Г.В. Ксенофонтов. 1937 г.

Выдающиеся исследователи-ученые, такие как А.П. Окладников, Г.В. Ксенофонтов и другие оставили свои научные работы по древней истории якутов. И каждый из них выразил надежду и уверенность в том, что будущие исследователи продолжат собирательную, аналитическую работы по фольклору, устному героическому эпосу — олонхо не только среди самих якутов, но и ближайших их соседей.

Академик Окладников, размышляя о сущности и эволюции олонхо, отметил следующие моменты:

«а)...Якуты сохранили обширный запас эпических произведений, ценных не только по их художественному значению, но и в качестве исторического источника. С исторической точки зрения особый интерес представляет вопрос о происхождении олонхо и его месте в древней культуре южных предков якутов, о том, как глубоко в прошлое уходит якутский эпос и каково его отношение к эпосу южных и северных соседей якутского народа.

б)...в якутском олонхо весьма отчетливо виден тот же самый основной южный пласт, который прослежен в других областях якутской культуры.... Как и всякий другой эпос, якутский эпос закономерно отражает своеобразное лицо создавшего его народа, особенности его культурного развития и исторической судьбы.

в)...по самому своему названию героический эпос олонхо прямо связан с бурят-монгольским эпосом — онтхо. По содержанию и форме якутский эпос точно так же имеет общие черты с эпосом других родственных якутам племен южной Сибири и центральноазиатских стран...» (Окладников, 1955).

В декабре 2000 года, в самом конце уходящего века, наша группа посетила родину ойратского эпоса «Гесер-хан» Тибет, столь долго остававшийся недоступным для иностранцев. По легендам и преданиям, Гесер-хан родился на границе Непала и Тибета в Гималаях. У тибетцев этот героический эпос называется «опра».

Интересно заметить что в сюжетах олонхо и эпоса «Гесер-хан» наблюдается множество моментов, в которых можно найти характерные ассоциации, иногда — основополагающие аспекты в изучении зарождения олонхо. Например, А.П. Окладников писал: «Одним из главных врагов Гесера является двадцатиглавый монгус, уничтожить которого даже и этому божественному герою Гесеру удалось только хитростью своей жены Аралгы-Гоа.

В якутской былине «Эр-Соготох» герой, уничтожив восьминогого демона, сталкивается у северного края мирового моря-океана со страшной старухой о трех горбах, которая ведет белую собаку с облезлой мордой, а под мышкой держит железную колыбель. «Беда, — поет старуха, — густой туман мои напевы, снег и дождь мой крик, черный дым моя песнь».

В этом случае параллелизм сюжетов наблюдается в том, что Эр-Соготох, как и Гесер, не может справиться с противником в честном бою, а одолевает ее сонную хитростью и обманом.

Владыкой мрачной страны — преисподней, откуда приходят в Средний мир дьявольские богатыри олонхо, является Арсан-Дуолай Господин, изображаемый в виде страшилища со ртом на темени, с глазами на висках, единственное желание которого состоит в том, чтобы в Среднем мире (Орто дайды) царили смерть и опустошение. Этому грозному божеству преисподней соответствует у алтайцев Эрлик, у монголов Эрлен-хан, имя которого не известно якутам. Тем интереснее, что в одной из халха-монгольских былин упоминается страшный пятнадцатиголовый монгус Аан-Дуолай, имя которого соответствует в якутском эпосе образу владыки преисподней Арсан-Дуолай.

Как и другим былинам тюркских и монгольских народов, якутскому олонхо свойственно закономерное чередование ритмической речи героев, стихотворных куплетов с прозаическим рассказом в описательной части. Как и в бурятских улигерах, каждый персонаж олонхо имеет свой личный, типический для той или иной группы действующих лиц музыкальный мотив».

В далеком Тибете, в семье гида нашей туристической фирмы, мы услышали отрывок из опры в исполнении его пожилой матери. Из ее уст звучало неведомое нам, но очень похожее на мотивы олонхо, пение тех далеких, забытых времен. После исполнения отрывка нам подарили уникальную кассету, где был записан наиболее полный вариант тибетской опры.

Еще в августе — сентябре 2000 года, в составе другой группы из наших землячек и москвичей, я посетила Тибет со стороны Непала. Пешком и на «джипах» мы пробирались по отрезку Великого шелкового пути с границы Непала до священной горы Кайлас и обратно в Непал через долину Тенгри под высочайшей горой мира — Джомолунгмой, которую тибетцы называют «Чомолуунла»

У меня еще тогда возникли вопросы: «Тенгри?.., Чомолуунла?.. Какова их связь с якутскими Таµара и Чомолуун?» В Тибете название «тенгри» очень часто можно услышать на границе Непала и Индии, т.е. в предгорьях Гималаев. Здесь повсюду можно встречать, топонимы, ойконимы, гидронимы типа Тенгри-нор, Тенгри-ла и т.д. Для саха «тенгри» — это священное, Таµара, а слово «Чомолуун», по словарю Пекарского, означает «горное ущелье с трудно переходимым перевалом».

Природа на нас произвела огромное впечатление, как будто мы здесь уже были, слышали об этих местах. И первым делом по возвращении домой я взялась за олонхо. И вновь перед моими глазами проносились перевалы, ущелья Гималаев, а затем бесконечные степи Тибетского нагорья. Я решила проверить свои «подозрения» и поделилась мыслями с сотрудниками отдела олонхо ИГИ С.Д.Мухоплевой, Н.А.Дьяконовой, В.М.Никифоровым, В.В.Илларионовым, востоковедом Е.С.Сидоровым, историком А.И.Гоголевым, тюркологом Г.Г.Левиным и другими специалистами. Они все проявили большой интерес, поддержали мое желание организовать еще одну поездку со специалистами в области этнографии, тюркологии. Также я решила пригласить режиссера, журналиста, драматурга С.Н.Ермолаева, художника-костореза Ф.И.Маркова и переводчика, студента 4-го курса ЯГУ (ФИЯ) Нь.И.Билюкина.

И вот мы в Лхасе, в городе, где в году более 30 тысяч часов светит ясное солнце, где в небе — ни крупинки облачка, только вечная синь. Как отметил А.П. Окладников: «В олонхо якутские певцы — рапсоды действительно рисуют яркими красками чудесную страну — родину эпических героев, где «никогда не заходило солнце, месяц без ущерба, кукушки не переставали куковать, трава не желтела, деревья никогда не валились, никуда не улетали стерхи...» О том, что такая сказочная страна вечной весны или бесконечного лета, описываемого в олонхо, не является целиком одним только простым художественным вымыслом или мифом, свидетельствуют также другие этнографические и языковые факты».

Солнечный улус — г. Лхаса и район долины реки Цангпо (Брахмапутра) — расположен на высоте 3500 м. над уровнем моря. Лхаса или Лхадан (литературное название) имеют почти тождественное значение — «страна богов» и «полный богами». Основание города относят ко времени царя Сронцзан-Гампо, жившего в VII веке.

Г.Ц. Цыбиков, посетивший Лхасу в 1901 году, в «Избранных трудах»,в т.ч. «О центральном Тибете, Монголии и Бурятии», пишет: «..... Над всеми этими зданиями царит дворец далай-ламы Потала, находящийся почти в одной версте на запад от города и построенный на природной скалистой горе. Начало этому дворцу, по преданию, положено вышеупомянутым Сронцзан-Гампо (т.е. в VII веке. — Прим. автора), затем он заново отремонтирован с пристроенной главной центральной частью Лобран-Марбо (Красный дворец) во время жизни знаменитого пятого далай-ламы Агван-Ловсан— Чжамцо (1617—1682), его советником Дэбой Санчжай — Чжамцо. В основу замысла здания положена идея военная, оборонительная, и с этой точки зрения Потала является одним из прежних замков (цзон или цзэ), развалинами которых так богат Тибет и в печальной участи коих Потала сыграл преобладающую роль, подчинив их себе».

Таким образом, в строительстве Поталы были использованы готовые материалы, в т.ч. плиты для ступеней из старых замков-мавзолеев, развалинами которых так богаты окрестности Лхасы. На плитах, которыми вымощены ступени Поталы, Г.Г. Левин обнаружил знаки, похожие на рунические надписи. Оказалось, что все ступеньки испещрены знаками, когда-то кем-то старательно вырезанными на плитах. Мы, конечно, все это стали фотографировать, снимать видеокамерой, чем вызвали удивление прохожих паломников, монахов -лам, туристов и наших гидов. Они никогда не задумывались, по каким плитам ходят, не смотрели под ноги, если даже и видели, не знали, что это такое. А между тем, наверняка, с разрушенных мавзолеев каких-то тюркских каганов или хуннских шаньюев могли быть взяты эти плиты. Во всех монастырях имеются такие плиты, по рассказам местных жителей, привезенные с гор и разрушенных храмов.

Во всех храмах, квадратных домах-колодцах — несколько этажей. Все этажи с глухими наружными стенами разделены на множество темных, освещаемых светильниками комнат, в каждой из них стоят различные статуи будд — объекты поклонения. Статуи из бронзы заметно отличаются от общеизвестных изображений индийского мудреца головными и нагрудными украшениями.

В окрестностях Лхасы расположены главнейшие монастыри Тибета: Сэра, Брайбун, Галдан, известные под общим названием Сэрбрай — Гэсум. Все эти монастыри принадлежат одной господствующей секте Цзонхавы и основаны в начале XV века.

Когда я, еще в первую поездку, посещала в Непале буддийские храмы, меня охватывало странное чувство — как-будто я это где-то видела, давно знаю. Потом перед глазами появились знакомые образы, описания из олонхо. Вот он — богатырь Нижнего мира: железный, трехлицый, шестирукий, с срединным третьим глазом Тримурти — Брахма, Шива и Вишну — важнейшие из многочисленных богов индуизма. Вот грозная дева-абаасы из Нижнего мира, жена Шивы — богиня Дурга. Грозная, десятирукая, сопровождаемая львом. Или Кали, жена Шивы в другой ипостаси, ее облик суров и страшен. Это трехглазое чудище с оскаленными зубами, высунутым языком, множеством рук, в которые вложено оружие. Ее серьги — в виде тел младенцев, ожерелье — из черепов, на ногах — тоже цепи-ожерелье, настоящие кандалы. А грозное божество Ямантака? Доподлинный Арсан Дуолай с клыками, единственным глазом, высунутым до груди языком, со множеством рук и ног.

Сказочные картины предстают перед тобой, когда поднимаешься и на Гималаи. В олонхо «Ньургун Боотур» (Эргис) красочно рисуется страна с краями-склонами, с величавыми мысами, с утесистыми вершинами, с красным песком, на лету хрустящим, с белой пылью, вверх вздымающейся; с (черными) камнями, с треском сыплющимися, с заносами из галечника, величиной с трехтравую корову, с пургою из камней, размерами с молодого бычка.

Да, действительно, все оказалось так, как описывается в олонхо и в дневниках исследователей-путешественников, в частности, Ю.К. Рериха, в его книге «По срединной Азии», где он научно излагает свои взгляды в отношении истории, культуры древнего Тибета. Когда по горному серпантину поднимались на вершину Гималаев, водители все время выглядывали или смотрели через окошко вверх, чтобы убедиться в безопасности дальнейшего движения. Мы были так напуганы, когда перед нашим джипом упала огромная глыба камня! Чудом удалось нам проскочить через этот район обвалов. Кроме того, мы несколько раз оставляли свои машины по причине обвалов и водопадов, разрушивших дорогу, и шли пешком до следующих поджидавших машин. Здесь почва глинистая, песчаниковая, совершенно красная или белая, очень много водопадов, ручьев, мелких речушек, быстрых, чистых, текущих от самых вершин ледников, соединяющихся внизу в великие реки. Все как в олонхо. А ущелья такие узкие, глубокие, с клубящимися внизу облаками и клокочущими реками, склоны крутые, «железные» — действительно, те самые «аартыки» из олонхо, по которым спускаются Ньургун Боотур, Урун Уолан, Эр Соготох в Нижний мир сражаться с врагами.

А когда поднимаешься на вершины перевалов, перед вами раскрывается тот чудесный мир, который описывается в якутском эпосе. Какая панорама! Кажется, наши предки воспевали в олонхо совершенно реальную картину. Посмотришь на юг — девять Гималайских пиков, посмотришь на восток — долина Брахмапутры в зеленой браме, посмотришь на север — восемь пиков хребта Кайлас, посмотришь на запад — Аравийское море.

Почему я имею в виду именно Аравийское море, а не Аральское? Могу объяснить. В Атласе географических открытий Королевского географического общества Великобритании отмечается следующее: «Исламские географии воистину поразительны. Они были описательными и математическими. Среди наиболее значительных трудов золотой эры была «Книга землеописания», приписываемая Мухаммеду ибн Муса аль-Хорезми. Поскольку арабские и персидские мореплаватели проложили пути через Индийский океан к Яве и в направлении Китая, существовали и описания их открытий. Эти описания были со временем включены в труд великого мусульманского знатока математической, описательной и культурной географии — Абу Рейхана аль-Баруни (973— 1048). Он был родом из Хорезма, знал турецкий, персидский, санскрит, иврит и сирийский, и поддерживал контакты со всеми великими учеными своего времени. Астрономические и географические занятия подвели его к теории вращения Земли вокруг своей собственной оси и предположению о том, что долина Инда составляла когда-то часть моря. Именно на основе подобной учености картографы, подобные Абу Абдулла аль-Идриси, создавали свои карты». И вот из этой карты видно, что в те времена Аравийское море было совсем близко от Гималаев, до которых всаднику можно было доехать, наверное, за 8 дней, ведь мы буквально спустились с Гималаев (5 тыс. метров) до границы (3 тыс. метров над уровнем моря) в машине за один день.

В олонхо рассказывается, что верхние 39 племен заходят на эту срединную землю и смотрят на нее; снизу 27 племен заходят и смотрят на нее; и с серединной земли 33 племени смотрят на нее. И все они советуются. Что за земля? Чья она? Может быть, это земля абаасы, которые уже поработили нижних 27 племен? И говорят они, что это земля может найти свою душу, если благословит (одухотворит) ее божество племен Сюнг-хана, Сюнг-тойона, потомков Сюнг-Эрилика — Одун биис старик-Дьылга тойон.

Теперь посмотрим, что пишет известный тюрколог Л.Н. Гумилев в своей работе «Тысячелетия вокруг Каспия»: «В степи в то время наряду с этнонимами применялись метафорические численные названия, как синонимы этнических. Например, токуз-огуз — «девять племен» — уйгуры; уч огузы — «три племени» — карлуки; отуз — огузы — «тридцать племен» — басмалы; и т.п. И только кидани имели числовое название найман «восемь», которое имеет монгольское происхождение, а не тюркское. С точки зрения этнологии, огуз — конвиксия»; т. е. в олонхо как раз и даются метафорические численные названия, как синонимы этнические, по всей вероятности, синоним народа саха — «33 или 35 уус (племя)».Здесь упоминаются 27 нижних племен, которые уже приняли буддизм, т.е. для них Ямантака и Кали заменили «старые» свои божества — Тэнгри. Возможно, эти 27 племен, принявших буддизм, и есть уйгурские племена, ведь «к уйгурам очень рано стали проникать буддизм из Индии и Христианство (несторианское) из Туркестана. В описании путешествия Чанчуня сказано, что из города Бесыма (нынешний Урумчи) выходили встречать путешественника в числе нескольких сот и буддийские монахи, которые были в красном платье.

Археологические изыскания последнего времени показывают, что в Восточном Туркестане в старину процветал буддизм. Там найдены буддийские изображения, надписи как санскритские, так и уйгурские» (Г.Ц. Цыбиков). Может быть какие-то племена северной Индии родственных кровей, с более южных районов, близких к центральной Индии, Непалу, юго-восточной Азии, где буддизм возник еще в III веке до н.э.? В те времена правил древнеиндийский могущественный император Ашокой. С его помощью буддизм не только широко распространился по всей стране, но стал практически официальной идеологией и вышел за пределы Индии. Но самое главное, что 33 племени, названные в олонхо, имели божество — Одун биис-Дьылга Тойона, который был прародителем улусов Сюнг-хана, всей родни Сюнг-хана, потомков Сюнг Эрилика. Из этого можно сделать вывод, что все тюркские племена, имевшие, по определению Гумилева, метафорические численные названия, как синоним этнических, являются родственными племенами Сюнг Эрилика, а 33 племени (саха) — прямые потомки этого грозного предка. Предполагается, что этнос «сюнг», существовавший в III веке до н.э., это и есть этнос «хун» или « хунны». Л.Н. Гумилев в своей работе «Хунны в Азии и Европе» отмечает: « Ныне в распоряжении ученых, кроме радиокарбоновых дат, появились имена народов, ранее называвшихся условно, по местам археологических находок или по искаженным чтениям древнекитайских иероглифов, которые в I веке до н.э. произносились не так, как сейчас. И оказалось, что вместо «пазырыкцы» следует говорить «юэчжи», и затем было доказано, что эти знаки произносились «согдой», т.е. согди. Тагарцы обрели свое историческое имя — динмен, сюнну — хунны, тоба — табгачи, сяньби — сибирь, ту-кю — тюркюты...»

Как видно, эти утверждения тоже могут быть неточными, потому что сюнны и есть сюнны, но в тюркском варианте это слово могло звучать без начального звука «с», то есть «hyн — хаан улуустара, hyн тойон, hyнкэн Эрлик», отсюда и «правильное» чтение «улусы хун-хана, хун-тойона, хунны Эрлика».

Мы находим у Л.Н. Гумилева, в его работе «Древние тюрки», (гл. XXIX, Тибет VIII век), следующее: «...Среди жертв — царство потомков Гесера (IV — V в.в.), которое тибетский источник почему-то именует тюркским. Красноликие тибетские демонические войска вторглись в это тюркское царство и поставили свои черные шатры на его земле. Разоренных жителей увели в страну монов, где дали им жилища». (Дается ссылка на F. W. Thomas, Tibetan literary texts..., p 273). После этого в Западном Тибете появилась династия князей, которая вела свое происхождение от Гесера. (A.H. Francke, History of Western Tibet p. 47).Более того, по преданиям, род Чингиз Хана также идет от Гесера. То есть, Гесер есть реально существовавший народный герой. Значит, и герои наших олонхо — реально существовавшие люди.

А.П.Окладников пишет: «.... Складывается определенный эпический цикл, поражающий своим колоссальным объемом и строгой соразмерностью всех составных частей, как в «Манасе», «Джангаре» или «Гесериаде». Одновременно резко расширяется политический и географический кругозор авторов поэм; они выходят далеко за узкие пределы своего рода или племени. Эпос обнаруживает теперь также определенные, хотя и очень своеобразные, черты историчности; его действие развертывается уже не в абстрактной среде, а на реальных пространствах той или иной страны и соседних с ней областей; в нем упоминаются реальные народы, племена, отчасти, даже конкретные исторические события. До такого уровня якутский эпос, однако, еще не доходит. В нем нет никаких признаков цикла полуисторических сказаний, хотя он уже давно прошел первый мифологический этап». (Здесь я бы хотела отметить, что если бы А.П. Окладников побывал на Гималаях, на границе Тибета с Индией, наверняка этого утверждения об отсутствии признаков цикла полуисторических сказаний не было бы). Далее он отмечает: «....Это дает право сделать общий вывод, что якутское олонхо первоначально сложилось на юге, далеко от Средней Лены, в то время, когда у его создателей не было социальной почвы для оформления позднейших циклических эпопей типа «Манаса» и «Джангара», но предки якутов и родственные им племена уже оставили далеко позади древний строй материнского рода и вступили в эпоху развитого отцовского рода. Оформление олонхо протекало в условиях тесных культурно-исторических связей и постоянного взаимодействия предков якутов как с их ближайшими родичами, предками нынешних саяно-алтайских племен, так и с древними монголами»

Итак, действие олонхо, предположительно, разворачивается на границе Тибета и Индии, в предгорьях Гималаев, на нагорье Тибетского плато.

Может название Тибет (Страна снегов) происходит от слова «тибии», «тибиэ» (снежные заносы), а не от слова «топот»,»тобо» (голова, макушка), как принято считать? Действительно, Тибет — страна непрерывных ветров, сквозняков, пурги, буранов в горах, и только в середине нагорья, в долине реки Цангпо — Брахмапутры, относительное безветрие, всегда ясная солнечная погода, умеренная температура зимой и летом, бескрайние просторы степей с чередующимися оазисами. Вот он — солнечный улус, Срединная земля, историческая родина нашего народа.

В нашем олонхо действующие лица — Ньургун Боотур, Урун Уолан, Туйаарыма Куо, Айталы Куо, трехглавый Могой, Могус шестипалый и т.д. В «Гесериаде» действующие лица, кроме Гесера, — Аралыгы-Гоа, Рагыма-Гоа, Мангус трехглавый, шестипалый и другие. В некоторых вариантах «Гесериады» детское имя Гесера —Ньургай — означает лотосовидный цветок. А, может, «Ньургун» и есть лотосовидный цветок — ньургуhун? Cамо слово «Гесер», по-тибетски «Кэссара», предположительно происходит от «цесарь» (император, царь). Может, оно «ведет родословную» от тюркского слова «кэhэр»? Ведь изначальное значение этого слова — преодоление преград, препятствий, например, гор, рек и других трудностей. В словаре Э.К.Пекарского слово «чулуруй» переводится как «переть вперед, устремляться,черезчур напрягаться, поступать вопреки запрещению или общему решению», т.е.преодолевать запреты, препятствия. Исходя из этого, может, «Кэhэр Ньургай» и «Дьулуруйар Ньургун» являются как бы одной и той же исторической личностью? Или, может, «кэс сара» — завет святой? Олонхо для нас действительно является священным заветом, да и «царь» — священное понятие.

У Г.Ц.Цыбикова в «Избранных трудах» (т. 2), где речь идет о необходимости монгольского варианта алфавита, читаем: «...Со времен Хубилая монгольские ханы обращаются в буддийскую религию по учению сакьякской секты, представителю которой Пагба-ламе Хубилай дает преобладающую власть над Тибетом при помощи военной силы после первого возвращения этого ламы в Тибет в 1265г. Кроме того, Хубилай хотел дать приказ, чтобы все тибетские секты перешли в одну сакьякскую, но Пагба-лама отговорил хана от такого предприятия. Пагба-лама, как упомянуто выше, составил для монгольского языка квадратное письмо. Данным письмом не смогли переводить законов учения на монгольский язык. Но при дворе монгольских ханов берет перевес буддизм и его представители начинают выполнять немаловажную роль в деле просвещения монголов, не ограничиваясь одним только практическим применением своей науки — лечением, мистическими заклинаниями и обрядами.

Следующему приглашенному из Тибета ламе — Чайчжи Одзэру, сначала духовнику Улзэйту-хана (1296—1307), а затем Хайсан-Хулуко, пришлось позаботиться о внушении своим слушателям идеи нужности буддийского учения, для чего появилась необходимость перевода и широкой проповеди на языке самих монголов. До сего времени проповедь совершалась, по свидетельствам «Чжирухэну Толтайн Тайлбура» и биографии Чжанчжа-Хутукты, на уйгурском языке и изучение происходило с помощью уйгурского письма. В то время уйгурами называли тангутский народ. Данный аргумент послужил академику Л.И. Шмидту поводом настойчиво утверждать, что уйгуры были не тюркским этносом, как доказывали другие ученые, а тангутским. Подтверждение своей мысли он под конец своей жизни нашел в гипотезе знаменитого венгерского тибетолога Чома Кереши, обнаружившего в Центральной Азии (на границе Тибета) своих предков Yugur (югуры).

Что же касается тибетских данных, то в истории сношений их с монголами мы не находим слова «уйгур» и везде, где предполагалось бы упоминание его, находится название неизвестного этноса «хор» (hол), которое по Шмидту переводится как «монгол». (Монгольские исследователи данное название переводят как «шорайгол», а антропоним Сарат Чожура Дас как «татарин, туркестанец»).

Слово «хор» также наблюдается в тибетском выражении «хор да», в переводе «тибетский месяц». Если принять во внимание, что уйгурское влияние в календаре, принятом монголами, сравнительно долго сохранилось даже у золотоордынских ханов, то слово «хор» должно обозначать «уйгурский месяц», отсюда слово «hor» должно иметь значение «уйгур»». (Но тут можно понимать иначе слово «уйгур» — «ый - хор, хоро ыйа», т.е. «хор» не должно интерпретироваться как «уйгурский месяц», а должно иметь конкретное значение «уйгур». — Прим. автора).

Из вышесказанного следует, что тангуты — это дансяны, т.е. это восточные эмигрировавшие жуны (или ди), перемешавшиеся с коренными племенами Тибета (нглоки и др.), а хоры, по-видимому, тюрки тибетского плоскогорья Нуб-Хор. По-всей вероятности, они свою землю называли царство Тогона, и составили одну группу этносов с уйгурами. Значит, не зря утверждал академик Л.И. Шмидт, что тангуты это не уйгуры, т.е. имея в виду не тех тангутов, которых принимали в те времена в Тибете за уйгуров.

Неправда ли, «Хор» и «Тогон» звучат для слуха саха подобно ласковому шепоту полынь-травы, веющей чем-то давно знакомым и отдаленно-степным?

Теперь попытаемся провести параллели между «Хор» и «улуу Хоро».

По преданиям можно составить следующую схему генеалогии народа саха (см. рис. 1).

Здесь следует отметить, что аналогичная схема наблюдается у И. Линденау. Выходит, по родословным таблицам,составленным Г.Эргисом, Омогой по происхождению или татарин из племени саха, или бурят, или, возможно,выходец из племени «братскай»; его отец Хайаран, мать Сахсары. А Эллэй — беглец неизвестного происхождения, или земляк улуу Хоро, так как, согласно преданиям, женится на женщине своего племени. Жена его — нелюбимая дочь Омогоя, по матери — хоринская, ее мать Сара — жена Омогоя, младшая сестра улуу Хоро. Тыгын является праправнуком Эллэя. Почему его назвали Тыгыном (Дыгыном)? Не в честь ли прапращуров со стороны прапрабабки из царства Тогон, откуда прибыл улуу Хоро?!

В таком случае, кто такие саха ? Судя по преданиям, до Омогоя и Эллэя жили племена саха (hаха), хара сагыл (хоро hагыл — hатыл), сортолы (hортол), которые якобы исчезли или ассимилировались. Но почему они должны были так легко и бесследно исчезнуть? Возможно, это были предки тех же позже прибывших племен царства Тогон — земли Хоро, с той же культурой, с тем же языком. Может быть, зная об их существовании, шел на север Омогой? В дневнике доктора экспедиции Рерихов указывается о коренных племенах Нуб-Хор — атлах (атылах или hатылах) и готлах, которые ушли на восток. А может, мать Омогоя Сахсара была княжной племени Саха (Саха сара), и озеро Сайсары названо в ее честь, а название озера Манасаровар — производное от словосочетания «Мааны сара» или «Манас сара» (сара — светлое, cвятое, cвященное). Кстати, в Индии, в Гималаях многие названия озер заканчиваются на «сара».

В Гималаях (в северной Индии, Непале, Тибете) живут народности, древние переселенцы из Центральной Азии — сахха, есть племена сокха, якха, сакья, шерпа. Может, посещения Северной Индии, Непала, Ирана, Пакистана дадут интересные материалы для наших этнографов.

Но вернемся к царству Тогон.

В работе «По тропам срединной Азии» Ю.Н. Рериха читаем о стране хоров — царстве Тогона: «В период китайского господства нынешний район Хора был частью обширной провинции Джядэ, восточная граница которой доходила до Ривочэ и которая управлялась специальным китайским уполномоченным в Лхасе. Со времени Синьхайской революции 1911 года и провозглашения автономии Тибета Хор стал контролироваться лхасским правительством. Многие авторы почему-то не признают за этим районом права на существование. Так, доктор Свен Гедин в своей работе «Южный Тибет» пишет: «Тибетцы называют тюрков хорами, или хорпами, а монголов согами, или согпами. Однако вы не встретите ни одного тюрка, пока не окажетесь на северных склонах Куньлуня. В сердце Тибетского плоскогорья нет ни одного тюрка. Там вообще нет никого, потому что часть Тибета, которая называется на картах Хором, не заселена». Исследователи делла Пенна и Наин Сингх относят к Хору всю высокогорную область к западу от провинции Тод-Нгари-Корсум, хотя на самом деле это не так.

В тибетских исторических анналах этноним хор, или джя-хор, обычно распространяется на племена монгольского или центральноазиатского происхождения, которые в VIII—IX веках беспрерывно совершали набеги на Тибет, и особенно на его северо-восточную границу. Современные тибетцы называют хорпами кочевников смешанного происхождения, которые живут рядом с панагами, голоками и чангпами в районе Великих озер. Находясь среди хорпов, можно легко различить монгольский, тюркский и даже индоевропейский типы; появление последнего, по-видимому, объясняется примесью иранской или скифской крови...»

Дальше он описывает жизнь кочевников-скотоводов Хора, их быт, уклад, а также устный фольклор: «Вечером в банагах можно услышать древнюю балладу о Гэсэре — могущественном правителе-воине, некогда покорившем Тибет. По преданию, Гэсэр должен снова появиться в этой стране, чтобы основать царство справедливости. Трудно забыть этих сидящих на корточках людей, жадно внимающих рассказам о героических подвигах Гэсэр-хана и его семи соратников. Обычно скучное выражение лица кочевника меняется, его глаза загораются каким-то внутренним огнем. До поздней ночи тлеет очаг, тускло освещая согбенные фигуры с головами, опущенными на колени. Длинные пряди черных волос закрывают лица, и только глаза выдают смятение, охватившее души людей.

Трудная жизнь, которую ведут кочевники, лишена самых элементарных удобств. Иногда даже кажется, что они расплачиваются за какие-то свои прошлые грехи. Кочевник никогда не подумает о том, чтобы лечь, расслабив усталое тело. Напротив, он скорчится на мерзлой земле и не шевельнется до самого утра».

Теперь обратимся к якутскому этнографу Г. Эргису: «Приведу красочное описание сцены слушания олонхо в якутской семье, данное А.Е. Кулаковским — крупнейшим знатоком якутского языка и фольклора: «Сказку слушают с раннего вечера и до «предутреннего сна», т.е. подряд 13—14 часов (богачи иногда заставляли рассказывать сказки подряд по трое суток с короткими перерывами для сна и еды). Слушают все с затаенным дыханием, сильно увлекаясь и стараясь не проронить ни одного слова...

Каждый позабыл свои заботы, свое горе и унесся в волшебный, прекрасный мир чарующих грез... А сам сказочник, как истинный поэт, увлекся больше всех: у него даже глаза закрыты, чтоб окончательно отрешиться от «грешной» земли с ее злободневными дрязгами и прозой; он закрыл пальцем отверстие одного уха, чтобы звонче раздавалось в мозгу собственное пение, под такт которого мерно покачивается его туловище. (Совсем как тибетский поэт-мистик, певец опры Меларепа. — Прим. авт.). Он забыл про сон, про отдых, про все на свете... В глазах слушателей сказочник совершенно преобразился: это не прежний знакомец Уйбаан, а какое-то сверхъестественное прекрасное существо, окруженное таинственным ореолом...»

Из этих описаний совершенно разных авторов с разных районов Азии (Центральной и Северной) создается картина двух тоскующих друг по другу братьев — исполнителей, в которых вселяются духи героев олонхо и опры.

Хотелось бы, чтобы надежда народа Нуб-хор о возвращении Гэсэра исполнилась! По-моему, современных потомков хорпа (hорпа) тибетцы называют шерпа. Это те самые шерпы, которые покоряют высотные пики Гималаев. В своей книге «Тигр снегов» один из знаменитых первых покорителей Эвереста-Джомолунгмы шерп Тенцинг Норгей (Ньургай—тибетск.) рассказывает о происхождении своего народа так:

«...Шерпы — название народа, племени, обитающего в высокогорной области Восточных Гималаев.Сведущие люди говорят, что нас насчитывается около ста тысяч.

Шерп значит «человек с востока».Но все, что известно на сегодня о нашем прошлом — это что мы монгольского происхождения и наши предки давным-давно переселились из Тибета.

...Все прочее меняется, но жизнь на высоких гималайских перевалах течет по тому же руслу, что и тысячи лет назад. Через эти перевалы прошли когда-то на юг предки шерпов и поселились в северо-восточном Непале, там, где находится наша нынешняя родина — Солу Кхумбу.

...В детстве я, конечно, не раз видел на севере вершину, которая возвышается в небе надо всеми остальными горами, но тогда она называлась Чомолунгма. Это слово означало «Гора, такая высокая, что через нее ни одна птица не может перелететь». Так рассказывали своим детям все шерпские матери...»

Не правда ли, от этого рассказа веет чем-то очень знакомым и родным? От себя добавлю, что по-шерпски «черт побери» звучит «туй йиэ», когда шерпы мерзнут, говорят «Ыччуу-ычча», на собаку же прикрикивают: «Чот!».

Далее, где он описывает один из маршрутов альпинистов, идущих на Эверест, читаем:

«...Но вот, почти у самого верха, мы встретились с тем, чего все время с беспокойством ожидали, — большая трещина, которая остановила отряд Шиптона год назад. Действительно, устрашающее зрелище — широкая, не перепрыгнуть, глубокая, дна не видать, и тянется через весь ледопад от склона Эвереста до склона Нупцзе...

И, действительно, предстает перед глазами жуткая картина (перевод с якутского слова «Чомолун» по Пекарскому — узкое ущелье с труднопереходимым перевалом).

Когда задумываешься о названиях Гималайских перевалов, то приходит в голову интересная мысль — а что они означают на местных языках? Чо Ойю, Чомолхари, Намча Барва, Канченджанга, Манас Ла, Аннапурна, Дулагари, Данагири, Нанга Парбат, Гэчербрам, Ама-Даблам, Каракорум, Балбала, Кайлас (Канг Тисэ) и.т.д. Названия селений — Сака, Солу, Хумбу, Дамданг, Шаксум, Канг ла... Это — искаженно-звучащие на английский манер местные топонимы. (Так как у шерпов нет письменности, как и у других коренных народов Гималаев, все топонимы пишутся на английском). Попытаемся интерпретировать их на тюрко-монгольский при помощи словаря Э.К. Пекарского (см. рис. 2).

Исходя из вышесказанного, можно предположить о видении древними жителями окружающих их гор как богатырей, исполинов-богов (Гэсэр, Ньургун, Шива и другие). О них слагали люди свои героические мифы, саги, поэмы, олонхо.

В олонхо, как и в других эпосах народов Центральной Азии и ведической Индии, сквозит понятие «Священной горы». Герои эпосов поклоняются священной горе, которая находится в центре земли (гора Меру, Сумеру, Шумеру). Индусы отождествляют эту гору с горой Кайлас, которая является самой высокой в одноименном хребте и находится на севере Тибетского плато. Эта гора покрыта вечным ледником и от нее берут начало такие великие реки Центральной Азии, как Инд, Ганг и Брахмапутра. На этой горе имеется естественная природная лестница с 9 видимыми и 3—4 еле заметными ступенями (уктэллэр, араµалар), образованная стоками стекающей ледниковой воды и напоминающая то ли змея, то ли древний арийский знак «колеса жизни» — свастику. Может, поэтому жившие когда-то в этих местах и ушедшие на восток племена тибетцы называют «богами свастики»? Не случайно в тюркской рунике имеются знаки-символы, напоминающие свастику? Многие историки указывают в своих работах о поклонении древних тюрков горе-храму Кайлас. Я думаю, что эта гора — модель космогонических представлений древних народов всей Евразии. В олонхо тоже имеется священная гора с сияющей белой пешей лестницей с 9-ю ступенями, ведущей на светлое небо. На лучезарном, прекрасном средоточии которой обитают Айына Сиэр Тойон, старица Айыы Нуоралдьын хотун, у которых родились мальчик и девочка — Ньургун Боотур Стремительный и Айталы Куо. Под этой горой находятся два озера: одно с «живой» водой, а другое — с «мертвой».

Рядом с Кайласом имеются два озера: одно священное — Манасаровар, другое дьявольское — Лангацо (кит. назв.), Дал(тибет. назв).

Не будем забывать, что язык олонхо, как отмечают все исследователи, архаичен, поэтому многие слова и выражения олонхо несут не тот смысл, который мы имеем в виду сегодня. Например, «халлаан» — это не небо, как мы сейчас понимаем, а словообразование от «хал лаа» — «очень много доходящих до небес гор». Ведь слово «хал» имеет понятие «очень много» или «очень большой», «до того его много, что надоедает, утомляет» (хал буолуохпар дылы), а слова «ла», «луо» — это у тюрко-монголов обозначало большую гору, перевал, доходящий до небес, где живет небесное божество «луо» — «дракон». То есть «халлаан» — утомительный горный перевал. С севера — перевал Кунь-Лунь, с юга — Гималаи. Когда старец Одун биис-Дьылга Тойон слышит обсуждение 33 племенами вопроса о принадлежности серединной земли, он дает указ гонцу Кюн Эрбийэ-богатырю ехать на юг за белый перевал к Юрюн Аар Тойону, его жене матушке Арлы-хотун, которые живут на вершине восхваленного великого перевала, (т.е. на Гималаях), и передать его слова о необходимости заселения серединной земли — солнечного улуса народом айыы аймага, и что героем-защитником этого народа будет Ньургун Боотур, родившийся на вершине белой горы с пешей белой лучезарной лестницей (гора Кайлас). Она считается самой высокой горой хребта-перевала, состоящего из 9 великих пиков, поэтому и Ньургун зовется «стоя рожденный на вершине девяти перевалов». А слово «таµара» — это и есть небо по архаичным понятиям. В словаре Э.К. Пекарского «таµара» — «видимое небо; небо как божество».

Хочется немножко рассказать об имеющихся в олонхо каменных менгирах с «кровавыми» надписями охраняемых удаганкой Айыы Умсуур, к которой в трудные минуты обращаются за помощью богатыри олонхо. Эти надписи, предсказывающие рождение, судьбы героев олонхо, сделаны Одун биис старцем-Дьылга Тойоном.

В «обуддизированном» варианте перевода «Гесериады» С.А.Козина Гесер, являясь божественным сыном Индры, Хормусты—Тэнгрия, гением-хранителем маньчжурской династии, явился в мир по повелению будды Сакьямуни для искоренения десяти зол, соответствующих буддийской декаде грехов человека, и для «подавления смутных времен» на земле. Рождение героя предопределено советом верховных тэнгриев на небесах, «в высшем суждено совете». Среди участников совета показана переводчица — белая небесная дева Аламкари: без такого небесного посредника богам не понять языка сетований черноголовых на постигшие их напасти в мире, в котором сильные пожирают слабых. Одна из трех сестер Гесера является владычицей верховных небожителей, к которой (как и Ньургун к сестре-удаганке Айыы Умсуур) он обращается за помощью в трудные минуты.

Айыы Умсуур охраняет восьмигранный, с четырьмя остриями, прозрачный каменный столб-стелу со священными надписями о судьбах народа и его героях. Последний стоит, по велению старца Одун биис-Дьылга тойона, на самой верхушке священной, белой, лучезарной горы. В работах Рерихов и других исследователей Тибета описываются каменные столбы с надписями, схожими с алтайскими, монгольскими. Мы сами видели эти менгиры, балбалы, а также священную черепаху со стелой, увенчанной головой-шаром, с надписями и рисунками. Л.В.Шапошникова,известный ученый-индолог и исследователь творческого наследия Н.К.Рериха,прошедшая по его маршруту в1970-е годы, в своей книге «Великое путешествие» описывает со слов уважаемого настоятеля бонского монастыря римпоче Сенге Тенсинг Джонгдон карту священной Шамбалы, которая находится около снежного Кайласа, простирается до Джомолунгмы,охватывая район, расположенный между Западными Индийскими Гималаями, Лхасой и Трансгималаями. На карте было написано: «Шан-шун го».Выяснилось, что в древности на этой территории располагалась страна Шан-шун, которая делилась на три части: внутренняя часть называлась Шан-шун бу, средняя Шан-шун пар и внешняя — Шан-шун го. Шан-шун бу являлась священной Ол-мо-лун-рин или Шамбалой — Тайной страной. На этой карте кроме близких нам слов «омолун», «Чомолуун»(Джомолунгма), «Кайлас» есть еще дерево с красными цветами, указывающее близость Тайной страны, Главная Башня, Сад Космоса, Сад Лотоса и, самое главное, хрустальные колонны, устремившие свои сверкающие столбы к бездонному небу. Они были высечены из монолитов горного хрусталя. Их прозрачные плоскости украшали какие-то письмена. Ни сами письмена, ни их язык Тенсингу не были знакомы. Письменность «языка богов свастики» забыта. Неправда ли, что так и хочется воскликнуть: «Вот они — прозрачные столбы с письменами, охраняемые Айыы Умсуур!» Ведь в некоторых олонхо так и говорится «курустаал таас остоолбо». Слово «курустаал», оказывается, имеет тюркские корни. В горах Тибета этого добра много, мы сами купили у уличных торговцев кусочки горного хрусталя. Восьмигранные хрустальные сталактиты по своей кристаллической структуре и должны иметь четыре вершины.

В олонхо также говорится о каменных архивах-пещерах, где спрятаны священные писания. По всему руслу реки Брахмапутры китайские археологи нашли писаницы, похожие на сибирские, в т.ч. на ленские. Мы видели в музее Лхасы фотографии рисунков, сделанных красной охрой. На них изображены всадники в головных уборах с двумя рогами, с треххвостыми знаменами, богатыри-воины с копьями, луками, шаманы с бубнами, человеческие фигурки с поднятыми к небу руками, стоящие в длинный ряд перед каким-то божеством, различными тамгами и т.д..

Необходимо было бы посмотреть нашим историкам, археологам на эти чудо-писаницы.

Самой любимой птицей якутов с давних времен является белый журавль-стерх (кыталык). Только в одном олонхо «Куруубай хааннаах Кулун Куллустуур» (сказитель И.Г. Тимофеев- Теплоухов) со стерхом связаны более десяти стихов. Из них видно, что Кулун Куллустуур жил в стране, где зимует стерх. Журавли,в т. ч. наши стерхи, зимуют в основном в бассейне реки Янцзы, которая называется по-тибетски Дричу. Эта самая большая река Китая и Евразии берет начало в центральной части Тибетского нагорья, из ледников хребтов Тангла и Кукушили. В верховьях, под названием Улан-Мурэн (тюрк.-монг. слово), протекает по широкой заболоченной долине, спускаясь с Тибетского нагорья и пересекая Сино-Тибетские горы. Тибетцы называют стерха «кыйанык».А также некоторые виды белых журавлей редко зимуют на севере Индостана и, возможно, в Иране (Б.С.Энц.-я, т.24).