375 лет вхождения Якутии в состав Российского государства

При вступлении в должность Президента Республики Саха (Якутия) В.А.Штыров сказал: «Наша республика – северная республика. На Севере главной нашей традицией является поддержка всех людей независимо от их национальной принадлежности. Интернационализм, который воспитан, который у нас в крови, мы сумели сохранить в трудные периоды жизни республики».

Да, действительно, дружба народов в нашей республике имеет глубокие корни.

Контакты русских с аборигенами края стали осуществляться с самого начала вхождения Якутии в состав Российского государства в начале XVII столетия.

В результате постоянного общения, совместной трудовой жизни, взаимной поддержки в трудные моменты крепли связи русских с аборигенами. Отправляясь на новые реки и в дальние земли, русские нуждались в переводчиках и проводниках, в людях, знающих, куда текут реки или ведут горы, есть ли где соль, железо и серебро. Им требовались лошади, сёдла, продовольствие, теплая одежда. Всё это могло дать только местное население. «Приветливостью, радушием и услужливостью сыны тундры располагают к себе путешественника», – писал в 1874 г. известный исследователь Сибири А.Л.Чекановский.

А И.А.Гончаров в своем знаменитом произведении «Фрегат Паллада» с благодарностью писал о помощи и гостеприимстве простых якутских людей, оказанных ему на всем пути через Якутию во время его кругосветного путешествия.

Аборигены края нередко выручали из беды отряды казаков в трудные для них времена. Так, в 1650 г. во время плавания по морю между устьями Лены и Яны потерпел крушение коч Бориса Охоновского. Мореходы кое-как выбрались на берег, стали искать жильё. Приближалась зима, продукты были на исходе, людям угрожала смерть. К счастью, наткнулись они на юкагирский род Гобзо и Омолоя, люди которого накормили казаков и вывезли к ближайшему ясачному зимовью. В 1681 г. Некрас Федоров и его товарищи, также пострадав от крушения в море, добрались до Усть-Янска. Федор заболел и слег – его беспокоила участь коча, которому надо было доставить паруса взамен изорванных бурей. И тут выручили юкагиры – они быстро выполнили просьбу мореходов. Коч, получив парусную оснастку, в следующее лето смог отправиться в дальнее плавание [ 1 ].

Во время голодовок в связи с откочевкой диких оленей, плохим уловом рыбы аборигены нередко обращались за помощью к русским переселенцам. Хотя последние и сами имели обычно весьма скудные запасы, они делились продуктами с голодающими. Так, осевшие в низовьях реки Колымы русские казаки и мещане в первой половине XIX в. неоднократно всем обществом оказывали помощь анюйским и омолонским юкагирам и ламутам. Поблизости от русских селений оседали обедневшие юкагиры, ламуты [2].

О дружбе местных жителей с русскими, взаимном овладении языками и культурой, ставших обычными смешанных браках и т.п. говорили многие дореволюционные исследователи Якутии, побывавшие в Ленском крае. Так, по словам В.Г.Короленко, русские крестьяне в Амге, поселившись среди якутов и роднясь с ними, переняли от них не только многие обычаи, привычки, но также язык и одежду. А по свидетельству В.Давыдова, русские, «переженившись на якутках, свыклись с образом их кочевой скотоводческой жизни» [3].

Об этом же говорится и в других источниках, например, в якутских преданиях и рассказах, которые в основном верно воскрешают исторические события. Очень характерен в этом отношении якутский рассказ «Друг оспекских якутов», в котором говорится следующее:

«В старину на этой Оспекской земле жил, говорят, тойон Бадыам. Он в молодости в городе познакомился с одним русским человеком. Этого человека звали, говорят, Василием Готовцевым.

Василий Готовцев был, говорят, очень сильным человеком, поэтому его специально призвали в царское войско и надели на него тяжелый медный панцирь. Он в этом панцире три раза участвовал в битвах и во всех трех случаях показал себя смелым человеком. Затем участвовал в бунте против царя. После подавления бунта хотели наказать. Поэтому он убежал, захватив панцирь, в далекую якутскую землю.

Василий Готовцев пожелал вместе с семьей выехать в улус и поселиться среди якутов. Он попросил у Бадыама место, где можно было ему удобно поселиться. Тогда Бадыам выделил местность Булгунняхтах в Поиском роде. И вот таким образом Василий Готовцев поселился в выделенной ему местности. Вскоре он и его семья хорошо научились говорить по-якутски.

Здесь у них родились дети: сын и дочь. Дети его выросли среди якутских детей и поэтому стали очень хорошо владеть якутским языком. Они полюбили своих юных якутских друзей, якутские песни, танцы, игры и родную поляну Булгунняхтах. Они каждую весну собирали своих друзей, и, взявшись за руки, медленно ходили по кругу, затем в такт распевали якутские песни... Охотно рассказывали они по-якутски русские сказки и другие рассказы, услышанные ими от своих людей. Сын Василия Готовцева женился на якутской девушке. Таким образом, здесь Готовцев народил потомков, потому-то мой отец Степан, дед Данил, прадед Тимофей, прапрадед Чанкынас Петруня все имели русские черты лица: высокий нос, мягкие и светлые волосы. От Чанкынас Петруни до Василия Готовцева было еще несколько поколений, но имена их забыты. А дочь Василия Готовцева вышла замуж за якутского парня, а потому переехала в другой улус.

Тогда наши предки использовали лошадей только для верховой езды, а Василий же Готовцев стал зимой запрягать якутского коня в сани. От него якуты научились запрягать лошадей в сани. Да еще, кроме того, они, научившись от Василия Готовцева, сами стали делать сани, дугу, хомут, седелку и всё остальное. Со времени Василия Готовцева здесь постепенно стала появляться русская одежда, посуда и утварь.

Василий Готовцев под старость много рассказывал, говорят, о больших городах русской земли и о том, как бился он с врагами. Этими рассказами очень интересовались тогдашние якуты. Местные жители всегда помогали, говорят, Василию Готовцеву в его работе. Так русский человек в старину проживал среди якутского населения. Он стал глубокочтимым предком Готовцевых» [4].

Комментарии к этому преданию не нужны.

А вот рассказ 86-летней сказительницы-юкагирки М.И.Горулиной из Нижнеколымского улуса (Халерчинская тундра), записанный А.Н.Лаптевым в 1959 г.: «Помню еще, что мы кочевали за русскими по местам, где они рыбачили. В то время у тех русских рыба всегда бывала. Но спичек, табаку и чаю у них тоже не было. Если же появлялись, то с нами они делились...«

Таких примеров дружбы русских с местными жителями можно привести множество.

Необходимо подчеркнуть, что русский народ никогда не был угнетателем северных народов Российской империи. Угнетались же коренные жители Якутии не русским народом, а русскими чиновниками, купцами. Это угнетение сопровождалось национальной дискриминацией аборигенного населения, что создавало атмосферу взаимного отчуждения населения по национальному признаку, порождало национальную рознь. Ухудшались межнациональные отношения в Якутской области и из-за сосланных сюда деклассированных, уголовных элементов. Они нередко терроризировали местное население, грабили, насильничали. О таких с осуждением и презрением писали сами прогрессивные русские писатели, политссыльные, разоблачали их.

С осуждением их выступал, в частности, в своих сибирских рассказах В.Г.Короленко. А политссыльный Ф.Я.Кон овзаимоотношениях уголовных ссыльных с местным населением Якутии писал в 1897 г. так: «Преступные жертвы социальных условий, озлобленные пережитыми мытарствами, ссыльные в борьбе за существование не ограничиваются легальным оружием. Кража, в частности, конокрадство, грабеж, убийство рядом со спаиванием и обыгрыванием в карты – вот обычные приемы борьбы со стороны поселенцев. Ответом на них являются их «исчезновения». Кон приходит к мысли, что в противоположность политическим ссыльным уголовные ссыльные оказали на местных жителей «самое гибельное влияние» [5].

Под тяжким гнетом царизма находился и сам русский народ. Об этом свидетельствуют многочисленные факты, встречающиеся в деловых документах ХVII–ХХ вв. и трудах русских исследователей-путешественников, политических ссыльных. Так, например, в 1682 г. амгинские крестьяне «от хлебного неходу» не имели совершенно семенного хлеба, а купить не имели средств, т.к. «людишки бедные и нужные». А крестьянин Усть-Киренской волости Захарько Федоров до того обнищал, что с женой и детьми «волочится меж двор и помирает голодной смертью». Олекминские крестьяне Ивашко Воронков и Ярко Пиминов, которые с трудом посеяли десятинную пашню, а своего у них «не посеяно ни ржи ни ячменю ни единова пуда», нет у них и кормовых хлебных запасов. Они голы как соколы, «живут гораздо нужно, скитаются меж якутами и мрут голодом» [6].

Михаил НОСОВ. Якутская крепость.

А по словам политссыльного И.А.Худякова, прожившего в Русском Устье в 1911 г. одиннадцать месяцев, бедность в Русском Устье среди местных русских «господствует такая, что жители не в состоянии вносить за себя податей; некоторые русские столь бедны, что едва имеют по две стрелы (конечно, после каждого выстрела (на охоте. – Н.С.) стрелу отыскивают и подбирают)» [7].

Председатель Сибирского отделения Императорского Русского географического общества астроном К.К. Нейман, один из членов экспедиции барона Г.Майделя в Якутскую область 1868–1870 гг., писал: «Русские... живут в крайней бедности, не лучше кочующих тунгусов и ламутов, и уж гораздо хуже чукчей в материальном отношении. Чукча обеспечен своими многочисленными табунами оленей; между тем русскому на севере Якутской области ежегодно угрожает голодная смерть«[8].

В отличие от западноевропейских колонизаторов простые русские – промышленные, служилые люди, крестьяне, а также путешественники, ученые-исследователи, политические ссыльные, писатели и поэты никогда не были одержимы расовыми предрассудками, им было чуждо высокомерие, презрительное отношение к аборигенному населению. Наоборот, с самого начала прибытия в Ленский край русские роднились с местными жителями, перенимая от них не только многие обычаи, привычки, но также язык и одежду. Женились на аборигенках. Это подтверждается многими источниками. Так, например, известный русский первопроходец С.И.Дежнев спустя два года по прибытии на Лену женился на якутской девушке Абакаяде Сючю. А русские старожилы Вилюйского округа, «казаки и крестьяне, – как писал Р.Маак, – вследствие браков большей частью объякутились, усвоили якутские нравы» [9].

Русские люди в Сибири никогда не допускали таких бесчеловечных жестокостей, такого массового истребления миллионов мирных, трудолюбивых коренных жителей, какими навеки опозорили себя американцы, испанцы, португальцы и другие европейцы в Америке, или немцы, французы, бельгийцы, англичане в Африке и на островах Индийского океана. Одним из первых подчеркнул это известный русский путешественник Ф.Врангель, автор интересной книги «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 гг.».

Близко познакомившись с севером Якутии, его народами и их историей, он писал: «К чести наших соотечественников прибавить можно, что жадность корысти, побуждая их на отважные предприятия, не ознаменовалась бесчеловечными поступками, как ненасытная алчность испанцев к золоту в Перу и Мексике».

Простые русские люди, путешественники, исследователи и другие с глубоким уважением и симпатией относились к местным жителям и их краю. Так, русский ученый и путешественник Э.Толь писал: «Нельзя не любить коренных жителей побережья Ледовитого океана. Нельзя нам особенно не вспоминать их с чувством благодарности за их гостеприимство и за безукоризненно хорошие отношения к нам». А декабрист М.Муравьев-Апостол признавался: «Якутский край сделался для меня второй родиной, а якуты – я их полюбил» [10]. Великий русский писатель В.Г.Короленко после задушевных бесед с известным якутом на Яммалахском утесе Амги поклялся в вечной любви к якутскому народу, и до конца дней своих оставался верен этой клятве, посвятив нашему народу ряд своих замечательных талантливых произведений.

А.Я.Уваровский, сын русского старожила-чиновника, помогавший академику О.Н.Бетлингку в составлении научной грамматики якутского языка, пишет в своих «Воспоминаниях» : «Якуты меня полюбили словно родного. И я тоже полюбил их от всей души, изучал и усвоил их язык, нравы и обычаи, с неподдельным увлечением слушал их олонхо, песни, загадки, исторические легенды и предания, охотно посещал ысыахи, свадьбы, общественные собрания, участвовал в их летних спортивных играх».

Передовые русские люди внимательно изучали жизнь бедных жителей северного края, их занятия, нравы и обычаи. Здесь ярко проявлялись их гуманизм и благородство. Они сочувственно относились к тяжелой судьбе населения края. Пытались как-то облегчить положение аборигенов Якутии, старались просвещать их. Н.Г.Чернышевский в 1872 г. писал жене: «Можешь теперь представить себе, каковы удобства жизни здесь, при такой нищете всего крошечного населения. Жаль смотреть на этих людей. Я присмотрелся к нищете, очень присмотрелся. Но к виду этих людей я не могу быть холоден: их нищета мутит и мою заскорузлую жизнь».

А вот отрывок из письма рабочего-революционера Петра Алексеева: «Не щемило, не болело бы сердце, если бы этот, всю жизнь проводящий в заботах, в тяжелом труде, народ жил хоть мало-мальски человеческой жизнью…».

И аборигены края, в свою очередь, отвечали русским любовью и уважением.

Местное население любило лучших представителей русского народа и относилось к ним с большим уважением. Так, по воспоминаниям большевика Н.Л.Мещерякова, отбывавшего ссылку в Чурапче, «якуты привыкли к политическим ссыльным, или, как они говорили, «государственным», полюбили их и относились к ним с громадным уважением. Они старались сближаться со ссыльными, поддерживать с ними знакомство, учиться у них. Они обыкновенно бывали очень довольны, когда к ним в улус или наслег назначали для жительства нового политического ссыльного» [11].

А вот что пишет по этому поводу Е.М.Ярославский: »...Я жил в Якутске и вынес самые теплые симпатии к гражданам города; мне доверили они своих детей учить, и их дети, видя мою тоску по родному небу и родной земле, по товарищам, по партии и делу, утешали нас, обнимая. Одному из товарищей якутский мальчик говорит: «Учуутал, не грусти, не тоскуй. Я дам тебе кости лягушки, и ты станешь невидимым».

О прекрасном отношении местных жителей – представителей северных народностей – к русским поселенцам писал известный этнограф, фольклорист и языковед В.Г.Тан-Богораз, сосланный в Колымский округ Якутской области, где пробыл он с 1890 по 1898 гг.: «К ним местные относятся с большим уважением».

Ссыльному врачу-большевику С.И. Мицкевичу перед его отъездом из Колымы в феврале 1904 г. от имени всех жителей округа был вручен благодарственный адрес: «Высокоуважаемый и нами, инородцами, чтимый Сергей Иванович. Сородовичи Колымского улуса возложили на нас, выборных представителей улуса, приятную обязанность сказать Вам, уважаемый Сергей Иванович, незадолго до скорого, может быть, Вашего отъезда из Колымского края, несколько простых, но от сердца идущих пожеланий. Вам, врачу-человеку, так хорошо послужившему и в деле врачевания наших физических недугов и в деле человеческого отношения к интересам нашего полуголодного существования...

... Да послужит Вам, чтимый, добрый Сергей Иванович, наша бесхитростная речь, наши лучшие сердечные пожелания залогом нашей чистой памяти о Вас, чутко откликнувшегося на все недочеты нашей убогой жизни. Не забывайте колымских якутов, храните крепко-накрепко драгоценное наше чувство добросердечия и любви к ближнему, и, в меру Ваших сил и разумения, не забывайте продолжать делать добро для нас из того далека нашей обширной России, куда долг честного служения побудит Вас идти работать» [12].

Так зарождалась дружба русского народа и народов Ленского края еще до революции и крепла по мере совместного освоения сурового северного края.

И сегодня нам, народам, населяющим Республику Саха (Якутия), делить нечего. У нас одна земля, одна судьба. Делить мы можем и должны лишь общие радости и общие тревоги.

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

1. Кротов М.А. Родная Якутия. – Якутск, 1957. – С. 113-114.