Мне посчастливилось в свое время побывать на персональной выставке известного графика Валериана Васильева, организованной в Арт-галерее «Ўргэл» Национальным художественным музеем по случаю 60-летия художника.

...С автопортрета смотрит на меня молодой человек. Его пристальный взгляд — проникающий в суть и одновременно вопрошающий: «Так ли это?» — дерзновенен. Потом, с годами, с постижением им тайн смысла жизни, взгляд художника будет становиться все печальнее и мудрее.

В последние восемь лет жизни Валериан Васильев — находясь, скорее всего, в поиске своего «я», в поиске себя как человека, как якута — творил очень много. В каждом его произведении ощущается сгусток мыслей и дум, психологический динамизм. Возьмем хотя бы вот этот, кажущийся совсем простым, рисунок. Нет, и он необычен — двойным изображением читающего отца. В первом тот весь ушел в книгу, вчитывается в нее, а во втором — отец смотрит на книгу, однако не замечает ее, поскольку увлечен внутренней, обращенной в себя, жизнью... В работе «Борец А.Ермолаев» в свинцовой тяжести мускулов чувствуются воля и энергия, но тело борца не напряжено, а, напротив, излучает спокойную уверенность. По всему видно, что спортсмен умеет расслабляться и напрягаться, когда это нужно... Удивительно тонкие, легкие линии создают ощущение воздушности, чистоты и света в образе балерины Натальи Христофоровой... Поразителен «Лентяй» — ребенок в материнском чреве. Весь подобранный, ушедший в себя, как бы безразличный к внешнему миру, но — сосущий его соки. Ясно, что ему никто не в силах помочь, кроме него самого. Он перестанет быть «лентяем», когда сам созреет, а так — его не добудиться...

О творческой личности судят не только по вершинам его достижений в профессиональной сфере, но и по тому, что он сумел дать людям. Применительно к В.Васильеву последнее обстоятельство, на мой взгляд, значительно масштабнее. Он прежде всего мыслитель. А жизнь мыслителя невозможно измерить годами прожитой жизни. Здесь есть единственное мерило — глубина его проникновения в сущность явлений. Даже уход из жизни может стать последней нотой аккорда, способом постижения тайны бытия.

Валериан Васильев — явление уникальное в культурной жизни народа саха. Творчество этого художника было сразу принято общественностью и критикой доброжелательно. Он много ездил; любил бывать в театрах, выставках, музеях, библиотеках; работал в Домах творчества; общался с разными людьми; о нем писали...

Исследователь творчества художника И.Потапов так описывает успех Валериана: «Пожалуй, не было выставок с участием Васильева, в печатных и устных обзорах которых его имя не упоминалось бы в связи с теми или иными примечательными явлениями текущей художественной жизни. О Васильеве восторженно писали искусствоведы, художники, журналисты и люди других смежных профессий. Все они сходятся в признании незаурядного таланта якутского графика» (2, с. 5).

Валериан Васильев трудился неистово, не жалея себя. Потом о нем напишут: «...жил и творил, увлекая других своим ярким искусством и обаянием артистической личности, — вплоть до жестокого морозного вечера 4 декабря 1970 года, когда внезапно оборвалась его жизнь» (2, с. 5). Спустя год известный московский художник, председатель Правления Союза художников СССР И.П.Обросов скажет: «Все лучшее из созданного им войдет в классику нашей советской графики» (3, с. 95). «Жил и творил, увлекая других своим ярким искусством» и «внезапно оборвалась его жизнь» — какая бессмыслица! А может ли быть бессмысленной жизнь мыслителя?

Валериан Васильев старался понять истоки любого явления. В попытке осмыслить его творчество мы тоже последуем этому принципу. Валериан, хотя и был городским мальчиком, хорошо знал якутскую среду. Его родители часто выезжали в мегинские села на лето. Дед Гавриил Романович и дядя Василий Романович — прекрасные рассказчики, люди, увлеченные стариной, знавшие назубок свою родословную — что называется, таскали с собой племянника повсюду. Якуты говорят: «Оіо — оіотуттан». Смысл выражения состоит в том, что одного ребенка можно сколь угодно воспитывать, наставлять, а толку все равно не будет, а другой ребенок найдет свой путь вопреки всем обстоятельствам. То есть ребенок берет из жизни то, к чему он подготовлен актом рождения. Конечно, может оказаться так, что вокруг — пустота, тогда он либо всю жизнь будет маяться в поисках себя, либо ему удастся проложить свой путь.

Валериану повезло: рядом были люди, умудренные опытом жизни. Отсюда — ранняя зрелость и необычайно серьезное отношение к творчеству вообще. Отсюда — колебания в выборе профессии (между искусством и философией). Хотя выбор был сделан в пользу «Строгановки», тем не менее художник, в сущности, остался навсегда мыслителем, исследователем, новатором, постигающим суть вещей и явлений средствами изобразительного искусства. Чтобы не быть голословным, проследим за ходом его мыслей: «...Вообще почему существует такое «цеховое» подразделение — художник, график, скульптор? Я лично считаю, что надо всем заниматься. Это очень помогает в работе и тем, и другим, если даже, на первый взгляд, берутся противоположные виды искусства» (2, с. 10). Для него изобразительное искусство, прежде всего, средство выражения мысли, и только в зависимости от решаемых задач он либо художник, либо график, либо скульптор.

...«Меня интересует не столько каждое отдельное дерево, сколько их общее характерное строение» (2, с. 20). Это уже чистой воды рефлективная, философская мысль — мысль, лишенная субстанциального содержания исследуемого объекта.

...«Главное: понять дух, то есть внутренний свет народного искусства. Иногда в простом орнаменте, в его колористическом сочетании больше духа, чем в произведениях, в которых есть и хорошее название, и прочие признаки» (2, с. 60). Мысль, позволяющая понять истоки его творчества.

Осмысливая культурное наследие народа саха, программную направленность изобразительного искусства Якутии 60-х, он скажет: «Основная задача, по-моему, и состоит в том, чтобы определить отправные моменты, глубинные корни» (2, с. 33—34).

Постичь дух явлений, дух творений и тем самым самого человека — вот стержневой вопрос, волновавший Валериана Васильева и определивший доминанту его творчества. Опыт предков, детства, учебы в «Строгановке» указывал единственный путь к сокровенной мечте — пробудить в себе язык движений, язык образов. В изобразительном искусстве это называется культурой линий (3, с. 88), являясь по сути своей культурой художественного мышления.

Отсюда и его одержимость в работе, точнее, беспрестанный труд — «труд для себя». Черновая работа художника — огромное количество рисунков на разные темы, наброски с натуры, с произведений великих художников разных времен и народов, различных культур и традиций, зарисовки людей, скульптур, изделий народных мастеров... Этим Валериан занимается каждодневно, начиная со студенческих лет и все последующие творческие годы. Так он не просто набивал руку, но всем своим существом постигал стиль художественного мышления признанных мастеров. Вот почему он был так беспощаден к себе, к своим недостаткам, чем немало удивлял искусствоведов. Даже большие художники признавали его «человеком-художником».

Невольно возникает ассоциация с образом легендарной якутской певицы Екатерины Захаровой: «Бывало, часто пела, пела где угодно, без уговоров и просьб, просто от избытка чувств, переполнявших ее душу, распаляясь нутром, страстно, пока не успокаивалась» (5, с. 9 — пер. на русск. яз. автора).

Первой значительной работой Васильева считается цикл линогравюр «Новое и старое». Хотя язык слова возникает на основе языка образов, тем не менее даже крупный мастер языка образов не всегда может быть мастером слова. В диалектике нового и старого, как не парадоксально, доминирует старое. Ведь новое только тогда ново, когда потенциально содержит старое. Старое же всегда содержит новое. Когда «новое» отторгается жизнью, оно теряет возможность превратиться в старое, тогда говорят о несуразности. Даже столетия господства несуразного ничто в сравнении с вечностью бытия. Цикл линогравюр художника, созданный в 1965—1966 годах, безусловно, представляет собой выполнение социального заказа господствовавшей тогда политической системы.

Импровизация на тему об исторических судьбах якутского народа сделала Валериана Васильева заметным художником страны. Истинный же его успех связан с внутренней эволюцией: он нащупал то, к чему готовился всю жизнь. И даже грандиозный юбилей — 50-летие Октябрьской революции — не сдерживает его творческий порыв. Год 1967-й художник целиком посвящает серии «Старые якутские мастера». Затем будет триптих «Нюргун Боотур Стремительный» (1968—1969 г.г.). Цикл «Старые якутские мастера», как заметил известный бурятский живописец Д.Дугаров, по технике исполнения «ксилографичен».

Дерево, камень, кость, металл, линолеум — материалы, которые объединяют мастеров прикладного искусства и графиков общностью «мышления в материале». Среди них дерево занимает особое положение, поскольку наиболее емко и полно представляет живую природу. В то же время дерево близко человеку неповторимостью рисунка, фактуры, особой теплотой и мягкостью.

В линогравюрах Васильева изображение удивительной по красоте фактуры этого материала не заслоняет, а оттеняет орнамент народных мастеров. Обнаженные тела резчиков, плавные линии фигур перекликаются с формами деревянных изделий. Создается впечатление, что мастер творит себя, творит природой. Ненавязчивая идея об единстве природы и человека становится доминирующей в произведении «Аал луук мас». Древо жизни — поэтический образ творящей Природы — составляет духовный мир человека, его думы и мысли. Центральный элемент Древа жизни ассоциируется с человеческим эмбрионом в материнском чреве. Древо жизни — мать кормящая, и в то же время — сущность человеческого духа. Художник-мыслитель в листе «Аал луук мас» добился максимального обобщения, получив по сути графическую формулу человека.

Безусловно, вершина творчества В.Р.Васильева — триптих «Нюргун Боотур Стремительный». Даже в монументальном произведении, представляющем авторское видение фундаментальных проблем бытия, Валериан камню предпочитает дерево. Образ Нюргуна Боотура Стремительного создается сочетанием спокойной, бесстрастной его сущности и стремительным полетом скакуна. Могучая жизнеутверждающая сила и неумолимый ход времени. Но даже время бессильно перед образом богатыря — в народной памяти. Синтезом статики и динамики художник утверждает жизнь как непреходящую ценность. В листе «Гибель богатыря Нижнего мира» своеобразно представлена диалектика добра и зла. Гибель богатыря Нижнего мира — условна. Художник предостерегает, что умереть может только воплощение зла, а само зло неистребимо и решает эту задачу «тиражированием» головы чудовища. Зло, как и добро, вечно, преходяще лишь воплощение идеи.

В листе «Счастье», выполненном в технике ксилографии, фигура женщины симметрична, устойчива, она -- воплощение спокойствия, основы бытия. Именно с женщиной художник связывает самоценность человека, жизни. Образ мужчины — воплощение динамизма и устремленности. Если женщина замкнута и защищена, то мужчина, при всей его мощности, открыт и уязвим. Образ мужчины в отрыве от женщины теряет целостность, т.е. здесь соотношение динамики и статики органично. Пафос идеи листа — счастье человека, человечества в гармонии вечного и преходящего, в гармонии мужских и женских ценностей.

Творческий путь Валериана Васильева можно изложить предельно лаконично — это движение его мысли сквозь тьму преходящего к вечному. Закономерный результат эволюции поиска — размышления о бренности человеческой жизни не как о трагедии, а как утверждение бытия в органичном единстве жизни и смерти.

Итоговый 1970-й год... Художник для создания гравюр в качестве материала выбирает не теплое дерево, не холодный металл, а суровый камень, и создает литографии одну суровее другой: «Скорбь», «Пропавший без вести», «Поэт», «У огня», иллюстрации к «Якутским сказкам». И как завещание потомкам звучит последняя работа — «Моя дочь» (Алгыс) (4, с. 35). По признанию художника, она навеяна воспоминаниями о родном дяде, который понял, что Валериан по природе своей созидатель и благословил его на этот путь. Завершен творческий цикл.

Конечно, у каждого художника могут быть трудности и даже неудачи. У Валериана Васильева в них угадывается некая закономерность подсознательного плана — творческий цикл оказывается связан с циклом жизни. Возможно, это проявление соотношения непреходящего и несуразного, чего нам не суждено узнать. Мы можем лишь перечислить: пейзажные мотивы Чернышевского, линогравюра «Перекрытие Вилюя» (1964); незавершенный цикл «Думы о времени» (1967); незавершенная композиция «Портрет Ленина» (1970); глубоко личная незаконченная композиция «Моя семья» (1970).

По большому счету, судьба не баловала художника, который каждым нервом чувствовал, что ему отпущено мало времени. Но и те немногие годы зрелости были заняты календарно-красными, я бы сказал, кроваво-красными, 67-м и 70-м. Воистину, кому дано много, с него и спрос большой.

Валериан Романович Васильев выдержал все испытания, выпавшие на его долю, и в этом, на мой взгляд, «его и честь, и подвиг».

Литература

1. Потапов И.А. Возмужание: Художники Якутии сегодня. — Якутск: Кн. изд-во, 1972. — 128 с.