Археологические памятники, обнаруженные на территории Сунтарского улуса, свидетельствуют о том, что бассейн р.Вилюй был освоен людьми еще в новокаменном веке – неолите. Древние племена заселяли приустьевые мысы маленьких речек и берега таежных озер.

Это обуславливалось тем, что экономической основой существования их общества были охота и рыболовство. Неолитический человек располагал большим количеством каменных и костяных орудий, охотился на лося, северного оленя, медведя, водоплавающих и боровых птиц. К памятникам последующей культурно-исторической эпохи – бронзового века – относятся стоянки Куокуну, Эльгяи и Бэрэ. На берегу озера Бэрэ, в 7 км от с.Сунтар, была обнаружена нижняя часть глиняного горна для выплавки бронзы с отверстием, в которое вставлялось сопло от кузнечных мехов. Рядом находилось много шлака и кусков руды. По мнению д.и.н. Н.Д.Архипова, здесь располагался самостоятельный центр бронзолитейного производства .

Памятники традиционной якутской культуры представлены погребениями, датируемыми ХVII-ХIХ вв. В 1894 г. в Якутский краеведческий музей был привезен арангас якутского князца Мындая, обнаруженный в Сунтарском улусе вилюйским исправником Кочаровским. Согласно акту вскрытия был извлечен богатейший набор предметов сопроводительного инвентаря . В 1915 г. в "Известиях Якутского отдела Императорского географического общества" была опубликована статья Н.М.Тимофеева-Терешкина "Краткое описание дохристианской могилы якута Эчекинь" . В 1926 г. это захоронение было повторно обследовано Медико-санитарным отрядом Якутской экспедиции АН СССР. Погребение находилось в м. Сур Аттаах во 2-м Жарханском наслеге. По рассказам местных жителей, здесь был погребен "тойон, якут Ечиинин-Мундаев", владевший огромным стадом более чем в 1000 голов рогатого скота. Умер он около 200 лет тому назад. Погребальная конструкция представляла собой воздушное захоронение "арангас". На восьми столбах, врытых в землю и соединенных поперечными жердями на высоте 70 см, был сооружен бревенчатый сруб с дощатой двускатной крышей. Гробница была огорожена изгородью из обтесанных бревен, концы которых через круглые пазы были вставлены в четыре угловые вертикальные столбы. Внутри сруба находилась погребальная камера из толстых плах (тэбиэх), в которую вплотную был помещен дощатый гроб, обернутый снаружи берестой. В трех местах – по краям и по середине – он был обвит тремя узкими железными обручами. Гроб был привезен в Ленинград, где 1 ноября 1927 г. произвели его вскрытие. В нем находился мумифицированный труп мужчины, одетый в три шубы – верхняя была из волчьего меха, вторая – из рысьего и нижняя – из заячьего. Шея была повязана шарфом и ситцевым платком. На ноги были надеты штаны из волчьих лап и ровдужная обувь. Внутри гроба имелись: деревянные чашка и ложка, 3 стрелы с костяными наконечниками, вложенные в колчан, кнут, уздечка с металлическими бляшками, пластина от берестяного покрытия урасы, 4 беличьих шкурки, 6 кусков меха, сапоги из оленьих камусов, шерстяной чулок, меховая шапка, вязаный колпак и сумка.

На расстоянии 2 км от вышеописанной гробницы было обследовано надземное захоронение, принадлежащее, по сведениям местных жителей, сестре Эчиинина-Мундаева. Погребальное сооружение представляло собой бревенчатый сруб довольно внушительных размеров (высота – 110 см, длина – 350 см, ширина – 156 см), с дощатой двускатной крышей, которая увенчивалась бревенчатым коньком. Гробница обнесена изгородью, срубленною из круглых бревен, насаженных на 4 угловых столба. Внутри сруба под настилом из бревен находился гроб-колода длиной около 2 м и диаметром 0,5 м. Сверху были положены седло, завернутое в бересту, и переметная сума, перевязанная ремнем. Гроб был тщательно обмотан по всей длине двумя слоями сшитых полотнищ бересты, каждый из которых "отдельно перевязан ивовыми прутьями" и скреплен по двум концам и по середине тонкими железными обручами. На нижнем настиле сруба, непосредственно под гробом, были обнаружены уздечка и кнут. Гроб был вскрыт в Ленинграде 1 февраля 1927 г. В нем находился мумифицированный труп женщины, одетой в платье из оленьей замши, поверх которого имелись пальто из красного сукна, отороченное мехом и меховая шуба. Лицо было прикрыто куском меха.

Третье арангасное погребение, исследованное участниками экспедиции, принадлежало шаману Баканча-Бытанныа, сына шамана Бугачана-Беге, предка якутов Кюкяйского наслега. По преданию, Бугачан-Беге был родом из хангаласцев, участником военных столкновений между якутами и первыми русскими. После поражения часть якутских повстанцев подалась в окраины, где они сумели зажечь очаги якутской культуры. До прихода якутов Кюкяй представлял собой густую тайгу, а на месте нынешнего озера с окружностью 30 км рос сплошной мелкий кустарник. В "Материалах" комиссии отмечается, что местные жители отказывались указать точное месторасположение этого захоронения. "Якуты своих покойников сильно боятся и почти никогда не приближаются к их могилам, чтобы не нарушить покоя. Непогоды, бури и плохой улов рыбы зимою в год работ нашего отряда вызваны были, по мнению якутов, тем обстоятельством, что экспедиция, осматривая гробницы, нарушала покой похороненных шаманов, за что духи мстили человечеству. До сих пор якуты верят, что из могилы раздаются время от времени звуки бубна, призывающие того или иного человека в загробную жизнь". Тем не менее, арангас шамана оказался сильно разрушенным, сохранился только гроб, в котором находились останки умершего.

В 15 км от с.Шея участниками отряда был зафиксирован не совсем типичный для Якутии вариант воздушного захоронения – трупоположение в дупле растущего дерева. В стволе дерева, верхушка которого была спилена на высоте около 4 м от земли, была выдолблена ниша длиною около метра. "Место спила закрыто толстой доской с двумя отверстиями, при помощи которых она плотно насаживались на два зубовидных шипа, оставленных на поперечном разрезе ствола, таким образом, крышка прочно держалась, – говорится в протоколе вскрытия. – Ближайшие деревья были вырублены. Древесный ствол описанной лиственницы потерял кору и при небольшом усилии, отделившись от корней, свалился. Из открывшегося дупла мы достали полный скелет ребенка около 5 лет от роду. Здесь же мы нашли кусочки уцелевшего меха, каменные синие бусы от платья и деревянную чашку, каковую якуты обычно кладут покойнику в гроб. Взять с собой весь ствол, служивший гробом, было невозможно, ввиду его громоздкости" .

Подобный тип захоронения известен у многих народов Сибири, включая тюрков Саяно-Алтая (шорцев, тоджинцев-тувинцев, тофаларов) и коренных народов Северной Азии (ительменов, кетов). У якутов существовал обычай подвешивать на деревьях послед, а также хоронить труп младенцев в ветвях лиственницы. Очевидно, в этом была сокрыта древняя и универсальная идея о порождающих и плодоносных стихиях, к которым относились представления о дереве-предке.

Последующие исследования якутских погребений на территории Сунтарского района производились известным якутским археологом И.В.Константиновым. В 1971 г. он обследовал два могильных комплекса с погребением коней. Первый из них находился в м. Маччаха Булгунньага в Вилючанском наслеге на левом берегу Вилюя. Могилы были расположены на курганообразном возвышении округлой формы (булгунньах) высотой примерно 5-6 м и диаметром в 35-40 м. На поверхности первого погребения сохранились отдельные фрагменты надмогильного сруба. Могильная яма имела глубину 1 м. Погребальная камера из толстых плах сверху была покрыта сшитыми берестяными полотнищами. В гробу оказался костяк мужчины пожилого возраста. В сопроводительный инвентарь входили: медный котелок, деревянная чаша "кытыйа", лук с обычными роговыми клинами на концах, пальма и 7 стрел, острия которых умышленно были загнуты. На расстоянии 1,6 м к западу от этого погребения у самого склона возвышения было обнаружено захоронение коня, лежащего на левом боку с подогнутыми ногами головой к северу, т.е. погребение коня располагалось почти перпендикулярно к захоронению человека. Глубина могильной ямы была незначительной – около 30-40 см. Конь, очевидно, был оседлан и взнуздан: были найдены обломки деревянной части седла, железные и литые медные подпружные пряжки, два железных стремени с широкими, овальными подножками и овальными петлями над дужкой, а также железные удила с кольчатыми псалиями. К кольцам-псалиям прикреплены свободно двигающиеся железная обойма, видимо, от оголовья и восьмеркообразная закрученная петля. По сведениям старожилов, здесь был похоронен сын родоначальника группы местных якутов по имени Маччаха.

Второй могильный комплекс был раскопан в м. Бютэй Булгунньага в Шеинском наслеге. По сведениям краеведа Г.Е. Федорова, здесь был погребен человек по имени Ючегей, успешный охотник-промысловик и один из родоначальников местных якутов. Глубина могильной ямы – 90 см. В погребальную камеру из толстых плах была втиснута колода, выдолбленная из ствола лиственницы. Между внешней камерой и колодой с восточного конца имелось свободное пространство, образующее самостоятельный отсек, где были обнаружены седло, медный котелок, двухсекционная вьючная сума из ровдуги, внутри которой оказалась деревянная чашка. В колоде находился труп мужчины, с левой стороны которого были найдены лук, пальма, колчан с 6 стрелами, скребок и кнут. В 5,6 м западнее описанного захоронения у самого склона "кургана" было обнаружено захоронение коня. Могильная яма была полуовальной формы, глубиной около 30-40 см. Скелет коня лежал на левом богу головой к северу, с некоторым отклонением на запад. Ноги подогнуты. В зубах сохранились железные удила с кольчатыми талиями. Других вещей здесь не найдено .

По замечанию автора, в отличие от других районов сунтарские захоронения с конем расположены на природных возвышениях "булгунньах". Следующим отличием является расположение погребений коня и его хозяина. В других районах могилы ориентированы в одну сторону и расположены на значительном расстоянии друг от друга, а в обоих рассмотренных случаях костяки коней ориентированы перпендикулярно к костяку человека. Здесь следует отметить, что подобное расположение лошадей зафиксировано в Туве, в частности, в курганах Кок-Ховаг 1, а также в отдельных погребениях Монгун-Тайги и могильниках Кокэль.

Интересный случай погребения с фрагментом коня был исследован И.Д.Архиповым в м. Обуйаан в 10 км от с. Усун-Кёль Арылахского наслега (рис. 1). Сохранилось сильно сгнившее погребальное сооружение типа "чардаат", ориентированное по направлению террасы местности с запада на восток. На северной стороне могилы на сучьях старых ветвистых лиственниц зафиксированы 2 палки длиною в сажень, отделанные в виде стрелы -"куочай". По этнографическим данным, на подобных сооружениях шаманы подвешивали шкуру жертвенной скотины. На глубине 58 см на западной стороне могильной ямы обнаружен лошадиный череп с уздой, над которым установлена сэргэ-коновязь. Далее, на глубине 68 см обнаружена погребальная камера (тэбиэх) из обтесанных плах, покрытая трехслойной орнаментированной берестой. Внутри камеры находился гроб, выдолбленный из цельного бревна. В погребении имелись медный котелок и седло, завернутые в бересту. В котелке находились чепраки и кычым. Все изделия конской сбруи и украшения изготовлены из меди.

Данное погребение может быть отнесено к разряду историко-культурных параллелей между культурой саха и современных наследников средневековых кыпчаков. П.Карпини писал, что команы-половцы "… коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках … а кости того коня … они сжигают…".

Ряд археологических исследований якутских погребений был произведен археолого-этнографической экспедицией Ленинградского госуниверситета под руководством Р.И.Бравиной. Среди них близ участка Бэс-Шея было вскрыто надземное захоронение, принадлежащее, по рассказам местных жителей, шаманке черной силы. Погребение представляет собой дощатый гроб, поставленный на низкий сруб из тонких жердин. Поверх гроба обнаружен походный котел. Крышка гроба была забита со всех сторон деревянными гвоздями якутской работы, что само по себе представляет исключение: традиционно якуты крышку гроба не забивают. В гробу оказался костяк женщины, лежащей лицом вниз, головой на восток с распущенными длинными волосами. Кстати, среди рассказов об удаганке бытуют и такие, в которых "очевидцы" якобы видели ее сидящей на своем гробу и расчесывающей волосы.

В погребении, раскопанном в местности Кубалаах в Хаданском наслеге с левой стороны возле головы умершей была найдена отрезанная женская коса с вплетенной тонкой лентой из ровдуги (рис. 1). Аналогичная находка была зафиксирована в погребении, датируемом XIX веком, в местности Тонгус Эбэ Чурапчинского улуса. На левом боку костяка мужчины средних лет лежала отрезанная женская коса, завернутая в бересту. У многих народов, в том числе и у якутов, волосы воспринимались как некое вместилище души человека. Пучки и пряди волос, зашитые в кожаные и войлочные лоскуты, были обнаружены в пазырыкских курганах Саяно-Алтая и в хуннских погребениях Монголии и Забайкалья. По всей вероятности, здесь мы имеем отголосок древнего обычая сопогребения слуг, который в последующем был заменен чем-то символическим, например, срезанием волос подчиненных (служанок, жен, наложниц) и положением их в могилу хозяина.

Таким образом, археологические памятники, исследованные на территории Сунтарского улуса, представляют собой весьма интересные материалы не только для изучения его истории, но и древней истории всей Якутии. Уникальными являются разнообразные формы и способы погребений, датируемых XVII-XVIII вв., предметный состав погребального инвентаря, специфика захоронений с конем и т.д. Надеемся, что по мере проведения новых археологических изысканий, глубины древних веков раскроют свои тайны, что прояснит "белые пятна" истории – как по проблемам происхождения якутского народа, так и его культуры.