Варвара

Люди стареют по-разному. Глядя на свою соседку по подъезду, несмотря на ее преклонный возраст, я не могла назвать ее ни бабушкой, ни старушкой. Одетая в светлое, празднично, с выбивающимися из-под берета кудрями седых волос при своих 80-ти она выглядела, как бы сейчас сказали, пожилой дамой. Она была непохожа на жильцов нашего подъезда. Всегда без спутников, одна...

Север всегда собирал людей разных. Моей первой учительницей в школе была полька Домбровская, в старших классах училась девочка Лапинскас, отец которой, литовец, вырос на Севере, я работала в лаборатории в Горном институте с Володей Хайми, финном... И у каждого своя история... Многие попали сюда не по своей воле. А образ жизни моей соседки выбивался из привычных представлений о людях приезжих. Нет этих разговоров об отъезде, прагматичности и равнодушия к местной жизни. Как-то раз она обрушилась на меня с возмущением: «Послушайте, давайте сделаем в конце концов что-нибудь с этой дверью, она так хлопает, разве вы не слышите?» — она говорила сильно волнуясь, но в ее размеренной речи не было ни нотки скандальности, на которой часто общаются соседи по подъезду. Так говорят люди, которые не привыкли участвовать в перепалках.

Что удивляло меня в моей соседке, так это непривычный для здешних мест легкий акцент, который, как правило, становится не столь явным от долгих лет жизни на Севере. Соседка жила одна. Как-то раз у нее появилась собака — лохматая серая дворняжка прибилась к ней. И в подъезде очень часто можно было услышать, как они общались — как только раздавался радостный визг собаки и «иностранная» речь — было понятно — наша соседка выпускала собаку погулять. Потом я узнала имя соседки — Варвара. Простое русское имя. Вот только отчество выдавало ее нездешнее происхождение — Адальбертовна.

К этому сочетанию прибавилась якутская фамилия — Брыскаева. И показалось мне, что непростая, наверное, судьба у этой миловидной пожилой женщины, которая выходила во двор стандартных советских многоэтажек как дама с собачкой. Вот только вместо миниатюрного шпица на поводке у нее рвался лохматый пес.

Берта Елончик

Все разговоры о приближающемся празднике Победы укладывались в разговоры о дежурных «мероприятиях».

И только Варвара — Варвара Адальбертовна Брыскаева, которую я встретила во дворе дома, казалось, жила приближением 9 Мая. По ее сияющим глазам, настроению было видно, что приближается нечто значительное. Что-то произошло с ней, что-то не давало ей покоя.

Был мартовский солнечный день, тепло которого — уже само по себе праздник. Весна... Я встретила Варвару Адальбертовну у входа. Она была расстроена. «Я вчера слушала передачу по радио о своем муже. Чурапчинцы, земляки вспоминали его. И ни одного слова обо мне. Как будто меня никогда и не было. Мне стало так обидно. Пусть, пусть никто не знает. Я никому не расскажу, я унесу эту историю с собой...». Ее приподнятая ладонь опустилась, я поняла этот жест, проследив его взглядом до уже начинавшего таять снега с проступающей землей. Я спохватилась и начала было бодрое говорить — так, как обычно успокаивают стариков: «Ну, что вы, вам еще жить да жить...». Но остановилась. Какие слова я могу подобрать человеку, да и нуждается ли она в них? «Те, кто выступал по радио — это же не все чурапчинцы...» — возразила я. Она услышала мои слова. Стала спокойней. Мы распрощались. «Что это история за такая...» — подумала я.

В следующий раз она встретила меня в подъезде возбужденной, радостной. «Написали вот в газете, я вам покажу, посмотрите». Через некоторое время она уже стояла на пороге моей квартиры: «Вот посмотрите, какой он красивый!», — она показала мне фото. С газетной страницы смотрел щеголеватый офицер в кожаном пальто, в кубанке. Тонкое азиатское лицо. Осанка уверенного в себе человека. Варвара Адальбертовна с сияющими глазами развернула газету: «А это я». Со старинной фотографии на меня смотрели красивые молодые девушки. Фотография 1945 года.

«Вы узнали меня?» — она радостно взглянула на меня. С черно-белой страницы на меня глядели красивые девушки. Я неуверенно показала на одну из них. Так я узнала о Берте Елончик — Варваре Брыскаевой.

Она стала рассказывать мне свою историю. Я почувствовала, что 60 лет со дня Победы — это миг. Она и сейчас живет этим временем, своей молодостью, которые пришлись на военное время, когда она встретила молодого врача Брыскаева. Встречей, которая изменила судьбу Берты Елончик. Одной из четырех сестер с военного фото.

Октябрь 1944 г.

Война заканчивалась. Город, где жила семья Берты — Мукачево, до 1938 г. считался территорией Чехии, потом — Венгрии, потому говорили дома на венгерском, но училась Берта и русскому языку. Ее мама была родом с Украины, работала на табачной фабрике, отец Адальберт Елончик — чех из Кошице, сирота.

Берте Елончик тогда, в октябре 1944-го, было 20 лет. О чем думают молодые девушки в таком возрасте? Семье Елончик в чем-то повезло. Большая семья в 10 детей жила повседневными житейскими заботами, которые заполняли все дни. Война как бы не коснулась семьи, она прошла мимо, не всколыхнув душевной безмятежности молодой девушки.

За Бертой ухаживал парень из Мукачево, подарив ей как-то серебряную цепочку, он сказал: «Как бы я хотел, Берта, подарить тебе не эту цепочку, а кольцо». Все ухаживания сестры Елончик принимали благосклонно, знали — каждая из них достойна хорошего жениха, счастливой семейной жизни.

Накануне 1945 г. зенитно-артиллерийский полк Советской Армии остановился в Мукачево для пополнения живой силой и техникой. Старший врач полка Глуховской дивизии Брыскаев Дмитрий тогда и сам не знал, что в этом городе он встретит девушку, которая станет его судьбой. Остановка ожидалась быть длительной для военных времен — около месяца. Потому можно было спокойно оглядеться вокруг. Позади — самые трудные времена. Мукачево — город небольшой, мирные жители его жили привычной, размеренной жизнью, привыкшие к тому, что город всегда наводняют военные.

Он зашел в магазин и там столкнулся в дверях с молодой красивой девушкой. С той случайной встречи в магазине Берта запомнилась советскому офицеру. И он даже не удивился, когда в доме, куда он постучался в поисках мебели для нового госпиталя, он встретил девушку, карие глаза которой так запомнились ему в магазине.

Часто стал захаживать в дом семьи Елончик советский офицер. Сестры терялись в догадках, волнуясь перед приходом важного гостя: «Ради какой из сестер он стал приходить почти каждый вечер?». Из всех сестер Берте была ближе Роза. Она была более рассудительной, знала все. Но даже и она толком не могла объяснить, что это за Якутия такая, откуда родом был красивый загадочный офицер.

Где это? Сестра сообщила ей, что это на реке Лене. Этот ответ вполне устроил Берту. Озадачило только то, что по предположениям Розы, там совсем не бывает лета...

Берта и Дмитрий

А потом последовал рассказ, похожий на сотни подобных рассказов о любви. Оказывается, все это время щеголеватый советский офицер, главный врач организованного неподалеку госпиталя, приходил ради младшей из сестер — Берты. Именно к ней он обращался, когда развлекал сестер рассказами, к ней торопился, едва выдавалась свободная минута в госпитале.

История любви из незначительных на сторонний взгляд событий — встречи, разговоры, обычные слова..., вот она вышла его провожать, он произнес простые слова, которые она ждала: «Берта, я полюбил тебя всем сердцем... Выйдешь за меня замуж?». В ответ, тихим от перехватившего дыхание волнения голосом прозвучало: «Если мама разрешит...».

Сотни, тысячи раз повторенная история. В которой еще нет места сожалению, драматическим событиям, непониманию друзей семьи Елончик, уговорам и слезам матери.

Через несколько дней он осмелился просить руки Берты. Влюбленный Дмитрий ради нее был готов на все. Он обещал матери, что после войны останется с ними. Молодые зарегистрировались, затем по настоянию родителей обвенчались в греко-католической церкви. Поклялись в церкви в любви и верности.

И сейчас, когда Варвара Адальбертовна вспоминает эти счастливые дни в своей жизни, глядя в сияющие глаза этой немолодой уже женщины, понимаешь, насколько каждая из этих историй неповторимая и непохожая, насколько эти чувства огромны...

Дмитрий

Родом Дмитрий Брыскаев был из села Мырыла Чурапчинского улуса. Это около 200 км от Якутска, в живописном месте — на реке Амга. Эти места с очень плодородными почвами, которые дают необычную — яркую, пышную растительность, так непохожую на чурапчинские скудные пейзажи, называют якутской Украиной. Роскошная природа гостеприимна, здесь издавна селились люди разных кровей и судеб, мирные, трудолюбивые, открытые. И дети вырастали с той же удивительной открытостью миру, ясностью и дружелюбием.

Дмитрий с сестрой Анной выросли в семье старшей сестры, которая была замужем и старалась, как могла, растить детей, как и завещал ей отец перед смертью. Дмитрий рано стал самостоятельным, принимал решения, которые оспорить было невозможно. Очень способный в учебе, он за пять лет закончил семилетнюю школу и уехал в Якутск учиться в медицинском училище. В 1938 г., после работы в Томмоте, он выбрал далекую Украину — Киев, где хотел продолжить учебу, получить профессию хирурга. Он без труда поступил в Киевский медицинский институт.

Известно, что в 1941 г., с началом войны, Киевский мединститут был переведен в Казань, где Дмитрий и закончил институт и был призван в армию вместе со всем курсом.

Он был назначен старшим врачом зенитно-артиллерийского полка. В июле 1943 г. полк, в котором служил Брыскаев Дмитрий Титович, принимал участие в Сталинградской битве, Курско-Орловском сражении.

Весной 1945 года полк остановился в городе Мукачево. Как-то раз он столкнулся в магазине с девушкой, во взгляде красивых карих глаз которой было столько молодости и жизни, что забыть их он уже не смог. Удивительно ли, что весна, приближение победы, жизнь вопреки войне пробивали свои ростки. Наверное, он решил про себя, что эта девушка не случайно встретилась ему весенним днем. Он был уверен, что ради любимой девушки он, как и обещал ей, останется в Мукачево с семьей Берты.

День Победы, как он писал в своих воспоминаниях, он встретил в 30 километрах от Праги. Тогда ему и вручили орден Отечественной войны II степени. Берта Елончик с восторгом встретила известие о конце войны: «Конец войне, теперь он вернется». Народ в городе высыпал на улицы, все радовались.

Но тогда он не вернулся к Берте. Война закончилась, но жизнь военного человека подчинена другим законам. По приказу военного командования врач Брыскаев должен был организовать лазарет для борьбы с эпидемией брюшного тифа среди местного населения в г.Циттау в Германии.

А к тому времени Берта поступила в медицинский техникум и ходила на занятия. Прошло больше года, как она была замужем за советским офицером, война закончилась, а он все не возвращался. В городе соседи судачили о том, что какие могут быть обещания в войну, что опрометчиво поступила мать Берты, дав согласие на брак своей младшей дочери с молодым офицером, притом из непонятной далекой Якутии. Хотя и врач, но совсем другой человек. Поди разбери, что за народ такой. И сама Берта уже столько слез проплакала и была в отчаянии, когда появился Дмитрий прямо на пороге техникума, где шли занятия. «Приехал!» — радость заполнила Берту, теперь все убедятся в том, что никто ее не обманул и не бросил.

Но о том, чтобы остаться, не было и речи. Теперь другое испытание выпало семье Елончик. Дмитрий был назначен начальником санчасти лагеря военнопленных японцев. Теперь путь его лежал на восток, все поближе к Якутии. Он приехал, чтобы забрать свою жену.

Отчаянию матери, которая не ожидала, что вот так, неожиданно, ее младшая дочка покинет родной дом, не было предела. Она, сама верующая, умоляла дочь остаться, даже нарушив обет верности своему мужу. Со слезами на глазах она провожала дочь и не отпускала ее чемодан. Но Берта была непреклонна, она ехала в неизвестность, которая ничуть не страшила ее. Она была счастлива.

Испытание чувств

В селе Дормидонтовка Хабаровского края, куда они прибыли для работы в лагере для военнопленных, у нее появилась знакомая, полячка. Берта к тому времени изменила свое имя, которое не нравилось ей, да и муж настаивал на том, чтобы она поменяла такое, как ему казалось, уж очень немецкое имя. Варвара Брыскаева, жена Дмитрия Брыскаева — такой знали ее в округе. Ее новая знакомая, как только представлялся удобный случай, начинала жалеть Берту: «Оставь мужа, куда собираешься с ним ехать, в Якутию? Ты что, опомнись, хоть знаешь, что там за жизнь? Как ты думаешь жить?». Но Варвара и мысли такой не допускала, она все же надеялась, что они вернутся на ее родину. Об этих увещеваниях и советах польской подруги Варвара не говорила Дмитрию. Да и сама она до сих пор только догадывается о том, каких выговоров пришлось ему наслушаться за его поступок — женитьбу на иностранке, которая едва говорила-то по-русски. Только его высокое положение — фронтовик, кавалер орденов Красного Знамени, Отечественной войны, его должность главного врача, его непреклонность не позволили развернуться давлению на эту семью.

Мрачные картины лагерной жизни, убогость быта забывались, как только он приходил домой, где всегда его встречала с радостью Варвара. И он буквально носил ее на руках, сам покупал для нее теплую одежду, находил для нее редкие по тем временам унты, чтобы только она, его Варвара, не мерзла, долгое время ограждал ее от работы в больнице.

Чувство долга пересилило данное когда-то обещание вернуться и жить в Мукачево. После демобилизации он вернулся в Якутию, видел, насколько он здесь нужен. К тому же его ждала больная сестра Анна, которой он должен был помочь. Его Варвара всегда была рядом. Она очень хотела работать, самостоятельно изучив сестринское дело, она выдержала самый строгий экзамен, сдав его врачу Брыскаеву — он доверил ей ассистировать на операции.

«Он становился очень требовательным, строгим, его было не узнать», — говорит Варвара Адальбертовна. — Насколько он был нежен и заботлив ко мне в семье, настолько был строг и нетерпим в работе к небрежности». Но Варвара понимала, насколько важна педантичность и аккуратность в труде хирурга. Все чаще она помогала ему, ей он доверял иногда больше, чем другим медсестрам.

Вскоре она закончила медицинское училище и стала акушером. Как и главного врача, ее отличали требовательность к порядку и профессионализм. Она получала много благодарностей, многие роженицы в родильном отделении, где она работала, старались попасть именно к ней в день ее дежурства. Так прошла работа в Покровске, Чурапче, Верхневилюйске. После демобилизации врач Брыскаев работал в качестве терапевта, хирурга и фтизиатра около 30 лет в разных улусах республики.

Уже после войны семья Брыскаевых всей семьей — вместе с трехлетней дочкой приехали погостить в Мукачево. Приехали из России, к которой отношение населения было разным. Кто-то радовался за Берту, кто-то злорадствовал, рисуя картины того, как тяжело живется Берте в далекой Якутии. Но всем было очевидно, что она расцвела, выглядит хорошо, как и подобает жене врача. И все равно по прошествии стольких лет, глядя на то, как сложилась судьба ее дочери, мать Берты-Варвары пыталась уговорить дочь вернуться. Варвара пресекала эти разговоры. Она вернулась в Якутию.

Когда бы не было войны

Она часто произносит эти слова, когда вспоминает свою молодость. Ее радость сменяется грустью, она то улыбается, с гордостью поглядывая на меня: «Вот какая я была», то потом долго молчит. «Да зачем я это все рассказываю, может, не надо. Как бы сложилась моя судьба, если бы не война, если бы я не встретила его...».

Из всех сестер Елончик у Варвары самая удивительная судьба, а можно сказать — и трудная. Уехав за любимым, она осталась верна долгу — следовать за своим мужем, быть ему опорой и близким другом. И это ценил Дмитрий, который иногда, уже в преклонных годах, словно оценив жертвенную любовь своей Варвары, жалел о том, что вырвал ее из привычного ей мира.

Он выполнил свой долг перед Родиной, неся службу там, куда его направляли военные приказы, перед своей сестрой, которую он не оставил, вернувшись в Якутию. И может, сожалел лишь о том, что не выполнил обещание, данное своему самому близкому человеку, любимой жене Варваре — вернуться в Мукачево.

Лена СИДОРОВА.