Наука и образование

Еще на рубеже XVIII-XIX вв. в Якутии наблюдается пробуждение общественно-политической активности, вызванное усилением податного гнета, самой тяжелой формой которого был извоз казенных грузов на отдаленные пункты Севера и Востока России. В иные годы на эти цели привлекалось до 12 тысяч лошадей, что наносило ощутимый ущерб хозяйству якутов и их экономическому благосостоянию вообще.

Кроме того, якутские тойоны, даже имея в личной собственности сотни голов лошадей и крупного рогатого скота, владея лучшими землями, управляя десятками экономически зависимых от них сородичей, фактически являясь хозяевами края, все острее чувствовали ущемленность своих гражданских и политических прав.

Сформировалась и политическая элита в лице Алексея Аржакова, Ивана Мигалкина, кангаласца Ильи Шадрина, баягантайского старосты Никиты Сертекова-Готовцева и других. В архивах Якутска, Иркутска и Санкт-Петербурга хранятся их письма, прошения, ходатайства от имени якутов. Кроме того, их имена часто встречаются в фольклорных источниках и в исторической литературе. Общепризнанным лидером тойонской верхушки был борогонский голова Алексей Аржаков, который еще при жизни стал легендой – благодаря встрече с императрицей и врученной ей знаменитому «Плану о якутах». Впрочем, дело не ограничилось концепцией и конкретными предложениями, изложенными в Плане – была проведена широкая сеть мероприятий по внедрению их в жизнь. Экономически значимым из них был перевод доставки казенных грузов на тихоокеанское побережье с тяжелой подводной повинности якутов на контрактную основу, которая, с одной стороны, сократила размеры податей, с другой – обеспечила приток денежных средств в оборот области. И в этом была немалая заслуга якутского тойоната, во главе с А.Аржаковым, проводившего многолетнюю последовательную и мудрую политику.

Следует отметить, что вышеприведенное достижение вдохновило якутских родоначальников. Активизации общественного сознания способствовало и утверждение царем либерального «Устава о управлении инородцев», в связи с внедрением которого в Сибири ожидались позитивные сдвиги.

«Устав о управлении инородцев» поступил в Якутск в конце 1822 г. и якуты с ним продолжали знакомиться в течение всей зимы. Весной 1823 года они обратились к гражданскому губернатору с просьбой послать двух представителей в Иркутск, а если понадобится, и в Петербург для внесения поправок в Свод степных законов. Заметим, что участие в составлении законов представлялось якутам более актуальным, чем «изложение нужд», о чем, впрочем, тоже было заявлено в письме.(1)

С прибытием либерально настроенного нового областного начальника Н.И.Мягкова в 1826 г. в Якутске были запущены все механизмы либеральных реформ вплоть до предоставления якутам такого демократического института самоуправления, как Степная Дума. Официальной датой открытия Якутской Степной Думы принято считать 11 марта 1827 г., к этому времени уже были избраны заседатели и главный родоначальник И.Е.Мигалкин.

Для урегулирования деятельности Думы, Н.И.Мягковым и А.Я.Уваровским совместно с И.Е.Мигалкиным и Н.О.Рыкуновым были разработаны «Правила для единообразного учреждения порядка по управлению в родовых, инородных управлениях Якутского округа» и «Дополнительные правила для единообразного учреждения порядка по управлению Якутского округа». Однако эти документы были утверждены на уровне губернии, и якуты надеялись усилить и расширить их применение до уровня Якутской области, возможно, путем внесения важнейших пунктов в «Свод степных законов». Ведь их законодательное или высочайшее утверждение стало бы гарантией необратимости проводящихся реформ. Все это и стало самой актуальной проблемой в деятельности Якутской Степной Думы.

Второй проблемой на пути развития якутского самоуправления стала активность противников либеральных реформ Сперанского в Якутии. Во-первых, они не воспринимали либерализм как идеологию, в чем, впрочем, трудно упрекнуть провинциального чиновника, во-вторых, имел место и объективный резонанс относительно нескольких социальных групп. Перевод содержания скота у якутов на контрактную основу, причисление лежащих близ города Якутска земель в пользу казны, разрешение якутам вести торговую деятельность, расчеты по извозу, сосредоточенные в Степной Думе и другие нововведения, согласно «Устава» и «Правил», были очень непопулярны в среде консервативно настроенной части местного чиновничества, купечества и казачества. Свое недовольство они выражали активно и широко, например, писали доносы прямо в Санкт-Петербург шефу жандармов А.Х.Бенкендорфу.

В условиях неполного правового обеспечения и противодействия со стороны консерваторов, в 1829 году Якутская Степная Дума пришла к решению отправить депутацию в Санкт-Петербург и представила свое прошение областному начальнику. Как свидетельствует Л.Г.Левенталь, «главная инициатива в отправлении депутации принадлежала тому самому Мигалкину», т.е. главному родоначальнику.

Депутаты бы, по мнению Думы, «сообразно бывшим примерам» (Подразумеваются депутации С.Сыранова в 1766 году и А.Аржакова в 1789 году. – П.З.), удостоились быть представленными его Императорскому Величеству и по случаю составления правил об управлении их сословием, объяснить общественные их нужды».(2) Через генерал-губернатора и министра внутренних дел ходатайство якутов было передано в Сибирский комитет. Примечательно, что при этом ни генерал-губернатор, ни министр внутренних дел, ни Сибирский комитет не одобряли инициативу якутов и были против отправки депутации. Тем не менее, Сибирский комитет представил ходатайство императору. Николай I согласился принять якутскую делегацию, проигнорировав негативное отношение генерал-губернатора Восточной Сибири и Сибирского комитета к якутской депутации: «В 28 день декабря 1829 г. объявлено Комитету, что на Положения его о сем 26-го того ж месяца государь император не изъявил согласия, а напротив, высочайше повелеть соизволил дозволить якутским инородным старшинам прислать в Санкт-Петербург депутатов»(3).

Получив в марте вышеназванный указ, Степная Дума предписала по всем управлениям известить сородичей о высочайшем соизволении принять депутацию и о созыве семиулусного собрания. На съезде планировалось составить и утвердить ходатайство от имени якутов, провести выборы депутатов и согласовать организационные мероприятия, связанные с финансированием депутации. Дума известила родоначальников и о том, что на собрании примут участие и головы с поверенными от Вилюйского, Олекминского и Верхоянского округов, поскольку депутаты будут представлять интересы не одних только якутов Якутского округа, а всей области. Таким образом, по инициативе Якутской Степной Думы планировалось провести первый общеякутский съезд с участием делегатов со всей Якутии.

3 мая 1830 г. Дума разослала по всем инородным управам предписание о выборе делегатов «от больших наслегов по 2 и от малолюдных по единому человеку» общего собрания, с пожеланием избрать «людей честного и трезвого поведения и могущих оказанную общественную доверенность оправдать в полной мере»(4). Тут же были приложены две записки, из которых в одной был представлен отчет по мероприятиям Думы за три года деятельности, в котором думцы старались осветить весь спектр изменений, происшедших в жизни якутского общества с учреждением Степной Думы. Сообщалось также, что новации стали возможны благодаря «Уставу», за что надлежало выразить признательность императору. Другая записка содержала проект ходатайства депутации. Проект этот Степная Дума предписала обсудить на наслежных собраниях по выборам поверенных и внести свои дополнения и поправки(5). В течение двух месяцев в улусах был выслушан отчет Думы, проведены выборы делегатов и составлены проекты ходатайства царю.

3 июля 1830 г. в г. Якутске открылся вошедший в историю под названием «Семиулусное собрание» первый съезд якутов. В нем приняли участие 482 делегата со всех наслегов Якутской области. Если учесть, что каждый поверенный привел с собой как минимум одного работника и то, что собрание посетили чиновники Якутского областного правления и земского суда, то получается весьма внушительное количество людей, вовлеченных в работу съезда. В те времена население Якутска составляло около 2500 чел. На время съезда оно увеличилось больше чем на треть, ибо прибыло с улусов еще тысяча человек. Город буквально жил этим съездом. Все разговоры в городе велись вокруг этого события.

Съезд проводился в обстановке всеобщего общественного подъема. Организаторы съезда – лидеры Степной Думы, – чей отчет обсуждался на съезде, стали настоящими политическими звездами.

На съезде возникали новые идеи, поступали предложения, их тут же рассматривали. Тем более, что с самого учреждения Степной Думы соблюдался принцип гласности. Не столь популярный и одобряемый в развитых политических организациях принцип гласности в инородческой среде соблюдался всегда. Это связано с традицией проведения общественных собраний, сугланов при распределении общественных работ, переделе земель и прочее, где обсуждения носили открытый характер и где родовичи часто предпочитали резать правду-матку в глаза.

Делегаты съезда гласно обсуждали пункты ходатайства, спорили о составе депутации, обговаривали вопросы финансирования депутации и т.п. Судя по архивным материалам, семиулусное собрание продолжалось три дня.

Съезд избрал депутацию для поездки в Санкт-Петербург в составе головы Боотуруского улуса Григория Ивановича Старостина, бывшего головы Кангаласского улуса, старосты первого Мальжегарского наслега Николая Осиповича Рыкунова, в качестве переводчика–старосты Кильдемского наслега Кангаласского улуса Егора Татаринова.

Семиулусное собрание своим решением от 3 июля 1830 года поручило депутатам Г.Старостину, Н.Рыкунову выразить «от всех инородческих племен» благодарность императору России «за изданных в настоящее время Уставом о инородцах законом и присвоение якутам прав поколениям нашим свойственных», причем, как пишут якуты: «цветущее благосостояние всех наших племен служит ясным доказательством великих и неизъяснимых благ его Императорского Величества!». Затем следовало просить у государя «августейше его монарха щедрость», то есть представить ходатайство(6). Степная дума наметила отъезд депутатов на 10 декабря 1830 года.

Следует отметить наличие нескольких вариантов ходатайства для депутации, что свидетельствует о степени общественного подъема, который был вызван в связи с выездом депутации. Исследователь Л.Г.Левенталь приводит ходатайство, состоящее из 7 пунктов, Г.П.Башарин – из 8 пунктов, в проекте Думы значатся 9 пунктов. Окончательный же вариант, утвержденный на семиулусном собрании, состоит из 6 пунктов.

Итак, на собрании был рассмотрен общий проект ходатайства Думы, представленный «в краткую память», и обсуждены предложения делегатов. 1-й, 5-6-й и 8-й пункты проекта ходатайства выдвигались и раньше, например, в «Плане о якутах» А.Аржакова, и меры по ним с разной степенью реализации принимались. Например, в 1808 г. в Якутске по линии Министерства народного просвещения было открыто первое уездное училище(7). До этого якуты обучались грамоте в немногих церковно-приходских училищах. А по 2-му пункту ходатайства готовился и позже, 6 ноября 1831 г., вышел указ Сибирского комитета о дозволении выезда якутов далее 500 км. по разрешению инородных управ, о чем мы писали выше. 3-й пункт о расширении судебных полномочий инородцев и 7-й о нежелательности выезда в улусы с ревизией чинов земского суда свидетельствуют о необходимости четкого разграничения компетенций органов местного управления и самоуправления, в данном случае – Земского суда и Степной Думы в связи с осложнением политической ситуации. А вот 4-й пункт о полном правовом обеспечении системы управления инородцев, по мнению поверенных депутатов собрания, оказался самым актуальным. С него и началось ходатайство, дополненное и окончательно согласованное и утвержденное на семиулусном собрании. Оно заключается в следующем:

«1. Изпросить высочайшего утверждения тех Правил, кои по журналу Иркутского губернского совета 2-го числа октября 1825 года № 95 утвержденному г. генерал-губернатором Восточной Сибири составлены Якутским областным начальником и кои дополнены потом вновь особыми Дополнительными правилами, как служащих главнейшим основанием ныняшнего управления якутов и соответствующих обычаям их. Равно изпросить высочайшего утверждения тех Степных законов кои якутскими депутатами в 1824 году были особо составлены в Иркутском комитете.

2. Изпросить отменения выезда за ревизиею дел членов земского суда чрез два месяца как для якутов тягостного. А предоставить ревизовать инородные управы согласно и Уставу о инородцах одному областному начальнику самому или доверенному от него чиновнику в год однажды.

3. Как Уставом о инородцах присвоенное родоначальникам звание князца, отличавшее и возвышавшее прежде родоначальников изменилось, и кроме несомых во время службы их во звании по должностям на каких более прав и то временных не предоставлено. То испросить высочайшей милости государя императора даровать якутскому народу, подобно прочим, личные права, кои бы за верную государю службу и отличное исполнение общественных должностей – главного родоначальника, голов и старост, могли бы служить им наследственным преимуществом как в отличии их между народом, так и в избавлении их от телесных наказаний, и в доставлении им права приобретать на общих землях собственные земли, чем достойные родоначальники возвысясь в духе и способах могли бы служить твердым оплотом за права народные и в небоязненном усердии к общественному благу, удостоя на права сии высочайшего государя императора грамотою.

4. Как перевозка из Якутска во все отдаленные места тягостей есть одно средство к оприобретению способа к исправному платежу ясака, податей, то перевозку сию утвердить навсегда за якутами вроде общественной повинности по условиям существующего на контракте по цене каждые 4 года начальством по торгам с якутами устанавливаемым.

5. По случаю крайнего недостатка в обращении по Якутской области денег испросить высочайшего соизволения пожертвованные Российско-Американской компанией с 2-го октября 1821 года на пользу якутов единовременно 10 тыс. рублей и каждогодно по 2 тыс. обращаемые в Иркутском приказе общественного призрения на приращение процентов, обратить из приказа и учредить из оной в Якутске при областном казначействе особую вспомогательную для якутов кассу на предмет займа собственно якутам из процентов во время недостатков их от несчастных случаев, для взноса ясака, податей и других общественных нужд.

6. Надлежащую якутам по 1792 год за поставку в разные места тягостей сумму по расчету якутов более 14 тыс. рублей, а расчету казенной палаты более 4 тыс., до сего еще не выданную, испросить высочайшего соизволения удовлетворить якутов оною, и присоединить к вспомогательной для якутов кассе, в Якутске учредить испрашиваемую»(8).

Последние три пункта ходатайства показывают, какую заметную роль в экономической жизни якутов стали играть товарно-денежные отношения, коли речь идет об учреждении «особой вспомогательной кассы для якутов». Тойоны не оставляют надежду на приобретение прав дворянства, чтобы иметь «право приобретать на общих землях собственные земли», при этом являясь «твердым оплотом за права народные» и в то же время проявить «небоязненное усердие к общественному благу». Реализация всех пунктов ходатайства реально усилило и укрепило бы политическое и экономическое положение инородцев Якутской области.

В целом, семиулусное собрание, стараниями лидеров Степной Думы И.Е.Мигалкина, Н.О.Рыкунова, Г.И.Старостина, при поддержке всего якутского общества, проводилось, как бы мы сегодня сказали, на высоком организационном уровне и показало достаточно высокую степень общественного развития якутского народа в указанный период.

По окончании съезда Степная Дума организовала сбор пожертвований для покрытия расходов депутатов, что с позволения начальства практиковалось и раньше. Например, когда якуты снаряжали в поездку Аржакова в 1789 г. и других депутатов до него. Причем от областного правления было получено разрешение на пожертвование от богатых якутов, а на семиулусном собрании – согласие от якутских делегатов.

В Степной Думе была составлена смета расходов на предстоящую поездку, согласно которой необходимо было собрать 22901 руб.98 коп.

В пределах этой суммы Степная Дума начала подписку на сбор денег, причем «некоторые из них (улусов. – П.З.) могут, по неимению у себя ныне налицо денег или зверей, исполнить свою подписку по выдаче на 1831 год провозной платы». То есть, управа могла сдать подписанную сумму при получении денег за грузоперевозки в декабре или январе.

Но в некоторых улусах слова об общей пользе были поняты слишком буквально, оттого и головы решили собрать требуемую сумму путем раскладки со всех ревизских душ. Например, Дюпсинская управа намеревалась собрать с имеющихся в наличии 2337 душ по 56 коп., всего – 1323 32 коп.(10), что было незаконно.

Местная администрация, особенно его консервативная часть, зорко следила за незаконными поборами. Организация дополнительных сборов с инородцев, хотя бы и с позволения областного начальника и отсутствие строгой схемы сбора послужило поводом к усилению активности противников депутации. Уволенный областным начальником Н.И.Мягковым с работы бывший секретарь земского суда Гавриил Кривошапкин уже в том же июле 1830 г. доносил в Иркутск, а позже и в Санкт-Петербург на имя М.М.Сперанского, о своем незаконном увольнении и о незаконных поборах на поездку депутации. (10)

На основании этого доноса находящаяся в то время в Якутске комиссия Лосева-Ластовецкого приостановила отъезд якутских депутатов и начала расследование. Позже были проведены еще несколько следственных комиссий.

В заключении Совета общего губернского управления от 31 июля 1836 г. по результатам работы комиссий в Якутске отмечено: «Хотя якутские родоначальники за производимые излишние поборы подлежат строжайшей ответственности, но так как общества отозвались, что сборы сии и расходы онаго производили с общего согласия родовичей по обычаю и примеру прежних лет, то, не предавая родоначальников суду, ограничиться тем, чтобы члены Степной Думы и улусные головы с 1827 по 1831 год занимавшие сии должности были удалены от должностей» (12).

Таким образом, комиссии ничего существенного для организации судебного процесса над заседателями Думы не нашли. Но репутации Думы и областного правления они нанесли серьезный урон. Вследствие увольнения самых ярких лидеров состав Думы значительно ослаб.

В декабре 1831 г. Н.И.Мягков был отставлен от должности и выехал в Петербург. Вместе с ним был уволен и чиновник особых поручений Якутского областного правления А.Я.Уваровский.

Тем временем, весной 1831 года, скоропостижно скончался депутат и главный родоначальник Думы Григорий Старостин. Проверку факта смерти Старостина в доме Степной Думы и опись ценностей и имущества умершего начали спустя две недели после кончины. За это время пушнина и более 3 тысяч рублей собранных пожертвований, которые находились при умершем депутате, оказались расхищенными. Началось расследование, которое тянулось долгие годы и так и не выявило воров, а возможно, и убийц. В народных преданиях осталась память о скоропостижной смерти заседателя Думы Григория Старостина, которого в доме Степной Думы застала смерть от волчьего яда.

Пока проводилось расследование всех этих событий и спорили якутские родоначальники по вопросу избрания новых депутатов вместо умерших, капитан корпуса жандармов Алексеев сочинил доклад, который был представлен генерал-губернатору. Содержание его состояло в том, что идея отправки депутатов в Санкт-Петербург вызвана исключительно «по наущению» областного начальника Мягкова, жаждавшего награды за внедрение «Устава о управлении инородцев» в Якутии, и тойонов – членов Степной Думы, преследовавших свои корыстные интересы. Тем не менее, этот состряпанный отчет жандармского офицера был востребован, так как на нем основывался доклад генерал-губернатора А.С.Лавинского министру внутренних дел. При этом А.С. Лавинский по рассмотрении ходатайства от себя добавил, что «Степные законы о утверждении коих родоначальники просят, составлены в бывшем в Иркутске комитете и представлены на утверждение Сибирского комитета … для рассмотрения оных составлена особая комиссия.». Ходатайства родоначальников, продолжал генерал-губернатор, о передаче III степени словесного суда Степной Думе, о разрешении родоначальникам иметь сословную земельную собственность, о принятии исправления и расчистки дорог, почтовой и обывательской гоньбы на казенный счет противоречат Уставу о управлении инородцев» и потому совершенно неприемлемы, поэтому необходимости в поездке якутской депутации в Петербург нет (13).

Но для представления императору эти аргументы и материалы оказались малоубедительны. При явной благосклонности императора, изъявившего желание принять якутскую депутацию, вопреки мнению всей чиновничьей иерархии Сибири, результаты его приема якутской депутации были непредсказуемы. Ведь если якуты убедят царя в полезности «Устава об управлении инородцев» и вообще реформы М.М.Сперанского, то не изменит ли Николай I свое мнение о ходе реализации всего Сибирского учреждения, этой непосильной ноши сибирского чиновничества. А документы у якутов были достаточно сильны – и по содержанию, и тем, что составлялись при участии всего общества. Оттого и всполошилась вся вышестоящая бюрократия, которая вошла в сговор с людьми в голубых мундирах. С теми, о коих тогдашний академик Петербургской академии наук А.В.Никитенко (1804-1877) писал: «Голубой мундир, ото всех других военных своим цветом отличный как бы одеждой доносчиков, производил отвращение даже в тех, кои решались его надевать»(14). Мы имеем ввиду переписку генерал-губернатора Восточной Сибири С.Б. Броневсого и шефа жандармов А.Х.Бенкендорфа поводу подготовки к отъезду якутской депутации.

По указанию министра внутренних дел в феврале 1836 г. в Якутск прибыли чиновник особых поручений Главного управления Восточной Сибири Племянников и генерал-губернатор Восточной Сибири С.Б.Броневский. С.Б.Броневский писал, что «вникая в существо дела …полагает, что цель депутации клонилась к исходатайствованию у престола некоторых нововведений весьма благоприятствовавших распространению и утверждению власти самих родоначальников»(15). И именно этот вывод, понятый как посягательство якутских родоначальников на властные полномочия органов государственного управления, и стал самым весомым и убедительным аргументом для вышестоящих инстанций.

В результате министром внутренних дел от 10 июня 1837 г. было сделано заключение о том, что отправить депутацию в Петербург «желали одни родоначальники, а не весь народ», таким образом было проигнорировано проведение семиулусного собрания, то есть всеякутского съезда. А ходатайства (постановления, принятые съездом), которые должны были быть представлены депутатами, получены и уже по ним даны «законные направления», «что на отправление означенной депутации ныне не предстоит никакой надобности«(16). Этот вывод был утвержден царем 28 октября 1837 г.

Таким образом, отсутствие полного правового регулирования условий существования Якутской Степной Думы в экономическом, финансовом и политическом смысле и вызвала необходимость созыва семиулусного собрания и отправки депутации в Санкт-Петербург. А составленное на съезде, то есть на семиулусном собрании, ходатайство подняло уровень требований якутов до общенациональных масштабов.

Утверждение царем вышеизложенного заключения министра внутренних дел об отказе в приеме якутской делегации имело далеко идущие негативные последствия для существования самой Степной Думы. Как известно, Степная Дума была упразднена приказом областного начальника 22 ноября 1838 г.

Второе всеякутское собрание, на котором были подняты извечные проблемы земли и воли, тревожившие наших предков, будут проведены лишь спустя 82 года, а точнее, в 1912 году под руководством В.В.Никифоров. 

Литература

1. Левенталь Л.Г. Подати, повинности, земля у якутов // Павлинов Д.М., Виташевский Н.А., Левенталь Л.Г. Материалы по обычному праву и общественному быту якутов.- Л., 1929. – Указ. соч. – С.428.