В 1932 году в Казахской республике были образованы области, куда потребовались партийные и хозяйственные руководители. Среди других выбор пал и на слушателя третьего курса Аграрного института красной профессуры Максима Кировича Аммосова. Однозначно, что Сталин недолюбливал Аммосова, считая Максима Кировича "переродившимся мелкобуржуазным революционером". Изгнал его вместе с И.Бараховым и С.В.Васильевым из Якутии. По рекомендации Орджоникидзе, Ярославского и Петровского Аммосов с 1928-го по 1930 год работал ответственным инструктором ЦК ВКП(б) под руководством Кагановича, ведавшим кадровым вопросом большевистской партии. Рекомендация двух членов Политбюро Орджоникидзе и Кагановича, кандидата в Политбюро Петровского, члена Президиума ЦКК ВКП (б) Ярославского, видимо, убедила Сталина дать согласие направить Аммосова первым секретарем организуемой Западно-Казахстанской партийной организации.

Западно-Казахстанская область расположена была в северо-западной части республики в бассейне среднего течения реки Урал. Ведущее место в хозяйстве занимало животноводство. Не последняя роль отводилась хлебопашеству и рыболовству. На территории нефтеносной Эмбы располагалась экспедиция, занимающаяся поиском и экономическим обоснованием промышленной разработки нефти. Центром области являлся город Уральск – старинный Яик.

Максиму Кировичу предстояло создавать совершенно новую область. При этом деятельность первого секретаря началась в годы сталинской коллективизации, во время которой особенно пострадали Украина, Казахстан, Поволжье, Западная Сибирь и от голода погибли миллионы крестьян. По стране было раскулачено, расстреляно, выселено 15-20 млн. человек, пострадало около 3 млн. крестьянских хозяйств. В Казахстане было раскулачено 5500 хозяйств. Среди казахских ученых идут споры, сколько казахов погибло в годы сталинско-голощекинской коллективизации. Некоторые ученые считают, что потери составили более миллиона человек, другие – что вымерло более половины казахского народа. В 1929-ом Сталин дал указание провести по всей стране сплошную коллективизацию, "уничтожить кулачество, как злейшего классового врага". Как всегда, было объявлено социалистическое соревнование.

Началось нечто невообразимое. В кратчайший срок появились районы, области, целые края сплошной коллективизации, обобществляли все имущество, вплоть до домашней птицы и домашнего инвентаря. Все производилось насильно.

Убедившись в катастрофическом положении страны, вождь несколько ослабил вожжи. В статье "Головокружение от успехов" он, по обыкновению, обрушился на местных руководителей, ретиво и беспрекословно выполнявших указания, а теперь превратившихся в стрелочников. Несколько ослабло давление на зажиточную часть крестьянства, ослабли темпы коллективизации и обобществления личного имущества, но по-прежнему остались налоговый пресс, лишение избирательных прав, продолжалось предоставление непригодной земли.

Но это была не стратегическая, а конъюнктурная политика, применяемая до тех пор, пока колхозы и совхозы не окрепнут. В годы "великой репрессии" Сталин вновь обрушится на крестьян, но теперь уже как на "врагов народа".

ЗА ПРЕУМНОЖЕНИЕ СОБСТВЕННОСТИ

В это непростое время на должность секретаря крайкома КП(б) Казахстана был избран Л.И. Мирзоян. Левон Исаевич, как и Аммосов, считал главным звеном организаторской работы в Казахстане сельское хозяйство, в особенности, животноводство. Как только приехал в Уральск, свою деятельность Аммосов начал с исправления допущенных ошибок. Вместо артелей создавались тозы, бригады, а внутри них из единичных аулов – звенья. Часть уцелевшего обобществленного скота возвращалась хозяевам. По мере возможности бесскотным хозяйствам выдавался скот из общественного стада. В 1933 году в Казахстане 120 тысяч колхозных дворов были обеспечены индивидуальным скотом. В том же году началась закупка скота в соседних областях и за границей. Основным рычагом поднятия всего сельского хозяйства Максим Кирович считал материальную заинтересованность, оплату труда членов тозов, руководителей бригад, звеньев, артелей и совхозов. Оплата их труда полностью зависела от результатов полученной продукции. Практиковавшееся раньше механическое начисление трудодней повсеместно запрещалось.

В целях материальной заинтересованности производственников по предложению Аммосова с трибуны XVII съезда впервые по всей стране начали практиковать натуральное премирование за хорошие результаты труда: "Опыт работы нашей западно-казахстанской партийной организации, которая сумела в 1933 г. раздать в виде натурального премирования около 500 голов телят и ягнят, дает колоссальный эффект в смысле сокращения отхода поголовья молодняка и крупного скота. Мы думаем, что система натурального премирования и система начисления трудодней в колхозах за основные процессы работы животноводческих бригад за сохранение молодняка, за хорошую зимовку – должна применяться везде и всюду".

Однако, принцип натурального премирования, введенный впервые в Западно-Казахстанской области по инициативе Аммосова, действовал недолго, а Хрущев добил его окончательно. В обстановке, когда шла кровавая "классовая борьба" с частной собственностью крестьян, Аммосов с трибуны съезда на всю страну выступил с речью приумножать и всячески развивать индивидуальную собственность. "Имеются уже отдельные члены тозов и артелей, располагающие 15-20 головами производственного скота. Наша задача заключается в том, чтобы в ближайшие годы это количество, по меньшей мере, учетверить и упятерить".

Приходится удивляться смелости Аммосова. Что означало для слуха несведущих о казахском национальном быте людей "учетверение", "упятерение" 15-20 голов скота в одном хозяйстве? Для кого – новое насаждение нового казахского кулака, а для обычной большой казахской семьи иметь сто голов скота – значило вести нормальную человеческую жизнь, причем, одновременно вкладывая львиную долю своего труда в общественное производство. 25 ноября 1933 года на пленуме обкома партии и областного КК ВКП(б) было отмечено, что Западно-Казахстанская область в соцсоревновании среди других областей Казахстана по итогам 1933 года заняла первое место и завоевала переходящее Красное знамя. Помощник Аммосова Н.М.Войханский, работавший с ним в течение четырех лет в Западно-Казахстанской и Карагандинской областях, в 1966 году написал очень теплое и искреннее воспоминание. "Максим никому не навязывал своей темы разговора, но рядом неожиданных вопросов и реплик, шутливых замечаний умело поворачивал ее в нужную сторону". Заметим, что без отчества, только по имени своего руководителя могли назвать сослуживцы любящие, глубоко его уважающие. "Максим Кирович очень любил природу, особенно лес. В степях Казахстана он часто вспоминал родную Якутию. Якутия была для него любимой темой разговора. Он много рассказывал о ее лесах, реках, просторах, о людях. С особенной любовью и уважением отзывался о Емельяне Ярославском. Максим Кирович работал буквально двадцать четыре часа в сутки. К девяти часам утра он являлся в обком, проводил обычный рабочий день, а затем уезжал в какой-нибудь колхоз или совхоз. Встречался с колхозниками, руководителями бригад, проверял, как проводятся намеченные мероприятия, а к утру успевал прибыть на работу в обком. Мне приходилось сопровождать его в этих поездках. Но я долго не выдерживал. Через три дня валился с ног и засыпал чуть ли не на ходу. Тогда мне на смену приходили другие товарищи, которые менялись через два-три дня. Посмеиваясь над нашей "хлипкостью", он говорил, что все дело в нашей нетренированности: "Мы, якуты, привыкли к передвижениям на дальние расстояния. В пути мы спим не хуже, чем дома в кровати. Для этого необязательно лежать, можно хорошо выспаться и сидя". И действительно: каких-то пять минут назад где-нибудь на полевом стане он вел оживленную беседу, шутил, давал указания, но только садился в машину – мгновенно засыпал. Едва машина останавливалась в намеченном пункте, Аммосов выходил из нее посвежевшим и бодрым. Казалось, энергия его неистощима".

Если мы сделаем вывод, что Максим Аммосов вывел экономику одной из отсталых окраин Казахстана на передовые рубежи за каких-то два года, это не будет преувеличением.

XVII СЪЕЗД ВКП (б)

Съезд открылся 26 января 1934 года. 27 января выступали делегаты. Судя по тому, в каком порядке предоставляли слово руководители ЦК ВКП (б) и лично Сталин, в то время поддерживали политический курс секретаря крайкома Мирзояна. Выступление в первый же день обсуждения Аммосова необходимо воспринимать как поощрение его неутомимого труда, признание успехов в социально-экономическом развитии области. Но все это до поры до времени. Вскоре наступит тридцать седьмой, который станет для большинства делегатов XVII съезда рубежом между жизнью и смертью. По подсчетам А.Г. Авторханова из 71 члена ЦК, избранного на съезде, будет расстрелян 51. Гамарник покончит жизнь самоубийством, Киров, Крупская, Куйбышев умрут при загадочных обстоятельствах, двоих снимут с работы. К XVIII съезду (1939 г.) уцелеют только 16 делегатов предыдущего съезда. На политической арене останутся совсем немногие: Андреев, Бадаев, Берия, Ворошилов, Жданов, Кл. Николаева, Сталин, Хрущев, Шверник. Из 68 кандидатов в ЦК будут расстреляны 47, к 1939 г. на политической сцене останутся лишь Лозовский, Багиров, Буденный, Поскребышев, Булганин. Аммосов будет расстрелян в 1938-м, Мирзоян – в 1939-м.

Но в описываемое время они живы, счастливы, полны сил и радужных надежд. Им не было еще и 37 лет. Их думы и мысли услышаны "родной партией" на самом высоком форуме. Окрыленные великой мечтой построить новую жизнь, возвращаются в ставший родным Казахстан. Разговор на обратном пути, должно быть, велся о новом назначении Аммосова в Караганду, самую крупную область Казахстана. Угольную, зерновую, животноводческую.

ИНДУСТРИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ КАЗАХСТАНА

Левону Исаевичу Мирзояну и Максиму Кировичу Аммосову, как и всем честным старым революционерам того времени, было от чего радоваться. Постановка на съезде Мирзояном вопроса об индустриальном развитии Казахстана была поддержана в докладе о втором пятилетнем плане Куйбышева и речи наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе.

Аммосов указывал: "Внимание всех партийных организаций не только Казахстана, но и всего Союза должно быть привлечено, чтобы обеспечить строительство большой Эмбы, чтобы обеспечить скорейшее проведение нефтепровода Орск-Каспий". Аммосов также поставил вопрос о постройке железной дороги Илецк-Уральск, о промышленном освоении "рыбных богатств Северного Каспия – его казахстанского побережья".

Что означало для Казахской республики развитие нефтяной и угольной промышленности? Это громадные капиталовложения, развитие техники, строительство шахт, нефтепровода, железной дороги, новых городов и поселков, обеспечение населения работой. Прежде чем поставить перед правительством и населением вопрос государственного значения, Максим Кирович основательно изучал труды ученых, организовывал научные изыскания, вырабатывал свое отношение. Так, отстаивая алданскую золотую промышленность и сохранение территории Алдана за Якутской АССР, Аммосов написал книгу "Золотоносный Алдан". Дальневосточные соседи Гамарник и Кубяк несколько раз перед ЦК и СНК СССР ставили вопрос о передаче ДВР всего Алданского округа.

И на этот раз, как сообщает А. Хамидуллин, Максим Кирович основательно изучил книгу академика И.Губкина "Ученые о нефти" и уже в 1933-м перед Орджоникидзе, ВСНХ и ЦК поставил вопрос о добыче большой эмбовской нефти и строительстве железной дороги Уральск- Илецк и Гурьев-Алга. В 1934-м нефтепровод Гурьев-Орск вступил в строй, дав выход нефти на Урал и в Сибирь. В том же году завершилось строительство рыбоконсервного комбината, который обрабатывал треть добычи рыбы на казахстанском побережье Каспийского моря.

Максим Кирович на протяжении двух лет постоянно ездил лично контролировать работы на побережье Каспийского моря в Гурьев. Создание третьей базы угольной промышленности страны в Караганде требовало знающего местные условия руководителя, человека, понимающего тонкости промышленности, имеющего опыт руководства сельскохозяйственным производством. Из шести секретарей областей республики на эту должность подошел Аммосов. Будучи избранным первым секретарем Карагандинского обкома партии, Максим Кирович стал хозяином крупнейшей и богатейшей области. Она занимала тогда территории пяти областей современного Казахстана – собственно Карагандинской, Целиноградской, Кокчетавской, Северо-Казахстанской и отчасти Джезказганской. Вспоминает Войханский: "Всегда чисто выбритый, он сразу производил впечатление молодого, веселого, беззаботного человека. Впоследствии я не раз был свидетелем, когда человек начинал с ним разговор в в легком и игривом тоне, а кончал его с капельками пота на лбу. Собеседнику приходилось напрягать все свои интеллектуальные способности, чтобы оказаться "на уровне". Помню, директору "Карагандауголь" Костенко пришлось немало попотеть, чтобы удовлетворительно ответить на вопросы Аммосова. Он никак не хотел поверить, что Максим Кирович впервые в жизни попал на шахту, и спрашивал меня, не знаю ли я, на каких шахтах Аммосов работал".

Вскоре они подружились. 27 июля 1934 года Костенко Иван Акимович и секретарь горкома Бохимер Илья Израилевич погибли в авиационной катастрофе. В 1935 году в Караганде вступили в строй первые крупные механизированные шахты, появились двухэтажные дома с водопроводом, новые школы, больницы, шахтерские клубы, мощеные улицы, скверы и парки. За один только 1937 год Караганда дала почти 4 млн. тонн угля – в 14 раз больше, чем в 1931-м. Это была внушительная победа строящейся третьей угольной базы страны. В конце 1937-го один из создателей большого карагандинского угля, эмбовской нефти, промышленного освоения рыбного богатства Казахстана Максим Аммосов, как и его друг Левон Мирзоян, проходил в сталинских застенках девятый круг "дантова ада".

КИРОВ И АММОСОВ

Сергей Миронович Киров в Карагандинскую область приехал 21 сентября 1934-го и пробыл шесть дней. 21 сентября Киров и Аммосов провели весь день в угольной Караганде. Киров поддержал новые преобразования в городе, предсказывал прекрасное будущее центра угольной промышленности Казахстана. Понравился Сергею Мироновичу и секретарь обкома – организаторским талантом, хваткой, всесторонней осведомленностью о делах в области, живостью ума и душевной открытостью, скромным характером. "...Организованность в Карагандинской области была выше, чем в Алма-Атинской и Восточно-Казахстанской, – свидетельствует Н.А.Верховский. – Покрепче было и областное управление. Секретарем обкома партии работал тогда Максим Аммосов – энергичный и инициативный руководитель, в прошлом один из первых организаторов Советской власти в Якутии".

Вечером 26 сентября состоялось расширенное заседание бюро Карагандинского обкома партии и облисполкома. Вспоминает заведующий отделом обкома партии И.Л.Иволгин: "Все с нетерпением ждали выступления Кирова… Речь была проста, но содержательна. Последним выступил Аммосов. Он убедительно показал на примерах, что трудности молодого колхозного производства объясняются острой нехваткой тракторов и другой техники. Максим Кирович умел доказывать правоту своих выводов и предложений. Киров обещал поддержку".

Прощаясь, Киров сказал: "Теперь воочию убедился, что Казахстан – это богатейшая республика с гигантскими возможностями, что это – одна из крупнейших промышленных и сельскохозяйственных баз Союза". И горячо пожимая руку Аммосову, добавил весело: "На будущий год, так и знайте, обязательно к вам приеду поохотиться". Шофера Аммосова Николая Тихоновича Молчанова поражало внешнее сходство Кирова и Аммосова. Он приезжал на юбилейные мероприятия в 1977 году в Якутию, выступал в Намцах на торжественном вечере, посвященном 80-летию со дня рождения М.К.Аммосова. Сходство Кирова и Аммосова отмечал и Н.М.Войханский: "Когда он (Аммосов) говорил с трибуны, у него загорались глаза, розовели щеки, и он казался молодым. Мне всегда казалось, что в его выступлениях есть что-то общее с речами Сергея Мироновича Кирова, которого мне довелось однажды слушать". В ноябре область рапортовала о досрочном выполнении плана хлебозаготовок. Государству было сдано 20 млн пудов зерна – для того времени громадное достижение. А 2 декабря 1934 года трудящиеся всего Казахстана получили страшную весть о гибели Кирова. Официальное извещение ЦК ВКП(б) гласило, что "1 декабря в Ленинграде от предательской руки врага рабочего класса погиб выдающийся деятель партии, пламенный и бесстрашный революционер".

Самое страшное случилось в тот же день, 1 декабря 1934-го, когда по телеграфу передали постановление Президиума Верховного Совета Союза ССР за подписью Калинина и секретаря Енукидзе "О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные Кодексы союзных республик". Этот документ стал нормой юридического обоснования сталинского произвола и уничтожения советских, партийных, научных, военных кадров, творческой интеллигенции страны. Документ был продиктован Сталиным и передан по телеграфу во все республики, края и области. Согласно этому "закону" срок следствия сократился до 10 дней, окончательное заключение обвиняемому положено было вручать за одни сутки до суда, без участия адвоката и прокурора. Обжалование приговора и подача ходатайств о помиловании не разрешались, приговор к расстрелу исполнялся немедленно. Официально был принят принцип признания вины как доказательство виновности обвиняемого.

Войханский вспоминал: "Известие о злодейском убийстве Сергея Мироновича на Аммосова повлияло особенно сильно. Я впервые видел его таким расстроенным. Он глубоко горевал". И.Л.Иволгин пишет: "Максима Кировича было трудно узнать: он был очень расстроен и ходил как больной". Молчанову запомнилось сказанное Максимом Кировичем вслух: "Началось!". Молчанову, признававшемуся, что в те годы ему не хватало образованности для понимания политики партии, все стало ясно в последующие годы, когда он сам был подвергнут репрессиям, как "пособник врага народа Аммосова".

С той поры Максим Кирович все время ощущал предчувствие надвигающейся беды. Об этом своим дочерям рассказывала позже Раиса Израилевна Цугель-Аммосова. Но в то же время своих опасений он никому не высказывал, заглушая их кипучей деятельностью.

29 июля 1936 года Карагандинская область была разделена на две области: в Карагандинскую с центром в городе Караганде и Северо- Казахстанскую с центром в городе Петропавловске. Максим Аммосов был избран секретарем Северо-Казахстанского обкома партии. Территория области охватывала Северо-Казахстанскую, Кокчетавскую области, значительную часть Целиноградской области. Хозяйство, особенности новой области, люди были хорошо знакомы Аммосову, но тем не менее пришлось много потрудиться по разделению материально-технической базы, кадров, по созданию управленческого, партийного и государственного аппарата области. В этом отношении у Аммосова опыта было не занимать – ведь он, по существу, создавал уже третью административно-государственную структуру.

В связи с преобразованием Казахской АССР в союзную республику Аммосов был введен в комиссию по выработке новой конституции, участвовал в работе первой сессии Верховного Совета Казахской ССР.

Вскоре он выехал в Киргизию на новую высокую партийную должность, где участвовал в создании новой союзной республики.

ПРОИСКИ НКВД

Евгения Семеновна Гинзбург – преподаватель Казанского университета, писательница, сотрудник республиканской газеты Татарстана прошла через все круги сталинского ада и чудом осталась жива. Впоследствии, описывая свое нахождение между жерновами террора, опубликовала очерк "Крутой маршрут". В казанской тюрьме она встретилась с Юлией Кареповой и Риммой Фаридовой. Римма Фаридова сообщила: "Я – татарка, и им удобнее пустить меня по группе буржуазных националистов. В начале я действительно проходила у них как троцкистка, но потом Рудь (следователь – Е.А.) завернул им дело, сказал, что по троцкистским элементам у них план перевыполнен, а по националистам они отстают, хоть взяли многих татарских писателей". Да, у НКВД был план по разоблачению врагов социалистического строя. А в Казахстане первым секретарем крупнейшего обкома оказался якут Аммосов, "потенциальный буржуазный националист", притом с женой-еврейкой Цугель, "потенциальной троцкистской". 18 августа 1936 года в областной газете появилась статья "Семейственность и гнилой либерализм в Петропавловском горкоме ВКП (б)", а днем раньше краевая газета "Казахстанская правда" опубликовала статью "В обстановке нелюбви к самокритике". В этих статьях подвергалась критике заведующая культурно-пропагандистским отделом горкома партии Раиса Израилевна Цугель, проявившая "недопустимый для большевика либерализм и притупление бдительности". Она не приняла никаких мер и оставила на пропагандистской работе "врага народа" Панова, "не добилась мобилизации внимания армии пропагандистов. Не понятно особое доверие Цугель к зав. гороно Курсаковой, жене отъявленного врага партии, троцкиста Ефимова".

Статьи были рассмотрены на заседании бюро Петропавловского горкома, а затем областного комитета ВКП (б). Обе статьи были признаны необоснованными, зав. горкульпропотделом горкома партии Цугель-Аммосова признана невиновной.

В уголовном деле Аммосова, заведенном в Киргизской ССР, среди всего подшито два документа, первый под названием "Сов. секретно. Секретарю Карагандинского обкома ВКП(б) тов. Аммосову. Спецсправка о троцкистско-зиновьевских КАЭР проявлениях по области", второй – письмо народного комиссара НКВД Казахской ССР народному комиссару внутренних дел Киргизской ССР. Начнем со второго документа. В нем говорится о продолжительной работе Аммосова в Казахстане, где "вскрыты и ликвидированы крупные к-р (контрреволюционные – Е.А.) правотроцкистские организации, действовавшие в контакте с националистической организацией. Арестовано большое количество участников этих контрреволюционных организаций. Все сознавшиеся руководящие участники к-р организаций указывают на Аммосова как на главного организатора". Сталинские инквизиторы на ходу объединяли "троцкистов" с "националистами", "бухаринцами", "шпионами", "террористами". У них руки чесались, чтобы заполучить живым избитого, оплеванного, измученного Аммосова, чтобы и дальше продолжить свое грязное дело.

В качестве доказательства они вместе с этим письмом направили вышеуказанный документ 1936 года. В нем имеются показания Федотова, Потехина, Иванова Б.С., Кац, Иванова С.В., Левинсона, Бережного, свидетельские показания Новак Ольги, Черпакина, Белова, уличающие Блоха, Кроля, Балмашника в контрреволюционной троцкистской пропаганде. Также приводятся фамилии ленинградцев Слетова Николая Ильича, Студенкина Сергея Елизаровича, Левицкого Виктора Петровича, работавших в МТС, автобазе, овцеводтресте, якобы ведших троцкистско -зиновьевскую антисоветскую пропаганду.

Совершенно очевидно, что составители справки Карагандинского управления НКВД от 12 июня 1936 года на имя первого секретаря Аммосова наткнулись на серьезное сопротивление с его стороны. Вероятно, уголовное дело, заведенное на обвиняемых, тогда провалилось. Теперь же, после февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК ВКП (б) не только прежние обвиняемые, названные в документе, но и большое количество "участников к-р организаций" были арестованы. Под пытками, издевательствами, под диктовку следователей НКВД они указали на Аммосова как на "главного организатора". Теперь энкавэдэшники хотели свести свои старые счеты. Со дня отъезда Максима Кировича из Петропавловска до 7 ноября 1937 года – даты отстранения его от работы – оставалось 17 месяцев. В течение всего этого времени, неся на своих плечах громадную нагрузку, сознавая, что свинцовыми тучами затягивается над ним небосклон, Аммосов забывался в постоянном изнурительном труде, вдохновлялся любовью к людям, родным и близким.