Об этом также красноречиво говорит прошение на Высочайшее имя инородцев Кангаласского улуса новокрещенных: Петра Шестакова, Семена Иванова с товарищами от марта 1773 г., где они, между прочим, писали: «через проповедника Протопопа Гавр. Ноговицына проповедь Слова Божия как мы, так и прочие уразумели и познали, что Православная Восточная Грекороссийская Христова Вера едина есть душеспасительная, Един есть Спаситель всех заблудших человеков, Бог и Господь Иисус Христос, а идолы не суть бози и едина суть пагубная дьявольская прелесть, чего ради и возжелали воспринять ныне христианскую спасительную веру».¹ Это свидетельство самих новокрещенных, вместе с вышеозначенными цифрами о количестве воспринявших христианскую веру является, как нам кажется, лучшим показателем трудов этих проповедников и думается, что память об них да будет «с похвалами».

Этот период, до конца XIX века, вместе с умножением числа новокрещенных, характеризуется, как время увеличения числа приходов и церквей в Якутском крае. В 1770 г. по распоряжению Преосвященного Софрония, Покровская Пустынь преобразована в приход, под именем — Кангаласской-Покровской, который простирался на 200 верст и обнимал собою 12 якутских и тунгусских родов.²

В 1764 г. на Вилюе открывается Сунтарская церковь и во имя Введения Пресвятой Богородицы «иждивением протоиерея Василия Попова», как гласил церковный документ.³

В 70-х годах построена в Якутске Преображенская церковь и тогда поднимался вопрос о причислении новокрещенных якутов Батурусского улуса к этой церкви.⁴ 1787 г. 20 ноября Преображенская церковь сгорела, уцелела только колокольня с колоколами, и грамотой Преосвященного Михаила I Епископа Иркутского от 1788 г. 27 марта повелено заложить новую церковь во имя Живоносного Источника.⁵

В 1770 г. в Якутском Спасском монастыре сгорела церковь Св. Михаила Малеина, а через 10 лет большой пожар уничтожил церкви в монастыре: главную во имя Спаса и надвратную Знаменскую, а также все жилые и служебные постройки. В 1785 г. с благословения Епископа Михаила городскими благотворителями (Новгородовым, Корякиным и др.) был заложен новый храм во имя Спаса и Первоверховных Апостолов и уже каменный и в 1790 г. он был освящен.⁶ В 1784 г. сгорела Верхневилюйская Николаевская церковь, построенная при Епископе Иннокентие Неруковиче.⁷ Итак, к концу 18 века в Якутском крае значится всего, кроме Спасского монастыря, 15 церквей: Якутский Троицкий Собор, церкви в городе: Преображенская, Николаевская, Богородская, Иоанна-Предтеченская, в улусах: Кангаласская Покровская, Зашиверская-Спасская, Средне-Колымская-Покровская, Амгинская-Преображенская, Сунтарская-Введенская, Олекминская-Спасская, Жиганская-Николаевская, Верхне-Вилюйская-Николаевская, Удская-Николаевская и Нижне-Колымская-Спасская.

Духовенство, кроме доброхотных подаяний, пользовалось «государевым» жалованьем. В приходах одному священнику полагалось жалованья по 40 р. в год, а дьячку по 20 р. Городские же священники получали в год по 80 р., а дьячки по 40 р.⁸ Кроме всего этого подспорьем в этом суровом краю служили и др. побочные занятия, например, сельское хозяйство и огородничество, без которых нельзя было жить. Сержант Якутской воинской команды Степан Попов в своем «походном журнале» в 1794 г., описывая приход Сунтарской церкви между прочим писал, что «родится тут хлеб, однако небольшое количество; родятся и овощи разные, а именно: капуста, редька, репа, морковь, огурцы и пр. весьма хорошо».⁹ Кроме чисто личных выгод означенная культура хлебопашества и огородничества, особенно важна, как прививка всего этого некультурному окружающему инородцу, который питался одними кореньями и мясами зверей. Таким образом, духовенство Якутского края служило не только проводником духовных начал, но и вообще культурных, общеполезных... Недаром позднее, в 1843 г. Преосвященный Архиепископ Иркутский Нил, вследствие донесения протоирея Нарцисова о тщательном разведении картофеля Нюрбинским (на Вилюе) священником Варсонофием Поповым, на рапорте написал следующее: «трудолюбивому священнику преподать мое благословение, за дальнейшую деятельность получит особо награждение, об этом дать знать и прочему по епархии, духовенству».¹⁰

Какова была жизнь новокрещенных? Справедливость требует сказать, что она была не особенно высока. Причин для этого очень много. С одной стороны, приняв христианство, более внешне, чем внутренне, инородцы не могли сами собой отрешиться от всех своих прежних языческих заблуждений. Особенно сильно укрепился в них дух шаманизма. Еще Епископ Иннокентий Нерукович писал в своем докладе в Синоде об этом зле, не только среди инородцев, но и русских... На ряду с этим инородцы не могли отрешиться от своих языческих взглядов на брак, и в этот период мы часто встречаемся с печальными фактами нарушения супружеской верности. Например в 1779 г. Охотский священник Громов доносил Консистории, что во время поездки его на урочище Уяга заметил, что новокрещенные, кроме законных жен, имеют для прелюбодейного жития по две, по три жены, например: главный князец Уягаского рода, новокрещенный Афанасий Заозерский держит для этой цели Ксению и Марию Гавриловых, родник — Семен Осенин — Феклу Гаврилову и мн. др.¹¹ В 80-х годах поступило в Консисторию прошение от жены князца Батурусского улуса, Хаяхсытской волости, Евстафия Сыромятникова, Ефимии Гурьевой с жалобой на мужа, что он кроме нея, законной жены, держит многих наложниц и прижил от них детей.¹² В этих же годах поступало много донесений к закащику протопопу Перхурову от инородцев, с просьбою решать те или другие их брачные отношения, в связи с тем, что одна сторона из брачующихся была христианская, а другая языческая. С другой стороны, не высокая нравственная жизнь новокрещенных имела причины и со вне. Русский элемент, селившийся в улусах, среди инородцев, нередко проявлял свои отрицательные качества. Особенно солоно пришлось якутам от кабаков, которые были открыты по улусам предприимчивыми торгашами русскими. Инородцы севера даже до сих пор проявляют особенную склонность к спиртным напиткам. Целовальники того времени, пользуясь этим обстоятельством, обирали инородцев и, говорят, их амбары были набиты всякой рухлядью, так как мужчины и женщины наперерыв тащили туда все, что только могли. Между якутами распространились грабежи и убийства. В виду этого, Правительство, во второй половине 18 столетия воспретило русским селиться среди якутов без их согласия.¹³ Это все не могло составить для новокрещенных хорошую почву.

Кроме этого общего развращающего влияния, новокрещенные подвергались еще к прямым притеснениям, ухудшавшим их положение. Нам уже известно, что ясачные сборщики, наперекор закону старались вымогать у крещенных всякие сборы. И это было не только со стороны русских сборщиков, но и своих — князцов. Так, в 1772 г. Сунтарский священник Василий Попов доносил, что князец Верхне-Вилюйского ведомства, Жарханской волости Мохсогол Осипов, с своих родников-новокрещенных — Кондратия Попова с 9-ю товарищами, не смотря на выданные им билеты о льготе, собирал с них ямскую повинность, отбирал конный и рогатый скот и еще, кроме того, брал с каждого из них в «презент» по 50 коп.¹⁴ Нужно заметить, что и на освященника Василия Попова подавались аналогичные жалобы. Так, князец Верхне-Вилюйского ведомства Харанской волости, новокрещенный Николай Старостин, жаловался на него и его двух сыновей причетников, которые в его наслеге причиняют обиды новокрещенным и просит назначить им другого священника.¹⁵ Кроме этого, язычники оказывали и прямое противодействие своим сородичам — христианам в принятии православия. В 1761 г. Якутское Правление заказных дел просило Воеводскую Канцелярию приказать командиру Олекминского округа произвести следствие об обидах, причиненных священнику Александру Якимову, некрещенными якутами, набежавшими на него с дубинами при неистовых криках и поносившими его за окрещение якутки Ороесы, совершенное по ее желанию. Также о том, что некрещенные якуты окрестившихся грабят, бьют батожьем и палками за принятие святой веры.¹⁶ Тут мы видим, еще каким обстоятельствам подвергался проповедник языческой фанатичной массы.

Рисуя неприглядные стороны жизни для новокрещенных, создаваемые их сородичами-язычниками, мы не должны умолчать того печального факта, что и пастыри нередко увеличивали их и без того безотрадное положение различного рода вымогательствами. Особенно заслуживает с этой стороны «печальной памяти» Якутский закащик 70-х годов священник Иосиф Карамзин. Так например в 1771 г. он вместе с дьячком Петром Дьяконовым, приехавши в дом новокрещенного Мегинского улуса Ивана Афросимова, угрожая за совершение последним якобы языческих жертвоприношений и шаманства, взял вымогательством белого быка в 5 р., а дьячек — 6-саженный ремянной аркан и кмасные торбаса (обувь). То же самое он проделал с якуткой того же улуса, вдовой Софроновой, взяв у ней кобылу на 7 рублей, быка в 6 рублей и 2-х летнюю корову. Через ложный донос дьячка Дьяконова, Карамзин засадил в скотную юрту инородца Ефрема Заварина за сожительство якобы без церковного брака и выпустил его, предварительно получив с него лошадь в 20 рублей, кобылу в 8 рублей, 2 рубля денег и три соболя, а дьяк — корову и быка.¹⁷

С другой стороны новокрещенные навлекали неудовольствия своих сородичей-язычников тем, что сами злоупотребляли своими льготными привилегиями. Напр. в 1766 г. они злоупотребляли выданными им квитанциями. Из Якутска до Охотска доставлялся казенный провиант, доставку которого несли инородцы. Новокрещенные же, пользуясь трехлетней льготой были освобождены от этой ямской повинности. Но кроме того они искусственно получали все новые и новые льготы. По существующему положению, крестившиеся лица женского пола и дети, могли передавать свои льготы кому либо другому, то получалось так, что мужчина, глава дома, предварительно крестился сам и к истечению конца 3-летней льготы, крестил жену и за нее пользовался еще 3 льготными годами, потом крестил детей... Таким образом, получалось, что он освобождался от всех повинностей, почти на всю жизнь. Это вызывало ропот среди некрещенных, особенно когда необходимо было везти провиант в Охотск и, оказалось, что все тяготы этого понесли некрещенные, а новокрещенные были освобождены. Первые жаловались на это, указывая, что их мало, не хватает лошадей и людей для доставки провианта в Охотск и просили ограничить злоупотребления новокрещенных. Поэтому, указом 1767 г. освобождение от ямской гоньбы уничтожено, а также запрещалось пользоваться квитанциями других новокрещенных.¹⁸

Подобные печальные явления в жизни новокрещенных, вынуждали Епархиальное Начальство принимать те или другие меры к искоренению вопиющих недостатков в религиозно-нравственной жизни новокрещенных, меры эти, в большинстве случаев направлены не прямо к искоренению тех или других недостатков или пороков, а меры воспитывающего характера, — иначе говоря, направленные к перевоспитанию тех грубых привычек, которые возможны в язычестве, посредством религиозно-нравственного воздействия. Так, Указом Иркутской Дух. Консистории от 15 июля 1787 г. за № 425, предписывается священникам, чтобы они ко крещению иноверцев в Православную веру без просьбы и самопроизвольного их желания отнюдь не приступали, под опасением за неисполнение, неизбежного по законам оштрафования. Таким образом, с самого начала исключалась возможность иметь в рядах христиан лиц совершенно чуждых и даже враждебных к нему и естественно позорящих звание христианина своими языческими недостатками. Тут имелось в виду добровольное принятие христианства, отсюда и истинная христианская жизнь.

Этого еще было мало. Надо научить инородца, что такое вера христианская, как быть христианином и пр. В видах этого Указом Духовного Правления от 16 сентября 1783 г. предписывается священникам Кангаласской Покровской церкви Д.Решетникову и И.Мордовскому, в виду печальных фактов, «впредь до разведывания и не обучив молитвам и святой вере ко крещению из инородцев никого в строгости отнюдь не приступали».¹⁹

Для того, чтобы новокрещенные, живя в своих прежних условиях, не увлекались прежними языческими обрядами и обычаями, предписано указом 1786 г. за № 105, Кангаласскому священнику чтобы он, как можно, старался изводить все языческое в новокрещенных якутах.²⁰

Для этого необходима, первым долгом, ревность самого священника и вот указами за 1784 г. за № 72 и за 1785 г. за № 90, внушается ему о тщательном исполнении долга проповедника и неуклонном его исполнении. Указом от 1783 г. за № 63, предписывается священнику Д.Решетникову о том, чтобы он не пил вина и не ел кобыльего мяса (там же). Последнее и для того, чтобы он являлся образцом для новокрещенных. В виду того, что за дальностью расстояния от жительства священников, многие младенцы инородцев умирали без крещения, указом Ирк. Дух. Конс. Якутскому Духовному Правлению от 30 сентября 1784 г. за № 842, предписывается священникам научить новокрещенных, особенно жен и повивальных бабок, в крайнем случае, совершать крещение им самим. Во избежание некоторых непорядков в семейной жизни, особенно против уклонения от чистоты и святости брака, Епарх. Начальство часто посылало предписания по данному вопросу. Так, в 1774 г. за № 36, предписывается священнику Кангаласской церкви, об исполнении законных условий при браках якутов, в избежание могущих быть злоупотреблений, в 1779 г. за № 52, о тщательном наблюдении за прихожанами, чтобы они не сговаривали несовершеннолетних для брака и не брали их в дом; в 1792 г. за № 40, о том, что бы священники ни под каким видом не венчали браков в родстве; в 1794 г. за № 143, о невенчании якутов без согласия их князцов, потому что, часто происходят несогласия вследствие неуплаты колыма; в 1794 г. за № 149 о непозволении крещенным якутам входить в родство с некрещенными. Против нарушения церковных постановлений, накладывались известные дисциплинарные наказания. Так, указом за 1777 г. под № 45, предписывалось священнику Кангаласской церкви о наложении на якутов 3-х месячной эпитимии за уклонение от исповеди и Св. Причастия. (Там же). Сохранился указ Якутского Дух. Правления священнику И. Мордовскому от 16 марта 1798 г. за № 175, о том, что Кангаласского улуса Бетюнской вол. крещеный якут Лев Тенев с 12-ти летним сыном своим, за призывание в дом шамана и учиненное над сыном шаманство, согласно приговора Якутского Совестного Суда, приговорены на церковное покаяние — сам Тенев на 2 месяца, а сын, по малолетству на 2 недели, которых, как прихожан, священник Мордовский должен содержать означенные сроки при церкви на покаянии неотлучно, наблюдая хождение их в церковь и внушая первее о важности содеянного преступления, а по выполнении покаяния, если окажутся достойными, исповедовав и приобщив Св. Тайнам, освободить.²¹

Итак, рассматривая время деятельности веропроповедников братьев Ноговицыных и прот. Перхурова, вместе с прочими приходскими священниками, мы видим, что их трудами просвещены, главным образом, инородцы — теперешних округов Якутского, Олекминского и Вилюйского, а север области, с округами: Верхоянским и Колымским, за это время не удостоился их посещения, где, в свою очередь, работали только местные приходские священники.

ВЕРОПРОПОВЕДНИК, ПРОТОИЕРЕЙ Гр. СЛЕПЦОВ

В то время, когда оживлялись миссионерской проповедью округа, ближайшие к г. Якутску, крайний север оставался как бы в стороне. И вот с конца 18 и начала 19 века проповедь о Христе переносится в эти северные отдаленнейшие уголки Якутской области. При Епископе Иркутском Вениамине I (Багрянском) 1789—1814, выступает на миссионерском поприще веропроповедник протоиерей Гр. Слепцов, которого авторитеты церковной истории (Филарет, Митрополит Московский и граф М.В.Толстой) считают выдающимся просветителем Сибири. Его трудами просвещен, почти, весь северо-восточный угол Якутского края. Якуты, тунгусы, юкагиры, чукчи и чуванцы... считают его своим просветителем.

Протоиерей Слепцов уроженец Якутской области. Достоверных сведений о его родителях, времени рождения и образовании не имеется. Думают, что он был один из тех мальчиков, которые учились в монастырской школе Архимандрита Нафанаила, учрежденной по мысли Епископа Иннокентия Неруковича, в 30-х годах 18 столетия. Есть указания, что в школу, между другими поступившими были два брата Слепцовых, которые впоследствии были миссионерами в Колымском крае. Предполагают, что один из них и был будущий веропроповедник Гр. Слепцов. В бытность Преосвященного Софрония в Якутске в 1758 г. Григорий Слепцов, достигший тогда около 32 лет, был вероятно рукоположен во священника. В последних годах 18 столетия он служил в сане протоиерея при Якутской Богородицкой церкви. Приход означенной церкви состоял, по сведениям 1802 г. из 3970 душ обоего пола, большинство которых, конечно, были инородцы, разбросанные по окрестным улусам и наслегам. Отсюда же известно, что тогда причт Богородицкой церкви, состоял из следующих лиц: протопоп Гр. Слепцов, 48 лет, священник Василий Охлопков 23 лет, диакон Григорий Мальцев, 20 лет и дьячек Гр. Слепцов.²²

Выходя из этих более или менее точных сведений, необходимо заключить, что протоиерей Гр. Слепцов родился в 1754 г. вообще не ранее 50-х годов. В виду предположения, что монастырская школа, основанная Архимандритом Нафанаилом, прекратила свое существование в 1747 г.,²³ мы должны думать, что Гр. Слепцов школьного образования не получил, а воспитывался при домашнем образовании и, может быть, благодаря исключительным дарованиям, достиг известного совершенства. Может быть много помог мальчику привезенный Преосвященным Софронием умный и деятельный Архимандрит Нафанаил II-й. Рукоположен во священника Гр. Слепцов, вероятно, Преосвященным Михаилом I-м (1772—1789 г.г.) в бытность последнего в г. Якутске. Этими приведенными основаниями, само собою падает мнение автора «Якутский веропроповедник прот. Гр. Слепцов», напечатанное в Як. Еп. Вед. за 1899 г. в № 12 и 13, где предполагается, что Слепцов обучался в школе Архимандрита Нафанаила в 30-х годах 18 столетия и рукоположен Епископом Софронием. Служа в приходе Богородской церкви, прот. Григорий Слепцов разъезжал по улусам инородцев, исправлял мирские требы у своих новокрещенных прихожан. Может быть, эти поездки натолкнули его на мысль о посвящении себя специально миссионерскому делу. К тому же он, как умный и дальновидный, не мог не видеть, что в то время, когда часть инородцев крещена в Христианскую веру, другая положительно пребывала «во тьме и сени смертной». Это то, может быть, желание вынудило его выступить в качестве специального миссионера для проповеди Христа. В 1799 г., протоиерей Гр. Слепцов отправил в Св. Синод, на Высочайшее имя прошение, где излагая положение миссионерства в крае, просил Синод разрешить ему устройство походной церкви, с подвижным антиминсом, для распространения Православной веры среди язычников-туземцев и утверждения в ней уже крестившихся. При этом им был представлен и самый план предполагаемой церкви и некоторыя миссионерские соображения. Также Слепцов некоторые издержки по устройству церкви и другим нуждам брал на свою ответственность. Настолько это дело было необходимым и нужным, что Синод не медлил и в конце 1799 г. Синод писал Слепцову: «иметь походную с подвижным антиминсом церковь, и с тем однакож, ежели местный Преосвященный признает полезным для церкви святой и нужным для успешнейшего обращения инородцев в христианском законе». Преосвященный Вениамин, конечно, благословил апостольское намерение прот. Слепцова и разрешил устройство походной церкви. Трудами Слепцова, при содействии духовных (архимандрит Нифонт) и светских (строитель Василий Новгородов) лиц, сочувственно отнесшихся к этому святому делу, в скором времени походная церковь была готова и снабжена всем необходимым, высланным частью из Иркутска, а частию — из Москвы. Правительствующий Сенат по хадатайству Синода, для охранения церкви Божией от диких инородцев и для безопасности личности самого проповедника, особенно среди чукчей, дал Слепцову 10 человек воинской команды, в числе которой было 6 унтер-офицеров. В половине 1800 года церковь была уже готова и Слепцов уже получил из Якутского Земского Суда право безпрепятственного проезда по якутским улусам и наслегам, как случилось дело, которое несколько затормозило великое начинание.

В конце 1799 г. или в начале 1800 г. князец Саттинского наслега, Зап.-Кангаласского улуса Тапеян обратился в Св.Синод с прошением о желании воспринять Православную веру и просил себе духовного отца. Так же указал, что и его сородичи наслега расположены к принятию христианской веры. Указом от 30 июля 1800 г., через Преосвященного Вениамина, Синод распорядился окрестить Тапеяна и его сородичей — якутов Саттинского и др. наслегов через «надежную духовную особу». Преосвященный Вениамин поручил это дело Якутскому протоиерею Федору Скрябину. Но протоиерей Слепцов, узнав о желании Тапаяна креститься, вызвал его в Якутск и здесь совершил над ним таинство крещения, с именем Николая, дав также свою фамилию Слепцова. Означенное действие о. Слепцова помимо протоиерея Скрябина, было истолковано как неподчинение его начальству и донесено, чрез Преосвященного Вениамина, в Синод. После вторичного объяснения, затребованного Синодом от прот. Слепцова, последний дал ответ, несколько самонадеянный, в виду чего Синод постановил: отрешить его от проповеднической должности, походную его церковь отобрать и его самого оставить при той же Богородицкой церкви, при которой служил ранее. При этом о. Слепцову по его ходатайству были возвращены 350 руб., израсходованные им по устройству походной церкви. Походная церковь была передана Жрганскому протоиерею Николаю Карамзину, но последний, по словам указа Синода от 9 сентября 1803 г. за № 2679, имея у себя не мало время эту церковь никакого не оказал успеха в обращении якутов.²⁴ За время своего «опального» пребывания протоиерей Слепцов писал к Преосвященному Вениамину и даже в Синод о печальном положении якутского веропроповедничества. Видя подобное запустение дела, Синод, заботясь об улучшении миссионерского дела в Якутской обл. своим указом от 1803 г. разрешил протоиерею Григорию Слепцову по-прежнему исправлять должность Якутского веропроповедника, а Якутскому Духовному Правлению — возвратить походную церковь Слепцову. В виду этого, протоиерей Слепцов от 4 апреля 1805 г. обратился с прошением к Преосвященному Вениамину, где указывал, что ему поручено следовать с походною церковью в разные места, а также к непокоренным еще чукчам, просил для охранения церкви и других нужд 16 человек воинской команды. Преосвященный Вениамин снесся по-этому вопросу с Иркутским Генерал-Губернатором Селифонтовым, который предписал Якутскому Земскому Суду и комиссарам Вилюйскому, Жиганскому и Зашиверскому, а также Якутскому Коменданту Подполковнику Меркловскому и Камчатскому Областному Правлению, оказывать всевозможное содействие прот. Слепцову и оберегать его походную церковь от всевозможных неприятностей. С своей стороны Генерал-Губернатор писал к Обер-Прокурору Св. Синода князю Голицыну и выражал свое мнение о неудобности давать воинской команды о. Слепцову, так как язычники, при виде вооруженных людей, особенно чукчи, могут возмутиться. Обо всем этом, Обер-Прокурор князь Голицын донес на Высочайшее благоусмотрение и Государь Император повелеть соизволил о. Слепцову иметь команду из штатских, находя это сколько необходимым, столько и приличным. Об этом Высочайшем соизволении было сообщено Синодом через Преосвященного Вениамина прот. Гр. Слепцову о предоставлении ему команды не из военных, а из штатских, так как вооружение воинское могло бы поколебать спокойствие народов диких и необразованных. Вместе с этим из сумм, положенных на Духовный Департамент, положено было прот. Слепцову жалованье по 150 руб. в год во все время его службы в означенной должности. Преосвященный Вениамин от 23 мая 1805 г. повелел снабдить прот. и проповедника Гр. Слепцова к следованию с походной церковью для обращения их идоляторов в христианскую веру — инструкцией, крестами, св. образами, церковными требами, утварью и шнуровою книгою для записи прикладов от боголюбцев и пр. Повеление это следующее: 1) отправить на проповедь Слова Божия к чукотским и близ их находящимся народам по обряду, предписанному в инструкции Св.Синода; 2) для того — быть службе Архиерейской в понедельник следующий, по окончании которой и отправить молебен; 3) привесть к присяге; 4) дать копию с той части инструкции Св. Синода, которые относятся к должности проповеднической; 5) при каждой церкви, на которые требы производятся от казны, отделить по части всяких треб соразмерно так, чтобы и церкви, от которых отделяется, и походная были достаточно снабжены и Консистории рассудить какую часть чего отделить; 6) нужную утварь взять от тех церквей, которые имеют оную в излишестве, тоже разумеется и о книгах; 7) дать приходо-расходную книгу для записи прихода и расхода, могущих быть по случаю сей церкви; 8) причетников к сей церкви определить, в случае же надобности, употреблять и других, но с рассмотрением и не отягощая их; 9) о заготовлении на путь сухих просфор доложить Св.Синоду; 10) другим священникам служить в походной церкви и по одиночке и для показания вступающим в христианство,благолепия и величественности богослужения христианского с проповедником соборне в пристойных случаях благословляем о чем и предписать священникам, дабы от сего не отрицались; 11) в рассуждении могущего случиться от диких поругания вещам принять всякую осторожность, какую благоразумие и местные обстоятельства внушить могут, предписаний же на сие делать никаких не можно за силою законов на таковые случаи состоящих; 12) о всем вышеписанном сделать в Консистории определения и дать указы. Иркутская Духовная Консистория, приняв по пунктам означенное повеление, с своей стороны предписала Якутскому Духовному Правлению, а последняя от 15 июля 1805 г. Якутскому Благочинному о. Алексею Попову, с сообщением всех пунктов Преосвященного Вениамина для надлежащего исполнения, с присовокуплением распоряжения Дух. Консистории, об отделении на походную церковь от вверенных ему церквей на церковныя требы равномерно с каждой — красных свеч 1 п. 20 фун., 1/2 ведра церковного вина, 5 фун. ладану, муки пшеничной 5 пудов, 1/2 фунта деревянного масла, по 2 фунта меда и пшена, также церковную утварь и книги от церквей, которые имеют в излишестве; по выбору о. Слепцова определить двух причетников.²⁵

В конце 1805 г., протоирей Гр. Слепцов, вместе с двумя причетниками «штатскими» для охранения и якутами проводниками, выехал из Якутска. Путь свой он направил прямо на север, который шел, приблизительно, через улусы — Мегинский, Борогонский, Дюпсинский и отчасти Баягантайский; отсюда на р. Алдан до Верхоянского хребта. Далее по реке Тукулану на Яну, с которой, поворотом на восток,достигали р. Индигирки, где у г. Зашиверска с православной церковью путники отдыхали. С Зашиверска путь направлялся прямо на Колыму, а оттуда через р.р. Омолок, Большой и Малый Анюи, до самой реки Чауны, впадающей в Чаунскую губу Ледовитого океана. Несомненно нужно предположить, что прот. Слепцов не строго держался этого главного пути, а по мере возможности, делал уклоны в сторону, чтобы посетить кочующих инородцев, разбросанных в тундрах и дебрях обширного севера. Прот. Слепцов, знавший туземный язык и имевший долголетнюю практику в обращении с инородцами, служа в Богородском приходе, имел большой успех. Инородцы приходили к миссионеру целыми толпами и, выслушав его наставление, одобряли «русскую вер» и выражали желание креститься. Еще 4 ноября 1805 г., он представил в Консисторию ведомость о числе новокрещенных (а сколько — неизвестно).²⁶

Зная нравы инородцев, прот. Слепцов крестил их не сразу, а по научении их вере и нравственности, когда не оставалось сомнения в их исправности. Зная традиции инородческих племен и их большое влияние от родоначальников и князцов, прот. Слепцов, первым долгом, обращал свою проповедь к родовичам и князцам племен, после крещения последних обыкновенно следует их примеру весь народ и крестится целый род, стойбище и семейство. Около 1808 г., объезжая Верхоянское комиссарство, прот. Слепцов окрестил улусных голов-заправителей: Мучуя, Кулуна и Багарыка. За ними, несомненно, последовали и подчиненные. 24 апреля 1809 г. в том же Верхоянском комиссарстве, в Мят...жском наслеге, крестил родственницу некрещенного старосты — Бигя-Оттуика, старуху Тылыллу 110 лет, слывшую в улусе за замечательную шаманку, имевшую большое влияние на своих сородичей. При крещении она была названа Пелагией, а восприемником ее был казачий сотник Афанасий Березкин. В 1813 г. прот. Слепцов окрестил уже последнего улусного голову в Верхоянске — Бельчур Курджураева, восприемником которого был приехавший из Петербурга профессор геологии Матвей Матвеевич Геденштром, давший восприемнику свою фамилию. В 1812 г. мы уже видим, что прот. Слепцов достигает крайних пределов области и проповедует в Чауне, в этом году он чуть не сделался жертвой фанатичных чукчей, которые, бросившись на него с копьями, хотели убить его и принести в жертву земле, но чукотский старшина Валютка спас его от смерти. Во время своего пребывания в Верхоянском и Колымском комиссарствах, в течении 5 лет, прот. Гр. Слепцов почти всех якутов, тунгусов, юкагиров, ламутов, чуванцев и многих чукчей сделал христианами. Об этом свидетельствуют бывшие после него миссионеры и священники Верхоянской, Колымской и Зашиверской церквей. Священник А.Аргентов говорит, что «обращение туземцев в христианство последовало между годами 1807—1810, затем более некого было обращать ко Христу в Колымском крае. Да и по всей Якутской области, к этому сроку, вследствие успешного старания Якутской Духовной Миссии, язычники «вывелись, сключая каких нибудь единиц, случайно обойденных».²⁷ В своем донесении Епарх. Начальству в Иркутск, сам прот. Слепцов писал, что в последнее десятилетие (с 1805 по 1815 г.) не малое число тысяч иноверцев обратилось ко Христу.²⁸ В 1815 г. протоиерей Гр. Слепцов принял монашество в Якутском Спасском монастыре, с именем Георгия, где пробыл до самой своей смерти, последовавшей в 1817 г. Удалившись в монастырь, о. Слепцов не оставлял совершенно Миссии и своими дельными и умными советами по устройству новых приходов и церквей, он принес еще раз неоцененную услугу для церкви.

После удаления прот. Гр. Слепцова в Монастырь, немногое время служил в Колымских округах, в должности помощника веропроповедника сын его, священник Григорий Слепцов, который, к сожалению, своими противозаконными поступками, был предан духовному суду и изобличен в различнаго рода неблаговидных поступках, по должности. Из его деятельности известно, что в апреле 1813 г. выезжал по рекам Анюям, где жительствуют пять наслегов крещенных юкагиров, якутов и чуванцев и исправлял у них все мирския требы.²⁹

Для обдаривания чукчей отпускалась известная сумма денег, каковая Высочайше была утверждена. Так, в 1815 г. в сентябре месяце иеромонахом Георгием, отправлена к сыну своему помощнику проповедника священнику Гр. Слепцову на 30 лошадях подрядных и на 2 обывательских, нижеследующие вещи для подарков чукчам: табаку 100 пудов лучшего, черкасскаго, палем (?) 40; котлов; железных 40 шт. 10 и 9 фунтовых; 100 ножей 3-х чертовых, 40 топоров клинчатых; 60 колокольчиков полуфунтовых; 100 игол разного сорта; 200 прядок крупных простых корольков, 200 медных тазов разного веса; 200 курительных китайских трубок; 140 медных тростей; 140 зарукавников железных; 200 скребелок железных; 200 наглазников из белого железа; 200 перстней медных всякого сорта; 60 женских железных наглазников; 20 ножниц; 1000 наперстков железных для женщин, 200 пил; 120 медных табакерок и 100 железных ложек.³⁰

Отлучившись самовольно из Колымска в Якутск, свящ. Гр. Слепцов, за все свои противозаконныяя деяния, был предан духовному суду и следствие о нем продолжалось вплоть до его смерти, последовавшей, вероятно, не позднее 1820 г. Тем не менее, какова бы не была память о Слепцовых, часто разноречивая и сбивчивая, особенно когда касается их нравственной жизни, факт безспорно остается один: для дела Христова они сделали очень многое и их труды, как миссионеров, безспорно должны занимать почетное место на ряду других наших отечественных миссионеров.

С 1799 по 1803 г.г. также трудился на миссионерском поприще Архимандрит Спасскаго монастыря — Нифонт.

По указу Ирк. Дух. Консистории от 23 февраля 1784 г. архимандрит обязан был ежемесячно представлять в Консисторию и Нижний Земский Суд ведомости о восприявших Св. крещение инородцах, для выдачи им трехлетней льготы. За вторую половину 1800 г. отмечено 5 человек и за 1801 г. — 15 человек из следующих улусов: Кангаласского 7, Борогонского 6, Батурусского 4 и Мегинского 3. Сам архимандрит Нифонт был восприемником у следующих лиц: 1). Кангаласского улуса князец Ныннек Матюшкин, по крещении Иван Нифонтов — 56 л. 2). родник этого князца старшина Угалан Дельдин, по крещении Григорий Нифонтов, 48 л.; 3). князца Кангаласского улуса Алексея Скрябина родник Григорий Абрам, по крещении Николай Нифонтов, 41 г.; 4). Мегинского улуса, Мегюринской вол. князца Петра Кычкина родник Кылчах Катархаев, по крещении Яков Нифонтов, 45 лет. В 1801 г. под фамилией Новгородовых записано трое новокрещенных якутов, вероятно по восприемнику, монастырскому ктитору Василию Новгородову.³¹

За это время заметно оживилась миссионерская проповедь среди Олекминских инородцев — тунгусов и якутов, которые в 2 первые десятилетия 19 века сплошь переходили в христианство. В 1805 г. в Брагатском роде тунгусов крестилось 14 человек, а в 1808 г. — крестился один старшина и с ним 18 его родников.³²

После Слепцовых Чукотским проповедником был назначен священник Нижнеколымской церкви Александр Трифонов, который в Анюйской крепостце крестил не мало чукоч и коряков, приходивших сюда на ярмарку. Трифонов служил в Чукотской миссии довольно продолжительное время и не без успеха.³³ Трифонов от 29 апреля 1836 г. за № 35 доносил, что у бывших в Островной крепости 57 чел. чукчей, в марте месяце им обращено в христианство 11 душ обоего пола и 1 корячка.

За это же время другими распространителями православной веры были — свящ. Амгинской церкви протоиерей Алексей Дьячковский, Олекминской церкви — Матвей Попов и Иоанн Ощепков, Колымской — Иоанн Шадрин, Зашиверской — Михаил Слепцов и Кангаласской — Терентий Дьячковский. Последний священствовал в Покровско-Кангаласском приходе с 1792 г. в течении 55 лет. По словам Преосвященнаго Нила, из 8 тысяч прихожан Кангаласской церкви, 2/3 их считают о. Терентия своим просветителем.³⁴

Из Иркутских Архипастырей за данный период, кроме Вениамина, заслуживает внимания Епископ Михаил II Бурдуков /1814—1830 гг./; как потрудившийся для Якутского края. Летом 1815 г. он был в Якутске, где пробыл с 20 июня по 9 июля вникая во все стороны церковной жизни края. Здесь он удостоверился, что из 60—70 тысяч якутов, не осталось ни одного некрещенного, благодаря чему Св. Синод в указе от 31 мая 1816 г. за № 2442, по Высочайшему соизволению, повелел к титулу Иркутских епископов «Иркутский и Нерчинский» прибавить и «Якутский».

За этот период времени мы также видим увеличение приходов и церквей в крае. Так, в 1804 г. упоминается Намская Предтеченская церковь, в 1805 г. — Борогонская Вознесенская церковь, в 1818 г. — Гижигинская-Спасская, Охотская-Преображенская, Верхне-Колымская, Верхоянская Благовещенская, Синская Воскресенская и в 1822 г. — Мегинская церковь. Таким образом, увеличение числа новокрещенных несомненно способствовало устроению новых храмов и приходов, которые обслуживали духовные потребности своих новых пасомых.

К числу мер, принятых за это время для утверждения в инородцах правил истинной веры и нравственности, необходимо указать на учреждение при Якутском Спасском монастыре 1 января 1801 г. духовной школы, при Архимандрите Нифонте, которая, по мнению Синода «послужит к образованию и утверждению тамошних народов в законе христианском», через «обучение христианскому закону якутскаго юношества».³⁵

На содержание ее было отпущено по 500 руб. в год, из которых, на первое время, как это видно из предписания Якутской Дух. Консистории Архимандриту Нифонту от 23 мая 1801 г. — жалованье учителям: священнику Громову по 80 руб. и Сивцеву по 40 руб., а остальные 380 руб. на содержание учеников и починки покоев.³⁶

В учрежденной школе предположено было преподавать: русскую грамматику, чтение, писание, катехизис, священную историю и краткое нравственное наставление о должностях верноподданного. На первых порах поступили туда дети духовенства, были также и инородцы. Известно, что через полгода по открытии школы, Архимандрит Нифонт, чтобы показать успехи школы, сделал публичный экзамен, на котором, между прочим, сказали речи два ученика: инородец Димитрий Сыряков, родник Намского князца Угалаха Моусова и Евсевий Протопопов, сын священника.³⁷

Предполагается, что эта школа существовала непрерывно до открытия Прих. Духовного Училища в 1819 г.³⁸

В 1815 г. в бытность в Якутске Преосвященного Михаила, входившего в нужды образования в Якутске, увезены были им в Иркутск 10 чел. учеников из монастырской школы для продолжения образования и между ними один Намский инородец Ф.Поротов для поступления в Семинарию, где он учился до философского класса, а потом, по болезни, оставил учение.³⁹ В 1819 г. в Якутске было открыто Приходское Духовное Училище, рассадник духовного просвещения в крае не только среди русских, но и инородцев. Кроме официальных школ, были также и другие, устраиваемые на дому. Так, в 1812 г. священник Николаевской церкви Анемподист Винокуров, в своем дому обучал детей духовных, обывательских и якутских, отдаваемых ему по желанию родителей. Учение шло год, полгода и даже месяц. Особой определенной платы не существовало.⁴⁰ Нужно предположить, что и другие способные священники следовали примеру о. Винокурова... За это время делались слабые попытки переводных работ, вероятно проповедниками чувствовался большой недостаток — отсутствие переводной духовной литературы, особенно богослужения и молитв. В 20-х годах 19 столетия мы видим, что в Нижне-Колымской церкви существовал ветхий экземпляр заповедей и молитв на чукотском языке, печатанный в Иркутске, но крайне неудачный.⁴¹ Делались ли попытки перевода на якутский и др. языки за это время — нам неизвестно.

Религиозно-нравственное состояние инородцев за это время значительно улучшилось, сравнительно с предшествующими периодами. Христианство уже не делается чуждым и враждебным... новое поколение, родившееся от христианских родителей уже значительно свыклось с ним... вообще заметна значительная «христианизация», если можно только так выразиться. За этот период мы уже видим, что инициатива многих церковных начинаний уже исходит от самих инородцев. Так, Верхоянские новокрещенные инородцы, во главе своих родоначальников, хлопочут пред Епископом Михаилом II, о построении своей собственной церкви, тяготясь неудобствами расстояния от ближайшей Зашиверской церкви.⁴² Известно, что монастырская школа, основанная в 1801 г. обязана своим возникновением всеподданнейшей просьбе якута, а не духовенства и русского общества в Якутске.⁴³ 8 марта 1823 г. получены в Иркутском Вознесенском монастыре 10 рублей от бывшего князца Борогонского улуса Табаркайской вол. Ивана Неустроева «в приклад Иркутскому новому Чудотворцу Иннокентию по обещанию».⁴⁴

Все это взятое вместе, показывает, как инородцы начали усваивать в себе обычаи и порядки православного народа. Вместе с тем нельзя закрывать глаз на то печальное явление, которое очень трудно искоренить в инородцах — это шаманизм. И за этот период мы встречаемся с случаями увлечения новокрещенных шаманизмом. Так, в 1811 г. в ночь на 5 июля священник Кангаласской церкви, Терентий Дьячковский, по звуку шаманского бубна пошел с двумя причетниками в дом родника князца Жемконской вол. Петра Скрябина Якова Ефремова, где застал шамана Мегинского улуса Василия Аргунова, который шаманил в костюме над больной дочерью Ефремова Феодорою. Образа при этом были вынесены из дому и поставлены на непристойном месте. При входе священника все убежали из дому. По этому делу Духовным Правлением было назначено следствие, неизвестно чем окончившееся.⁴⁵

В 1818—1819 г.г. производилось дело о шаманстве в приходе Синской церкви, священника Алексея Слепцова. В 1821 г. священник Сунтарской Церкви Яков Попов обнаружил шамана в доме родовича князца Егора Попова, Потапа Атасова, о чем также производилось следствие.⁴⁶ В виду всего этого, Иркутская Духовная Консистория, указом от 18 июля 1838 г. № 2374, предписала всем священникам Якутской обл. чтобы: 1) благоразумными, искренними увещаниями старались отклонить прихожан от суеверия и противозаконной жизни, о неповинующихся и закореневших в заблуждениях через благочинных и Правление, доносить Епархиальному Начальству; 2) чтобы Правление истребовало от священников именные списки инородцев, занимающихся шаманством и ведущих блудную жизнь, и тех, кои сверх законных жен держат наложниц и, представило в Консисторию.⁴⁷ Таким образом мы видим, что кроме шаманства, по смыслу этого предписания были случаи и другого уклонения от религиозно-нравственной жизни. Большую неприятность доставляли духовному начальству всякого рода «добровольные миссионеры», которые не столько приносили пользу, а сколько больший вред и соблазн для новокрещенных. Так, 5 июля 1816 г. Амгинский священник Андрей Конюхов доносил благочинному А. Дьячковскому, что проезжая по Удской округе через тунгусов узнал, что казак Удской станицы М.Решетников, каждогодно проезжая по означенному округу по своей надобности, удских и майских взрослых и исправных (должно быть крещенных) тунгусов крестит и сам бывает восприемником, равно берет подводы и отнимает оленей; притом производит грабеж, сдирая юрты и оставляет семейства с малолетними детьми на холодном воздухе, не смотря на мольбы и их слезы. Обирает с новокрещенных пушнину и делает всевозможные насилия над ними... Решетников в 1817 г. сам крестил 4 род. тунгуского князца Лагыгырского рода Якова Надеина. В 1816 г. на реке... на сборище тунгусов и якутов, Решетников устрашал их, сажал в колодки и в... Бывали даже случаи перекрещивания им уже раз крещенных. Донося об этом, Конюхов просил защиты и боялся ездить туда — к тунгусам. Об этом было через Преосвященного сообщено Иркутскому Губернатору Трескину, который принял соответствующие меры.⁴⁸

Общему такому печальному религиозно-нравственному состоянию способствовало и то обстоятельство, что и само духовенство не всегда стояло на должной высоте и своими поступками вынуждало новокрещенных обращаться с жалобами к Епархиальному Начальству. Так, в 1806 г. Борогонский князец Григорий Сивцев жаловался на священника Василия Охлопкова о том, что последний берет за исповедь по 50 коп., за крещение по 1 рублю, за молитвы по 40 коп., чинит исповедь при народе, не внушает Слова Божия, а отверзает уста свои на проклятие и брань, чего они, инородцы, боятся и, наконец, не соблюдает постов. Иркутское Губернское Правление сообщило Духовной Конс. от 20 августа 1820 г. за № 15868, жалобу инородцев Константина Давыдова, Павла Михайлова, Алексея Ощепкова и Ивана Ощепкова на священника Олекминской церкви Георгия Попова на чинимые им притеснения.

Примечание: за неумение читать молитву по-русски велел инородцу Давыдову при всех якутах положить 200 поклонов и при чем псаломщик Варфоломей Попов при каждом поклоне брал его за волосы и приклоняя к полу, перескакивал через голову. Ивану Ощепкову велел положить 7600 поклонов. От 6 октября 1820 г. Губернское Правление доносило Консистории, что якуты Олекминского комиссарства, тунгусы и крестьяне стеснены и угнетены со стороны священника Гр. Попова, который за венчание свадеб требует всегда не разбирая богатства и бедности непомерную плату — по 50, 30, 25 и 10 рублей, а менее ни за что не венчает.⁴⁹

Все это происходило от того, что тогдашнее духовенство стояло на крайне низком уровне по образованию. Большинство из них совершенно не проходило школы, а ограничивалось домашним образованием. Преосвященный Михаил, в бытность свою в Якутске усмотрел, что «Якутские причетники не один не обучен петь по нотам, а многие из них не знают катехизиса и читают по книгам неисправно», и вследствие этого он им и диаконам велел учиться во временной школе у свящ. Николаевской церкви Фрументия Мордовского.⁵⁰

Живя среди инородцев Якутское духовенство, как ни странно, подпадало под влияние их и даже утрачивало свой великороссийский говор. Так, в 1842 г. увольняется из духовного звания «по несовершенному знанию отечественного языка» священнический сын Конюхов, 20 лет.⁵¹ В том же году была объявлена духовенству Области резолюция Архиепископа Нила, следующего содержания: «дабы все духовенство Якутской области было обязано строжайшими подписками на употребление в кругу семейств своих языка российского, а не якутского. Если и за сим, кто из духовенства небрегущими при воспитании детей своих о языке российском, то из таковых — священники и диаконы будут низведены в причетническия должности, а причетники удаляемы от мест своих».⁵² Таким образом, если мы видим, какое тяжелое наказание влекло за собой нарушение резолюции Его Высокопреосвященства, то нужно предположить, как велико было действительно это зло. На самом деле, утрата своего языка, особенно при столкновении с инородцами малокультурными, показывает необычайную степень падения. Зло тем более опасно, что вслед за этим происходит снисхождение культурного человека на степень некультурного, иначе говоря, не прогресс — а регресс. При этом приносится в жертву все добытое прежде, т.е. культурные начинания и прочее. И в настоящее время мы видели в Якутской обл. тех жалких людей, которые известны там под названием «объякутившихся» русских; это, большей частью, казаки, или, как говорят, «жалкие потомки славных предков». Они говорят каким-то смешанным языком, стесняются, если их называют русскими и частенько призывают шаманов... Только русые волосы и голубые глаза говорят о их русском происхождении. Итак, этому несколько начало поддаваться и Якутское духовенство и ничего нет странного, если мы встречаем в среде их нравственные недостатки, пороки и пр. Все это естественный результат регресса культуры.

Примечания

1. Дела разн. содерж. Ирк. Возн. Монастыря.