|
Вячеслав Завалишин
 Родился
в 1915-м году в Ленинграде. Состоял в
кружке молодых поэтов "Резец" (впоследствии
- "Ленинград").
Перед войной окончил Ленинградский
университет. Автор ряда
литературоведческих и
искусствоведческих работ и
нескольких книг. Живет в Нью-Йорке.
"Книга "Это русские
дореволюционные писатели" вышла
двумя изданиями в переводе на
английский, в 1958
и 1970
годах.
Ранее опубликовал небольшое
исследование об Андрее Рублеве,
- на русском языке оно
было опубликовано в 1946
году, в переводе на немецкий -
в 1948.
Автор
книги о Нострадамусе,
куда
вошли: краткая биография (эссе),
точный перевод на русский Малого ("Послание
сыну Цезарю") и Большого ("Послание
королю Генриху Четвертому")
Апокалипсисов Нострадамуса и
вольный перевод всех катренов
Центурий великого ученого и
астролога.
В 1980
году выпустил сборник "Плеск волны".
В 1987
году опубликовал в ежедневной Сан-Франциской
газете "Русская жизнь"
переложение "Слова о полку Игореве"
на современный русский литературный
язык. В ближайшее время выходит
монография о жизни и творчестве
Казимира Малевича.
МОРОЗНЫЕ СТЕКЛА (Эсхатологический
реквием)
Вчетвером
летим в моторной лодке,
Бьет в борта кипучею волной.
В круговую шла бутылка водки.
Ждем летучих рыб над головой.
Крики чаек слышны над заливом,
И дельфины плещутся вблизи.
Радуга сверкнула светлым дивом,
Аркою над берегом висит.
Все морскою свежестью согрето,
Унывать пока что подождем.
Неужели песнь моя не спета
И не смыта ветром и дождем? |
"Рабом
родился человек".
Рабом он в землю ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел дорогой, полной грез,
Страдал, рыдал, терпел и пел
(Константин
Батюшков.
Предсмертное изречение Мельхиседека).
Снегами дом осыпан грозно.
Сугробы ветром намело.
Огнем орнаментов всезвездных
Горит морозное стекло,
Наш дом зарыт в снега по горло:
Хоть не горит, а весь в огне.
Незримое весь дом подперло:
В окно бьют призраки планет.
Стремясь осесть узором льдистым
И искрами погибших гнезд.
Великим абстракционистом
Стал лютый, дьявольский мороз.
Мороз - творец
узоров смелых -
В пространства
мертвые проник.
Чтоб воссоздать из льдинок белых
Смятенный бурей материк.
Жизнь на вселенную в обиде
Виденье смертью нам дано.
Пусть сядет пепел Атлантиды
На поседелое окно.
Потопший остров не вернется,
Уйдя на кладбище планет.
Раз вся вселенная сожмется
В один орнамент на окне.
Давным-давно угасло пламя
Вулканов из былых годов.
Хоть сохраняет нам орнамент
Скелеты вымерших садов.
Из ничего, их лютой стужи
Возникли горные хребты.
Весь материк был в лед погружен
И с ним усопшие порты.
Пусть реквием, как лед бесстрастен.
Пускай мороз - наш
лютый враг.
Эсхатологию абстракций
Творит на окнах белый маг.
Так погибает мирозданье,
Раз дом наш холодом свело.
И отблеск северных сияний
Зажег морозное стекло.
ИЗ ОКНА ЭРМИТАЖА (Людмиле
Хлоповиной)
Меня в край красок звоны лютни
звали,
И рад был песне старый водовоз.
Здесь Клод Лорен бродил среди
развалин,
Вдыхая запах клевера и роз.
Все ж древний Рим в забвение не
канет,
Среди развалин с блеющей козой.
Деревья, как зеленые фонтаны,
Бьют в небо свежелиственной грозой.
Прованс воскрес в стране печальной
лютни.
И в окружении сметанных стогов.
Какой напев -
таинственный и смутный -
Бредет средь
полусонных берегов
Нахлесты ветра дивный сон разбили
Лорен воспел затишье пред грозой
Тут ангелы тревожно затрубили
И медь трубы смешалась со слезой.
Раз бурей сметены святые взмахи
крыльев,
Песен заглушая посвист ветровой
Здесь вся Нева в гудках автомобилей
Взорвавших элегический покой.
|
