Впервые я услышала о Джезуповской экспедиции от нашего ученого В.Х.Иванова-Унарова, сделавшего перевод научно-исследовательского труда В. Иохельсона “Юкагиры и юкагаризованные тунгусы”, хранившегося в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке.

Владимир Харлампьевич рассказал об экспедиции, исследователях и своей поездке в Нью-Йорк, в Музей естественной истории, в котором познакомился с книгой Иохельсона и фотоэкспозицией “Рисунки теней па камне”.

Поведал он и об американских коллегах, с которыми довелось сотрудничать, в том числе о кураторах фотоэкспозиции — Томасе Миллере и Барбаре Матэ. А в двадцатых числах августа нынешнего года и я познакомилась с доктором Миллером. Тема его исследований — культура народов Сибири и Севсро-Запада Америки.

Томас совершенно не похож на ученого кабинетного типа, он больше напоминает туриста, любознательного путешественника. Такое впечатление создается от полуспортивной одежды. Он, не задумываясь, может сесть на пол или встать на колени, что и сделал в нашем Краеведческом музее, чтобы лучше рассмотреть колокольчики на шаманском бубне. Это не первый приезд американского ученого. Впервые он побывал вЯкутии в 1992 году на Международной конференции по проблемам малочисленных народов Севера и выступил с докладом о шаманизме.

Разговор наш начинается с моей просьбы к Томасу рассказать о его “вхождении” в науку и увлечении этнографией. И сразу же выясняется, что его обращение к исследовательской работе, на наш взгляд, вряд ли покажется закономерным и естественным. Хотя... написал же ученый-химик Бородин, на отдыхе в Италии, всем известную оперу “Князь Игорь”. С Томасом же произошло нечто обратное: он через музыку пришел в науку.

Дело в том, что Томас-Росс Миллер — профессиональный музыкант. Прежде он работал в театре “Авангард” и даже писал оперы. А лет десять назад начал “подрабатывать” в различных должностях в Музее естественной истории. Вхождение его в науку начиналось с междисциплинарных исследований и через музыку народов мира.

Изучение этнографических материалов увлекало все больше. Для себя Томас решил, что музыка и наука взаимосвязаны, потому что слова “музыка” и “музей” имеют один корень, из чего следует, что и то, чем занимался прежде, и новая работа — взаимосвязаны вдохновением. Поработав сначала в журнале научной направленности, затем в образовательном отделе Музея, где шло постоянное взаимообщение с аудиторией (лекции, экскурсии и т.д.), он перешел, уже в качестве научного сотрудника, в отдел антропологии. Здесь Томас стал работать с этноматериалами коллекций Азии и Африки. В Азиатскую, естественно, и входят материалы Джезуповской экспедиции. А они очень обширны: одних только снимков около трех тысяч, экспонатов же (записей, антропологических замеров, звукозаписей на валиках сказок и преданий) около пяти тысяч. В общем, Томас Миллер полностью сменил род деятельности и основательно занялся наукой: в 1994 году он поступает в докторантуру Колумбийского университета, где и продолжает исследования северных народов Сибири и Америки. В 1997 году, в период подготовки к 100-летию Джезуповской экспедиции, доктора Миллера вновь приглашают в Музей естественной истории и предлагают в соавторстве с фотоархивистом Барбарой Матэ подготовить выставку фотоснимков, сделанных Иохельсоном. Из записей последнего, кстати, узнали, что юкагиры воспринимали стекло старинной фотокамеры как камень, а негатив считали тенью, поэтому фотовыставку так и назвали — “Рисунки теней на камне”.

Забегая вперед, следует отметить, что позже появился и фотоальбом с немножко иным названием “Рисующий тени на камне”, изданный Музеем естественных наук США.

А Томас Миллер продолжает заниматься исследованиями культуры народов, как и во времена Иохельсона и Богораза, “населяющих обе стороны Берингова пролива”.

И вот более века спустя мы вместе разглядываем исторические фотографии коллекции и самих исследователей. На одной из них — супруги Иохельсоны. Красивые мужчина и женщина... Томас с восхищением и глубоким уважением говорит о женах исследователей, особенно о Дине Бродской, с которой Владимир Иохельсон познакомился в годы учебы в Цюрихском университете. Она стала для него соратником по революционной борьбе, единомышленником в политических взглядах, любящей женой, последовавшей за мужем в ссылку, и квалифицированным помощником в научных исследованиях. Обе женщины, Богораз и Бродская, были образованы и обладали многими природными способностями, что давало им основание надеяться на приличную работу и заработок. Однако...

АМЕИ, №337040.

Для царской России “народники” были государственными преступниками. Для жителей Олекминска и Среднеколымска, куда на К) лет и был сослан Владимир Иохельсон, он и ему подобные были — политссыльными, от которых надо держаться подальше. И только для ученого мира Богораз и Иохельсон оставались серьезными профессиональными исследователями, с практическим опытом работы в Сибиряковской экспедиции. Потому и последовало, адресованное им, конкретное предложение Американского музея естественной истории при организации Джезуповской Тихоокеанской экспедиции 1897—1902 годов. А жены, не имея иной возможности быть рядом с мужьями и заниматься наукой, согласились стать их ассистентками без оплаты. И в этой работе женщины были отнюдь не “подсобными рабочими”, они выполняли значительную ее часть, требующую специальных и серьезных знаний: например, антропологические замеры. При этом возникали чисто житейские трудности и препятствия, связанные с бытом изучаемого народа, его традициями, устоями и нравственными понятиями. Даже сегодня не всякая женщина согласится ради науки обнажиться перед мужчиной и позволит изучать особенности своего телосложения. Юкагирская женщина начала века и сама была не менее стеснительна, и обычаи к такой “вольности” не располагали. Если бы и удалось добиться ее согласия, то вряд ли это понравилось родственникам. Вот в таких ситуациях ассистентки Богораз и Бродская были просто незаменимы. Но и им не без труда удавалось выполнить научное задание. Дине Бродской не единожды приходилось уговаривать или задаривать “научный экземпляр”, а то и покупать разрешение родственников.

Дина оставалась с женщиной наедине, чтобы сделать антропологические замеры, а переводчик должен был находиться вне помещения, где она работала, то есть за стеной или во дворе. И все трое — под надзором старших родственников.

Препятствия не останавливали ученых, Судя по масштабу собранного материала, они их успешно преодолевали. Два Владимира должны были работать среди чукчей, эвенов, коряков и юкагиров. Не желая упускать возможности сделать большее, Иохельсон вышел за рамки задания и по собственной инициативе собрал материал о быте и культуре якутов того времени. Подготовив на этом материале первую этнографическую коллекцию, исследователь вывез ее из Якутии в Америку, где она стала одним из интереснейших и ценнейших экспонатов Музея естественной истории, и даже привлекла внимание современного ученого — Миллера.

— И теперь я веду собственные исследования по заинтересовавшим меня материалам Джезуповской Тихоокеанской экспедиции, — объясняет Томас. — В поисках новых материалов по Якутии мне помогают специалисты Института но проблемам малочисленных народов Севера. Я хорошо знаком с вашими учеными Владимиром Ивановым-Унаровым и Гаврилом Куриловым — Улуро Адо. Познакомились несколько лет назад, когда я впервые приезжал в Якутию на Международную конференцию, позже они приезжали в Нью-Йорк, чтобы поработать в Музее естественной истории. Так что наши научные интересы пересекаются и сотрудничество дает благоприятные результаты.

У меня есть, пока теоретическая, идея — “оживить” этот этнографический материал. Чтобы воссоздать атмосферу того времени, его надо озвучить. Моя докторская работа — “Звуковой мир Севера”, вот почему я с такой дотошностью рассматриваю национальные музыкальные инструменты. В вашем Краеведческом музее я, наверное, странновато выглядел, когда пересчитывал бубенчики, рассматривал каждую царапинку на шаманском бубне и пытался извлечь из него звук.

— Это, конечно, нужно и интересно и, если удается, я это непременно делаю... Но в материалах Иохельсона очень много звукозаписей того времени. Представляете, есть подлинное звучание коллекции “Рисующий тени на камне”!

— Вы забыли, что Эдисон еще в тысяча восемьсот семидесятом году предложил использовать специальные валики, покрытые воском, на которых топкой иглой записывался звук. Иохельсон и Богораз в течение нескольких лет записывали сказки, предания. пение и музыку того времени.

Валиков очень много и, конечно, работы с ними и над ними — тоже, но с помощью современной техники их можно переписать и улучшить качество звучания. И если собрать все материалы, озвучить их, и воссоздать насколько возможно атмосферу того времени, то, по всей вероятности, мы сделаем новые открытия, обнаружим какие-то нюансы и явления, которых быть может пока не уловили, а все вместе — это ключ к дальнейшим исследованиям и разгадкам.

— Можно сказать — да! По крайней мере, в большей степени. Но в исследовательской работе нет границ, всегда ведь надеешься на большее, на везение, случай и неожиданное, хотя бы маленькое, открытие. Я действительно узнал много нового, познакомился с интереснейшими людьми, побывал в музеях и библиотеках. Увидел и почувствовал величие вашей реки, когда отправился в Ленский историко-архитектурный музей, Лена — впечатляет и музей не забудешь. Там сделал для себя те самые маленькие открытия и познакомился с известным писателем вашего народа Суоруном Омоллоном. Интереснейший человек и колоритная личность... Впечатлений, конечно, много.

— Конечно же, поездка в юкагирский поселок Нелемное. Впечатления потрясающие. Я так много читал, изучал материалы, пытался представлять, как это все было, и... Попасть туда, где работали Богораз и Иохельсон, встретиться с народом, чью жизнь они изучали... Это ощущение невозможно передать словами. Я удивлялся и восхищался... В этом поселке даже школьники знают о Джезуповской экспедиции, о Иохельсоне и Богоразе. На уроках творчества используются чертежи исследователей, по которым дети делают предметы быта и украшения того времени. Один старый юкагир сказал мне: “Для вашего музея мы можем воспроизвести любой интересующий вас предмет быта, хотя благодаря прогрессу в них отпала надобность и они стали сувенирами, но мы знаем и помним историю и обычаи своего народа...

Я воочию убедился в ошибке антропологов прошлого столетия: они ведь искренне считали, что сохраняют следы исчезающих культур. Это заблуждение давно опровергнуто учеными на основе фактов исторического развития малочисленных народов, и у входа на нашу выставку в Нью-Йорке ecть надпись — “Столетия выживания”. Но одно дело прочитать, даже понять и совсем другое — увидеть и попасть в “саму жизнь” такого народа.

Осмелюсь дать прогноз, что в двадцать первом веке национальные культуры и традиции возродятся и разовьются. Такой процесс в конце века стал наблюдаться по всему миру. И надо успеть собрать и сохранить до мелочей то, что все-таки исчезает в процессе развития мирового общества.

НАД СВОИМ ПРОЕКТОМ доктор Миллер работает пока один. Но уже сформировалась новая группа молодых ученых Америки, именующих себя “Джезуп-2” и разрабатывающих свои проекты. Исследования продолжаются.

“...И дольше века длится день”. В науке иначе быть не может.