Михаил ФЕДОРОВ

Человек и нация под пятой тоталитаризма
(Из новейшей истории Якутии)

Советская власть в Якутии была "официально" провозглашена 15 декабря 1919 года Военно-революционным штабом Красной Армии. Тут же прежнее руководство области было репрессировано: 8 человек (Соловьев, Юшманов и др.) расстреляли без суда и следствия. После установления постоянной связи с Центром и в Якутии появились такие одиозные органы как ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, цели и задачи которых всегда и везде были одни - карать. Они постепенно, но незаконно усиливали репрессивную политику против мнимых контрреволюционеров, а затем "врагов народа", основу которых составляли так называемые буржуазные националисты.

Уже в декабре 1920 г. некто Зедгенизов, понятно, чекист, арестовал работников Амгинского ревкома Кралина, Дьячковского и других, а когда член тогдашнего Губревкома П.А.Ойунский настоял на их освобождении, пользуясь всесилием Губчека, обвинил его в насильственной реквизиции имущества кулаков и добился своего: Ойунский был отстранен от партийной и советской работы в Якутии и отозван в распоряжение Сибревкома.

Этот "успех" развязал руки Губчека, и вскоре чекисты сфабриковали крупное дело, вошедшее в историю советской Якутии как "февральский заговор 1921 года". Было арестовано более 300 человек, из которых расстреляны многие известные в Якутии люди, такие, как зав. отделом образования Губревкома Елпидифор Егасов, Тарас Слепцов, Семен Барашков.

Это незаконное истребление невинных людей стало одной из причин возникновения в том же году повстанческого движения, которое обернулось впоследствии большими бедами для народа, а Красной Армии и ГПУ дало повод для усиления репрессий при подавлении мятежа. Так, временно исполнявший обязанности командующего вооруженными силами Якутии А.Г.Козлов 2 марта 1922 г. отдал всем воинским частям такой свирепый приказ: "Отбросить всякие сентиментальности как с бандитами, так и с мирными гражданами и также с нашими частями. Бандитов, захваченных где бы то ни было, расстреливать без пощады, граждан... содействующих бандитам... предоставляющих им подводы для передвижения, фуража и продуктов... или просто пассивных расстреливать каждого пятого в селении, без всякой пощады..."¹

Секретарь Якутского Губбюро Г.И.Лебедев в то же время направил в Сиббюро ЦК РКП(б) такую телеграмму: "К марту бандитизм захватил уезды Якутский, Охотский, Камчатский, Колымский, Вилюйский... Подавление белобандитизма возможно только при почти поголовном истреблении местного населения".²

С момента возникновения повстанчества число невинно расстрелянных людей росло с каждым днем, жертв было много. В частности, в Чурапче был расстрелян старший брат основоположника якутской литературы А.Е.Кулаковского - Иван Елисеевич Кулаковский. Такая же участь постигла работника Таттинского ревкома Н.Н.Федорова только за то, что в балагане его брата в зиму 1921-1922 г.г. жила семья А.Е.Кулаковского. Были расстреляны чурапчинские богачи отец и сын Сивцевы, И.Е.Барашков, И.И.Оросин. Последний был убит за то, что не отвечал на вопросы допрашивавших Барашкова.

Обстановка обострялась. 6 марта 1922 г. у Табагинского мыса под Якутском попал в засаду и погиб штаб Нестора Каландаришвили. Можно было ожидать ужесточения репрессивной линии со стороны ее активных проводников Г.Лебедева, А.Козлова, начальника Якутского ОГПУ А.Агеева, в связи с чем 11 марта было созвано военно-политическое совещание с участием комиссара отряда С.Ю.Широких-Полянского и командира отряда И.Я.Строда, на котором была выработана новая военно-политическая тактика для борьбы с повстанцами и решено было арестовать Г.Лебедева и А.Агеева. Сибревком и СибОГПУ одобрили это решение. Военно-политическое совещание было признано временным органом государственной власти в Якутии под руководством председателя Губревкома П.А.Ойунского. Незамедлительно была проведена чистка госаппарата от лиц, дискредитировавших Советскую власть своими незаконными, преступными действиями.³

Как уже говорилось, наряду с действиями контрреволюционных элементов, причиной антисоветского восстания 1921-1922 г.г. стали перегибы в "скорейшем", насильственном насаждении революционных порядков в отсталом якутском обществе, сопровождавшиеся массовыми кровавыми репрессиями по отношению к людям, зачастую совершенно непричастным к политике. Новая же линия нового руководства подразумевала мирную ликвидацию вооруженной контрреволюции в Якутии.

Постановлением Всероссийского ЦИК от 16 февраля 1922 г. бывшая Якутская область была преобразована в Автономную республику и 16 марта был создан Революционный комитет Якутской АССР, который 22 апреля издал Манифест об амнистии в честь образования республики. Его было решено обнародовать 1 мая.

Согласно этому документу амнистии подлежали все участники вооруженных столкновений 1921-1922 годов, все лица, обвинявшиеся в политических антисоветских выступлениях, включая интеллигенцию. Манифест был одобрен властями Российской федерации и официально утвержден ВЦИК 31 августа 1922 года, в результате чего была достигнута главная цель - мирная ликвидация повстанческого движения.

Когда в начале 1923 года 8 республику вторглись части Колчаковского гене рала Пепеляева, амнистированные участники повстанческого движения 1921- 1922 г.г. не поддержали эту авантюру. Наоборот, бывшие командиры повстанцев (Михайлов и другие) организовали под руководством большевиков Якутскую Народную освободительную армию и вступили в борьбу с войсками белого генерала. Руководство республики добилось освобождения бывших повстанцев от судебной ответственности. Амнистированы были и участники так называемого Тунгусского восстания под руководством эвенка Карамзина (1925 г.). Решение Политбюро ЦК ВКП(б) (по ходатайству руководства Якутии) подписал сам Сталин.

Таким образом, можно считать, что тактика на мирную ликвидацию бандитизма в Якутии целиком себя оправдала, одновременно вплоть до лета 1927 года "притихли" органы ОГПУ, практически прекратились незаконные репрессии.

Но с лета необоснованные аресты возобновились, например, по делу Сергеева, а той же осенью начались гонения против видных представителей якутской интеллигенции. Так, в августе был арестован бывший организатор "Союза якутов" В.В.Никифоров, в сентябре известный писатель А.И.Софронов, затем П.И.Оросин, Н.Н.Божедонов, И.Ф.Афанасьев, А.В.Давыдов, А.П.Рязанский и другие.

Усиление репрессий против интеллигенции имело, очевидно, и некоторые объективные причины, в частности, распространения в ее среде идей П.В.Ксенофонтова. Получив в Москве высшее юридическое образование, он в 1925 г. был приглашен М.Аммосовым на работу в Якутию. Ознакомившись с политической обстановкой на месте, Ксенофонтов остался недоволен правовым положением республики и выдвинул идею о необходимости политического самоуправления якутского народа, вплоть до выхода Якутии из состава РСФСР и вступления в СССР на правах суверенной союзной республики.

Это произошло в начале 1927 года, то есть уже в то время, когда пропаганда любых идей, кроме марксизма-ленинизма, уже преследовалась.

Поэтому Ксенофонтов сплотил группу своих единомышленников из числа ранее участвовавших в повстанческом движении известных людей, таких, как М.К.Артемьев, С.М.Михайлов, Г.И.Кириллов и договорился с ними вести пропаганду своих государственно-правовых взглядов ... под защитой вооруженных отрядов.

С лета 1927 года Артемьев, Михайлов, Кириллов стали создавать такие отряды и в октябре, собрав под ружье более 100 человек (в местности Петропавловск), начали активные пропагандистские выступления в Амгинском улусе. Попутно они совершили вооруженное нападение на село Абага, но были отбиты отрядом пионеров, а затем прошли по Мегинскому, Восточно-Кангаласскому и Западно-Кангаласскому улусам, где на

сельских сходах оглашали свои воззвания к народу, в которых говорилось о необходимости самоотделения якутской нации. Эти обращения обнародовались на якутском и русском языках.

Отряды Артемьева, Михайлова и Кириллова соединились в Мытахском наслеге Западно-Кангаласского улуса и 4 декабря 1927 года в местности Бор (ныне Горный улус) провели съезд партии, которую они назвали Младо-Якутской Национальной Советской Социалистической партией середняцко-бедняцкого крестьянства "конфедералистов". Были приняты уставы и программа партии, подготовленные П.В.Ксенофонтовым, а сам он избран генеральным секретарем ЦК, в который вошли С.М.Михайлов, С.И.Данилов. Г.В.Афанасьев и другие.⁴

6 декабря 1927 г. к Мытаху подошел отряд И.Я.Строда и остановился в 5 километрах от местности Бор. Работа съезда в связи с этим была приостановлена. Ксенофонтовцы, не вступая в открытую борьбу, маневрировали, через Намский, Баягантайский, Мегинский улусы вернулись в Петропавловск, а затем перешли в Нельканский уезд (ныне Хабаровский край).

Здесь Артемьева догнал П.С.Жерготов (уполномоченный ГПУ в отряде Строда) и предложил отряду сдаться на милость Советской власти без вооруженной борьбы. Посовещавшись, артемьевцы приняли предложение Жерготова и были направлены в Якутск, где все были арестованы. П.В.Ксенофонтова взяли еще раньше (1 января 1928 г.) на квартире у К.К.Байкалова.

Обком ВКП(б) и правительство Якутии пытались и на этот раз уладить дело мирным путем, а участников "ксенофонтовщины" амнистировать. Такую же установку имел и уполномоченный ГПУ Жерготов. Более того, еще в сентябре 1927 года Обком ВКП(б) специальным решением освободил из заключения А.И.Софронова, но спустя некоторое время ОГПУ вторично арестовало Анемподиста Ивановича и отправило его на 5 лет в Соловки. Таким образом, проявилась новая (вернее старая чекистская) позиция по отношению к действительным или мнимым политическим противникам, что сказалось и на дальнейших событиях.

Председатель СНК и ЯЦИК М.К.Аммосов лично доложил Сталину о якутских событиях и попросил командировать в Якутию авторитетную комиссию Центра для помощи в мирной ликвидации последствий "ксенофонтовщины". Впрочем, этого же самого Аммосов добивался еще с 1926 года - со времени VI Всеякутского съезда Советов. Сталин отказал, но в начале февраля в Якутске высадился довольно представительный московский "десант" во главе с секретарем Президиума ВЦИК Яном Полуяном. Вместе с ним прибыла и группа чекистов, предводимая членом коллегии ОГПУ СССР С.В.Пузицким. В обстановке строжайшей секретности (и, конечно, во внесудебном порядке) в течение февраля - марта они расстреляли почти весь командный состав

восставших и большое число рядовых участников движения. Был расстрелян и П.С.Жерготов, добившийся добровольной сдачи отряда Артемьева.

Произошли значительные изменения в руководстве республики. Были сняты с постов секретарь Обкома ВКП(б) И.Н.Барахов, председатель СНК и ЯЦИК М.К.Аммосов и другие видные партийные и советские работники. Мало того, по итогам работы комиссии Полуяна ЦК ВКП(б) принял 9 августа 1928 года постановление "О положении в Якутской организации", опубликованное в "Правде" за подписью В.М.Молотова.⁵

В этом документе указывается, что события осени 1927 года объясняются тем, что Якутский обком ВКП(б) допустил ряд политических ошибок, использованных различными тойонскими, буржуазно-кулацкими, белогвардейскими элементами в своих целях. Далее шел ряд конкретных обвинений. Среди них засорение торгового аппарата кулацкими элементами, неправильное использование советских кредитов для помощи бедноте, бывшим красным партизанам, слабая политическая работа среди малоимущего крестьянства и малых народностей Севера (результат - рост влияния кулаков), серьезные ошибки при привлечении национальной интеллигенции к советскому и хозяйственному строительству (поддержка верхушечной части националистически настроенной якутской интеллигенции, выдвижение ее на руководящую работу, усиление ее политической роли за счет ослабления влияния партии), засорение советского аппарата,⁶ сокрытие от партийных организаций указаний ЦК относительно событий осени 1927 года и т.д. и т.п.

В итоге Центральный Комитет обязал Якутский обком в ближайшие 1-2 года завершить подготовку к проведению земельной реформы в интересах бедноты и национальных меньшинств, использовать кредиты и бюджетные ассигнования для помощи бедноте и батрачеству, а главное, на кооперирование крестьянства в соответствии с директивами XV съезда партии, провести очистку советских, кооперативных, торгово-хозяйственных органов от классово-чуждых элементов, в частности всех, так или иначе связанных с событиями 1927 года, усилить политическую работу партии и советов в улусах, особенно по вовлечению бедноты в состав советских, кооперативных органов, добиваться полного устранения из этих органов кулачества, готовить и выдвигать в низовые и областные органы новые кадры из бедноты и батрачества (зато на высшие должности в республике люди назначались только по решению ЦК и прежде всего из центра).

Для претворения в жизнь указаний партии, этих и других, из года в год стала усиливаться роль "органов" - ОГПУ, НКВД, МГБ, позднее КГБ, активизируется их работа по выявлению якутских "националистов" и других "врагов народа". Например, в 1929 г. были арестованы и осуждены член ЦИК СССР от Якутии В.И.Леонтьев, Г.И.Баишев (Алтай Сарын) и другие. И так вплоть до кончины Сталина в 1953 году.

Особый размах репрессивная политика сталинского государства (органы-то имели эпитет "государственной" безопасности) приняла после 1937 года. Именно в те времена массовому преследованию подверглись как раз те люди, которые стояли у истоков становления Советской власти в Якутии. Аммосов, Ойунский, Барахов, Донской и многие их товарищи были обвинены как организаторы и участники Якутского контрреволюционного буржуазно-националистического центра и японские шпионы. Обвинения строили по заранее разработанному НКВД сценарию, так называемому "агентурному формуляру" под кодовым названием "Моряки"...

В основу одного из первых обвинений были положены факты белобандитских выступлений, антисоветских движений 20-х годов. Причем их организация и руководство ими приписывались группе Аммосова, Ойунского, Барахова и других членов Якутского контрреволюционного буржуазно-националистического центра с целью свержения Советской власти и организации буржуазного Якутского государства под протекторатом Японии. То есть исторические факты интерпретировались шиворот-навыворот, или, как сейчас принято говорить, с точностью до наоборот.

Во-вторых, как уже упоминалось, их обвиняли в том, что они добивались присоединения к Якутии Охотского побережья с портом Аян. На самом деле, если речь и заходила об этих территориальных изменениях, то такие требования только отражали волю якутского народа, выраженную с самого начала образования ЯАССР и вошедшую отдельной статьей в Конституцию 1926 года, принятую VI Всеякутским съездом советов. (Однако эта Конституция, как и Конституции других автономных республик, не была утверждена ВЦИК. Специальная комиссия, рассматривавшая этот принципиальный вопрос, выразила сомнение: могут ли автономные образования иметь собственные Конституции, поскольку само это понятие (автономия) подразумевает лишь местное самоуправление). Кстати, если уж говорить об Охотском побережье, то эта территория с самого появления здесь воеводства находилась в ведении Якутских властей.

В-третьих, руководству республики, согласно тому же формуляру "Моряки" инкриминировалось проведение политики "якутизации". Но в исторической перспективе забота об ускоренном и всестороннем развитии самостоятельности коренных народов в национальных регионах СССР вполне соответствовала ленинской установке и решениям Х съезда партии и преследовала вполне интернациональные цели.

В-четвертых, пресловутый формуляр вскрыл и корни "якутского национализма". Оказывается, он берет начало с "Союза якутов", организованного В.В.Никифоровым и его сторонниками в 1906 году. Эту линию якобы продолжали федералисты в начальный период революции в Якутии, а затем их последователи (Аммосов, Ойунский и другие) через "буржуазно-националистическое" общество "Саха омук". Это бредовое утверждение не имеет под собой никакой почвы, общество "Саха омук" сыграло в свое время прогрессивную роль в развитии и пропаганде якутской культуры, в бережном отношении к традициям народа и становлении национального самосознания. (В настоящее время эти обвинения сняты также, как с "Союза якутов", так и с федералистов).

Расправившись с людьми, стоявшими у истоков Советской власти в Якутии, "органы" на оставили в покое и новое руководство республики, причем сверху до низу, вплоть до улусного и наслежного уровня. В 1939 году были арестованы Певзняк, Аржаков, Габышев, Окоемов и многие, многие другие. И этот "конвейер репрессий" продолжал исправно работать до самой смерти Сталина и приостановился только в период правления Н.С.Хрущева (впрочем, вскоре он снова набрал обороты, преследования по политическим, национальным, религиозным, даже литературным мотивам продолжались весь период так называемого застоя и даже в первые годы перестройки).

Во времена хрущевской оттепели (после XX съезда КПСС) начался пересмотр дел и реабилитация незаконно репрессированных в сталинские годы людей, прежде всего известных партийных и государственных деятелей. В то время было восстановлено честное имя Аммосова, Ойунского и некоторых других руководителей Якутии 20-40-х годов. Однако, и этот процесс шел выборочно: дела репрессированных прокуратура рассматривала только по указаниям партийных органов или по заявлениям родственников. В дальнейшем (при Л.И.Брежневе) эта работа резко пошла на убыль, а затем и совсем сошла на нет.

Почему же стало возможным при Сталине такое массовое беззаконие, которое привело к возникновению целого государства в государстве под названием ГУЛАГ? Потому что органы государственной безопасности (от ВЧК до КГБ) вплоть до развала КПСС и СССР стояли над Советской властью, выражающей вроде бы волю народа,руководствовались в своей деятельности не советскими законами, Конституцией или какими-то мифическими в то время правами человека, а так называемой революционной целесообразностью, воплощенной в служебных инструкциях этого всесильного ведомства, которые, в свою очередь, отражали те или иные (в зависимости от времени) интересы "передового отряда" трудящихся - партии, вернее, ее верхушки, этого, по образному выражению Сталина, "ордена меченосцев". А раз есть меч, он должен карать, а не ржаветь в ножнах.

Какой-либо контроль, в том числе, и прокурорский надзор, были бессильны, когда речь шла о тайной деятельности "органов", опиравшихся на сведения, полученные от огромной армии тайных осведомителей. Разветвленная сеть "информаторов", сексотов, которых в народе называли "стукачами", всегда была готова предоставить "нужные" факты политического характера, сведения о межнациональных отношениях, реакции на те или иные решения партии в различных слоях советского общества.

Поскольку Госбезопасность была подотчетна только первым лицам в ЦК партии, то и проверять эти сведения, большей частью клеветнические, ей было необязательно - легче было добиться признания от арестованного "врага народа" О том, как это делалось, а уж тем более как принимались решения на самом верху, из каких соображений, народ долгое время ничего не знал, ведь вся партийно-политическая работа, особенно в период руководства Сталина, была жестко централизована и велась в обстановке строжайшей секретности.

Сразу после смерти Ленина Оргбюро ЦК РКП(б), возглавляемое Сталиным приняло решение "конспиративные партийные документы никому не передавать, не знакомить никого". Через год число лиц, которым были доступны секретные стенограммы, сократилось вдвое.

В 1926 году по инициативе Сталина выходит Постановление ЦК партии, согласно которому "лица, виновные в нарушении конспирации (разглашение, утеря или халатное обращение с секретными документами) на основании постановления ЦИК СССР отвечают во внесудебном порядке через коллегию ОГПУ". Что уж говорить о рядовых работниках разных КБ или номерных заводов, если даже "все сотрудники в отделах ЦК, допущенные к секретной работе и соприкасающиеся с такими материалами, назначаются и учитываются спецотделом ОГПУ через секретный отдел ЦК ВКП(б)".

В Постановлении Политбюро ЦК (1927 г.), подписанном Сталиным, сказано, что "исходя из старого испытанного принципа, секретные дела должны быть известны лишь тем, кому это абсолютно необходимо знать...". В партийных документах было установлено три степени секретности: 1) секретно, 2) совершенно секретно, 3) особая папка. Весь коммунистический аппарат, начиная с первичных партийных организаций и кончая ЦК работал в обстановке строгой секретности, вся переписка была зашифрована Однако "Один экземпляр шифровок посылается председателю ОГПУ".⁷

Как уже говорилось, органы ОГПУ были не государственным институтом, а партийным, партией же регламентировались методы их работы. В секретной директиве Сталина от 10 января 1939 года говорится: "ЦК ВКП(б) поясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП (б)... Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического про летариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении западных агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод".⁸

Эти методы и порядки были широко распространены в повседневной работе органов, конечно, намного раньше 1937 года, о котором упоминает Сталин. Именно они дали прокурору Вышинскому (кстати, бывшему меньшевику) возможность теоретически "обосновать" тезис о том, что признание обвиняемым своей вины есть "царица доказательств". Но тайну добывания таких признаний до поры до времени надежно хранили подвалы Лубянки.

Впервые пролил свет на эту тайну комкор М.П.Фриновский, работавший заместителем "железного наркома" Н.Ежова и, между прочим, руководивший следствием по делу "Якутского буржуазно-националистического контрреволюционного центра" и пославший в Иркутск шифровку об аресте П.А.Ойунского. Арестованный в 1939 году, Фриновский в своих показаниях отмечал, что "лица, проводившие следствие по делам врагов народа, начинали допросы, как правило, с применением физических мер воздействия, которые продолжались до тех пор, пока подследственные не давали навязываемые им показания".

Эти признания Фриновского дополнили в 1961 году бывшие сотрудники НКВД Л.П.Газов, Я.А.Иорш, А.И.Воробин. По их словам, в органах широко применялись ночные, изнурительные по продолжительности, допросы по так называемой "конвейерной системе" и многочасовые "стойки".⁹ Вальтер Кривицкий, бывший сотрудник НКВД, бежавший на Запад, оставил воспоминания о том, как ОГПУ, НКВД добывали эту самую "царицу доказательств".

Во-первых, органы сами и заранее составляли досье (формуляр) на того, кого нужно было арестовать. В этом документе указывалось, как обвинить человека в шпионской, контрреволюционной, вредительской деятельности, а также излагались факты его личной жизни, жизни его близких. Во-вторых, арестовав человека на основании "формуляра", его допрашивали с применением пыток и других методов "физического воздействия", того же "конвейера". В-третьих, его пытались "разоблачить" с помощью, шантажистов и провокаторов. И наконец,сильнейшим "аргументом" следствия была угроза репрессировать жену или мужа, детей, родственников.¹⁰

Сохранилась такая шифрограмма в архиве Сталина: "Москва, ЦК ВКП(б) тов. Сталину. Прошу разъяснения, пользуется ли утвержденная ЦК тройка по Бурят-Монголии правами вынесения приговора. Ерванов". Сталин ответил:"Ерванову. По установленной практике тройки выносят приговоры, являющиеся окончательными".¹¹

Дальнейшему разгулу беззакония и полной безнаказанности органов НКВД безусловно способствовали закрытые (секретные!) письма ЦК ВКП(б): "Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова" от 18 января 1935 г. и "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока" от 1936 г. Сюда же следует добавить доклады Молотова, Кагановича и Ежова на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП (б) 1937 г., так и озаглавленном "Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских элементов".¹²

Уже в наше время в связи с необходимостью подписать Венские договоренности "О признании прав и свободы человека, суверенных прав народов в качестве общечеловеческих ценностей" партия вынуждена была пойти на принятие Постановления Политбюро ЦК КПСС от 11 июля 1988 года "О реабилитации лиц, репрессированных в 30-х, 40-х, 50-х годах во внесудебном порядке". Это по существу означало отказ КПСС от теории классовой борьбы.

Венские договоренности СССР подписал 15 января 1989 года, а на другой день Президиум Верховного Совета СССР издал Указ о реабилитации лиц, репрессированных во внесудебном порядке, а сессия Верховного Совета СССР 24 июня того же года приняла постановление о приведении советского законодательства в соответствие с международным правом. И тогда же органы прокуратуры и КГБ начали пересмотр дел указанных лиц.

В Якутии по данным республиканской прокуратуры в 1989 году было рассмотрено 1200 таких дел и реабилитировано 1449 человек. Уже после развала СССР 18 октября 1991 года Верховный Совет РСФСР принял Закон "О реабилитации жертв политических репрессий". Благородная работа по позвращению чести и достоинства людям, незаконно осужденным при Советской власти, продолжалась. Только в Якутии за 1989-1996 годы были реабилитированы 2974 человека и внесены протесты по 474 уголовным делам в отношении лиц, в основном, необоснованно обвиненных в национализме. Большая часть из них была наказана именно во внесудебном порядке - так называемыми "тройками", решениями особых совещаний, коллегий ОГПУ, НКВД.¹³

Следует отметить, однако, что вплоть до развала СССР и запрещения деятельности КПСС, государственно-партийная машина продолжала двигаться по накатанным рельсам в системе твердой централизации и в обстановке полной секретности. Идеологическое разоблачение якутских "буржуазных националистов" не только не прекратилось, но даже активизировалось. Примером тому страсти, разгоревшиеся вокруг книги профессора Г.П.Башарина "Три якутских реалиста-просветителя". Автор, первый доктор исторических наук из якутов, оценил произведения и общественную деятельность А.Е.Кулаковского, А.И.Софронова, Н.Д.Неустроева как труды зачинателей якутской художественной литературы, реалистов-просветителей. Такая оценка тут же была охарактеризована Обкомом КПСС и КГБ как проявление уже знакомого нам якутского буржуазного национализма, а разоблачение его носителей считалось важнейшей идеологической задачей партийных органов, всех коммунистов Якутии.

Этих "разоблачителей" не коснулись даже ветры больших общественных перемен конца 80-х - начала 90-х годов. Вот образец подобного проявления идеологического догматизма, так сказать, верности "бессмертным" указаниям ЦК ВКП(б) - КПСС. Уже в 1990 году (!) в издательстве Новосибирского университета выходит насквозь шовинистическая книжонка В.А.Демидова, В.В.Демидова и В.С.Познанского "Народы Сибири на путях интернационализма". Она почти полностью построена на обвинениях лучших умов народов Сибири (в том числе якутов Кулаковского, Софронова, Неустроева и других) в пресловутом буржуазном национализме. Авторы будто зажмурившись перескочили из 1952 года в 1990-й и ничего не слышали о реабилитациях периода хрущевской оттепели и такой же работе в 1989-1990 годах.

Но, к счастью, не они задают сегодня тон в идейно-политической и литературно-критической жизни страны. Весь цивилизованный мир признает приоритет общечеловеческих ценностей, в том числе и Россия. А это предполагает объективную оценку истории, какой бы сложной или "неудобной" для иных теоретиков она ни была. Здесь требуется только правда. Она же необходима для подлинного соблюдения прав и свобод человека, суверенных прав народов как залога нормального, цивилизованного существования всего человечества.

Литература

1. Партархив Якутского Обкома КПСС, ф. 3, оп. 20, д. 1, л. 79; Д.Кустуров. Репрессия ыар тыына. Намцы, 1993, С. 48, 63.

2. Там же.

3. НА РС(Я), ф. 49, оп. I, д. I, л. 99.

4. Журчал "Илин", №2 за 1991 г. Якутск, с. 30-33.

5. Правда, 11 августа 1928.

6. Партархив Якутского Обкома КПСС. ф. 182, оп. I, д. 107, л. 2-5.

7. Леон Оников. Я обвиняю аппарат меченосцев Сталина в трагедии КПСС. "Правда", 7 октября 1991.: Е.Севастьянов. "Московская правда" от 19 декабря 1991.

9. Инквизитор-сталинский прокурор Вышинский. М., 1992. С. 166.

10. Инквизитор-сталинский прокурор Вышинский. М., 1992. С. 258-259.

11. Газета "Известия", 11 июня 1942.

12. Инквизитор-сталинский прокурор Вышинский. М., 1992. С.С. 149-150, 153, 184-186.

13. Данные взяты из статотчетов Прокуратуры РС(Я) за 1989, 1996 годы.