Михаилу Васильевичу Лукину в декабре1999 года исполнилось бы 70 лет. Он был одним из первых профессиональных художников-живописцев, в 27 лет, закончив Московский государственный художественный институт имени В.И.Сурикова, он сразу активно вошел в художественную среду.

Период развития якутского изобразительного искусства в 50—60 годы связаны с его именем: в 1959 г.. — он был избран председателем якутского отделения Сюза художников РСФСР и членом правления Союза художников РСФСР. Открытие картинных галерей в улусах, строительства мастерской для художников в Якутске, организация лекций — все это осуществлялось благодаря его настойчивости и заинтересованности в творческом росте якутских художников. И наверняка, поэтому во времена его работы председателем правления СХ Якутии, се художники Якутии с большим вдохновением и с огромной активностью участвовали на выставках не только в Якутске, но и в разных городах России, начиная с Москвы.

Михаилу Лукину было суждено прожить недолгую жизнь, он умер летним августовским днем в 37 лет, оставив после себя свои работы, многие из которых считаются непревзойденными по живописному темпераменту и психологизму.

"Ситим" — преемственность, так была названа проходившая в феврале этого года в выставочном зале Союза художников Республики Саха выставка Михаила Лукина и его дочери — художника-живописца Марианны Лукиной. Уникальность этой выставки — в возможности проследить в творчестве двух художников целый период в развитии изобразительного искусства Якутии, его истоков и тенденций.

«Для того, чтобы создать настоящее, серьезное произведение, раскрывающее во всей полноте человеческий подвиг, требуется глубокое осмысление увиденного, тщательный отбор и снова поиск...», — писал в журнале «Художник» в 1965 г. известный якутский живописец Михаил Васильевич Лукин. Он умер, когда его младшей дочери было 5 лет, но в детской памяти навсегда сохранилась лучезарная улыбка отца и восторженность маленькой девочки, когда отец поднимал ее, крошечную и хрупкую, высоко над головой. Словно оживала наяву литография Валериана Васильева «Моя дочь», но действующими лицами были живописец Лукин, который благословлял свою дочь, и она, Марианна, — будущий живописец 90-х. В отличие от гравюры Васильева, девочка не улетала, а оставалась расти, преодолевать трудности, выбирать свой жизненный путь, обретая внутреннее «я». Окончив Московское художественное училище им. Памяти 1905 г., поработав художником-оформителем в Якутских ХПМ, поступила в Московский художественный институт им. В.Сурикова. Училась в том же институте, что и отец, но уже в мастерской известного художника-шестидесятника Таира Салахова. Первым духовным наставником, учителем по праву она считает своего отца, Михаила Васильевича Лукина. С детства училась на его этюдах и картинах, которые ненавязчиво ее направляли и, безусловно, «оберегали»...

Мысли, высказанные художником в 60-х годах, обретают актуальность в 90-х, но уже в творчестве его дочери. Михаил Васильевич Лукин всегда придерживался основного кредо в искусстве — быть предельно ответственным за то, что творишь: «...снова и снова убеждаешься в том, что надо еще строже, ответственнее относиться к своему творчеству». Этим же постулатам верна и Марианна Лукина — яркий представитель поколения молодых живописцев Якутии 90-х.

Успешно окончив мастерскую Таира Салахова и переняв лучшие традиции этой школы, молодая художница активно включилась в творческий процесс. Будучи студенткой, участвовала во Всероссийских и республиканских выставках.. С выставкой якутских художников съездила в г. Йеллоунайф (Канада). Но по-настоящему размах ее таланта наиболее емко и цельно раскрылся на групповой выставке якутских художников «Манаа» в 1994 г., где ею были представлены неожиданные по масштабу и характеру работы — живописные полотна «Кундэлэс кўн», «Солнечный трамвай», диптих «На быке», триптих «Ысыах» и другие. Мастер, воспитанный в традициях городской субкультуры, по-новому осмысливает явления традиционной культуры народа саха, подчеркивая при этом, прежде всего, символическую знаковость системы. Такой подход к традиционной культуре обязывает художника к метафорической обрядности.

Триптих «Ысыах» (1994 г.), находящийся в собрании Национального художественного музея, по праву следует отнести к наиболее значимым произведениям в творчестве Марианны Лукиной. Картина лишена повествовательности бытовых сцен, это, скорее, выражение атмосферы, присущей празднику, ритуал, совершаемый многими и увиденный художником изнутри. Здесь каждый чувствует себя неотторжимой частицей народа. Используя в триптихе приемы параллельной перспективы и особый фрагментарный срез в центральной части композиции «Сэргэ», художник делает зрителя как бы соучастником ритуала. Старик, устанавливающий сэргэ, символизирует своеобразную преемственность в традициях народа саха, по-якутски — «ситим олохтуур».

В портретах молодого автора выражено представление о ценности человеческой личности. В них ощутима связь с традициями классического искусства. Они ясны по композиции, плоскостны и с проницательной остротой передают характер модели. Она словно видит человека за его маской. К подобным работам следует отнести «Портрет в черном» (1992), «В очках» (1994), «Портрет Айты» (1998), «Шпагат» (1998 г.). Необычно узкий формат и ракурс новой композиции «Шпагат» окрашен серовскими реминисценциями Иды Рубинштейн.

Невозможно говорить о Марианне Лукиной как о мастере камерного искусства, вернее, мастере монументальных образов, масштабных композиций. Когда она берет даже самый незначительный сюжет, жанр (натюрморт), она создает образы емкие, предельно лаконичные, которые постепенно начинают действовать на зрителя. Сила ее работ — в недосказанности. Зритель сопереживает образу на холсте, который живет и спорит. Невольно происходит беззвучный, но скрытый и тихий разговор с картиной.

Близость к традициям классического искусства особенно ясно проявляется в натюрмортном жанре. Сдержанный и предельно лаконичный ритм «Якутского натюрморта с чоронами и весами» (1998 г.) исполнен в духе испанской школы живописи нач. XVII века, а «Натюрморт с берестяными туесами» (1998 г.) отмечен влиянием натюрмортов Шардэна. Выбранный художником стиль натюрмортов, видимо, не случаен. По мнению живописца, все может исчезнуть, видоизмениться в современном мире-хаосе, но душа народа «спрятана» в кладовых народного искусства.

Сюжет картины «Отмахивающаяся» (1998 г.) может показаться незначительным: предельно-стилизованная женская фигурка с махалкой уверенно шествует над вертикальным пространством холста. Весь ее корпус выделен белой фактурной краской, а внутри словно соткан из мелких треугольных лоскутков. Художник создал необычный образ-символ якутской женщины — оберегающей, очищающей, который напоминает знак-оберег.

Стилистически близкими к такому типу работ являются живописные картины «Время ысыаха» (1997), «Кундэлэс кўн» (1994), «Тэлэмэс туос» (1998). Их объединяет не только стилизация под народное искусство, но, скорее, внутренняя сопричастность автора к пониманию языка народной культуры. В этих типизированных образах нет конкретности, индивидуальности, это многоликий язык символов, атрибутов народной системы мышления, живущий по своим законам и по законам Природы. Отсюда жизнеутверждающее начало, неисчерпаемая энергия солнца, выраженная художником в «Солнечном трамвае» (1994). Якутские поэтические названия картин еще больше усиливают контакт художника с народным фольклором, который учит демократичности, простоте, непосредственности и искренности. Она умеет насытить локальные по цвету плоскости множеством мягких, переходящих друг в друга оттенков, и колорит начинает звучать как приглушенное многоголосье.

«Кўєх кытыл» («Желанный берег». 1998 г.) — одна из определяющих картин размышлений персональной выставки Марианны Лукиной.

Живописное богатство картины открывается зрителю так же медленно и постепенно, как открывалась глазу художника почти неслышная и незаметная, но затягивающая и таинственная жизнь озера Тыылба. Озеро (эбэ) у народа саха — образ одушевленный, вызывающий различные ассоциации. Каждый человек желает в этой жизни обрести свой берег, полный загадок, тайн и тишины... Это картина-размышление, доминирующими аккордами которой являются вневременные категории. Безусловно, произведение «Кўєх кытыл» лишено повествовательности: фигуры живут своей собственной, погруженной в медитацию жизнью, но объединены согласованием цвета и света, то холодного и приглушенного, то мягкого и таинственного опустившейся на озеро лунной ночи.

О каждом авторе и его творчестве судят с учетом законов, им самим для себя установленных. Несмотря на трудности, на сомнения, подлинное искусство все-таки пробивает себе дорогу, и Марианна остается верной своим идеалам. Верность себе, стремление приблизиться к реальному миру и понимание человеческого духа — по этому пути развивается творчество молодого живописца Марианны Лукиной.

«У меня бывают сомнения, неудачи — как у каждого человека, — но стоит подойти к мольберту, как возникает чувство радости, какой-то внутренней полноты бытия», — говорит художник. Подтверждением этого является духовная наполненность ее картин.

Ия ПОКАТИЛОВА, 
искусствовед.