(Глава из книги «Вилюйский Ротшильд»)

...Колонизация Якутии фактически началась с региона Вилюя, ибо первые русские люди появились именно на берегах этой реки. Мангазейские казаки, укрепившиеся на низовьях Нижней Тунгуски, еще в 1607 году обложили ясаком некоторые племена. Продвигаясь вверх по реке они встретились с вилюйскими тунгусами, и от них впервые получили смутные сведения о якутах и о Лене. Эти же тунгусы указали казакам самый краткий путь с Нижней Тунгуски на Вилюй. Казаки поднялись по реке Размахниной — притоке Нижней Тунгуски и, пройдя небольшой волок, оказались на Чоне — притоке Вилюя. А дальше было очень просто, т.е. спустившись по Чоне, служивые люди очутились на благословенном, благодатном Вилюе.

Именно этим путем воспользовался казачий отряд под командованием Мартына Васильева и в 1630 году дошел до Лены. Таким образом впервые появились колонизаторы на якутской земле. Маршрут отряда был самым кратчайшим из всех возможных.

К моменту прихода русских людей на берега Вилюя местное население было представлено общинно-родовыми племенами, отношения между людьми были самыми примитивными, а занимались они скотоводством, коневодством и оленеводством.

Никакого государственного устройства не было. Якуты жили отдельными семьями в отдельных аласах и только в самых больших из них проживало по несколько семей, состоящих в родстве.

Такой локальный характер расселения, отсутствие элементарной сплоченности, какой либо структуры управления населением обусловили очень легкую колонизацию северного края.

Именно в силу этого у пришельцев не возникло опасений, и они устроились на жилье у низких берегов Лены в самой середине великой долины — для удобства управления и сбора ясака.

Если бы было большое и организованное сопротивление — хотя бы только из-за кабального ясака, — то иноземцы построили бы крепость где-нибудь на удобном для обороны высоком берегу Лены.

Везде, где завоевателей встретили огнем и мечом, как правило, казаки строили свои крепости, опорные пункты на труднодоступных для нападения местах. Так было везде. К примеру, в городе Новокузнецке над кручей Томи, где река делает резкий поворот, до сих пор высится старая крепость, откуда хорошо просматривается местность на десятки километров вокруг.

В 1634 году отрядом Шахова было построено зимовье на левом берегу Вилюя, у впадения речки Тюкээн. И эта дата ошибочно считается годом основания Вилюйска. На самом деле этот год — лишь начало отсчета колонизации Вилюйского региона.

Между тем, зимовье у устья речки Тюкээн оказалось местом неудобным, сырым, затопляемым и к тому же была необходимость переправы на правый берег. В силу этих немаловажных обстоятельств зимовье было перенесено в местечко, называемое Средневилюйское (или Танарейское — по названию речки). Там заложили зимовье, названное Средневилюйским — недалеко от современного поселка Кызыл-Сыр на правом берегу Вилюя у впадения речки Танары.

Но и второе зимовье оказалось неудачно расположенным из-за отдаленности от трассы, соединяющей Вилюйские улусы с Якутским областным центром. Поэтому было выбрано третье место, наиболее удобное с точки зрения транспортной схемы. Зимовье было названо Верхневилюйским, поскольку оно находилось выше по течению.

Третье зимовье было выбрано удачно во многих отношениях, так как располагалось примерно в середине Вилюйского региона, на трассе, пронизывающей весь обширный край. Не требовалось паромной переправы, место было сухое, а с высокого мыса река просматривалась на десятки километров.

Именно это третье зимовье впоследствии было переименовано в г.Вилюйск...

* * *

С момента колонизации началась перекачка тогдашнего богатства края — пушнины — в царскую казну.

Приведу лишь один пример. В 1822 году от ясака, земской повинности, подушной подати по 102 записям собрано по Вилюйскому округу 64845 руб. 75 коп., а в остатках на 1 января 1823 года значилось 33063 рубля 62 коп. Эти 102 записи, сделанные в течение года, заняли 48 листов.¹ Вот такие солидные суммы собирались с небольшого количества жителей и шли в государеву казну.

Начиная с тех далеких времен Якутия — сырьевой придаток Российской империи, и продолжает оставаться таковой по сей день.

А взамен в Якутию стали поставлять «огненную воду», курево, приучили аборигенов к картам, завезли сифилис и другие опасные, очень заразные болезни, которыми население прежде не страдало. А в период «демократизации» и «рыночной экономики» появились наркотики и СПИД. Словом, все, что вредно, завозилось и завозится, а богатства вывозились и вывозятся.

Но не все подряд было плохо, колонизация края имела и положительные стороны. Наряду с окружным управлением были организованы местные органы самоуправления, через которые решались житейские вопросы. С приходом хоть какой-то системы централизованной власти прекратились межродовые набеги с грабежами, а конфликты стали разрешаться в суде: появилась возможность отстаивать свою правоту через закон; возникла ссудная касса, дающая возможность получения кредита; началось строительство дорог; развивалась торговля; дети стали обучаться грамоте и т.д.

А с названием административного центра Вилюйского округа произошла большая путаница, ибо с самого начала во всех документах он значится как Оленск.

Историческими документами, освещающими эту проблему, являются:

1. Посмертные записки Николая Васильевича Берга — статья в журнале «Русская старина» за 1890 год, т. 65, в февральской книге.

2. Историческая справка «Город Оленск», написанная сотрудником словаря Брокгауза и Эфрона Францем Шперком в журнале «Русская старина» в 1892 году, т. 75, в июльском номере.

Берг Николай Васильевич написал статью главным образом по воспоминаниям своей матери — госпожи Берг (урожденной Ромадиной), родившейся и проведшей свою молодость в Оленске. В статье довольно подробно описана постройка Оленска.

Но при этом не было указания на место и на время постройки города, что возбудило сомнения в его существовании. Именно это явилось побудительным мотивом для Шперка в написании исторической справки. Шперка заинтересовало: действительно ли существовал город Оленск, где именно, и что с ним сталось, или, как выразился сам Н.А.Берг, «что теперь на его месте?»...

Отнюдь не случайно был построен Оленск. Колонизованному краю требовались административные центры. И вот, по Высочайшему повелению государыни Екатерины II, чиновник из Малороссии Ефрем Федорович Ромадин направляется в Якутию для строительства города Оленска руками сосланных уральских казаков и башкир — участников восстания Пугачева.

Ромадин будучи, как выяснилось, заседателем земского суда², отличался мастеровитостью — мог срубить избу, сработать телегу. Императрица знала, кого отправлять в такую глухомань, ибо Ефрем Федорович был человеком исключительно энергичным и инициативным. Кроме этих качеств, сослуживцы отмечали его резкость и жесткость. Работавший с ним зять Ромадина Берг В.В. называет Ефрема Федоровича «самодуром и деспотом». Якуты же прозвали заседателя «Уот», что означает в переводе «огонь». Это меткое прозвище он получил за свой взбалмошный, горячий характер. Дочка Ромадина, госпожа Берг, вспоминала, что его отца боялись все и слушались беспрекословно. Действительно, посланец Екатерины II принадлежал к таким личностям, перед которыми нельзя было не трепетать.

Такова характеристика первого организатора застройки Вилюйска, называвшегося тогда Оленском.

Ромадин прожил в Оленске 15 лет, т.е. прибыв туда около 1790 года (когда зимовью было 7 лет), покинул его в 1805-м. Как видно, его с большой натяжкой можно считать первым строителем, ибо все же зимовье до него уже существовало.

Но главное в этой истории то, что его направили Высочайшим повелением с определенной целью, которая было в целом выполнена, то есть были построены основные, так сказать, объекты для управления Вилюйским округом. При Ромадине забегали по Оленску, удивляя аборигенов, телеги. Были построены добротные избы в количестве 15 штук. Была посажена картошка и был получен хороший урожай. Эта культура стала насильственно навязываться местному населению для выращивания. Попробовали даже сеять просо, но затея не увенчалась успехом.

По воспоминаниям госпожи Берг, зимы были суровые, а лето — почти тропическое. Все росло очень быстро: травы, хлеб, ягоды, грибы.

В своей исторической справке Шперк убедительно доказал, что Оленск — это Вилюйск и выявил дату основания Оленска (Вилюйска). И это уже может служить для нас точкой отсчета.

Чтобы не сбить с толку читателя, я приведу высказывание Шперка без комментариев: «Вся эта путаница с неправильным указанием на место нахождения Оленска произошла от смутного понятия, которое имели об этом отдаленном крае составители статей, пользовавшиеся для своих описаний исключительно появившимися указаниями, которые не всегда были приводимы в исполнение.

Обращаясь к истории XVIII в., т.е. ко времени сильной ломки старого порядка по устройству управления в Сибири, видим, что первоначально и довольно продолжительное время Якутская область составляла отдельное воеводство...».

В 1805 году в Якутске открыто областное правление и область разделена на комиссарства. Затем в 1822 году, при разделении Сибири на Восточную и Западную, Якутская область разбивается на 5 округов, причем Якутск отнесен к категории средних городов, а остальные города области — к малолюдным, управляемым исправниками.

Из всех этих распоряжений для нас наибольший интерес имеет Высочайше утвержденный доклад Сената от 31 января 1776 г., по которому в тогдашнем Якутском уезде, составляющем часть Иркутской области, велено было учредить: один провинциальный город Якутск, а другой — воеводский, в 329 верстах от первого, по Охотскому тракту, на реке Алдане, в 70 верстах ниже впадения реки Белой. Эта воеводская канцелярия должна была называться по реке — Алданскою... Но ни городу, ни воеводству не суждено было появиться в назначенной местности — вероятно, вследствие встреченных затруднений. Мы позволяем себе высказать это предположение потому, что в следующих затем преобразованиях нигде не упоминается о городе Алданске и о воеводстве. Точно так же и управление Оленским округом никогда не было в Усть-Оленском или Оленском селении, а находилось в Верхневилюйске, где, по указу от 31 января 1775 г. назначено было открыть комиссарство, а в указе от 2 марта 1783 года об учреждении в Якутской области пяти уездов, в том числе и Оленского, было предписано: «селение в оных уездах, которые к тому способны окажутся, переименовать городами». Мы полагаем, что наиболее подходящим селением местным начальством и было признано Верхневилюйское комиссарство, переименованное в г. Оленск. Что это так и было, подтверждают следующие данные: А.Уклонский в своем медико-топографическом описании Вилюйского округа, указывая на важнейшие реки в округе Вилюй и Оленск, прибавляет: «по названию которых и самый округ удерживает двоякое наименование — Вилюйского и Оленского».

Но наиболее близкое разъяснение высказанного нами предположения о местонахождении Оленска мы имеем в статье о Верхневилюйске, помещенной в Энциклопедическом лексиконе (изд. 1837 г., т. 9), где говорится:

«Верхневилюйск или Оленск, город Якутской области, на правой стороне реки Вилюя, в 610 верстах от Якутска; в нем 30 домов и 1 церковь. Власть земская по уезду и полицейская по городу сосредоточены в лице одного исправника... В 1805 году город уничтожен и учреждено комиссарство, которое в 1822 году опять возведено в степень города. Вилюйск назывался Оленском еще потому, что сначала предположено было поместить городское управление в Оленске — местечке, которое лежит по реке Оленске, впадающей в Ледовитое море».

Жаль только, что составителем не указаны источники, на основании которых им сделано это изложение.

Указание на расположение Оленска находит себе подтверждение в картинном и живом описании господином Бергом в его Записках местности, где построен Оленск: богатая травяною растительностью и дремучими хвойными лесами, с континентальным климатом — т.е. суровою зимою и жарким летом, со значительно развитым скотоводством среди якутского населения — все это указывает на нахождение города в отдалении от Ледовитого океана, у берегов которого, как известно, расстилается голая, болотистая тундра...

И, действительно, как могли бы остаться в воспоминаниях госпожи Берг, — если бы она провела молодость свою у берегов Ледовитого океана — дремучие леса, собирание в них ягод и грибов, скачка на диких лошадях? Скорее, запали бы в память езда на собаках или оленях, незаходящее летом солнце и продолжительная зимняя ночь с чудным северным сиянием...

Существовавшее в то время Оленское (Усть-Оленское) селение русских находилось от Вилюйска не менее чем в 2000 верстах и добраться до него можно было только через Якутск или по рекам Вилюю и Лене, а затем от Булуна перевалить через тундру к устью Оленска.³ Так писал Фр.Шперк.

В приведенном выше тексте сказано, что Вилюйск в 1805 году был уничтожен. Это утверждение не следует понимать буквально. Написанное означает, что с Вилюйска сняли статус города и взамен учредили комиссарство. Таков был просто стиль изложения в те времена.

Таким образом, Шперк в своей исторической справке устранил путаницу, возникшую с Вилюйском, который в документах значился как Оленск. В ней же совершенно точно проясняется, когда же и почему Вилюйск получил статус города.

Нам, наверно, следовало бы помянуть добрым словом этого замечательного и внимательного человека, эрудита, устранившего так своевременно многолетнюю путаницу.

Таким образом, Вилюйск стал именоваться городом начиная с 1783 года и только в 2133 году жители должны были отметить его 350-летие. Однако под руководством КПСС уже в 1984 году Вилюйск отметил широко и помпезно свое 350-летие, приняв за дату основания организацию первого зимовья...

* * *

Итак, мы сегодня с совершенной достоверностью можем сказать, что ранней весной 1783 года на протоке Вилюя, где сейчас спуск к реке по улице Мира, появились казаки — первые строители и первые жители Вилюйска.

Берега протоки, заросшие кустарником и мачтовыми соснами, были местами пологими. Служивые люди, поднявшись на высокий берег, везде находили отличный сосновый бор, а земля была устлана ягелем — кормом для северного оленя. Фарватер протоки Вилюя проходил около самого берега и был достаточно глубок для причаливания казачьих лодок.

Спустя 7 лет после высадки русских людей на этот берег появился первый официальный организатор строительства Е.Ф.Ромадин, который с честью выполнил возложенную на него миссию.

Я полагаю, что государевы служители — чиновники Якутской области — оказались достаточно умными людьми и не стали слепо следовать циркулярам центра, т.е. не организовали центр Вилюйского округа в ее геометрическом центре (в верхней части среднего течения реки Оленска), а расположили его в среднем течении Вилюя.

При создании административного центра на Вилюе учли скученность населения, природно-климатические условия, удобную транспортную схему, и это было безукоризненно-правильным решением, несмотря на иную указку сверху.

А в документах продолжал фигурировать Оленск — внося путаницу, являясь фактически Вилюйском...

В 1822 году Вилюйск объявляется окружным городом Якутской области, хотя тут же дается пояснение, что он не является даже малолюдным городом и причислен к ним только по месту пребывания в нем окружного управления.⁴

А округ был очень велик, и об этом свидетельствует карта, составленная в 1825 году.⁵

Из описания границ округа видим, какую громадную территорию он занимал. В нем размещались теперешние Анабарский, Оленекский, Жиганский, Мирнинский улусы, вся Вилюйская группа, часть Кобяйского, Горного, Олекминского, Булунского улусов — это примерно одна треть Якутской области.

На территории Вилюйского округа могли свободно разместиться Франция и Германия, вместе взятые.⁶

Административным центром этого огромного округа был Вилюйск, где размещалось окружное полицейское управление.

Ввиду того, что Вилюйск управлял округом, то соответственно велось и строительство, о чем свидетельствует появление посланника императрицы — Е.Ф.Ромадина. Итак, на пустом некогда берегу появились селение, церковь, различные хозяйственные строения.

Церковь, располагавшаяся на высоком берегу, была подлинным украшением Вилюйска. Особенно был красив вид на нее со стороны реки.

Одной из первых заметных построек является острог, который решено было построить на острове, расположенном почти напротив впадения реки Тюнг, примерно в полутора километрах от Вилюйска. Острог был построен, обнесен высоким частоколом. Но из-за изменения фарватера реки (а такое случалось часто) стало сильно подмывать берег острова. По этой причине весь комплекс был разобран и перевезен в Вилюйск. Так была создана своеобразная база для размещения ссыльных — людей, которые не ладили с существующим режимом. А поскольку каждому заведению требуется обслуживающий персонал, то появилась необходимость в караульных. Таковыми и являлись казаки, поселившиеся в Вилюйске...

* * *

И вот, морозной ночью 14 января 1828 года, верхом на лошади в Вилюйске появился знаменитый декабрист полковник Матвей Иванович Муравьев-Апостол (уехал обратно в июне 1829 года).⁷

К моменту приезда этого замечательного человека в Вилюйске была 1 церковь, 4 дома и много юрт, изб. Почта с областного центра доставлялась один раз в два месяца.

Опальный полковник только сразу по приезду пожил некоторое время на квартире у комиссара округа, ибо вскоре купил себе юрту и, представьте себе, он хвалил это якутское изобретение: «Устройство это так разумно приспособлено к суровому климату той северной широты, что в своей юрте я не ощущал холода в самые жестокие морозы, тогда как жившие в вышеупомянутых домах жаловались на стужу».⁸

Этот деятельный человек не только купил юрту, но и корову— у некоего казака Жиркова (имя и отчество которого неизвестны). Он построил вторую юрту, чтобы содержать в ней корову, чтобы там жили люди, которые будут следить за скотиной зимой — Жирков, помогавший ему во всем, чтобы прокормить скотину выезжал на зиму в якутский наслег.

М.И.Муравьев-Апостол легко переносил условия ссылки, возможно, потому, что был военным человеком, приспособленным к походным условиям. Хотя он и приехал верхом зимой, но, по собственному признанию, это получилось у него хорошо.

Он своей гуманностью, дружелюбием, справедливостью, вежливостью, отзывчивостью расположил к себе многих в Вилюйске.

Прожил он в Вилюйске недолго, но успел сделать много. Он две зимы учил детей у себя в юрте. Летом посадил картошку и получил хороший урожай. Попробовал он посеять и просо, которое хорошо росло, но было загублено ранними заморозками. Под руководством Муравьева, на его средства, было огорожено прочным забором кладбище.

Воспоминания М.И.Муравьева-Апостола о годах пребывания в Вилюйске были опубликованы в 1908 году издававшимся в Иркутске журналом «Сибирские вопросы».

В своих воспоминаниях Матвей Иванович исключительно тепло отозвался о якутах. Он писал: «на аборигенов смотрел я не только как на представителей низшей расы, могущей служить лишь объектом наблюдения и изучения, я сжился с ними. Якутский край сделался для меня второй родиной, а якуты — я их полюбил».⁹

Ссыльный декабрист описывает случаи своего общения с якутами, и при этом дает объективные оценки и положительные характеристики там, где, казалось, можно было бы дать только негативную оценку.

Один раз в его отсутствие в юрту зашли три якута и, побросав в камелек сухие дрова, грелись у огня. Зашедшего хозяина юрты они как будто даже не заметили, не повернули голов, а уж о приветствии, разговоре не могло идти и речи. Муравьев удивился вначале, но ничего не сказал. Когда хозяин угостил их хлебом, то они с удовольствием, не проронив ни крошки, поели и ничего вновь не сказали. Посидев, погревшись, они поднялись и молча ушли.

Матвей Иванович был удивлен поведением гостей, но в своих записках находит слова, оправдывающие и поясняющие поведение этих людей, их манеры. Повествование выдержано в добром духе понимания поступков человека. В конце он отмечает, что зашедшие в его отсутствие люди даже из-за любопытства не порылись в его бумагах, вещах, не тронули ничего. Ссыльный Муравьев был богатым барином и имел большие по тем временам деньги, полученные переводом от сестры и хранимые тут же.

Ссыльный декабрист собирал полудрагоценные камни по берегам Вилюя, которые затем подарил заезжему иностранцу вместе с обнаруженной во время постройки юрты головой древнего животного. Он был даже на комлании шамана, хотя это в Вилюйске и не разрешалось православной церковью. Получилось так, что в то время приехал именитый гость из центра России, производящий инспекторскую проверку по всей области. И ублажая начальство, вилюйские власти решили показать то, чего не приходилось видеть никому из заезжих чиновников. Матвей Иванович любезно предоставил свою юрту для этого «показательного» выступления шамана, который приехал из дальнего наслега. Шаман оказался на высоте и показал такой номер, что все зрители ахнули, но гость и Муравьев сочли его за очень ловкий фокус. А номер состоял в том, что на глазах у всех изо рта шамана высунулась натуральная лапа медведя и, немного погодя, исчезла во внутрь.

Матвей Иванович, уезжая, подарил казаку Жиркову — своему приятелю, постоянному помощнику, советнику — корову, юрту, в которой сам жил (со всей обстановкой, утварью), а другую юрту подарил больным.

Таков был знаменитый сын России.

* * *

Много сведений о Вилюйском округе дает материал экспедиции под руководством Ричарда Карловича Маака. Экспедиция проехала через все улусы округа, собрала обширный материал, не потерявший своей актуальности и сегодня.

По данным Маака, в 1860-64 годах в Вилюйске было всего несколько торговцев, получающих свой товар из Олекминска и Якутска. Не хватало мануфактуры, муки.

В Вилюйске в 1862 году было 354 души обоего пола.¹⁰ Город во времена посещения его Мааком не имел герба и утвержденного плана...

Следующей крупной российской фигурой, появившейся в Вилюйске, был Николай Гаврилович Чернышевский — человек, известный цивилизованному миру и российский преступник №1. Он прибыл в Вилюйск 11 января 1872 года и пробыл здесь более 11 лет.

Сразу по приезду он был водворен в Вилюйский тюремный замок. Хотя он и прожил много времени в Вилюйске, но сведений о нем очень мало. Есть лишь рассказы старожилов о том, что он всю ночь иногда писал, но утром все сжигал.

Великий демократ вел в Вилюйске жизнь натурального отшельника. Он даже не рыбачил, хотя Вилюй был чрезвычайно богат рыбой и только отпетый лентяй мог бы не заниматься этим. Преступник №1 не собирал ягод и грибов, хотя в окрестностях этого добра было в изобилии. Об этом вспоминал старожил Вилюйска Николай Семенович Жирков, которому в то время было чуть больше 10 лет и которого Николай Гаврилович часто брал с собой на прогулки — благодаря рекомендациям ссыльного Николаева. Вокруг Вилюйска повсеместно рос шиповник — поистине кладезь витаминов, а Чернышевский, страдая цингой, даже не думал его собирать. Многие старожилы отмечали в своих воспоминаниях, что любимым занятием господина Преступника являлось соединение луж между собой, прорывание канавок, чтобы стоячая вода двигалась, чтобы вода стекала к протоке, в Вилюй или же в большое озеро. На любопытствующие вопросы он отвечал, что лужа, стоячая вода — это все равно что узники, и что он помогает им прорываться к реке, обретать свободу.

У Чернышевского в Вилюйске был очень ограниченный круг общения. Он постоянно заходил лишь в 2—3 казацкие семьи, посещал дом священника Иоанна Винокурова, вдове которой оставил свои книги при отъезде. Часто он заходил к мещанину Расторгуеву Алексею Михайловичу.

Николай Гаврилович сам писал: «я не имею надобности ни разговаривать с людьми, ни видеть их, книга заменяет их мне».¹¹

Приводя такие и подобные строчки из писем Вилюйского узника к жене, Струминский в своей книге «Н.Г.Чернышевский в Вилюйской ссылке», выпущенной в 1939 году, пишет, что Чернышевский был чуть ли не правозащитником якутов, что он занимался лечением больных аборигенов, хотя и не приводит ни одного конкретного случая за все годы его жизни в Вилюйске.

Автор при этом утверждает, что «Вилюйский Прометей» не знал ни одного якутского слова, прожив здесь более 11 лет. Страдая различными недугами, Чернышевский даже сам себя не мог лечить и жаловался на отсутствие квалифицированного доктора в Вилюйске. И как же такой беспомощный человек с таким настроением и настроем мог оказывать какие-то услуги, помощь другим людям, ведя к тому же самый замкнутый образ жизни, имея перед собой мощный языковой барьер.

Сам Чернышевский свое отношение к якутам выразил в следующих строчках: «Люди и добрые, и неглупые, даже может быть даровитее европейцев (якутские дети учатся в школах лучше русских), но это жалкие, нищие дикари, каких нет жальче на свете...»¹² Или еще один пример: «при всей их темной дикости, они положительно благородные души, но видеть их нищую жизнь мутит мою душу и я не смотрю по возможности».

Как мог человек, пишущий такие строки, заходить в бедные, нищие, грязные халупы местных жителей той поры? Только наши конъюнктурщики, держащие нос по ветру, и могли написать о том, что великий демократ общался с рядовыми жителями, оказывал им всяческое содействие, тогда как он просто смотреть на них не мог.

Конъюнктурность изложения, приукрашивание реальности Струминским я доказываю элементарно на примере воспоминания Томского Семена Дмитриевича. Дело в том, что упомянутый С.Д.Томский являлся жителем Кеданды I Чочунского наслега, а представлен автором как старожил Вилюйска. Предусмотрительно не указывается и его адрес, хотя у всех остальных старожилов четко указаны места их проживания.

Очень возможно, что неграмотный якут — Семен Дмитриевич Томский в год один раз и приезжал за покупками в Вилюйск. Но каждому нормальному человеку ясно, что рядовой сельский житель не мог быть посвященным в различные подробности и тонкости жизни Чернышевского в Вилюйске вообще, и в тюремном замке — в частности.

В воспоминаниях С.Д.Томского сказано, что Чернышевский жил в Вилюйске скромно, что он отказывался от продуктов и одежды, иногда преподносимых зажиточными жителями, что при встрече с чиновниками, чинами полиции, священниками старался не замечать их и проходил мимо не здороваясь, но при встрече с батраками, крестьянами, с бедным людом он, якобы, хлопал их по плечу, кланялся и говорил, что наступит конец гнету царя, богатеев, тойонов. Понятно, что это ложь, ибо в лучшем случае Томский мог Чернышевского случайно встретить на улицах Вилюйска, и не более того. Он не мог знать подробностей жизни узника и не мог общаться с Чернышевским, поскольку не знал ни одного русского слова, а ссыльный — ни слова по-якутски...

Чернышевский описывает мрачно и крайне брезгливо свой маршрут Якутск — Вилюйск. Получается, как будто он ехал по тундре. Сохранились строчки, где он очень иронично показывает жизнь местных казаков и зажиточных мещан, вынужденных держать скот...

И тут уместно было бы вспомнить вновь М.И.Мураевьева-Апостола. Декабрист жил в Вилюйске намного раньше Чернышевского и, следовательно, жить ему было еще труднее, чем Чернышевскому. Тем не менее, уезжая, Матвей Иванович в адрес жителей Вилюйска сказал: «Прощай, хороший и мирный Вилюйск»...

* * *

Немного цифр. В 1871 году в Вилюйске было 45 домов, 11 юрт. В 1875 году здесь проживало 5 купцов 2-й гильдии. В 1881 г. было уже 60 домов и 29 юрт, а в 1887-м — 64 дома и 4 юрты.

Цифры показывают, что строительство шло, Вилюйск расширялся и застраивался.

Основное население Вилюйска составляли казаки. В 1887 году было трое служителей церкви, 6 мещан — Расторгуев Алексей Михайлович, Расторгуев Андрей Алексеевич, Расторгуев Николай Алексеевич, Расторгуев Михаил Федотович, Винокуров Николай Константинович, иркутский купец Домбровский. Все эти мещане имели собственные дома. В эти годы в Вилюйске проживало всего три якутских семьи. Более интенсивно якуты стали селиться там по мере развития торговли и строительства, с восстребованием городом рабочей силы. Они нанимались к купцам, плотничали, изготовляли кирпичи, клали печки, столярничали. Постепенно стали появляться смешанные браки.

В Вилюйск прибывали с различных концов большой Российской империи. Кто только не жил и не побывал в Вилюйске! Крохотный городок принимал у себя цвет российской нации — декабристов, народников, участников польского восстания, Чернышевского, Грабовского, каракозовцев, тех же большевиков.

В 1915 году в этом маленьком населенном пункте проживали представители 11 национальностей, самых различных верований.

Ссыльных было множество, и они нередко завозили различные инфекции, заразные болезни, которыми коренное население никогда не страдало. Сосланные устраивали в виде протеста властям беспорядки, даже был весной 1909 года случай разбойного ограбления магазина с убийством караульного. Летом того же года пароходом прибыл отряд солдат в 25 человек под начальством подпоручика Жиркова — для содействия гражданским властям в охране спокойствия и порядка.¹³

Жители Вилюйска умели и веселиться. Традиционно отмечались все религиозные праздники, особенно масленица, пасха. Но самым почитаемым был Новогодний бал-маскарад, который шел долго, в несколько этапов. Балы-маскарады проходили очень активно, масштабно, широко, в них активное участие принимало без всякого преувеличения все население. Каждый старался чем-то отличиться. Часто мужчины обряжались в женские платья и наоборот. Некоторые ухитрялись довольно удачно изображать героев различных художественных произведений. Было много поклонников старинных и бальных танцев, «осуохая».

Театра как такового не было, но любители сценического искусства, объединив свои усилия, ставили спектакли, в которых участвовали учителя, врачи, члены семей купцов, чиновники, административно сосланные. Вначале спектакли были бесплатные, но затем вырученные деньги стали передаваться на различные городские нужды. Даже в 1917-1919 годах кружок любителей драматического искусства продолжал работать. Вырученные деньги поступали в бесплатную народную библиотеку, в добровольное пожарное общество и т.д. Только в 1917 году кружок этот 6 раз вносил деньги от спектаклей на различные суммы — от 11 до 39 рублей. От имени кружка счета заполняли некие Кондратович и Никола Расторгуев.¹⁴

Начиная с 1890 года существовала народная бесплатная библиотека, организованная благодаря купцам и, прежде всего, Расторгуеву Н.А., ибо только он и мог привозить книги из центральных городов России. В этой библиотеке можно было прочитать произведения Лескова, Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Добролюбова и ряда других писателей, даже «Капитал» К.Маркса.

Кроме этого Н.А.Расторгуев и его сын Никола имели большую личную библиотеку, где каждая книга имела печать хозяев. Эта библиотека была также доступна каждому желающему.

Как видим, культурная жизнь в Вилюйске была обставлена неплохо, но все же в организации досуга горожан ощущался определенный вакуум. И вот этот вакуум заполняли картежные и другие азартные игры, лото.

Вызывали большой азарт и конные скачки, пари на которых часто исчислялись трехзначными цифрами. Даже бабушки, разогретые общей атмосферой, держали меж собой пари. На кон ставилось молоко вечерней дойки, ибо ничем другим они не располагали.

Азартно проходили споры о том, кто возьмется за подряд дешевле. Доходило до курьезов. Так я слышал о невероятном случае, произошедшем, когда шел торг на обслуживание различных перевозок между станциями: житель с. Сыдыбыл I Чочунского наслега Николаев до того разгорячился, что взялся за подряд... бесплатно. Зато последнее слово осталось за ним. Как говорится, назвался груздем — полезай в кузов, и Николаев всю длинную зиму на собственных лошадях трудился по доставке почты и людей...

Так, в целом, полнокровной жизнью жили люди, развивались торговля, строительство, транспорт.

Заместо расшив — больших барж, которые тянули люди по Лене и Вилюю на бечевке, появились пароходы, способные совершить по 2 рейса за короткий период навигации.

Первый пароход «Сынок» появился в протоке Вилюя в 1894 году и принадлежал он торговому дому купчихи Громовой. Выгрузка груза проводилась на берегу протоки. В эти годы 2 рейса такого парохода из Якутска в Вилюйск были большим достижением. Капитан парохода «Соболь» даже был награжден компанией за два рейса в навигацию, совершенные несмотря на осеннее мелководье.

Хотя многие семьи были многодетными, но население увеличивалось медленно. В 1912 году в Вилюйске проживало 877 душ, из коих 433 — женского пола. А по сословиям была следующая картина.¹⁵

Духовенство 7+11

Купечество 11+7

Дворянство 17+15

Мещане 16+10

Казаки 133+125

Якуты 220+217

Тунгусы 7+10

Разночинцы 17+19

444+433=877

Тогда частных домов было — 120, церквей — 3, столько же учебных заведений, в которых обучалось 110 детей. Все жители вначале строили юрты и только затем, заготовив, высушив материал, не спеша строили высокие, добротные дома, дошедшие до наших дней.

Велось строительство больниц, целых больничных комплексов. Полицейское управление округа держало постоянно в поле зрения дороги, тракты.

С самых первых дней этот обширный край стал интенсивно обрастать сетью троп, тропинок, дорог, трактов, действовавших впоследствии круглый год. Вилюйск, расположенный в 710 верстах от Якутска, обслуживался 16 станциями (зимовьями). Часто станции меняли свои места, что было связано с выправлением дорог. Хоть транспорт и был гужевой, но он работал стабильно, благодаря хорошей организации на контрактной основе и ответственности за выполняемые перевозки. Н.Г.Чернышевского в условиях чернотропа с Вилюйска в Якутск доставили, по одним источникам, за неделю, а по другим — за 10 дней. Для той поры это было очень даже неплохо, ибо у каждого времени — своя мерка.

Если в период пребывания М.И.Муравьева-Апостола в Вилюйске почта доставлялась один раз в два месяца, при Чернышевском — уже раз в месяц, то к 1916 году — раз в неделю.

Государева казна чем дальше, тем больше требовала средств. О том, что поступали из Вилюйска сравнительно большие деньги, говорит тот факт, что по данным 1894 года недоимки 1893 года по налогам и губернской повинности составили 15112 руб. 77 коп.¹⁶

Большие работы по всему тракту одновременно проводились от Вилюйска до Якутска в 1912—13 годах. Была поставлена задача, чтобы областной центр соединить с окружным колесной дорогой. Вся трасса была разбита на 8 участков, и силами жителей округа велась работа по устройству мостов, гатей, отсыпке дороги. С каждого наслега для этого мобилизовывался 1 человек из 10 проживающих.¹⁷ Поэтому работа велась по всей трассе одновременно.

В 1906 году Вилюйск получил ограниченное самоуправление и соответствующий статус.

В 1914 году был задействован телеграф и окружной центр получил возможность быстрого общения с обширной Россией.

7 марта 1917 года окружной исправник сложил свои полномочия и власть перешла к КОБ (Комитету общественной безопасности).

В июле 1918 года установилась советская власть, произошел переворот.

Таковы вкратце основные вехи досоветского периода Вилюйска.

Литература

1. Повинности и подати. НА РС(Я), ф. 7-и, оп. 1, д. 421.