375 лет вхождения Якутии в состав Российского государства

Во все времена театры и режиссеры сетуют на то, что нет хороших пьес, а драматурги, в свою очередь, говорят о том, что их не ставят, обходят стороной или тишиной невнимания.

Редко когда случается, что театр открывает нового драматурга и название его пьесы украшает афишу театра. Но есть и другой ход, когда драматурги открывают свои театры, центры (Центр современной драматургии Казанцева и Рощина, г. Москва, Коляда-центр, г. Екатеринбург) и на их сценах, независимо ни от кого, занимаются постановкой своих произведений. Сегодня у нас в республике все пишущие драматурги востребованы театрами, их, конечно, мало, но и режиссеров немного. Большие исторические драмы Василия Харысхала, в постановке Андрея Борисова в Саха театре, камерные психологические пьесы Семена Ермолаева в работах Юрия Макарова, метафорические пьесы Ивана Иннокентьева на сценах Нюрбинского и Русского театров...

«Театр» Ивана Иннокентьева – это, прежде всего, режиссура Юрия Макарова, названного российскими критиками в середине 90-х годов «якутским Някрошюсом». Творческий тандем Иннокентьев и Макаров давно и серьезно существует в театральном пространстве Якутии. Пишет он на русском языке, а Юрий Макаров ставит спектакли с якутскими артистами своей труппы. Вот и получается, что писатель, пишущий на русском, общается со зрителем на своем родном языке.

На премьерах иннокентьевских пьес зрительный зал всегда делится на два лагеря – восхищенных и негодующих, но равнодушных не бывает. Такая картина сопровождает почти каждый спектакль Юрия Макарова.

Из шести ставших известному зрителю драматургических произведений Ивана Иннокентьева четыре поставлены Юрием Макаровым на разных сценических площадках республики. Притом к инсценировке повести «Некто и Некий» Макаров обращается два раза. Это довольно редкое явление в истории режиссерского искусства, и если такое случается, то это – своеобразный знак. Перефразируя слова «человека-дерево» из пьесы «По весне он спускается с гор…», можно сказать устами режиссера: «Сказочное блаженство – работать с таким абсурдистским материалом».

Первый раз это случилось в 1997 г., когда Ю.Макаровым был поставлен спектакль «Дьай, Имэн, Дьол» (Вера, Надежда и Любовь). «Ким эрэ ким …» (Некто и Некий) – премьера Нюрбинского театра прошлого года. Подобное возвращение к теме с промежутком в девять лет, для таких, мягко говоря, необычных людей, конечно же, несет знаковый, сакральный смысл. И если одним из критериев творческой работы взять награды и победы в различных конкурсах-фестивалях, то «Некто и Некий» удостоен звания «Лучшая режиссерская работа» на Республиканском фестивале «Сата-2006», а исполнительница главной роли Венера Никитина победила в номинации «Лучшая женская роль».

Для режиссера, мыслящего «эмоционально-насыщенными» формами, творчество Ивана Иннокентьева – благодатный материал. В нем режиссеров нетрадиционного театра привлекает отсутствие четких границ, множественных ремарок, предлагаемых обстоятельств, наличие разной длительности пауз и привязанности к той или иной эпохе.

Актерам психологической школы переживания в пьесах Иннокентьева приходится не очень-то уютно, допустим, как сыграть то, что пишет автор: «…в глазах святого нет ни жалости, ни гнева, ни сострадания» («Святой источник»). Или: «…из темноты появляется Некто в темной же хламиде» («По весне он спускается с гор…») .

Спектакли «Дьай, Имэн, Дьол» («Вера, Надежда и Любовь»), «Пророк», «Ким эрэ ким» («Некто и Некий»), «Трихина» наполнены социальными аллюзиями, трагическим соединением реального и ирреального. Сюжеты в них организованы более законами ассоциаций, нежели логическими. Движение режиссерской мысли от спектакля к спектаклю было последовательным и логичным. В каждой из четырех пьес он ищет приемы, приводящие к глубоким философским, и в то же время, поэтическим обобщениям.

Художественно-философское постижение человека, размышление о сути человеческой, на мой взгляд, остаются ведущими темами творчества Ивана Иннокентьева. И вот тут, видимо, проходит та вольтова дуга между драматургом и режиссером, которым важны не только эмоциональное потрясение зрителя, но и обращение к его разуму, расчет на напряженную работу мысли.

Самоидентификация подталкивает писателя к иносказанию, к притчевому мышлению, выводит за пределы рациональности и включает в зрителе механизм иррационального постижения жизни. Но глубокое погружение в стихию иррациональности сдерживается некоторыми этическими принципами.

Действительно, центральным вопросом всех пьес Ивана Иннокентьева стал вопрос существования человека в нашем смутном веке и его судьбы. Вслед за Хайдеггером, который считал, что никогда человек не был до такой степени проблемой, как в нашу эпоху, и Хосе Ортега Гассетом, который тоже утверждал, что «со всех сторон мы приходим к одному и тому же к бегству от человека», Иван Иннокентьев нам говорит о быстротечности человеческой жизни, греховности любви, цене свободы, жизни и мере человечности. Спектакли по его пьесам несут в зрительный зал боль и отчаяние, но при этом авторы – драматург и режиссер – не пытаются дать прямых ответов на возникающие вопросы.

Все действующие лица в пьесах Иннокентьева составляют децентрализованный мир, где обитают чудаки-мечтатели, бунтари, человек-дерево, грешницы, просвещенные, рабыни, толстосумы и др. В спектаклях по пьесам Ивана Иннокентьева, в первую очередь, надо отметить притчевое мышление драматурга, писателя, но при этом он включает современное прочтение притчи в свою художественную систему. Не зря один из его знаковых героев – Праведник из «Из святого источника» – объясняется с окружающим миром только фразами из библейских текстов.

Писатель фиксирует апокалиптический характер нашего времени. Главная его сверхзадача, пользуясь режиссерским термином, состоит в том, чтобы пробудить в людях высшие духовные порывы, восстановить разрушенную гармонию.

… Оазис и развалины древней крепости в «Святом источнике»; или Старик, одетый столь причудливо, что невозможно определить, из какого он века и какой национальности; пещера, ярко озаренная светом невидимых ламп и факелов («По весне он спускается с гор…»). Все эти нечеткости, неопределенности, неординарные образы и привлекают режиссеров, выстраивающих свое видение драматургического материала на пустом пространстве сцены. Его драмы-притчи, «почти мистерии во славу Господа и Человека» требуют поиска иных театральных форм и, самое главное, единоверцев, полноправных соавторов. Тем самым он диктует свои законы театральных решений, что, на мой взгляд, соответствует эстетике «Бедного театра» Ежи Гротовского, который определил «искусство как проводник».

Есть герой, именуемый автором «Некто», кочующий из одного произведения в другое – это одно из действующих лиц повести «Некто и Некий» и пьесы «По весне он спускается с гор…». Под этим именем – Некто, он появляется в пьесе «По весне он спускается с гор..», где вначале одет в символическую темную хламиду, а в конце пьесы облачен уже в хламиду цветом белее снега. Режиссера Макарова в повести «Некто и Некий» волнует социально-поэтическая первооснова произведения. Он уводит спектакль и актеров от прямых бытовых соответствий, ищет во временном – вневременное , в бытовом – поэтическое, в прошлом – современное.

Философия писателя Иннокентьева, на мой взгляд, не очень-то совпадает с жизненной философией Иннокентьева-человека. Наверное, непросто жить, замечая и осознавая все несовершенство нашего мира; при этом в своих произведениях фиксируя всю несправедливость и абсурдность окружающей нас жизни. Такие художники всегда вызывают у меня некоторую зависть, так как они находят в себе мужество и внутреннее, душевное оправдание своей жизни, высказывая правду – пусть через «фантастический реализм», в «параболической форме». Но Иван Иннокентьев говорит и пишет ПРАВДУ. Наше общество, т.е. мы с вами, уважаемый читатель, еще не доросли до его обобщений или попросту боимся узнавать себя в образах писателя, не очень-то любим, когда со сцены показывают нас самих, наши грязные, темные мысли и действия.

От мучительных поисков истины, от настроений «апокалипсистического» характера он осуществляет «бегство к жизни» и… появились сказки в творчестве Инокентьева. Это очень точно подметила
В.А. Чусовская. «Жестокий, безумный, холодный мир, и вдруг, как мягкое прикосновение теплой руки – сказки Ивана Иннокентьева. Они возникают из детских воспоминаний, из памяти о своих близких, из какой-то прапамяти и из любви к своим близким, из нежности к дочери Насте, они как будто создают защитную ауру от разъедающего анализа неотвратимого реального мира».

Сказкой Ивана Иннокентьева «Таро – добрый странник» режиссер Александр Титигиров в Театре юмора и сатиры воссоздал волшебный, чарующий мир. Он настолько непохож на другие спектакли Иннокентьева с ощущением планетарного катастрофизма, что создается впечатление «бегства от мира» в неиспорченный, светлый мир, где всегда побеждает добро и царит атмосфера волшебства. Этот «новый мир» принес режиссеру и автору на фестивале СТД РС (Я) «Желанный берег» премию в номинации «Лучший детский спектакль».

Так что, казалось бы, все обстоит внешне хорошо и благополучно, но две лучшие работы драматурга – «По весне он спускается с гор» и «Святой источник», пока обойдены вниманием режиссеров. Во-первых, в сравнении с Семеном Ермолаевым, чьи пьесы востребованы и профессиональными, и народными театрами республики, драмам Иннокентьева нужен перевод на якутский язык. Отсюда и некоторая замкнутость художественного мира писателя. Владеющий разговорным родным языком, двуязычный представитель русско-якутского литературного «пограничья», он почему-то не решается писать на якутском. Видимо, степень требовательности к себе не позволяет взяться за перо и творить подобно древним сказителям. А мог бы.

Во-вторых, Иван Иннокентьев из тех редких людей современного мира, которые чураются внешней мишуры, в нем ощущается цельность, не характерная для многих его современников.

Исследователи творчества писателя Ж. Бурцева, В.А. Чусовская подчеркивают, что «…созданные им произведения вызывают у читателей потребность глубоких размышлений над трагическими и абсурдными явлениями исторического опыта, духовно-нравственным состоянием человечества«…«Нежная ранимая душа его героев еще не очерствела, но и не нашла гармонии с миром, человек в его творчестве мучительно остро воспринимает несовершенство мира и свое собственное«…

Его пьесы не очень-то поддаются чтению с первого раза, даже могут вызвать некоторое отторжение, но все равно ты постепенно оказываешься в магнетическом поле их человеческого обаяния. Сотканная из сложных ассоциаций, туманных намеков, зашифрованных признаний, ткань иннокентьевских пьес требует глубокого душевного погружения в его поэтический мир. И это в то время, когда большинство предпочитает по-прежнему несложный, логически выстроенный мир сюжетных произведений.

Пьесы Иннокентьева оказывают влияние на живую практику театра. Писатель делает материалом драмы мир собственной души, свои собственные переживания, чем и определяется лирический характер его творчества. В пьесе «По весне он спускается с гор…» (в двух действиях и с прологом) автор определяет четырнадцать пауз, в «Святом источнике» – сорок три паузы, из них некоторые, особенно ближе к финалу, долгие. Какой сокровенный смысл они несут, для чего нужны? Если смотреть на это с позиций театральных деятелей, они дают волю воображению и постановочным замыслам режиссера. Для драматурга – они являются как бы долгими мгновениями эйфории, во время которых мир сущностей, познаваемый лишь средствами искусства, выступает на первый план. Божественное и дьявольское, сиюминутное и вечное сплетаются в многочисленных паузах, создавая особый драматический взгляд на мир, на жизнь.

Таким образом, драматургия Ивана Иннокентьева требует каких-то иных приемов, иной системы существования, иных законов сценического воссоздания, мира видимостей и мира сущностей.

Завершить попытку исследования драматургического творчества И.Иннокентьева хочется цитатой из его пьесы: «По весне он спускается с гор… «Как нам кажется, это будет и кстати, и по-своему символично:

«…Старик: Никому не ведомо, откуда ОН появляется вдруг и куда уходит. Но каждую весну в нашем городе становится вдруг на одного жителя больше, и каждую осень – на одного же меньше. Как ОН выглядит, не берусь описывать. Я его никогда не видел. Но чувствую, ощущаю ЕГО приход и уход. Может быть, потому, что я сам – немного дерево…».

Литература

1. Чусовская В.А. «Писать я начал еще неграмотным…» Размышления о творчестве Ивана Иннокентьева // Полярная звезда №2, 2007. С. 75

2. Бурцева Ж. Художественные ориентиры прозы Ивана Иннокентьева (Моделирование жанровых форм и антиутопические тенденции) // Полярная звезда № 2, 2007. С.68

3. Иннокентьев И. По весне он спускается с гор… // Полярная звезда, № 2, 2007. С. 51.

4. Иннокентьев И. Святой источник.//Полярная звезда, №2, 2006. С. 37