культуры. К концу жизни П.А. Ойунский пришел к отрицанию узко-классового подхода и революционного насилия».

Если первые три действия драмы «Красный Шаман» идут под призывом к борьбе, то в четвертом происходит как бы надрыв этой идеи. Это сказывается на эпилоге драмы — побеждает линия Кутурган Куо и Хатан Тэмиэрийэ, идея борьбы ради изменения основ жизни в образе Красного Шамана потерпела поражение. Такой расклад сюжета показывает реальное положение дел: народ не готов к переменам, ему еще далеко до счастливой жизни.

«Красный Шаман» (1918 — 1925) писался в годы эйфории от победы в Октябрьской социалистической революции, когда провозглашалась идея мировой пролетарской революции. Эти события, безусловно, отразились в сюжетной линии и идее драмы. Конечно, идеи того времени повлияли на жизнь, общественно-политическую, творческую деятельность писателя... Но мировоззрение Ойунского постепенно эволюционировало, обозначился заметный духовный рост, пришло прозрение. Теперь Ойунский осмысливал ход жизни по-другому, что не могло не отразиться на содержании и идейно-сюжетной линии драмы. Красный Шаман в четвертом действии, разочаровавшись в им же навязанной людям идее, в эпилоге отказывается от шаманства, отрекается от клятвы, данной шаманским гимном в прологе драмы. Словно следуя завету Достоевского, сказавшего «красота спасет мир», Красный Шаман в своей лебединой песне оставил свое видение мира — гимн человеку:

В окончании драмы Красный Шаман избавляется от символов шаманства — всех идолов, шаманское облачение, бубен и колотушку бросает в огонь. Это сцена покаяния. Красный Шаман падает на колени перед символом скорби и покаяния Кутурган Куо, с плеч которой свисает змея, в руке которой — медная трость с горящей звездой. Вместе с Кутурган Куо Красный Шаман благословляет двуногих:

Драма завершается победой линии Хатан Тэмиэрийэ, а Красный Шаман отказывается от шаманства:

Из огня наполовину высовывается старец Хатан Тэмиэрийэ.

Глубоко символично и помогает понять истинный смысл драмы то, что дух огня — хранитель жизни на Земле Хатан Тэмиэрийэ отвернулся от людей, необдуманно и слепо разрушающих устои и законы жизни.

В конце драмы Красный Шаман объясняет причину своего поражения, почему он сжег шаманское облачение и атрибуты:

(Использованы переводы Егора Сидорова).

Нежелание смириться с обстоятельствами, упрямая борьба до последнего, выступление против законов природы оборачивается для Кудангсы Великого трагедией, роком над всем его родом. Схожая история происходит и с Красным Шаманом, идея которого устранить и изменить законы жизни на Земле потерпит поражение. Писатель дал главному герою драмы идею борьбы, но образ, имевший предназначение на корню изменить устои Срединного мира, умирает.

А.Е.Кулаковский — Ексекюлях Елексей в поэме «Сон шамана» в начале ХХ века предвидел надвигающиеся империалистические конфликты, борьбу государств за сферы влияния. А Платон Ойунский в поэтической драме «Красный Шаман» воплощает идею стремления народа к лучшей доле, освобождения от рабства и угнетения.

Эти произведения, написанные с использованием форм народного фольклора, реалистично показывают особенности своего времени. Хотя у Ойунского и можно заметить акцент на условно-романтическую идею.

В последние двадцать лет на сцене Саха академического государственного театра, на театральных подмостках России и разных стран мира ставятся не только произведения мировой классики, но и творения якутского писателя Платона Ойунского. Режиссер А.С.Борисов, благодаря которому театру присвоили статус академического, сделал многое, даже приблизился к разгадке тайны идеи создания драмы «Красный шаман», образа главного героя. Андрей Саввич посвятил 110-летию со дня рождения П.А.Ойунского (11 ноября 2003 г.) свой «конспект» «Содержание творческой модели Ойунского». Здесь автор рассматривает творчество Ойунского в свете исследований великого немецкого философа Гегеля. Так Борисов отмечает, что содержание произведений Ойунского подходит к постулату Гегеля «Теза — антитеза — синтез». «Например, то, что дитя человеческое Николай Дорогунов сперва пьяница и картежник — антитеза, познание настоящей любви с Лагларыйа Дайа — синтез, а обретение истинной человеческой сущности, становление дитем человеческим — теза, или возвращение к истокам. Имя Ойунского тоже можно рассмотреть в таком порядке. Сочетание фамилии Ойунский (происхождение из рода шаманов—национальная культура) и имени Платон (приобщение к мировому опыту, прогрессу) — синтез, а бытность Ойунского олонхосутом — это теза. Значит, если начало двадцатого века входит в антитезу, то в самом двадцатом веке посредством больших преобразований образуется синтез, а в начале века двадцать первого начинается теза. Таким образом, через приобщение к мировому прогрессу, культуре мы вновь приходим к основе основ — олонхо», — приходит к выводу Андрей Саввич. Думаю, что изучение таких философских взглядов современными литературоведами, критиками и деятелями культуры даст новый толчок изучению якутской культуры и искусства.

Народ с радостью и воодушевлением встретил юбилейные мероприятия в честь 110-летия писателя Ойунского. Те, кто ранее не был достаточно знаком с творчеством писателя, смогли сделать это во время многочисленных театральных представлений, таких массовых мероприятий, как продолжавшаяся в течение девяти месяцев «Планета Ойунского» и др. Также это дает импульс и на новые исследования, вдохновляет литературоведов, критиков на новые открытия различных загадок литературы, сокрытых между строками.

Режиссер Андрей Борисов поставил спектакль “Мной оставленные песни” в честь 100-летия П.А. Ойунского (1993), а также создал спектакль «Мои песни будут петься» в год исполнения 110-летия писателя (2003). Как говорит сам режиссер, если в первом спектакле показано воплощение мечты поэта в реальность, то во втором — восхождение творчества Ойунского на вершины мировой культуры, показывается космическая философия олонхо (образы из рассказов «Александр Македонский», «Соломон Мудрый»). «Если двадцать лет назад образ Ойунского можно было сравнить с Прометеем закованным, то сейчас он, безусловно, Прометей, «освобожденный», — признается режиссер, который сотворил образ великого писателя, поведал о его трагической судьбе. Также Андрей Саввич предполагает: «В метаисторической философии есть понятие эгрегора. Понятие эгрегор можно кратко охарактеризовать как энергию воплощения идей, мыслей в жизнь, показатель развития общественной мысли народа. Например, Ойунский для нас — это эгрегор. Таким образом, эгрегор Ойунского оставил нам модель развития культуры».

Лидер творческой интеллигенции, министр культуры и духовного развития PC (Я), заслуженный деятель искусств РФ и PC(Я) Андрей Борисов не без основания размышляет: «В спектакле «Мои песни будут петься...» Ойунского заложена программа двадцатилетнего развития Саха театра. Таким образом, Ойунский в начале 20 века придумал парадигму развития нашей культуры».

Жизнь Ойунского, его борьба, творчество, поддались закону «Единства и борьбы противоположностей» в диалектике Гегеля, расположились в порядке «Антитеза — синтез — теза». Ойунский свою борьбу против гнета, мрака выразил через литературные произведения и в конце концов пришел к олонхо.

Как уже было отмечено ранее, зачинатели якутской национальной литературы А.Е. Кулаковский-Ексекюлях Елексей, П.А. Слепцов-Ойунский стали свидетелями переломных моментов в истории Якутии, России, и критически, реалистически осмыслили, показали период истории конца XIX начала ХХ вв. Создав образы шамана-провидца («Сон шамана») и Красного Шамана («Красный Шаман»), которые стали символом национального возрождения, единения народа саха, писатели увековечили свое имя.

Хотелось бы отметить в конце своей статьи, что судьбы двух великих сынов народа саха, корифеев якутской литературы, культуры, идеологов национальной интеллигенции оказались сложными, трагическими.

Как известно, А.Е. Кулаковский умер в 1926 году, по пути в Баку, где должен был принять участие в тюркологическом съезде. Его прах захоронен в Москве. На том тюркологическом съезде якутский алфавит С.А.Новгородова, созданный на основе тюркской графики, был отмечен как выдающееся достижение в тюркологии, а доклад якутской делегации привлек внимание именитых специалистов. Если бы не политические барьеры, то, безусловно, из якутов могли бы выйти много специалистов, крупных учёных в области тюркологии. Тот же Кулаковский в качестве учёного имел огромный потенциал.

В 1935 году П.А. Ойунский, изучив, защитив тюркскую основу якутского языка (после академика Бётлингка), обосновав пути его развития, первым из якутов получил степень кандидата лингвистических наук. Ойунский провел в Якутии своеобразную культурную революцию, в том числе и в области науки, просвещения, развития якутского языка и образования на родном языке. Так, Ойунский инициировал создание первого научного учреждения в Якутии — Института языка, литературы и истории (ИЯЛИ). В 1937 году Платон Алексеевич, будучи депутатом первого созыва Верховного Совета СССР, в интервью в одной из московских газет заявил, что будет бороться за счастливое будущее родной республики, родного народа. Деятельность выдающегося государственного деятеля, имевшего неизмеримый потенциал для работы по управлению общественно-политическим, культурным, духовным развитием республики, народа, была прервана. Платон Алексеевич был арестован по пути из Москвы в Якутск, а позже умер в якутской тюрьме. Оборвалась жизнь великого человека, писателя, патриота. Такую потерю восполнить невозможно... У Ойунского было много задумок, идей, планов, которые, к сожалению, он не успел воплотить в жизнь.

Художник Кузьма Петров-Водкин, используя библейские мотивы метафорического очищения, создал картину «Купание красного коня». В этой картине художник выразил свое понимание идей революции. Спустя десятилетия творчество Петрова-Водкина по-новому и высоко оценивается художниками и критиками всего мира. Подобно этому когда-нибудь произведения великих якутских писателей — поэма «Сон шамана», олонхо «Ньургун Боотур», драма «Красный Шаман» войдут в золотой фонд мировых памятников нематериальной культуры. И будут внимать наши потомки с возгласом «Доом!!!» поэме «Сон шамана» Кулаковского — покровителя девяти небес, благословителя рода Айыы Саха, прочтут с возгласом «Ноо!!!» олонхо «Ньургун Боотур», драму «Красный Шаман» Ойунского — великого певца Срединного мира.