(Из истории Олекминского улуса)

В разных европейских странах для обозначения того, что мы называем памятником архитектуры, применяются термины «памятник», «исторический памятник», «архитектурный памятник». В первых декретах Советской власти применялся термин «памятники старины и искусства», а в настоящее время — понятие «памятники истории и культуры». Эти термины прежде всего отражают двоякую ценность сооружений, относимых нами к разряду памятников, — историческую и художественную. Чтобы представить себе полноту значения памятников для современного человека, такого разделения еще недостаточно, поскольку каждая из этих сторон ценности памятников далеко не элементарна и представляет собой весьма сложное сочетание различных аспектов.

Так, историческая ценность проявляется не только в познавательном плане, но и в плане эмоциональном. То, что данная постройка — свидетель событий либо очень отделанных, либо значительных для истории и культуры данной местности, страны или человечества в целом, придает ей особое значение в глазах современников. Эта сторона ценности старых сооружений отражена в признании Законом Российской Федерации об охране и использовании памятников истории и культуры особой категории памятников — так называемых «памятников истории». К «памятникам истории» могут относиться сооружения, не имеющие архитектурно-художественной ценности и представляющие интерес только как напоминание об определенных исторических событиях или лицах. Однако эта особая категория ценности не менее часто распространяется и на художественно-ценные здания, внесенные в государственные списки под рубрикой «памятники архитектуры». Так, например, Успенский собор Московского Кремля, построенный Аристотелем Фьёрованти в период зарождения русского национального государства, является не только выдающимся памятником зодчества, но и важнейшим памятником эпохи становления русской государственности. Ансамбль Царского Села неразрывно связан с именем Пушкина и других деятелей русской культуры и ценен для современных людей этой памятью не меньше, чем высокими художественными достоинствами. Особую категорию представляют сооружения, возведенные в память определенного события (триумфальные арки, обелиски, храмы-памятники). В познавательном плане историческая ценность памятника выражается прежде всего в том, что он служит носителем информации о прошлом, т.е. историческим источником. Веками, тысячелетиями стоят египетские пирамиды, Великая Китайская стена, многочисленные замки X-XII в.в. в Европе, Московский Кремль — выдающиеся памятники архитектуры общечеловеческого масштаба.

Что же касается памятников архитектуры земли Олонхо, то исключительно сложные природно-климатические условия Якутии обусловили характер архитектуры старинных построек. Они были, в основном, деревянными и не отличались ни грандиозными размерами, ни замысловатыми формами. Но «не в замысловатых формах нарочитой красивости» заключается красота истинного искусства. Она — «в умении лаконичным архитектурным языком выразить свое личное представление об окружающих предметах и явлениях, о красоте нелегкой, но мудрой жизни». Если спросить любого жителя республики об известных ему памятниках архитектуры, то он назовет в первую очередь единственную сохранившуюся башню Якутского острога, построенную между 1631 и 1685 годами Иваном Приклонским, (называемую в народе «Дыгын башнята»), различные культовые сооружения — церкви, молитвенные дома, старинные деревянные строения...

Старинные постройки якутов изучались многими историками, этнографами и археологами. Ценные сведения мы находим в трудах В.Серошевского, А.В. и Е.А.Ополовниковых, О.В.Ионовой, Г.П.Башарина, И.В.Константинова, П.В.Попова и других. В этих работах раскрываются специфические особенности жизни якутского народа, которые рассматриваются в тесной взаимосвязи с историко-социальным развитием и природно-климатическими факторами, оказавшими прямое воздействие на самобытность материальной культуры народов Якутии, так ярко отраженную в деревянном зодчестве.

Описываемые в трудах вышеназванных авторов различные оборонительные, культовые, хозяйственные и жилые постройки, являющиеся памятниками архитектуры, в основном находятся в Якутске или в центральных и северных улусах республики. Я же в своей статье хочу поведать о памятниках архитектуры Олекминского улуса, расположенного на юго-западе республики. Тем более, что этот вопрос практически нигде не освещался. 

Из истории развития Олекминского улуса

В наступившем 2000 году исполнится 365 лет. г. Олекминску.

Как и многие сибирские города, Олекминск возник в виде небольшого укрепленного зимовья — пункта ясачного сбора. В 1633 году енисейский сын боярский Иван Козьмин поставил его на Ленском берегу у устья Олекмы, а через два года известный землепроходец Петр Бекетов вместо зимовья срубил острожек, получивший название Олекминского. Но так как место для острожка было выбрано неудачно и в весеннее половодье затапливалось, его через некоторое время перенесли на левый берег Лены. К середине XVII века относятся первые, хотя и очень краткие, описания Олекминска. Как свидетельствуют исторические документы, острожек мало чем отличался от укрепленного зимовья. В нем располагались «изба ясачная с нагороднею, да против избы в острожке ж сенишка, да против сенишек в острожной стене два анбара ветхие, да против ясачной избы на ... стороне анбар казенной о двужильях»...

Продвигаясь дальше на Север казаки-землепроходцы основывали первые русские поселения, налаживали в них хозяйственную жизнь, заводили первые пашни. На всех основных малых и больших реках, по которым шло сообщение, ставили укрепленные пункты с целью контроля за сбором ясака. Об одной такой заставе на реке Олекме говорится в Царском указе середины XVII века:

«...И мы указали, для укрепления ... учинить заставу на устье Олекмы или вверх по Олекме реке, где пригоже, и быти на той заставе служилым людям из Якутского и из Илимского острогов пятидесяти человекам в то время, в кое время рекою Олекмою беглецы в Даурскую землю бегают, и как пригоже, смотря по тамошнему делу...»

Планомерному освоению сибирских просторов предшествовали разведывательные экспедиции, в результате которых в районе верхнего течения Лены и на всех основных притоках, прежде всего на Олекме и Вилюе, возник целый ряд острогов и зимовий разного типа. Все эти пункты были связаны между собой системой водных путей и волоков. В некоторых местах уже в первые годы существования населенных пунктов стали прокладывать и сухопутные дороги, которые проходили преимущественно вдоль рек.

В 1638 г. Царским указом был основан Якутский уезд, подчинявшийся Сибирскому приказу. Первые якутские воеводы П.П.Головин и М.Б.Глебов, отправляясь в далекую и неизвестную им Сибирь, получили на руки наказную память с указанием — «быти всем рекам, кои впали в Лену, под Ленским новым острожком». Это означало, что Якутскому острогу (первоначально он назывался Ленским) подчинялась огромная территория всего Ленского края. Кроме Олекминского острожка в бассейне Олекмы были поставлены Чаринское (1648 г.) на р. Чара и Патомское (около 1677 г.) зимовья. В течение 1650—1659 г.г. в верховьях Олекмы существовало еще Тунгирское зимовье, а выше самого Олекминска по Лене располагался Чегуйский острог.

Макет Олекминского острога.

Основывая укрепленные пункты, казаки-землепроходцы учитывали не только наличие водных путей, но и пахотных земель, особенно в южных районах Сибири. Там, где это было возможно, уже в первые годы сеяли хлеб и получали урожай. В окрестностях Олекминского острожка было довольно много удобных пахотных мест и не случайно поэтому в 8 верстах выше острожка, на правом берегу устья речки Большая Черепаниха, было основано крестьянское поселение — деревня Олекминская. Как отмечает известный историк Ф.Г.Сафронов, «первые сведения об олекминских крестьянах появляются с 1656 г., когда по челобитной из Якутска туда перевели одного казака. В 1657 г. около устья Олекмы жили крестьяне «Богдашка Астрахан со товарищи». Кто это были его товарищи и сколько их было — неизвестно. В том же 1657 г. крестьяне Иван Васильев Новгород и Василий Харитонов Заборцов просили дать им земли «пониже Олекминского острогу под пашню новую и под сенные покосы и под скотинной выпуск». Одновременно сели здесь на льготную пашню еще четыре промышленника. Всего таким образом к концу 50-х годов в деревне стало около десяти дворов.

В 1675 г. в деревне Олекминской проживало 13 крупных семей общей численностью около 130 душ населения. Сюда же, в район Олекминского острожка, переселялись вилюйские и амгинские крестьяне, образовавшие еще одну деревню, названную Амгинской (в память о покинутой ими Амгинской слободе). Так усилиями двух крестьянских деревень «размножалось хлебопашество» в районе Олекминского острожка, ставшего с 1775 г. центром комиссарства и в 1783 г. Указом императрицы Екатерины II получившего статус города.

Практически с самого начала своего освоения и до начала XVIII века Олекминск оставался пунктом сбора ясака. Здесь пребывала небольшая команда сборщиков, которых ежегодно присылали из Якутска. «Острог Олекминской деревянный стоячий, в нем церковь и дворы служилых людей, в которых живут присылаемые из Якутска прикащики с служилыми людьми, переменяясь погодно. Прежде посылалось человек по 30, а ныне человек по 12», — отмечается в историческом документе первой четверти XVIII века. К середине XVIII века в Олекминске уже не было острожных стен — их разобрали и не стали больше восстанавливать. Олекминск продолжал выполнять функцию заставы. Руководство всей деятельностью в остроге, а затем и на заставе осуществлялось приказчиками, которые служили здесь по два или три года.

Известны имена некоторых из них. Так, до 24 июля 1674 г. приказчиком Олекминского острожка был казачий сотник Третьяк Васильевич Смирнягин. Его сменил на этом посту сын боярский Матвей Ярыгин, прослуживший до 13 августа 1676 г. Следующие два года должность Олекминского приказчика исполнял боярский сын Леонтий Трифонов. Почти через десять лет после своей первой службы приказчиком Олекминского острога вновь стал казачий сотник Т.В.Смирнягин, которого сменил в июне 1684 г. казачий пятидесятник Краснояров.

Село Спасское. Справа больница.

К середине XVIII века в Олекминске, кроме казачьего гарнизона, проживали 6 посадских и 9 разночинцев мужского пола. Как видно, население Олекминска в этот период было небольшим. Через несколько десятилетий роль Олекминска заметно возросла и с 1822 г. он уже являлся центром довольно крупного по своей территории Олекминского округа, образованного в период административных реформ М.М.Сперанского. По утвержденной в сентябре 1822 г. годовой смете на содержание Сибирского управления предусматривались для Олекминского округа штаты окружного исправника, секретаря, писаря, окружного лекаря и старшего лекарского ученика.

Согласно статистическим данным начала XIX века, в Олекминске были один казенный и 60 обывательских домов, две церкви, хлебный, соляной и винный магазины, а также гостиный двор. В городе проживало 37 чиновников, 10 купцов и 7 человек духовного звания. В 1835 г. таких «именитых жителей» было уже 99 человек, увеличилось и число строений.

В середине XIX века Олекминск выглядел солидным населенным пунктом и в нем проживало около 300 человек. К этому времени относится один из интереснейших графических документов — натурный рисунок Олекминска, выполненный в 50-е годы И.Булычовым. Кроме рисунка, Булычов оставил дневниковые записи об Олекминске, где прослеживаются как непосредственные его впечатления, так и использование литературных и статистических источников.

Вот краткая выписка из его дневника:

«...Основан Олекминский острог при впадении Олекмы в Лену. Обыкновенно в то время русские завоеватели строили свои остроги так, чтоб на обеих реках наблюдать за кочующими, собирая с них подати, спускаться с добычей обратно в укрепленное место своего жительства. Жители берегов Лены живут в избах, большею частью курных, и вместо стекла употребляют для окон слюду, далее на север она заменяется ледяными пластинами, ибо стекло, пузыри и даже слюда не выдерживают тех сильных морозов, которые продолжаются целую зиму. Дома здесь бревенчатые, крытые деревом, при каждом доме огород. Земледелие, несмотря на усилия, водворяется неуспешно, и потому очень ограниченно. Содержание почтовых лошадей, рыбные и звериные промыслы составляют главное занятие жителей. В начале настоящего столетия население было весьма ограниченное, и перегоны или расстояния между деревнями простирались на несколько верст. Теперь станции одна от другой находятся верстах в 30-ти.

Олекминск, окружной город Якутской области, построен на левом берегу Лены в 40 верстах ниже устья Олекмы, впадающей в Лену с правой стороны. Он расположен на отлогой покатости горы и состоит из двух улиц и набережной. В нем одна деревянная старая церковь, казенных домов 2, обывательских 86 и гостиный двор, сверх того во многих местах видны юрты. Все здания деревянные, жителей обоего пола 240, в том числе один урядник и 10 казаков Якутского пешего войска. Олекминск основан енисейскими казаками в 1635 г. острогом и находится в ведении Якутского воеводства, городом же назван в 1765 г. Ныне состоит он под управлением исправника.

Население округа простирается до 11350 душ якут, тунгусов и русских переселенцев. Скотоводство и звериная ловля составляют их промышленность. Исправник ежегодно выезжает зимою в урочище Жугжу, вверх по Олекме 1000 верст, за сбором ясака с кочующих племен. В это время бывает ярмарка. Летом, как и в Киренске, бывает в Олекминске другая ярмарка, при проходе судов из Иркутска в Якутск. В 1842 г. по р. Олекме золотопромышленники начали разработку приисков, которая продолжается и до настоящего времени, но без значительного успеха. Стоит заметить, что в этом крае похищений не бывает, и потому дома и анбары на замки и ключи жителями обыкновенно не запираются; чему приписать честность жителей, принадлежащих к диким племенам?».

Якутский служилый человек Захар Баишев проложил в 1743 г. по поручению воеводской канцелярии почтовый тракт от Витима до Якутска и учредил 28 станций, число которых к середине XIX века более чем удвоилось. Круглогодичное в основном движение прерывалось во время весенней распутицы и осенью, пока не станут реки. Как зимой, так и летом путь из Иркутска до Якутска почти целиком состоял из движения по Лене. В первые годы после учреждения почтового тракта промежуточных станций было немного, и расстояния между ними были большими, но впоследствии они стали более оптимальными и составляли от 15 до 28 верст.

В середине XIX века, чтобы преодолеть расстояние от Петербурга до Якутска, путнику надо было сделать остановки на 368 почтовых станциях, сменив более тысячи лошадей. Обычно на станциях содержалось по 8 почтовых и по 2 обывательских лошади. Плата за прогон на одну версту и одну лошадь в 1863 г. составляла полторы копейки, а в 1869 г. обходилась уже вдвое дороже. Благодаря тому, что Иркутский тракт проходил в основном по Лене, он считался устроенным лучше других. Прекрасная зимняя дорога по льду, устроенная самой природой, не требовала практически никаких искусственных сооружений. Вообще же почтовое движение по Иркутско-Якутскому тракту осуществлялось несколькими способами: летом на лодках (шитиках или проводных повозках), зимой на лошадях по льду, а весной и осенью, в период распутицы, преимущественно верхом на лошади по хребтам, сопровождающим долину реки Лены, или, где возможно, по отлогим берегам.

Приленские крестьяне Якутского и Олекминского округов, живущие в 42 селениях-станциях по берегам Лены, занимались главным образом содержанием почтово-обывательской гоньбы по тракту, отбывая обязательную повинность и получая за это пособие из сумм губернаторского земского сбора. Для многих семей ямщицкая служба играла важную роль экономического подспорья. Так, например, в 1910 г. крестьяне Олекминского округа получили 1555111 рублей фуражной платы.

С 1842 г. начались разработки золотых месторождений в Олекминском округе. В связи с расширением добычи золота и для управления частными приисками на территории Олекминского округа были образованы горные округа Олекминской (центр — с. Мача) и Витимской систем (центр — с. Витим Киренского уезда Иркутской губернии). И несмотря на то, что административно территории горных округов находились в пределах Олекминского округа Якутской области, их управление непосредственно осуществлялось горным отделением Главного управления Восточной Сибири (до 1882 г.) и его преемником — Иркутским Горным управлением. А в 1899 г. территории обоих горных округов были включены в состав Иркутской губернии. В результате этого территория Олекминского округа в значительной мере уменьшилась.

По своему географическому положению Олекминский округ занимал особое положение. Это был единственный в Якутской области проходной (до центра области) округ. Пригодные для земледелия площади узкой полоской примыкали к левобережью р. Лены, поэтому волость до середины 50-х годов XIX века в основном была населена в левобережной части округа. Села и деревни, многие из которых являлись почтовыми станциями Иркутско-Якутского тракта, находились на непривычных для северной части области близких расстояниях.

С началом разработки золотых месторождений на левобережье была основана Мачинская резиденция золотопромышленников, появились постоянные и временные резиденции на территории горных округов. Население Олекминского округа по своему составу разделялось на группы оседлых (русские крестьяне), кочевых инородцев (якуты) и бродячих инородцев (эвенки).

Прием пушнины.

Проезжая поздней осенью 1854 г. по Якутско-Иркутскому тракту в Иркутск, известный русский писатель И.А.Гончаров оставил свои воспоминания об этом крае. «По Лене живут все русские поселенцы, — писал он, — и кроме того, много якутов; оттого все русские и здесь говорят по-якутски, даже между собою. Все их сношения ограничиваются якутами да редкими проезжими. Летом они занимаются хлебопашеством, сеют рожь и ячмень, больше для своего употребления, потому что сбывать некуда. Те, которые живут выше по Лене, могут сплавлять свои избытки по реке на золотые прииски, находящиеся между городами Киренском и Олекмой. Зимой крестьяне держат лошадей на станциях. Лошади не сильны, хотя и резвы; корм их одно сено, и потому, если разгон велик, лошади теряют силу и едва выдерживают гоньбу по длинным расстояниям между станциями. Все станции расположены на пригорках, оттого при подъеме и спуске всегда берутся предосторожности. Экипажи пускают на Лену на одной лошади или коне, лошади теряют силу и едва выдерживают гоньбу по длинным расстояниям между станциями. Все станции расположены на пригорках, оттого при подъеме и спуске всегда берутся предосторожности. Экипажи пускают на Лену на одной лошади или коне, как здесь все говорят, и уже внизу подпрягают других, и тут еще держат их человек пять ямщиков, пока садится очередной ямщик, и когда он заберет вожжи, все расступаются и тройка или пятерка помчит что есть мочи, но скоро утомится — снег глубок, бежать вязко, или, по-здешнему, убродно. Здесь идет правильный почтовый тракт, и весьма исправный, но дорога не торная, по причине малой езды. Проедет почта или кто-нибудь из служащих, и опять замолкнет надолго путь, а дорогу заметет первым ветром...».

А вот что пишет известный исследователь и краевед Н.С.Щукин. Он, побывав в Олекминске, написал следующее: «Город Олекминск лежит на левом берегу Лены подле невысокой горы под 60 градусами с минутами северной широты. Он состоит из двух прямых улиц и набережной, на которых считается домов и юрт до 60. Это первый, так сказать, якутский город, где на улицах и в домах русский язык заменяется якутским. Строения все деревянные, между которыми проглядывают купеческие дома порядочной величины, а не архитектуры. Церковь, гостиный двор — деревянные, последний похож более на хлебные магазины — да и в самом деле, мука здесь составляет важнейшую торговую статью после пушных зверей. Жители состоят из купцов, мещан и казаков, управление же города и округа сосредотачивается в лице одного только окружного исправника: он городничий, исправник и судья. Здесь каждый достаточный человек непременно имеет хотя бы один ручной орган... В одном купеческом доме есть, кажется, шесть органов. Этими вещами снабжают Олекминск, Иркутск и Москва. Небогатые канцелярские чиновники и мещане живут в якутских юртах. С первого взгляда это покажется, может быть, слишком странным, но рассмотрев строение юрты, вы найдете в соединении удобное с дешевым. Юрта делается из толстых досок, снаружи обмазывается глиной, внутри — русская печь. Словом, что-то похожее на малороссийскую хату, в которой, соблюдая опрятность, право, жить можно.

Скотоводство и торговля, особенно пушными зверями, составляет промысел здешних жителей. Олекминские соболи считаются лучшими во всей Якутской области. Здесь знаимаются отчасти и земледелием, но не всегда родится хлеб, урожаю препятствуют ранние холода. В хорошие годы на пластах, вновь распаханных, ячмень родится сам сороковой».

В последней четверти XIX века город заметно вырос, население его увеличилось. По данным подворной переписи 1885 г. в Олекминске уже было 300 зданий, в том числе 126 жилых домов, 26 юрт и 46 торговых заведений. В 1894 г. в городе имелось 3 учебных заведения: городское начальное мужское училище с 17 учащимися; сельское начальное училище с 21 учащимся (12 мальчиков и 9 девочек); церковно-приходская школа с 15 учащимися (10 мальчиков и 5 девочек). В конце XIX века в городе был один вольнопрактикующий врач, имелась лечебница на 16 кроватей, однако из-за отсутствия таковых в наличии, а также лекарств, ванны, кухни и белья оставалась пустой. Долгое время была вакантной и должность окружного врача. Расходы Олекминска в 1894 г. составили 3874 руб., а доходы — 1902 руб. 80 копеек. Расходы оказались столь великими, как отмечалось в статистическом отчете, по причине устройства в городе тротуаров. Во время летней ежегодной ярмарки, которая проходила с 10 по 20 июня, торговля в городе значительно оживлялась. Так, в том же 1894 г. на олекминскую ярмарку было привезено всяких товаров на сумму 347 тысяч рублей, но продано лишь на 71690 рублей. Нельзя сказать, чтобы торговля в городе была активной, но тем не менее, здесь имели свое дело купцы I-й и II-й гильдий Севастьянов С.В., Худаш В.А., Вологдин И.Д., Горбунов М.Т., Еникеев Мурза Халей, Киренский В.К., Киреев Е.И., Мигачев М.Н., Соймонова М.Я., Родионов Д.Р., Филиппов И.Е., Харитонов М.Д., Захаров П.И., Ментус П.Л., Маметов Сафар-Али, а также «Куличкина Т-во» и иркутская купчиха I-й гильдии Громова Анна Ивановна, торговавшая по всей Лене и имевшая, кроме многочисленных магазинов, собственные пароходы.

Олекминский округ, как уже отмечалось выше, из-за своего более мягкого климата был одним из самых хлебных районов Якутии. Активизации хлебопашества способствовало переселение сюда скопцов. Первые их партии прибыли в Якутскую область из Туруханска в 1861 г. и образовали два селения: одно вблизи г. Якутска — Мархинское, а другое рядом с городом Олекминском — Спасское. Роль скопцов в жизни Олекминского округа невольно напрашивается на сравнение с ролью казаков, завоевавших этот суровый край. Если последним ставится в заслугу то, что они, несмотря на громадные трудности, пробирались все дальше на север, и не имея почти никакой связи с родиной, раздвинули, так сказать, восточную границу России до «естественных пределов», то лишенные всех гражданских прав скопцы вряд ли заслуживают меньшую похвалу, ибо они при тех же самых климатических и природных условиях мирно освоили далекий суровый край и продвинули границу произрастания злаков и овощей до пределов, о которых раньше и не догадывались.

До приезда в Якутскую область скопцы жили в Туруханском крае. Но водворенные туда, они с первых же лет своего пребывания заметили всю безысходность своего положения, ибо ограничения, которые были применены к ним, не давали им возможности заниматься ни торговлей, ни рыбными промыслами (требовавшими отлучек к устью р. Енисея), к тому же звероловство противоречило их религии, а все попытки заняться сельским хозяйством терпели фиаско из-за неблагоприятного климата и болотистости почвы, к которым скопцы, несмотря на значительные затраты средств и энергии, не могли приспособиться. Разоренные, голодные, они направили ряд ходатайств в высочайшие инстанции о переселении их в местности с более благоприятными климатическими и почвенными условиями. Одно из таких ходатайств было получено графом Муравьевым-Амурским, генерал-губернатором Восточной Сибири и представлено им с одобрительным отзывом министру внутренних дел. Последний в своем заключении от 24 марта 1860 г. согласился с представлением генерал-губернатора, написав: «... скопцы должны быть водворены вдали от оседлости местных жителей, во избежание вредного влияния на лиц, не разделяющих их заблуждений». В том же году в указе Правительствующего Сената на имя генерал-губернатора Восточной Сибири разъясняется, что на скопцов не распространяются манифесты от 27 марта 1855 г. и 26 августа 1856 г., что переход в сословие крестьян или мещан и отлучки из мест причисления для заработков или по промышленным целям скопцам запрещены.

Распоряжение министра внутренних дел селить скопцов вдали от местных жителей, помимо своей суровости, оказалось и практически невыполнимым. Оно упустило из виду потребности скопцов как живых людей и слабость сибирских администраторов. Не говоря о том, что среди скопцов было много ремесленников, им и при исключительном занятии земледелием нельзя было обойтись без сбыта сельхозпродуктов или обмена их на другие продукты и товары.

Согласно вышеназванного распоряжения министра внутренних дел скопцов можно было селить не ближе чем в 15 верстах от православных поселений, однако в Олекминске они поселились (80 человек) по речке Алалайке вблизи города (ныне центр Олекминска), а 180 человек — на устье реки Олекмы в 15 верстах (ныне село Троицкое). Такое близкое их поселение от города мотивировалось следующим образом: «Принимая во внимание расстройство хозяйств инородцев вследствие неурожая хлеба и трав, который предстоит и в нынешнем году, нельзя ныне приступить к заселению скопцов в отдаленные места, рассчитывая при этом по обыкновению на содействие инородцев в содержании поселенцев». «В видах облегчения инородцев и т.д.» было разрешено поселить скопцов близ Якутска и Олекминска. Как гласит народная молва, Олекминский исправник Жуковский получил от скопцов взятку в 40 тысяч рублей за такое их поселение. Перекинув добротный деревянный мост через р. Алалайку, скопцы наладили тесную связь с городом путем торговли своими товарами, в основном продуктами сельского хозяйства. Получив вначале 100, а через пять лет — 300 десятин обработанной пахотной земли, они стали выращивать богатые урожаи хлеба.

Конечно, по первой нарезке, скопцам была уступлена казенная земля, но на устье реки Олекмы, при впадении ее в Лену, мирская сходка якутов Мальжагарского наслега, состоявшаяся в августе 1861 г. в инородней управе в присутствии исправника и по его убеждению, «уступила» скопцам 50 десятин расчищенной земли, 50 десятин открытого покоса и 5 верст протяжения левого берега р. Лена, годного к расчистке. В акте об уступке, подписанном 148 сородичами, сказано «в последствии начальство по каким-либо причинам распорядится переместить их из Олекминского в другой округ или же по случаю неплодности самих скопцов совершенного искоренения, тогда выше отведенные земли должны обратиться в наше владение». Понятно, что эта уступка со стороны якутов была большой жертвой и, скорей всего, не добровольной. Видно, Олекминский исправник не зря получил взятку!

Известно, как трудно корчевать якутскую мерзлую и девственную землю, особенно первобытным способом, без корчевальных орудий. Труд и время, вложенные в расчистку одной десятины, оценивались тогда минимум в 100 рублей. Значит, 50 десятин расчищенной земли стоили не менее 5000 рублей. Из акта уступки также видно, что на уступленной земле находились якутские жилища — скопцы должны были «сделать якутам денежное пособие за снос строений», причем размер пособия там не указан. Можно предположить, что перекочевка якутов с насиженных ими мест на другие, не расчищенные, если не остановила, то несколько задержала процесс развития земледелия среди местного населения. А что уступка этих земель вряд ли была добровольная, видно из того, что якуты в ноябре того же года дали исправнику подписку в том, «что земля уступлена добровольно и что жаловаться на отнятие этих мест не намерены». Так что первоначальное поселение скопцов в Олекминском округе не принесло пользы местным жителям. Было еще одно дело об отводе (уже в 1870 г.) скопцам земли, принадлежащей крестьянам станции Точильная. По иску крестьян земля им была возвращена.

Групповой снимок олекминских скопцов.

С появлением скопцов земледелие постепенно превратилось в ремесло, а затем и в широко распространенный промысел, ставший подспорьем в начавшем оскудевать якутском хозяйстве. До скопцов земледелие в области было развито весьма незначительно. Сравнительно с количеством производимого в соседних губерниях хлеба, потребности Якутской области были сущим пустяком, и потому недостатка в привозной муке почти не ощущалось. Период же скопческого владычества этим рынком носит уже совершенно иной характер. Потребность в хлебе возрастает, а поскольку почти исключительно пополняется скопеческим хлебом, каждый неурожай довольно-таки чувствительно отражается как на рыночных ценах, так и на интересах потребителей.

Обладая приличным капиталом, скопцы начали строительство деревни, названной Спасским селом, обзавелись несколькими мельницами, приводимыми в движение лошадьми, а также купили у местного якута ветряную мельницу. Через 20 лет в селе Спасском было уже 85 дворов, 12 бань, 2 ветряные и 10 конных мельниц. В хозяйстве у скопцов находилось 154 коровы, 18 быков и 500 десятин пахотных земель. Среди скопцов было много мастеровых, а скопцов-плотников, случалось, часто отпускали в другие поселения для строительства культовых зданий. В 1872 г. по ходатайству Якутского городского головы олекминские скопцы-плотники были командированы даже в областной центр. По данным 1899 г. в Олекминском округе было 4 скопеческих селения, из них Спасское — самое крупное. Если во всех четырех селениях проживало 344 человека, то 211 из них жили в Спасском селении, где было более 90 дворов. В настоящее время бывшее село Спасское вошло составной частью в центр города Олекминска. Именно здесь находятся наиболее интересные и ценные в архитектурном отношении жилые и хозяйственные деревянные строения.

Строительство моста через р.Алалайка в Спасском селе. 1890-ые годы.

Вот как в дореволюционном журнале «Живая старина» (1894 г., III и IV вып.). описывается село Спасское:

«Скопеческое селение производит на человека «мира» чрезвычайно своеобразное и тяжелое впечатление... Скопеческое селение в Якутской области обыкновенно состоит из одной длинной улицы, образуемой проезжей дорогой. В некоторых из них, как например в Спасском селении, еще имеется и боковая улица, параллельная первой. В этом самом большом селении в Олекминском округе, как и в некоторых других, фасад улицы образуется непрерывной цепью плетней и заборов, за которыми тянутся огородные гряды, парники с посаженной то там, то сям березкой или рябиной. Калитки в эти огороды постоянно заперты изнутри. За огородами высятся дома с отдельными дворами и запертыми воротами. Большая часть скопеческих домов принадлежит к лучшим постройкам в округе. В то время как в городе масса живет в жалких срубах из тонкого леса, плохой постройки, почти без пазов, без внутренней и внешней обшивки бревен, с маленькими окнами со слюдой, пузырем или со склеенными кусочками стекла (вместо домов не мало также якутских юрт) — скопеческие дома за редким исключением построены из толстого леса, на хороших пазах, они обшиты досками, снабжены большими окнами с крашенными ставнями и резными украшениями, а некоторые из них имеют также 2 этажа, каковых построек в городе совсем нет. Дома эти с высящимися над ними высокими шестами с флюгерами, с перекинутыми через канавы перед фасадами домов мостками напоминают собой ряд укрепленных замков. А в каждом доме «божьих» воинов вы найдете оружие для защиты своих особ и собственности от нападений татей и злодеев. Проходишь иной раз ночью с самыми мирными намерениями по скопеческой улице — вдруг из какого-нибудь дома, в трубу или во дворе, раздается предупредительный выстрел. За воротами и засовами, на внутреннем дворе, выстроены конюшни, амбары и сараи, стерегомые большими собаками на цепях. По другую сторону дворов тянутся пашни или выгоны.

На улице днем такое же безмолвие, как ночью. Она не оглашается звонкими голосами детей; она не видит их веселых игр и проказ и не слышит их горького плача; она не видит счастливых матерей и заботливых отцов, и неизвестны ей ни семейные радости, ни семейное горе...

...Статистика о скопцах лишена самой важной статьи этой науки — цифры о рождениях и вместо рубрики о движении населения мы имеем здесь только «передвижение» его из одного селения в другое или из России в Якутскую область.

... Живут скопцы обыкновенно по 3 — 4 и больше в одном доме, который составляет или общую собственность, что обыкновенно бывает при родственных связях сожителей, или собственность одного или двух лиц, а остальные живут на правах работников, стряпок или просто жильцов. Каждый дом состоит, за исключением домиков одиночек, не меньше чем из трех отдельных комнат: передней, горницы для «братцев» и отдельно для «сестриц». Первые и последние никогда (скажем мы) не сходятся вместе, особенно при посторонних, отдельно едят и работают. «Братец» занимается ремеслом, сношением с людьми, торговлей. «Сестрица» стряпает, смотрит за домашним хозяйством, скотом и никогда не отлучается из селения. Внутри дома все чисто, стены по большей части оклеены обоями, на столах скатерти, на окнах горшки с цветами, а у богатых скопцов вы найдете залу с мягкой мебелью, коврами, зеркалами, гардинами и разными украшениями. При всем том во всех их домах ощущается неприятный специфический запах — может быть, запах пота, обильно льющегося во время радений. Во всех домах вы найдете православные иконы в богатых оправах и ризах, которым оказывается притворное почтение».

Приведенное выше описание села Спасское свидетельствует не только о характере уклада жизни скопцов, но и показывает высокий уровень архитектуры их домов. Сохранившиеся до настоящего времени скопеческие дома все еще достаточно крепки, хотя и имеют значительные утраты. Так, до наших дней не сохранилось ни одного двухэтажного дома, нет и флюгерей. Сохранившиеся дома занимают участок улицы Спасской — от ее начала до здания гастронома «Юбилейный» по левой стороне улицы. Часть таких домов имеется и по правой стороне — за заболоченным участком, там, где протекает ручей. К сожалению, почти не сохранились усадебные комплексы со всеми хозяйственными постройками, включая амбары и столь редкие мельницы.

Среди скопцов были не только хорошие земледельцы и ремесленники. Один из них, Ерофей Петрович Ересько, в конце 90-х годов прошлого века выписал из Германии фотоаппарат и открыл в Олекминске собственное фотоателье. Благодаря ему Олекминский краеведческий музей сегдня является обладателем уникальных фотоснимков, отражающих быт и жизнь не только скопцов, но и проживавших в то время на олекминской земле разных сословий населения. На многочисленных фотографиях и негативах можно видеть окрестности и сюжеты из будней села Спасского и города Олекминска, групповые портреты жителей, отдельные здания — ценнейшие документы историко-культурного наследия города.

1842 г. олекминским мещанином Поповым было открыто золотоносное месторождение по р. Бухте, впадающей в р. Тунгир — правый приток Олекмы в ее верхнем течении. Летом 1846 г. в верховьях реки Хомолхо тобольским мещанином Николаем Окуловским и олекминским крестьянином Петром Корниловым из разведывательной экспедиции известного иркутского купца Трапезникова также было открыто золотоносное месторождение.

На территории Ленско-Витимского золотоносного района стали возникать многие прииски, поселки. В 1870 г. их число подходило уже к 40, а к середине 1890-х годов перевалило за сотню. На них представителями крупных фирм из разных городов Сибири и Забайкалья были якутка М.В.Будищева, якуты С.И.Идельгин, И.Д.Максимов, А.Я. Малышев, Ф.А.Габышев, В.А.Габышев, а из русских — бердинский богач Ипатьев по прозвищу «Красный купец», А.Н.Куличкин и другие.

Благодаря развитию золотой промышленности в округе поднимались села, население получало работу, к тому же излишки производимой им сельскохозяйственной продукции (в основном, хлеб, мясо, масло) шли на обеспечение обитателей приисков, что значительно сказалось на благосостоянии местных жителей. На приисках и в близлежащих населенных пунктах были построены церкви и часовни, открыты начальные школы, а также торговые заведения. С открытием новых приисков, естественно, увеличилось и население округа. Это, безусловно, были лучшие годы в истории развития Олекминского округа прошлого века.

В конце XVIII века согласно постановления Российского правительства разрабатываются генеральные планы для всех губернских и уездных городов России. Такой план в 1798 г. был разработан иркутскими замлемерами и для Олекминска. Планом предлагалось упорядочение хаотичной застройки, нарезка кварталов прямоугольной формы и пробивка улиц, соответствующих прямоугольной сетке плана. В принципе, существующая ныне планировка города почти соответствует той схеме генплана XVIII века.

Усадебная застройка поселения Спасское

Формировавшаяся на протяжении многих десятилетий застройка Олекминска была сплошь деревянной. Развитию подобного вида зодчества способствовало обилие строевого леса в окрестностях Олекминска. Сохранившиеся до настоящего времени деревянные сооружения имеют, как правило, возраст чуть более ста лет, и лишь отдельные из них — полтора столетия.

Как свидетельствуют документы, уже с XVIII в. срубные постройки русских соседствовали с якутскими юртами, но предпочтение все-таки отдавалось более прочным избам. Появление в Олекминском округе скопцов-переселенцев, среди которых было много мастеровых людей, хорошо знающих плотничье дело и другие ремесла, способствовало качественному росту строившихся зданий. Большинство сохранившихся ныне в Олекминске деревянных домов, наиболее интересных в архитектурном отношении, построены скопцами. К сожалению, сегодня трудно назвать имена тех, кто строил эти дома. Нужны дополнительные архивные изыскания.

Имеющиеся в Олекминском краеведческом музее истории земледелия фотографии конца XIX — начала ХХ в.в. помогают увидеть характер архитектуры и систему застройки Олекминска того периода. Многие из сохранившихся поныне домов сегодня трудно на них даже узнать, настолько они обветшали.

Олекминская окружная полиция. Начало 1900-х г.

Анализируя архитектуру любого поселения и исследуя ее особенности, следует обращать внимание не только на местные строительные традиции и характер уклада жизни населения, но и на его структуру: откуда, из каких мест России пришли сюда поселенцы, какие из традиций, приемов, архитектурных форм получили здесь развитие в чистом виде, а какие трансформировались под воздействием местных условий. Все эти факторы важно учитывать. То, что архитектура деревень скопцов, переселенных в Якутию из центральной России, сильно отличалась от местной, отмечали многие исследователи. Это хорошо видно и по сохранившимся постройкам скопцов в Олекминске.

Село Спасское, образовавшееся из скопеческого поселения на окраине Олекминска, представляло собой две улицы, протянувшиеся вдоль береговой полосы. Одна из улиц (главная) была длиннее. По улицам, на близком расстоянии друг от друга, были поставлены в линию жилые дома, расположенные то длинным фасадом, то торцом к улице. Перед домами имелись палисадники, огражденные заборами (плетнем типа «чаща»).

Разнообразие застройки достигалось чередованием торцов и боковых фасадов домов, разными их размерами и этажностью, четырехскатными или двухскатными крышами. Имея линейно-речную планировку, село Спасское как бы продолжало планировочную структуру Олекминска, став впоследствии его составной и неотъемлемой частью.

Среди более чем 90 усадеб села Спасского преобладающими были усадьбы с открытыми замкнутыми дворами. Это известный в архитектуре двор средне-великорусского типа. Как правило, на уличный фасад хозяйственные постройки не выходили. Контур двора формировали амбары, завозни, навесы и другие хозяйственные постройки. Соединенные друг с другом, они образовывали внутренний двор. Чаще всего дом, обращенный к улице торцом, располагался в углу двора, реже — в его середине.

Силуэт в целом однообразной застройки с.Спасского обогащался мезонинами и мансардами, островерхими крышами некоторых домов, а также выразительными очертаниями ветряных мельниц, имевшихся у некоторых зажиточных скопцов. Кстати, в конце XIX-го века в Олекминске имелось три ветряных, пять водяных и 19 конных мельниц. Одну из мельниц еще в 20-е годы XIX в. построил своими руками отбывавший ссылку в Олекминске участник восстания 1825 г. Андрей Николаевич Андреев. Исследователь Б.Кубалов писал, что «Андреев, поселенный в далекой Олекме, со всем рвением отдается служению крестьянскому люду. Он строит мукомольную мельницу и в поисках за жерновыми камнями, вместе с Чижовым бродит по берегам красавицы Лены».

Жилые дома Олекминска по своим планировочным приемам мало чем отличались от современных им построек в других регионах Сибири. Наибольшее распространение имели срубы-связи (двойная и тройная связь), а также пятистенки. Реже встречались дома с планами Г-образной формы — тип «глаголь».

Поздние перепланировки хотя и изменили планировочную структуру отмеченных выше приемов, тем не менее они прочитываются в хаосе внутренних перегородок и всевозможных пристроек более позднего времени.

Судя по старым фотографиям, в Олекминске имели распространение двухэтажные жилые дома, а также более интересные в архитектурном отношении дома с мезонинами, ныне совершенно утраченные.

Здание администрации улуса.

Памятник центросибирцам. Авторы арх. Слепцов И.А., скульптор Захаров П.А.

Часовня Александра Невского.