«Эрудит, оратор, первый секретарь ЦК...»

Азат ПЕРУАШЕВ

Источником такого рода мыслей стал для меня роман якутского писателя Далана (В.С.Яковлев) «Тыгын Дархан» (Якутск, 1994 г.), который рассказывает о трудном процессе сложения и воссоединения народа саха. Конечно, литературное произведение в целом не может рассматриваться как достоверный источник. Тем не менее, конкретные эпизоды, в особенности — собранные и воспроизведенные в книге тексты устных преданий порой несут в себе целые потоки информации, способной, при критической оценке, значительно повлиять на наши устоявшиеся представления.

Как казаха, человека другого языка и другой национальности, меня, конечно, заинтересовали те совпадения и различия в языке и культуре между народом саха и моим, которые можно проследить по тексту романа. С особым ожиданием вчитывался я в якутские слова, названия, имена, иногда улавливая в них знакомую мелодию звуков, иногда — нет. Насколько теплыми и тонально-близкими показались мне слова умирающего Мунняна Дархана, заговорившего на древнем языке, которого не понимали его дети и внуки, но зато отдаленно понимал я! Это и неудивительно, поскольку родство тюрков Центральной Азии и якутов давно известно, и столь же давно изучается степень этого родства.

В частности, насколько я знаю, для многих исследователей проблема южного происхождения основного ядра якутского народа заключается уже не в самой его постановке, которая решена положительно, а в определении временного периода этого процесса. Разные исследователи определяют его со значительной амплитудой — от пяти до десяти веков, как правило, отмечая при этом его протяженность во времени, в отличие от «разовой» акции (на которой настаивали ранние историографы): «Неоднозначное содержание процесса заставляет автора делить его на три крупных этапа и только на третьем «якутский народ в конце XII века нашей эры в полном составе уже переселился в пределы своей современной родины» (В.Н.Иванов. Вступительная статья к книге Г.В.Ксенофонтова «Ураангхай сахалар». Т.1. кн.1. Якутск, 1992,с.5).

Я не могу утверждать, но, по крайней мере, по прочтении романов Далана «Тыгын Дархан» и «Глухой Вилюй» и двукнижия 1-го тома Г.В.Ксенофонтова «Ураангхай-сахалар» (Якутск, 1992), у меня сложилось впечатление, что Тыгын - как бы он не оценивался - в качестве конкретного лица (в художественной литературе), или в качестве родовых правителей Туймаады (у Ксенофонтова) — олицетворяет собой основную, тюркскую ветвь народа саха, с которой, собственно говоря, и начался этногенез современных якутов в нынешнем ареоле обитания: «генеалогическая схема происхождения всего якутского племени ... первоначально была ни чем иным, как родословием этого царя якутов, Тыгына» (Г.В.Ксенофонтов, Указ.соч., т.1 с. 190).

Так вот, в начальном эпизоде романа «Тыгын Дархан» шаман Одуну называет среди предков Тыгына имена Аргын, Мейрам, Сопы (с. 17). Я знаю, что среди якутов есть фамилия Аргуновы, что одноименные реки и горы есть в Забайкалье и на Кавказе. Потомки аргынов отмечаются в составе монголов, крымских татар, западно-тюркских народов России (татар, башкир и т.д.), в Таджикистане и т.д. Но, наверное, самую заметную роль сыграли аргыны в этногенезе казахов. Для нас «аргын» — это, прежде всего, один из крупнейших казахских родов, точнее — племенных союзов. По переписи 1916 г. аргыны имели численность около 1 млн.чел., — недаром в одной из казахских пословиц аргынов сравнивают с небом.

Существует две основных версии происхождения этого рода: первая, наиболее распространенная, гласит, что аргын — это трансформировавшееся за века слово Ер-гунн, Муж (воин) — гунн, или «Ару-гунн» (красавец-гунн, чистокровный гунн). Таким образом, по этой версии аргыны — это слившиеся вместе с другими племенами в казахский народ потомки племени гуннов, заселивших территорию Центральной Азии в 1 тысячелетии до н.э. Китай дрожал от набегов сюнну, в Европе они стали известны под именем галлов и варваров, разрушивших Римскую империю. Один из предводителей гуннов — Атилла, создатель гуннской империи на Дунае (Мурат Аджи. Полынь половецкого поля. М., 1994. С.95-132), почитаем ныне в Венгрии как отец нации. Кстати, там до сих пор живет большая община кыпчаков, одноименная с одним из казахских родов, а самоназвание венгров — мадьяр — синоним названия другого казахского рода.

Поэтому, если согласиться с утверждением, что аргыны — родоначальники якутов, то это полностью соответствует позиции таких авторитетов, как Г.Ксенофонтов, Бернштам, А.Самойлович, каждый из которых самостоятельно пришел к выводу о том, что «якуты являются потомками гуннов» (Г.В.Ксенофонтов. Указ.соч. Т.1., кн.1 с. 166).

Вторая версия, более заземленная: современные аргыны — это потомки некоего Аргын-ага (XIII в.), ойрата из племени Улуг ергинов («Великих мужей»), который в 1262 г. был назначен наместником Великого кагана в Хоросане («Родословная» хана Абулгази. Ш.Кудайберды-улы. Шежiре. Алма-Ата, 1990, с.77). Прикладной характер этому варианту придает то обстоятельство, что до XIII в. наименование «аргын» в китайских, монгольских и персидских исторических трудах вообще не встречается (Тлiеке Ж. Ертiс — Баянаула oнiрi. Кн.1, Павлодар, 1995 с.63).

Тем не менее, обе указанные версии не противоречат друг другу, так как нет ничего естественнее, чем давать ребенку имя его могущественных предков.

Традиционно в казахской среде аргыны — это род воинов (батыров) и просветителей. Из наиболее известных: Абай Кунанбаев — родоначальник казахской литературы, Шакарим Кудайбергенов — автор первой родословной казахов «Шежире», Казыбек би — один из трех авторов казахского права «Жеты жаргы», Бапан би — известный правитель и общественный деятель Среднего жуза (к которому относятся аргыны) т.д.

Из числа воинов наиболее известны батыр Богенбай (1679—1775), главнокомандующий казахским ополчением в казахско-джунгарских войнах XVII-XVIII вв. (правда, войны эти были гораздо более масштабными, чем на новой родине саха в романах Далана — здесь в крупных битвах принимали участие десятки тысяч человек); батыр Акжол (Даиркожа), легендарный советник хана Абулхаира Узбекского (XV в.), дважды Герой Советского Союза летчик Талгат Бигельдинов и многие другие известные и неизвестные герои.

Если вернуться к самому Аргыну-ага, по одной из версий, Аргын был сыном Караходжи, внуком Жанарыстана. От своей старшей жены Аргуль Аргын-ага имел сыновей Ботана (умершего в молодости) и Кодана. Кодан, в свою очередь, имел единственного сына Мейрам-сопы, основателя пяти родов «Бес Мейрам». От младшей же жены Аргына Момын родились семь сыновей, известных в народе как «Жетi Момын», ставших прародителями еще семи родов (Тлiеке Ж. Указ.соч., с.65).

По другой версии, Аргын-ага был отцом Кодана и предком Караходжи, который являлся отцом семерых батыров из «Жетi Момын», включая Мейрам-сопы. Впрочем, вторая часть имени «cопы» имелась у всех этих потомков Аргына: Аксопы, Карасопы, Сарысопы, Арыксопы, Надирсопы, Кенже-сопы.

Таким образом, сочетание имен предков Тыгына — Аргын, Мейрам, Сопы и имен родоначальников казахских аргынов в обоих вариантах преданий — Аргын, МейрамСОПЫ, АкСОПЫ, КараСОПЬ!, СарыСОПЫ, АрыкСОПЫ, НадирСОПЫ и КенжеСОПЫ (праздничный Сопы, белый Сопы, черный Сопы, Желтый Сопы, Худой Сопы, младший Сопы) — можно ли назвать случайным? Вполне вероятно, что за столетия кочевий, тяжелых зимoвок жестоких битв близкие по звучанию имена объединились в одно — «Сопы». И это не удивительно, напротив, было бы странно и даже подозрительно неестественно, если бы, как минимум, за пять столетий эти имена дошли бы до нас в одном варианте. Ведь нельзя исключать и того, что из единого имени «Сопы», который, например, был смуглолицым и младшим в семье, казахская устная память вывела двух — черного и младшего?

В своей книге Г.В.Ксенофонтов приводит удивительный пример того, насколько точно устная память якутов сохранила события двухвековой давности (Указ.соч. Т.1. кн.1 с. 176). В таком случае, перед нами еще более поразительный пример народной памяти.

Я даже не спрашиваю, слышал ли автор романов эти имена в действительности, или просто выдумал их — так как уверен, что такого совпадения на расстоянии в тысячи верст и сотни лет просто не могло быть. Мне остается лишь преклониться перед этим человеком за то, что работая над литературным произведением, он так тщателен в подборе этнографического материала. И еще большего преклонения заслуживает та нить, которая сохранила для нас эти бесценные имена.

Но и это еще не все.

Если вернуться к вопросу о времени «передислокации» (другого слова и не подберешь, так как тюркские племена в ту пору представляли собой боевые единицы) якутов на современную территорию, то, по крайней мере, мы теперь можем предположить следующее.

Если верно, что род Тыгынов берет начало от Аргына, Мейрама и Со-пы; если верно, что от самих Тыгынов берут начало основные тюркские племена народа саха, то:

— ставится под сомнение утверждение почитаемого мной Г.В.Ксенофонтова о завершении переселения саха на территорию современной Якутии в конце XII в., поскольку часть этого народа, в лице Тыгынов - потомков Аргына, Мейрама и Сопы совершила этот процесс не ранее конца ХШ-начала XIV в. По крайней мере, сам Мейрам-сопы похоронен на берегу р.Чирчик (ныне Ташкентская область Узбекистана) (Тлiеке Ж. Указ.соч., с.63), что ограничивает период его жизни рамками «туркестанского» этапа аргынов до их откочевки на север. По историческим сведениям, первоначально «базовым» районом зимовок («кыстау») аргынов был средневековый Туркестан, включавший современную территорию Южного Казахстана и северного Узбекистана. Правда, летние кочевья («жайляу») аргынов уже в XIII в. доходили до Сибири и нынешнего г.Омска (Тлiеке Ж. Указ.соч., с.63), но «отеческой вотчиной» неизменно оставался Туркестан, о чем, в частности, напоминает название большого села Аргын на северо-восточной окраине Ташкента;

— если учесть, что уже в 1420 г. род канжыгалы из племени аргын упоминается в составе казахских войск, совершивших поход на Ходжент (М.Тынышпаев. Актабан шубырынды. Алма-Ата, 1992, с.13), то можно примерно рассчитать сроки жизни как Канжыгалы — ровесника детей Мейрама-сопы, так и самого Мейрама-сопы. Ввиду определенного периода времени, необходимого для выделения потомства одного человека в самостоятельный род (как минимум, 3-4 поколения), плюс поколение самого Канжыгалы, можно предположить, что прародитель Тыгынов жил в южном Казахстане не позднее конца XIII — начала XIV вв. Нижним же пределом этого периода можно считать начало XIII в. (со времени появления сведений об аргынах и Аргын-ага, признаваемом предком Мейрама-сопы). Следовательно, наиболее вероятные сроки жизни Мейрама-сопы могут относиться ко второй половине XIII в. Сама же откочевка его потомков могла произойти ещё позже, в начале XIV в. Во всяком случае, уже в середине XV в. аргыны в массовом порядке покинули Туркестан, откочевав на северо-восток. Предания приписывают причину этого исхода убийству батыра Акжола Кобланды-батыром из рода каракыпшак. Хан Абулхаир (умер в 1468 г.) отказался выдать убийцу (не менее легендарного героя, воспетого в народном эпосе) на суд аргынов и кереев, после чего указанные роды покинули его владения (М.Тынышпаев, указ. соч.).

Однако, по аналогии с переселением якутов, такая «разовая» версия противоречит сведениям о постепенном проникновении аргынов на север задолго до трагедии Даиркожи: как отмечает монгольская летопись XIII в. «Юань-Ши», «аргыны кочуют западнее найманов и севернее кипчаков», т.е. от озера Балхаш до рек Иртыш и Ишим. С XIII по XVII вв. стоянки казахских (в т.ч. аргынских) кочевий распространились по всей Западной Сибири.

Причем, устные предания относят начало этого процесса именно к XIII в. (Тлiеке Ж. Указ.соч., с.63-64). Следовательно, разрыв аргынов с Абулхаиром в XV в., скорее всего, лишь официально «оформил» гораздо ранее начатый процесс. Многотысячные уходы в результате кровавых междоусобиц — историческая реальность племен Центральной Азии. В свое время именно с откочевки от Синей Орды (именуемой еще государством кочевых узбеков) 200 тысяч семей во главе с Жаныбеком и Кереем началось образование Казахского ханства. Возможно, что в одном из таких потоков, предугадавших будущий исход аргынов из Туркестана, и ушли в далекий кош предки якутских аргынов.

Либо мы должны допустить, что в иерархии якутских родов в определенный период произошла смена доминирующего рода (династии) — ранние правители уступили лидерство прибывшим в XIV в. с юга более воинственным потомкам аргынов. И тогда род Тыгынов выступает для основной массы якутского народа не основной, столбовой ветвью, а более поздним компонентом, хотя и захватившим, как теперь принято говорить, «контроль» над вновь обретенными сородичами. Для этногенеза такое протекание событий вовсе не исключение: известно, что в свое время тюркские завоеватели согдийских городов, оседая и пуская корни, очень быстро ассимилировались местной культурой вплоть до смены языка. Аналогичные вещи происходили и с монгольскими правителями казахских земель, потомки которых известны ныне у нас как казахский род «торе» (чингизиды). Поэтому, ничего удивительного нет в том, что вновь прибывшие аргыны уже в третьем-четвертом поколении считали себя якутами.

Возможно, для местной историографии такой вариант более приемлем, но он не меняет сути: вполне вероятно, что к моменту прихода русских в Туймааде правили тойоны, кровь которых еще несколько поколений назад кипела под палящим солнцем Туркестана.

В принципе, обособленное происхождение Тыгынов отстаивает и сам Г.В.Ксенофонтов, производя их от уйгурского хана Энэнь-Тэгина и отнеся период его возможного бегства в Прибайкалье (служившее эдакой «перевалочной базой» экспансии якутов на север) к середине IX в. (Указ.соч., т.1 с.203-204). В таком случае:

А) либо потомки аргынов сместили в XIII-XIV вв. с якутского трона «уйгурскую» династию, переняв должностное имя Тыгынов;

Б) либо сам легендарный Энэнь-Тэгин являлся представителем рода аргын в уйгурском этносе. Это вообще-то возможно, так как и уйгуры, и аргыны являются автохтонными племенами Центральной Азии и претендуют на восхождение своих родословных к гуннам; но маловероятно, поскольку в составе уйгуров до сих пор не отмечалось наличие рода аргын. Но если эту версию все-таки принять за основу, то:

1. отпадает версия происхождения аргынов от хоросанского наместника Аргын-аги, который, таким образом, из родоначальника превращается в потомка своего рода;

2. время жизни Мейрама-сопы (или Мейрама и Сопы), а также братьев из «Жетi Момын» значительно смещается на более ранний период, как минимум на начало IX века. При всей невероятности такого расклада, мне кажется, столь значительное смещение дат должно представлять гипотетический интерес уже и для казахской историографии.

Если же остановиться на том, что уйгурское происхождение тыгынов не подтверждается современной историко-этнографической наукой (Иванов В.Н., указ.соч., с.8), то «аргынская» версия остается единственной рабочей гипотезой.

Тем самым под вопрос ставится и местонахождение отправной точки переселения саха на среднее течение Лены. Как убедительно доказывает Ксенофонтов, таким плацдармом прежде всего может рассматриваться Прибайкалье. Но в свете вышесказанного, аналогичную роль, по крайней мере, для одной ветви саха, могли сыграть Сары Арка — бескрайние степи Северного и Восточного Казахстана. При этом будущие якуты (точнее, их «тыгынская» часть) должны были пройти либо через долину реки Обь (нынешние Барнаул, Новосибирск, Бийск), либо их перевалочной базой (точнее, сплошными перевалами) мог послужить Восточный Казахстан с переходом в Алтайский горный массив. Несомненно, этот процесс перемещения должен был занять не одно поколение, и, скорее, выглядел уже не как целенаправленный «кош» (кочевье), а как постепенный дрейф. Если учесть, что обычно казахские роды кочевали по кругу (радиус которого мог составлять сотни километров), то указанный дрейф мог выглядеть цикличным вращением со смещающейся траекторией в северо-восточном направлении. По крайней мере, недалеко от Усть-Каменогорска и сейчас живут несколько семей саха, которые по документам пишутся якутами (?), но говорят на казахском языке и детям дают казахские имена. Хотя именно использование этнонима «якут», вероятнее всего, указывает на их более позднее появление. В то же время регион Восточного Казахстана относится к ураангхайской прародине саха — так, в районе г.Усть-Каменогорска есть река Уранхайка, среди восточных казахов известна фамилия Уранхаев. Правда, село Уранхай есть и недалеко от Шымкента, что также говорит за южно-казахстанскую (или туркестанскую) гипотезу, как отправную точку хождения «из казахов в якуты».

При принятии приведенных векторов и сроков, и даже с некоторым допуском, мы можем достаточно уверенно утверждать, что предки Тыгынов были знакомы с исламом, во всяком случае, непосредственно контактировали с носителями мусульманской религии. Знакомство южных тюрков (к числу которых, как уже говорилось, до определенного времени относились аргыны) с исламом произошло в VII веке, и, как государственная религия, ислам впервые был введен здесь в Х в. в государстве Караханидов.

Более того, предки саха, а именно носители имени или части имени со словом Сопы (Мейрам-сопы, Ак-сопы и т.д.) - явно сами были из числа мусульман. Как известно, в VII в. арабские завоеватели, покорив Среднюю Азию и насадив там ислам, между Ташкентом и Шымкентом были остановлены предками казахов, и не смогли навязать им свою религию. Тем не менее, используя веротерпимость кочевников, исламские миссионеры активно шли в города, где разворачивали проповедническую деятельность. Таких проповедников, сумевших приспособить требования ислама к вольнодумству и традициям кочевников, и называли «сопы» (суфий), и именно они привели к тому, что казахи, хоть и в усеченном виде (без женской чадры, без пятиразовых намазов и других «без»), но все-таки приняли ислам. Так, в «Хикма-тах» Ходжа Ахмеда Яссауи (родоначальника суфиев в Казахстане) имя Аллаха нередко заменялось именем языческого божества тюрков — Тенгри, Танiр.¹ Кстати, у якутов этот бог также именуется «Танара».

По традиции, сопы (суфиями) были потомки самих арабов, которые вели свою родословную (подлинную или мнимую) от пророка Мухамеда. И именно древняя родина аргынов — Туркестан являлся центром суфизма в Казахстане, именно здесь вел свои проповеди и похоронен в величественном мавзолее Ходжа Ахмед Яссауи, почитающийся за величайшего суфия не только в Центральной Азии, но и во всем мусульманском мире. Недаром Туркестан называют также «второй Меккой», и не случайно именно здесь находится пантеон казахских героев.

Вполне возможно, что имя Сопы давали не только настоящим суфиям, но и просто детям, надеясь на их будущую ученость и славу. Но соседство «кочевого» ислама в этом имени — бесспорный факт.

Но, в таком случае, мы можем допустить и еще одну вероятную причину ухода будущих Тыгынов на север. Начиная с Х в. влияние ислама и исламских правителей возрастало и уже становилось поводом для территориальных захватов и родовых гонений. Причем, в северных районах ислам распространялся гораздо медленнее, чем в южных, что способствовало уходу некоторых племен на север Великой Степи, поскольку пережившие огнепоклонство и манихейство, кочевники весьма неохотно воспринимали любое религиозное давление. Для них по-прежнему главными божествами оставались бог Тенгри и богиня Умай (Небо и Земля). Не случайно самая величественная вершина Заилийского Алатау так и сохранила своё языческое название Хан-Тенгри. Как констатируют источники, еще в середине XIV в. религиозные воззрения кочевого и оседлого населения Казахстана все еще сохраняли прежнее многообразие. Лишь во второй половине XV в. население стало, по мнению их соседей, мусульманским², но еще в период образования и развития Казахского ханства (60-е года XV—XVII вв.³) культ Тенгри соперничал с религией ислама.⁴

И именно тенгрианство мы находим у якутов в момент прихода русских. Следовательно? Не исключается, что одной из причин «выдавливания» будущих саха из Золотой Дали (Сары Арка) послужила активизация позиций ислама в Центральной Азии, что также подтверяедается датами жизни предка Тыгына — Мейрама-Сопы и сроками исламизации Казахстана. Вполне вероятно, что первоначально восприняв элементы исламской культуры (в т.ч. имя «Сопы»), часть свободолюбивых аргынов не пожелала принять ислам как государственную идеологию чужого племени и форму территориальной экспансии соседей.

В этой связи мне кажутся весьма многозначительными слова Мидден-дорфа: «...со временем ближайшее знакомство с народами Средней Азии все-таки может нам дать возможность вывести положительные заключения, которые могут указать на первобытные сношения и место пребывания якутов» (Г.В.Ксенофонтов, Указ.соч., Т.1 с.134).

До сих пор сроком образования казахов как единого этноса полагался XV в. — по дате создания первого известного Казахского ханства. Однако, в июне этого года стало известно об архивных документах итальянского посольства к монголам, которые отодвигают появление казахского народа (с его нынешним названием) на 2 века назад — в XIII век. Если сопоставить эту дату с нашей версией сроков ухода части аргынов «в саха» (в начале XIV в.), и если учесть ту немаловажную роль, которую играли аргыны в образовании казахского этноса, то вполне допустимым становится и предположение о том, что будущие якутские Тыгыны были не просто аргынами, а казахами из рода аргын.

Вот, вкратце, те мысли и ощущения, которые вызвало у меня прикосновение к далекой истории другого народа. Я надеюсь, что мои дерзкие слова не нанесли обиды братьям по крови. В конце концов, это только рассуждения одного человека, по поводу одной фразы в одной книге, но ни в коем случае не научное исследование. Но, может быть, и в этих мыслях кто-то сможет найти полезное для себя и своего народа. За нашу и вашу свободу.

1. История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней). В 5-ти томах. Т.2, Алма-Ата, 1979, С. 112.