История организации Якутской (Сибиряковской) экспедиции
1894—1896 гг.

Георгий Николаевич Потанин — выдающийся русский путешественник, географ и этнограф, исследователь Монголии, Китая и Сибири. Он являлся инициатором ряда экспедиций в Сибирь, создания музеев и выставок, организатором Общества по изучению Сибири и одним из учредителей высших женских курсов в Томске. Не прислушаться к мнению сведущего в таких вопросах человека, И.М. Сибиряков не мог. К сожалению, Г.Н. Потанин не заинтересовался инициативой последнего, но все же порекомендовал Иннокентию Михайловичу обратится к А.В. Адрианову за помощью в организации Экспедиции.

Александр Васильевич Адрианов был коренным сибиряком, родом из Курганского округа Тобольской губернии. Родился и воспитывался в семье священника. Его отец, Василий Васильевич, в районе своего прихода занимался сбором статистических сведений, этнографических и фольклорных материалов, которые отсылал в РГО и даже был награжден бронзовой медалью Общества. По окончанию Тобольской гимназии Александр Васильевич Адрианов отправляется учиться в Санкт-Петербург. В Петербурге он сблизился с лидерами сибирского областнического движения Н.М. Ядринцевым и Г.Н. Потаниным, восприняв и разделив их взгляды и убеждения, став их преданным учеником и последователем. В начале 1879 г., досрочно сдав экзамены и получив диплом Петербургского университета, А.В. Адрианов принял участие во втором путешествии Г. Н. Потанина по северо-западной Монголии. Ему было поручено собирать коллекции по естественной истории и исполнять обязанности фотографа.

Затем Александр Васильевич отправился в Томск, где занимался организацией издания «Сибирской газеты», но в 1887 г. ее выпуск был приостановлен правительством на 8 месяцев. И Адрианов поступил на службу в губернское управление, где совмещал две должности. По требованию нового губернатора он был вынужден подать в отставку с обеих занимаемых им должностей. Попытки устроиться на службу были безуспешны, куда бы он ни обращался, отовсюду шли отказы. Наконец ему было обещано место в Управлении акцизными сборами Восточной Сибири.

На руках Александра Васильевича была большая семья, и чувство ответственности за близких отрезвляло его, дальние странствия оставались лишь мечтами. После того, как Адрианов остался без средств к существованию, общие знакомые в Петербурге рассказали И.М. Сибирякову о его бедственном положении, и тот сам предложил Александру Васильевичу деньги в долг. Сибиряков был известным меценатом, именно к нему обращался Адрианов с ходатайством о пожертвовании средств на строительство здания для Минусинского музея.¹

Переговоры о поездке Адрианов вел лично с Иннокентием Михайловичем. Об их ходе сообщал Г.Н Потанину в письме от 19 ноября 1889 г.: «Иннокентий Михайлович сказал мне, что на экспедицию дает мне он от 4 до 5 тысяч рублей, и не вменяет в обязанности собрать в течение года требуемый материал. Вообще же он отказывается от всяких соображений о том, куда ехать именно, что исследовать кроме экономического быта и т.д.; из его слов я убедился, что он о крае не имеет никакого представления; так, он полагал, что якутов тысяч 5 и был очень удивлен, когда я сказал ему, что их считают до 220000 человек да тунгусов более 10000. Теперь если прибавить к этому площадь, ими занимаемую, то выйдет нечто такое, в чем разобраться действительно трудно. В конце концов, он стал сомневаться, будет ли польза от экспедиции, которая захватит лишь небольшую часть народности, а не всю ее. Я успокоил его тем, что помимо личных наблюдений, надо постараться воспользоваться наблюдениями политических ссыльных, живущих в крае, а также разных местных старожилов — любителей собирать и записывать разные сведения; и уверял его, что посылка, какого угодно, только добросовестного, человека даст для науки ценный вклад... Теперь все дело за справками: в какой именно район или районы ехать, с какого времени, каким путем, как организовать передвижение экспедиции и обеспечить ее продовольствием, когда и в каких пунктах бывают ярмарки, нужен ли переводчик, какие пути летом и зимой, когда и где нет сообщений, откуда начать исследования и как передвигаться в зависимости от времени года, то есть от годности путей сообщения и от того, когда народ не живет на месте, а разбегается. Иннокентий Михайлович просил меня написать ему, по собрании сведений, и представить смету расходов; все это нужно сделать лишь при получении сведений от Вас — здесь ведь их негде взять... «.²

Далее А.В. Адрианов перечисляет должностных лиц, к которым необходимо обратиться за справочным материалом. Надо отметить, что еще в 1888 г. к А.В. Адрианову, как к секретарю Губернского статистического комитета и как к бывшему редактору «Сибирской газеты», обращался политический ссыльный Н.А. Виташевский, проживавший в Якутской области. Н.А. Виташевский просил обеспечить ему возможность проведения научных исследований в Якутском крае. К сожалению, он обратился со своей просьбой не по адресу, так как А.В. Адрианов был чиновником Томской губернии, административно относящейся к Западной Сибири. Все же Александр Васильевич откликнулся на его просьбу и обратился к тому, в чьих возможностях было оказать содействие — к Г.Н. Потанину, правителю дел ВСОИРГО. Адрианов сообщил Потанину, что желание Виташевского сводится лишь к дозволению посмотреть архивы инородной управы Якутской области, с целью изучить юридическую картину быта якутов. На вырученные средства от издания исследования он собирается посетить Верхоянск, Вилюйск, Олекму, Колымск. Далее А.В. Адрианов пишет, что ВСОИРГО следовало бы вступить в непосредственный контакт с Н.А. Виташевским и поддержать его материально, снабдить книгами, о которых он просит в своем письме.³ Из этого следует, что идея об организации этнографической экспедиции в Якутскую область давно зрела в головах ученых мужей.

Во время частной беседы И.М. Сибирякова и А.В. Адрианова в Томске последний высказал свое полное сочувствие этому делу, но возглавить экспедицию отказался, так как его семья не могла покинуть Томск — супруге Александра Васильевича не выдавали документы на жительство. Другое препятствие заключалось в материальном обеспечении семьи. Поэтому Адрианов согласился служить акцизным надзирателем в с. Новоселово Минусинского округа. Так началась почти 23- летняя служба А.В. Адрианова в Управлении акцизными сборами Восточной, а затем и Западной Сибири. В свободное время при служебных разъездах и в период отпусков он изучал древности и быт коренного населения, писал и публиковал научные труды. За публицистическую деятельность, за выступления в печати против диктатуры большевиков он как «активный противник советской власти» без суда и следствия был расстрелян томскими чекистами в первых числах марта 1920 г.⁴

М.А. Девлет в статье «У истоков Сибиряковской экспедиции в Якутию» утверждает, что замысел и первые попытки организации экспедиции следует относить к концу 1889 г. и связывает их с именем А.В. Адрианова.⁵ Сибиряков же писал, что идея принадлежит ему и относится к 1888 г.⁶

После отказа Адрианова возглавить экспедицию И.М. Сибиряков обращаться напрямую в Восточно-Сибирский отдел ИРГО не захотел, так как там не было людей, которых бы он хорошо знал и мог им доверять — ввиду сильной зависимости отдела от административной власти.

Сибиряков предложил Потанину набрать участников экспедиции в Центральной России, особенно — из числа столичных ученых. Он полагал, что в таком случае экспедиция будет более независима — как в своей программе, так и в своих действиях. Г.Н. Потанин был полностью с этим согласен, но желающих отправиться в далекий, холодный край не нашлось.

В дальнейшем Иннокентий Михайлович, по указанию Г.Н. Потанина, обращался еще к ряду лиц с просьбой содействия в организации экспедиции. В частности, он обращался к В.И. Елагину из Красноярска, который согласился, но вскоре отказался ввиду получения какого-то видного назначения. Также эту экспедицию изъявлял желание возглавить А.К. Кузнецов.*⁷

Начальник А. К. Кузнецова — директор Лесного Департамента И.И. Лещев — решительно воспрепятствовал его участию в организации Якутской экспедиции. Затем Сибиряков решил остановить свой выбор на А.И. Ивановском, преподавателе Петербургского университета, ученом-китаеведе, и даже искал с ним встречи в Москве. Но, к сожалению, встретиться им не удалось.

Таким образом, поиск И.М. Сибиряковым организатора экспедиции мог бы продолжаться бесконечно, если бы в 1892 г. новым правителем дел ВСОИРГО не назначили Дмитрия Александровича Клеменца.

Дмитрий Александрович Клеменц — деятель революционного движения, известный этнограф и археолог. Учился в Казанском и Петербургском университетах. В Петербурге примкнул к народническому движению, став впоследствии одним из основателей общества «Земля и воля»; также проявил себя как публицист и пропагандист. В 1875-78 гг. жил за границей, где принимал участие в редактирование журнала народников «Община». Участвовал в сербском национально-освободительном движении. Вскоре после возвращения на родину в 1879 г. был арестован за политическую деятельность и сослан в Минусинск, где написал ряд работ («Древности Минусинского музея» и др.). В 1891 г. участвовал в академической Орхонской экспедиции в Монголию. В 1898 г. возглавил академическую экспедицию в Восточный Туркестан, где в Турфанском оазисе открыл ценнейшие древние памятники. В 1900 г. организовал при Русском музее Этнографический отдел, став его заведующем. В 1904 г. совершил поездку на Алтай для сбора коллекций этнографического отдела.⁸

Д.А. Клеменц сразу проявил огромный интерес к этому делу, в отличие от Г.Н. Потанина. Между Сибиряковым и Клеменцем завязалась оживленная переписка. В одном из первых писем от 22 сентября 1892 г. Иннокентий Михайлович пишет Клеменцу: «... ваше письмо является для меня первым показателем, что существует интерес к этому делу более существенный и видный... к самому содержанию и целям дела, а не только к простому снаряжению... . При таких условиях, разумеется, все значительно изменяется...».⁹ Клеменц уверял Сибирякова, что время больших и дорогостоящих экспедиций, снаряженных при участии столичных ученых, уже прошло; что Северо-Восток после блестящих экспедиций XVIII и первой половины XIX вв. нуждается лишь в выработке деталей и в наблюдениях над мелочами быта инородцев, а такого рода исследования могут быть с успехом выполнены лишь при условии участия в трудах будущей экспедиции местных интеллигентных сил. Д.А. Клеменц писал И.М. Сибирякову, что экскурсанты из местных деятелей для экспедиции найдутся, при чем опирался для доказательства своей правоты на труды ссыльных Якутской области, появившиеся уже в то время в печати и на работы и письма таких же ссыльных, поступавших в Отдел.¹⁰

Д.А. Клеменц предложил провести не командировку, а стационарную этнографическую экспедицию, в которой бы участвовали, лица проживающие в крае несколько лет, успевшие сжиться с населением, заручиться его доверием и выучить якутский язык. Некоторые из намечавшихся Дмитрием Александровичем участников экспедиции, из числа политических ссыльных, были ему лично известны как люди, достаточно подготовленные для этнографических работ, или уже производившие исследования в тех районах, где они проживали.¹¹

И.М. Сибиряков полностью согласился с идеей Д.А. Клеменца воспользоваться местными силами: «... я думаю, что политические ссыльные, в изобилии посылаемые в Якутский край представляют из себя как бы невольную экспедицию для исследования области и нужно только уметь воспользоваться их наблюдениями...».¹²

В письмах Клеменцу Иннокентий Михайлович также обозначил задачи экспедиции. Главный мотив, побудивший его на отправление экспедиции — выяснение экономических условий жизни инородцев, живущих вблизи и в приисковом районе Якутской области, желание хоть как-то отплатить добром соседям за любезно уступленные ими земли, когда-то бывшие в их полном распоряжении. Поэтому И.М. Сибирякову важно было выяснить не только неблагоприятные условия жизни инородцев, но и причины таковых, а также разработать меры по улучшению жизни населения, живущего в районе золотых приисков.

Также И.М. Сибиряков высказывал желание, чтобы экспедиция, насколько возможно, выяснила исторический ход развития жизни инородцев: «вымирают ли инородцы» или, наоборот, их общество развивается и совершенствуется. Влияние русской культуры, состояние образования и наличия школ, земледелия и дорог, положение народного здоровья и меры, принимаемые для лечения эпидемических заболеваний — все это входило в задачи исследований. Важно было выяснить и антропологические особенности якутов, тунгусов и других народов, населяющих Якутскую область; их верования, обычаи, язык. Для выявления характера народа также необходимо собирание сказок, поверий, пословиц, исследование обычного права.

И.М. Сибиряков предостерегал Д.А. Клеменца, что вовсе нежелательны были бы заключения, склоняющиеся к тому, что если инородцы вымирают и находятся в жалком состоянии, то это происходит в силу чисто расовых особенностей жителей.¹³

Иннокентий Михайлович согласился увеличить сумму денег, выделяемых на экспедицию (вместо обещанных Г.Н. Потанину 5 тыс. руб. ассигновать 10 тыс. руб.), но при этом поставил некоторые условия:

1) экспедиция отправляется от ВСОИРГО под руководством и наблюдением правителя дел Д.А. Клеменца;

2) цель исследования экономических и других условий жизни инородцев Якутской области — по программе выработанной Отделом, на которую должно быть его согласие;

3) экспедиция отправляется на два или три года;

4) И.М. Сибиряков ассигнует на первоначальные расходы 1 тыс. руб. и затем в течение 2-х лет — остальные 9 тыс. руб.;

5) выбор лиц, назначение им денежных вознаграждений, в случае, если это делается на все время экспедиции, только с согласия И.М. Сибирякова;

6) деньги вносятся во ВСОИРГО не сразу, а в назначенные сроки, смотря по времени, назначенному на экспедицию;

7) коллекции, собранные во время работы, поступают в музей Географического Общества в Иркутске или в Томский университет.¹⁴

Прежде всего, нужно было получить согласие на рекомендуемый Д.А. Клеменцем способ организации Якутской экспедиции со стороны правительства и местного генерал-губернатора А.Д. Горемыкина, являвшегося по тогдашнему уставу Географического Общества «Покровителем Отдела», т.е. фактически его бдительным контролером и полновластным хозяином. У представителей власти предложение Д.А. Клеменца (человека, по их понятиям, политически крайне неблагонадежного) вызвало подозрение, так как те лица, которых этот заведомый революционер имел в виду привлечь к участию в Сибиряковской экспедиции, принадлежали все к числу «государственных преступников», в большинстве лишенных всех прав состояния по приговорам Военных судов или Особого Присутствия Сената. По установленным Петербургом правилам, эти лица должны были содержаться в самых глухих местностях Якутского округа безвыездно и, по возможности, обособленно. Предоставление им права разъездов по всему краю, работы в местных архивах, и, вдобавок, производить опросы населения — все это представлялось с бюрократической точки зрения опасным и противоречащим всем административным традициям.

Только при содействии таких авторитетных лиц, как Президент Географического Общества Петр Петрович Семенов (Тянь-Шанский) и академик Василий Васильевич Радлов, Восточно-Сибирскому отделу удалось добиться в Петербурге разрешения на учреждение при отделе столь исключительной по составу своих участников экспедиции. В число ее членов властями было разрешено допустить не более восьми человек политических ссыльных, а наряду с ними к участию в экспедиции было предписано привлечь несколько наиболее интеллигентных чиновников Якутска и хотя бы двоих местных священников. Собрания членов экспедиции разрешались лишь в помещении Якутского Статистического комитета, под председательством секретаря комитета казачьего сотника Андрея Иннокентьевича Попова. Вся переписка членов экспедиции с Восточно-Сибирским Отделом должна была производиться через Статистический комитет, а вся ее деятельность подчинялась строгому контролю Якутского губернатора и высшему надзору Иркутского генерал-губернатора.¹⁵ Еще одним условием властей было то, что все рукописи, являющиеся результатом трудов экспедиции и принадлежащие как лицам поднадзорным, так и не поднадзорным, поступали на просмотр к Якутскому губернатору.¹⁶

К счастью, эти условия не поставили в полную зависимость участников экспедиции от местной администрации и от бюрократической рутины Статистического комитета. Не произошло это лишь благодаря терпимому и даже благожелательному отношению к политическим ссыльным и к их деятельности со стороны незадолго до того вступившего в должность губернатора Якутской области Владимира Николаевич Скрипицына*¹⁷ и чрезвычайно тактичному поведению секретаря Статистического комитета А.И. Попова.

Андрей Иннокентьевич Попов — уроженец Якутии, хорошо владевший якутским языком. С 16-ти лет (1875 г.) состоял на военной службе.¹⁸ В 1876 г., после окончания Якутской шестиклассной классической прогимназии, произведен в урядники. В 1877 г. командирован для получения дальнейшего образования в Иркутское юнкерское училище.¹⁹ Уже через 2 года его, командира 2-ой сотни Якутского пешего городового казачьего полка, хорунжего, назначают секретарем Якутского статистического комитета.²⁰ Впоследствии Попов был советником и старшим советником Якутского Областного Управления, Якутским окружным исправником, вице-губернатором Якутской Области, дослужился до чина статского советника. Он организовал эффективную работу Статистического комитета, проводил метеорологические наблюдения, с 1887 г. приступил к созданию Якутского областного музея. С 1894 г. А.И. Попов был избран действительным членом ВСОИРГО.²¹ Андрей Иннокентьевич был награжден многими орденами: св. Анны 3-й степени, св. Станислава 2-й и 3-й степеней, св. Владимира 4-й степени и др.²²

Те чиновники и священники, которых В.Н. Скрипицын, согласно требованию генерал-губернатора, ввел в состав экспедиции, точно так же ничем не стесняли ее работы, а некоторые даже по мере сил содействовали трудам своих коллег.

Из должностных лиц, кроме А.И. Попова, в состав экспедиции были введены: советник Областного Правления Дмитрий Иванович Меликов, областной ветеринар Сергей Яковлевич Дмитриев и чиновник особых поручений Гаврил Лаврентьевич Кондаков. Из числа священников: помощник Э.К. Пекарского по собиранию материалов для якутского словаря Дмитриан Попов и миссионер, работавший среди тунгусов, Иоанн Попов.

Дмитрий Иванович Меликов родился в Пензенской губернии в 1852 году. Учился в Казанском Императорском университете на юридическом факультете. После окончания университета в 1878 году работал переводчиком китайского языка при Главном Управлении Восточной Сибири. В 1879 году работал стряпчим Приморского Областного управления и секретарем Николаевского тюремного Комитета. В 1885 году в чине коллежского асессора был переведен в Якутское Областное Правление. С 1892 года — надворный советник и член областной санитарной исполнительной комиссии. С 1893 по 1895 гг. коллежский советник Д.И. Меликов несколько раз временно исполнял обязанности вице-губернатора и губернатора Якутской области. В 1897 г. Дмитрий Иванович Меликов был назначен почетным мировым судьей Якутского окружного суда, в этой должности проработал до конца своей жизни.²³

Сергей Яковлевич Дмитриев — уроженец станции Перово Московско-Рязанской железной дороги. Получил образование в Казанском ветеринарном институте. В 1885 году назначен якутским областным ветеринаром. Сергей Яковлевич Дмитриев исполнял обязанности якутского областного ветеринарного инспектора до 1906 года, дослужившись до чина коллежского советника. Был награжден орденами св. Станислава 2-й, 3-й степеней и св. Анны 3-й степени. В 1906 году уволен на пенсию с полным окладом якутского ветеринарного инспектора, в связи с душевной болезнью. Оставшиеся годы жизни С.Я. Дмитриев провел в лечебнице.²⁴

Гаврил Лаврентьевич Кондаков — уроженец Якутской области, сын казака Вилюйской казачьей команды. В 1889 году окончил Казанский ветеринарный институт, будучи студентом, был причастен к беспорядкам, происходившем в этом учебном заведении в 1887 году. С 1890 по 1892 гг. исполнял обязанности самарского ветеринарного врача. В 1892 году, будучи приписанным к Якутскому казачьему сословию, командирован в Якутское Областное Правление и временно назначен чиновником особых поручений. В 1893 году Г.Л. Кондаков уволен из Якутского городового казачьего полка и поступает на государственную службу чиновником особых поручений Якутского Областного Правления. В этом же году его избрали действительным членом ВСОИРГО. Гаврил Лаврентьевич Кондаков дослужился до чина титулярного советника, был награжден серебряной медалью Александра III и темно-бронзовой медалью за труды по первой всеобщей переписи Российской империи в 1897году.²⁵

Дмитриан Дмитриевич Попов родился в 1827 г. в с. Покровском, в семье священнослужителя. Его предки прибыли в Якутию в XVIII в. Учился Дмитриан Попов в Якутском духовном училище, а затем в Иркутской духовной семинарии, которую окончил в 1846 г. В Якутском училище преподавал латинский язык и математику, работал инспектором церковно—приходских школ. В 1850 г. получил сан священника, в том же году женился на дочери няни декабристов Трубецких Татьяне Косыгиной, блестяще окончившей Институт им. Медведковой. В 1851 г. молодые выехали в с. Ытык-Кель Ботурусского улус и остались там до конца жизни. Дмитриан Попов был разносторонне одаренным человеком — писал иконы, строил и украшал храмы, рисовал орнаменты для якутских кузнецов-ювелиров, занимался столярными работами. Был знатоком якутского языка, переводчиком священных книг, членом РГО, общепризнанным отечественным тюркологом и видным миссионером-просветителем.²⁶ Умер Дмитриан Дмитриевич Попов в 1896 г.

Из числа политических ссыльных разрешено было участие в экспедиции восьмерых лиц, рекомендованных Д.А. Клеменцем: Эдуарда Карловича Пекарского, Николая Алексеевича Виташевского, Всеволода Михайловича Ионова, Льва Григорьевича Левенталя, Сергея Васильевича Ястремского, Владимира Ильича Иохельсона, Владимира Германовича Богораза и Ивана Ивановича Майнова.

Следует отметить, что Витольд Армон в монографии «Польские исследователи культуры якутов» утверждает, что С.В. Ястремский не фигурирует ни в одном личном списке экспедиции И.М. Сибирякова и не получал никакого жалования за свою работу.²⁷ Данное утверждение не подтверждается архивными источниками, многие из них говорят о том, что С.В. Ястремский был официальным участником Сибиряковской экспедиции и жалование получал.²⁸

Помимо того, ВСОИРГО было решено выделить из сибиряковской суммы три тыс. рублей на командирование в Ленский золотопромышленный район политического ссыльного Сергея Филипповича Ковалика, который должен был дать ответ на поставленный жертвователем вопрос о влиянии золотопромышленности на быт населения в ближайшем к приискам районе, т.е. в Олекминском округе Якутской области.

С.Ф. Ковалик выехал в Бодайбо прямо из Иркутска и в дальнейшем все свои работы производил без координации с работами других участников экспедиции, связываясь с Отделом самостоятельно.

В дальнейшем к участию в экспедиции были привлечены еще несколько политических ссыльных и лица из местной интеллигенции, как в качестве официальных экскурсантов, получающих жалование, так и помощников, работающих на добровольных началах. Причем последних, по-видимому, было огромное количество, имена некоторых утеряны безвозвратно.

Таким образом, идея об организации этнографической экспедиции в Якутский край зрела в головах многих людей. Но необходимых средств и настойчивости хватило лишь у И.М.Сибирякова. Как видно из вышесказанного, Иннокентий Михайлович вначале смутно представлял объект исследования и задачи, стоящие перед экспедицией. Организационные моменты вообще не волновали его, так как он считал, что каждый должен заниматься своим делом. Его задача состояла в том, чтобы финансово обеспечить работу экспедиции.

После долгих исканий, в процессе которых определялись объект, задачи и средства экспедиции, И.М. Сибиряков, наконец, нашел человека, который смог бы воплотить в жизнь его планы — Д.А. Клеменца.

Дмитрий Александрович подошел к организации экспедиции с огромным энтузиазмом. Он предложил И.М. Сибирякову, чтобы в исследовании участвовали политические ссыльные и зарождающаяся местная национальная интеллигенция. Эта идея была достаточно рискованной для того времени. Поэтому больших трудов стоило Д.А. Клеменцу, П.П. Семенову (Тянь-Шанскому) и В.В. Радлову уговорить чиновников на «эту безрассудную затею». Власти согласились лишь при условии полного контроля и беспрекословного им подчинения, а также при условии участия в экспедиции местных чиновников и священнослужителей, которые впрочем, не вмешивались в дела экскурсантов. Преодолев все препоны власть имущих, экспедиция в начале 1894 года приступила к своей работе.

* Алексей Кириллович Кузнецов будучи студентом Московской Петровско-Разумовской земледельческой академии, примкнул к студенческому революционному кружку. В 1869 г. был арестован по «нечаевскому делу» и выслан на 10 лет каторги. После выхода на поселение активно занимался краеведческой и культурно — просветительской работой, организовал в Нерчинске и Чите музей и библиотеку. В 1894 г. по его инициативе было открыто Забайкальское отделение ИРГО. В 1906 г. за деятельное участие в революционном движении был приговорен к смертной казни, замененной бессрочнойкаторгой. В 1908 г. А.К. Кузнецов был выслан на поселение в Якутскую область, где с 1911 по 1913 гг. работал хранителем Якутского Областного музея. Он привел в должный порядок все экспонаты и фонды, наладил работу музея. В 1913 г. ему разрешили навсегда поселиться в Чите.