Владимир (Вениамин) Ильич Иохельсон родился 14 января 1855 года в Вильно. В раввинском училище, куда определили его родители, он познакомился с видным членом организации "Земля и Воля" А.И.Зунделевичем и проникся идеями крестьянской революции. По заданию организации он занимался распространением нелегальной народнической литературы. В 1875 году, когда начались аресты активистов-народников, Иохельсон уехал в Германию, но уже на следующий год он возвратился в Россию и 20 лет своей жизни посвятил подпольной революционной работе, будучи одним из активных деятелей "Народной Воли". Он организовал транспортировку нелегальной литературы и работу динамитной мастерской. В организованной им конспиративной квартире в Санкт-Петербурге хранились взрывчатые вещества, брошюровались номера "Народной Воли" и прокламации исполкома, скрывались участники покушения на царя Софья Перовская и Гартман.

В 1880 году Иохельсон вновь вынужден был бежать за границу. На родину он вернулся через пять лет и сразу же был арестован. После двухлетнего заключения в Трубецком бастионе Петропавловской крепости мятежник был отправлен в десятилетнюю ссылку в Якутию. Здесь началась новая страница в биографии Владимира Иохельсона – этнографа, краеведа, антрополога. Как многие представители российской интеллигенции, волей судьбы оказавшиеся в политической ссылке в Сибири, он увлекся изучением материальной и духовной культуры коренных народов. Это увлечение было настолько серьезным, что его, как ученого и знатока края, пригласили участвовать в работе Якутской (Сибиряковской) экспедиции Восточно-Сибирского отделения Императорского Географического общества (1894-1896 гг.), организованной на средства известного золотопромышленника И.М.Сибирякова. В программу своих исследований в рамках этой экспедиции Иохельсон включил такие задачи, как сбор историко- географических сведений о крае, сбор материалов по жилищу и орудиям труда, одежде, пище, промыслам, нравам, обычаям, языку и верованиям народов, а также изучение физического типа коренных жителей, населяющих Колымский и север Верхоянского округов. В сферу его интересов прежде всего попали юкагиры и якуты.

На рубеже XIX-XX веков Американский музей естественной истории в Нью-Йорке организовал широкую по проблематике и географическому охвату экспедицию с целью изучения взаимосвязей культур народов, обитающих по обоим берегам северной части Тихого океана. Экспедиция эта известна под названием Джезуповская – по имени крупного мецената и филантропа Морриса К. Джезупа, одного из основателей Музея естественной истории в Нью-Йорке и ее президента. Джезуп за свой счет полностью финансировал работу дорогостоящей научной экспедиции. Автором проекта и организатором экспедиции был Франс Боас (1858-1942), в то время молодой ассистент хранителя отдела антропологии музея, впоследствии признанный основоположником американской антропологии. Еще в начале своей научной карьеры он познакомился с культурой индейцев северозападного побережья Тихого океана и был на всю жизнь очарован ею. Заметив черты сходства культуры этих народов с культурой некоторых народов северо-восточной Азии, он пришел к выводу о необходимости сравнительного исследования этих народов и разработал со своим шефом в музее Пэтнэмом проект исследования народов, населяющих северное побережье Тихого океана, рассчитанный на 6 лет. Уже в 1897 году он приступил к полевым работам на северо-западе американского континента. По просьбе Ф.Боасадля исследования азиатской части Российская Академия наук рекомендовала трех исследователей: Бертольда Лауфэра, специалиста по Восточной Азии, а также только что завершивших работу по исследованию юкагиров и чукчей в Сибиряковской экспедиции Владимира Иохельсона и Владимира Богораза. В 1898-1899 годах Лауфэр изучал язык, фольклор и прикладное искусство нивхов, нанайцев и эвенков на Сахалине и по Амуру.

Осенью 1898 года Иохельсон получил письмо из Американского музея с предложением заключить контракт на 3 года с зарплатой 100 долларов в месяц и получением 4000 долларов на полевые расходы. С этого времени начинается интенсивная переписка Иохельсона и Боаса, позволяющая восстановить картину взаимоотношений между ними и ход полевых работ. Согласно условиям, поставленным музеем перед Иохельсоном, он должен был прибыть в Нью-Йорк 1 февраля 1899 года, чтобы получить инструкции относительно полевых работ и затем выехать на побережье Охотского моря для изучения коряков, а в конце зимы 1900-го посетить кочевья восточных юкагиров. В начале 1901 года он должен был возвратиться в Нью-Йорк и следующие полтора года заниматься обработкой полевого материала в музее. Главной задачей, которую Боас ставил перед Иохельсоном, был сбор коллекций образцов, иллюстрирующих обычаи и физические характеристики коряков и юкагиров. При этом подчеркивалось, что исследования должны быть посвящены прежде всего этнологии народов, включая основательное изучение языка, мифологии, антропологические измерения, сбор скелетов и черепов, фотографирование и снятие гипсовых слепков. По условиям контракта все научные результаты, а также предметы коллекции должны были стать исключительной собственностью Американского музея. Публикации материалов экспедиции могли быть допущены только с разрешения музея. В ответ Иохельсон выдвинул встречное предложение о более глубоком исследовании юкагиров и систематичных публикациях по юкагирскому языку. На что Боас деликатно, но твердо подчеркнул, что главной задачей Иохельсона должна быть прежде всего работа среди коряков, поездка же к юкагирам необходима только для сбора этнологической коллекции. Музей намерен публиковать только монографию о коряках, если же Иохельсон хочет опубликовать труды о юкагирском языке в России, он может использовать материалы попутных исследований во время работы Джезуповской экспедиции, непременно сопровождая их соответствующими ссылками. В случае же, если музей решит подготовить публикацию по этнографии юкагиров, то он потребует в свою очередь от Иохельсона, чтобы тот использовал в ней материалы своих предыдущих поездок к юкагирам.

Обстоятельства сложились так, что Иохельсон не укладывался в сроки, намеченные Боасом. В 1898 году он находился в Швейцарии, где был зачислен в докторантуру для подготовки к защите диссертации. В следующем году он работал над подготовкой к публикации монографии по юкагирскому языку и фольклору и одновременно вел переписку с Нью-Йорком о возможности покупки продуктов и амуниции. В марте 1900 года Иохельсон получил письмо от Джезупа, который возложил на него ответственность за всю сибирскую часть экспедиции. В случае, если Иохельсон не сможет руководить, то ответственность возлагается на троих в следующем порядке: В. Богораза, И.Г.Бэкстона из Нью-Йорка и Александра Аксельрода из Цюриха. Джезуп установил зарплату Иохельсону и Богоразу 100 долларов в месяц, Бэкстону – 75, Аксельроду – 30. Что касается жен Иохельсона и Богораза, то они не получали отдельного вознаграждения, хотя их научные работы должны были рассматриваться как часть работы экспедиции. Несмотря на то, что доля участия их жен оказалась довольно значительной в работе экспедиции, они оказались в неравном положении со своими коллегами.

16 августа 1900 года Иохельсон прибыл в Кушку, маленькое селение в устье Гижиги, но не обнаружил здесь ожидаемых коряков. Эпидемия кори, разразившаяся зимой 1899-1900 года, унесла жизни 179 человек из 500, проживавших в Гижиге. Оленные коряки, обычно зимовавшие здесь, ушли в горы, убегая от болезни. Оставив в Гижиге зоолога Бэкстона, Иохельсон отправился искать коряков вверх по Гижиге до Крестово. Но и здесь он никого не обнаружил и двинулся дальше в зимнее селение коряков Парень. В группе Иохельсона были его супруга Дина Бродская, казак Лефантаев, переводчик Уильчин, конюх, обрусевший коряк Василий Семенов и проводник, сибиряк Сорбовской. Последний не очень хорошо знал дорогу. В результате путь в 125 верст через гористую часть полуострова Тайгонос путники прошли не за семь дней, как рассчитывали, а за шестнадцать. В пути лошади настолько ослабли, что путники вынуждены были оставить часть груза. 5 октября группа достигла зимнего селения коряков на реке Парень, но и здесь жителей не оказалось. Нескольких коряков встретили в селении Зерночек в 15 километрах от Парени и по их совету Иохельсон двинулся в селение Куэл. Там группа пробыла до 4 ноября. В течение месяца, проживая среди паренских коряков, Иохельсон собрал большой этнологический материал, снимал гипсовые слепки, записывал песни и шаманские камлания, проводил метеорологические замеры. Коряки относились к ним очень дружелюбно и оказывали всяческую помощь. В то же время, строго соблюдая свои традиции и религиозные обряды, они твердо отказывались от предложений, нарушающих их общепринятые обычаи. Так, они не показали погребальную одежду, отказали в просьбе продать семейный бубен, старых священных идолов, а также маски, отпугивающие злых духов в летнем селении. Лишь в зимнем селении Иохельсону удалось увидеть и даже приобрести такие маски.

4 ноября Иохельсон покинул Куэл и на 20 собачьих упряжках отправился в селение Каменское на севере Камчатки. По пути они останавливались в селениях Тильхай, Микино и Шестаково, где делали замеры, записи и приобретали артефакты. 7 ноября путешественники прибыли в Каменское. Иохельсон в письме Боасу сообщает, что характер каменцев оказался отличным от паренских коряков. Женщины здесь не позволяли замерить себя, а старики одергивали молодых, если те исполняли для записи песни. Они говорили, что "старик" (так они называли фонограф) заберет их голос и они умрут. Но, вместе с тем, именно в Каменском Иохельсону удалось приобрести семейный бубен и погребальную одежду. Здесь он наблюдал обряд погребения, который подробно описал в монографии о коряках. В Каменском Иохельсон встретился по предварительной договоренности с Богоразом, и они совместно поработали над корякскими фольклорными текстами, а также собрали материал для грамматики и словаря. Плодотворной оказалась работа Иохельсона летом 1901 года. Он посетил поселения приморских коряков Таловку, Среднюю и Большую Иткану, совершил четыре поездки к оленным корякам. Очень успешной оказалась поездка по морю на двух лодках к устью реки Наяхан, где Иохельсон обнаружил эвенский лагерь из 61 юрты и собрал разнообразный материал, который впоследствии использовал в монографии "Юкагиры и юкагиризованные тунгусы".

2 июля Иохельсон вернулся в Кушку и начал подготовку к отправлению собранного материала в Америку и к поездке на Колыму к юкагирам. В результате полевых работ среди коряков Иохельсон собрал обширный материал из 1440 артефактов, в том числе 173 эвенских, сделал 630 антропометрических замеров, 595 фотографий, снял 21 гипсовую слепок-маску, собрал 120 рассказов, мифов и заклинаний, записал 26 фонографических цилиндров с корякскими и эвенскими песнями, рассказами и шаманскими камланиями, сделал множество записей о жизни коряков: о семье и домашнем хозяйстве, о ремеслах и народном искусстве, об обычаях, религии, о традиционных промыслах и т.д. Кроме того, он провел ряд раскопок древних корякских жилищ, собрал в местных архивах исторические сведения, статистическую и иную информацию. Всю корякскую коллекцию артефактов Иохельсон отправил в сопровождении Бэкстона из Гижиги пароходом через Владивосток в Нью-Йорк. 15 августа 1901 года Иохельсон покинул Кушку и направился на лошадях через Становой хребет в Верхнеколымск к юкагирам. Поездка заняла 56 дней и была, как считал он, самой трудной из всех его поездок. Болота, стремительные горные потоки, густые леса задерживали продвижение путников. Когда отряд достиг верховьев Коркодона, лошади их настолько истощали, что пришлось дать им несколько дней отдыха. Часть продуктов испортилась из-за затяжных дождей уже в начале пути, так что рацион питания во время всего перехода был весьма скудным. Наступили холода и нужно было добраться в Верхнеколымск до того, как замерзнет река, иначе не избежать голода. Поэтому, оставив лошадей с тремя проводниками и большую часть продуктов, они отправились на плоту вниз по Коркодону. Проводник заверил их, что сплав займет всего два дня, и они взяли с собой лишь трехдневный паек, но поездка затянулась на девять дней и последние дни люди шли впроголодь. Пробыв четыре дня у юкагиров на Коркодоне, путешественники отправились на лодке в Верхнеколымск. Когда до Верхнеколымска осталось 40 миль, река покрылась льдом, и они два дня добирались пешком.

С 21 октября в течение месяца Иохельсон работал у юкагиров на реке Ясачная. "Я нашел очень мало новой информации среди восточных юкагиров и, возвратившись в Верхнеколымск, направился отсюда к юкагирам Нижнеколымского региона западной тундры", – писал он. 8 декабря Иохельсон выехал в Среднеколымск. Здесь он начал покупать артефакты для якутской коллекции. 6 января он отправился к тундровым юкагирам, а 6 марта возвратился в Среднеколымск и приступил к каталогизации и упаковке коллекции и затем выехал в Якутск. По пути в Якутск Иохельсон продолжал приобретение экспонатов для коллекции и неожиданно для себя встретил конкурентов. Этнографические материалы по народам Сибири собирали члены мамонтовой экспедиции барона фон Толля, спортивная экспедиция англичанина де Виндта и француза виконта Мэлегардэ. В Верхоянске он встретил еще одного путника, богатого англичанина Клифтона, который приобрел здесь интересные артефакты, в частности, орнаментированные серебряные изделия, и заплатил за них такую сумму, какой Иохельсон не располагал. Мысль о сборе якутской коллекции пришла к Иохельсону в ходе работы у коряков. Из Каменского он отправил своим друзьям в Якутск письмо, в котором сообщил о намерении собрать коллекцию и просил о содействии. 25 апреля он прибыл в Якутск и уже через пять дней, стремясь успеть до весеннего разлива перейти через Лену, отправился на левобережье. "Чтобы собрать якутскую коллекцию, я должен буду проехать по восточным улусам, где старые обычаи сохранились лучше, чем в западных", – писал он Боасу. Верхом на лошадях он покрыл расстояние около 400 верст, посетив три восточных улуса. Большую часть своей коллекции Иохельсон собрал в Ботурусском улусе, где пробыл в течение трех недель. Якутская коллекция Иохельсона включает 917 якутских и 300 юкагирских артефактов, 400 фотографий, 225 антропометрических замеров, 20 гипсовых масок, 30 фонографических цилиндров с записями песен, рассказов и шаманских камланий, а также ботанические и зоологические экспонаты. В письме Боасу с борта парохода "Громов" Иохельсон сообщает: "Несмотря на короткое время, за которое я должен был сделать якутскую коллекцию, благодаря моему знанию страны и старым друзьям среди них, я полагаю, что это будет первая полная этнографическая коллекция, которая покинет Якутск. Умеренно интересная коллекция была сделана в Якутске для последней всемирной ярмарки в Париже. Она затем была куплена Лейпцигским этнографическим музеем за 2000 рублей. Каталог его включает 187 предметов, большей частью моделей, несколько тунгусских, чукотских и юкагирских экспонатов. Едва ли они включают орнаментированные серебряные предметы или меховую одежду. Наша коллекция имеет более 50 орнаментированных серебряных изделий, несколько дорогих и ныне редких меховых одежд, старые украшения и шаманские атрибуты".

Среди наиболее редких экспонатов Иохельсон отмечает также шесть шаманских костюмов – два юкагирских и четыре якутских, детально охарактеризованные в монографии, а также полученную в дар от друзей якутскую берестяную юрту с декорацией. Он пишет, что юрта может быть собрана в музее по искусно сделанной модели. После завершения работы над монографией о коряках, Иохельсон руководил Алеутско-Камчатской экспедицией Русского Географического общества (экспедиция Рябушинского). Последующее десятилетие он работал хранителем отдела Музея антропологии и этнографии Российской Академии наук в Санкт-Петербурге. В 1922 году по командировке Российской Академии наук Иохельсон выехал в США для завершения работы над материалами Джезуповской экспедиции и до конца жизни работал в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке и Институте Карнеги в Вашингтоне. Здесь им опубликованы монографии: "Археологические исследования на Алеутских островах" (1925), "Юкагиры и юкагиризованные тунгусы" (1926), "Археологические исследования на Камчатке" (1928), "Народы Азиатской России" (1928), "Якуты" (1933) и "История, этнология и антропология алеутов" (1933). Скончался он в Нью-Йорке в 1937 году.

К счастью, благодаря объективистскому прагматизму подхода к интерпретации культурной антропологии, Иохельсону удалось избежать вульгарно-идеологизированных построений, за что в 1930-х годах он подвергался критике советских этнографов. В частности, автор пространной статьи, посвященной 80-летию Иохельсона К.Шавров, дав в целом высокую оценку его научной деятельности, писал: "Сильное влияние на Иохельсона в направлении, которое мы отнюдь не можем считать благотворным, имеет американская этнография в лице Ф.Боаса. Мы имеем в виду свойственный ученым этой школы беспринципный по существу эмпиризм, который характерен и для многих работ Иохельсона. Так же как прочие представители американской школы "исторической антропологии", Иохельсон ставит себе в заслугу отказ от всяких попыток исторических и социологических обобщений и поэтому, разумеется, не может преодолеть классово обусловленную ограниченность этой школы".

И все же, человек своего времени, Иохельсон не мог избежать распространенных стереотипов и, в частности, модели европоцентристской иерархии цивилизаций и культур. Отсюда применение по отношению к народам Северо-востока терминов "примитивный", "дикий" и оценка произведений искусства народов Северо-востока не с точки зрения самобытности их, а с точки зрения близости к европейским стандартам. Сегодня, когда общепринятой стала точка зрения самоценности всех культур, эти термины несколько режут слух. Но при этом читатель не может не отметить сочувственное, любовное и уважительное отношение автора к описываемым им народам.