Скудость достоверной информации о жизни и деятельности такого легендарного человека, каким был Манчаары, до сих пор вызывала если не споры, то, во всяком случае, некоторые расхождения во мнениях и сопутствующие им вопросы у большинства исследователей его биографии. Мы попытаемся рассмотреть эту личность через призму сегодняшних наших понятий, с позиций современных его соотечественников-якутов. Феномен Манчаары, на мой взгляд, не укладывается ни в какие рамки нынешней академической науки, выходит далеко за пределы простого критического анализа.

Итак, каким же предстает герой нашего повествования? О внешности Манчаары существуют непохожие друг на друга описания. Молва народная докатывается до того, что ставит под сомнение результаты двойного вскрытия его захоронения (мол, указали не то место, в документах другие сведения и т.д.). Если брать в общих чертах, то Манчаары был человеком среднего для тех времен роста (1 м 60 см), с типичными якутскими чертами лица и сложением тела. У большинства бедняцкой части тружеников села, которым приходилось быть много времени задействованными в из года в год повторяющихся работах традиционного хозяйствования, вырабатывалась только им одним присущая, легко узнаваемая походка. Можно сказать, что Манчаары — это собирательный образ задавленных жизнью, обстоятельствами трудяг из народа.

Тяжелая, беспросветная жизнь, сотканная из почти беспрерывных арестов, побегов, телесных наказаний и последнего, самого продолжительного заключения в цепях, не сломила его. Потеря отца Федора-Быттааны (возможно, Быттааны Ханчадаев) и матери-Монтой, отрыв от родных ему людей — жены Варвары и дочери Веры, дяди Якова (Кисинеев Бятяй), двоюродных братьев Кирилла и Ивана и другой его многочисленной родни, росших вместе с ним друзей детства, от родного алааса Арыылаах, любимой Кюёх Кэтириис только закалили его и без того решительный и упорный характер — характер настоящего якута, привыкшего безропотно принимать удары злодейки-судьбы. Вся жизнь Бытанина Егора Федоровича-Манчаары (род. летом 1807 г.), ошибочно называемого то Слободчиковым, то Федоровым Василием, пример подвига обыкновенного, как если бы сказали сегодня — «среднестатистического» якута-аласника, достойного сына своего народа.

В чем же заключается этот подвиг? В том ли, что он грабил богатых сородичей, разжиревших на кровавом поте и слезах живших впроголодь батраков-кумаланов? Или в том, что он поднял знамя борьбы за счастье родного народа? Ведь недаром ему помогали такие известные личности, как Бэрт Мария и Сэсэн Аржаков. Думается, беспримерный подвиг Егора Федоровича заключается в его любви к простому народу, которую он пронес через всю свою жизнь. Общение с умными, образованными современниками, долгие годы, проведенные на каторге и в тюрьме с русскими людьми, раскрыли его глаза, заставили увидеть жизнь народа в другом свете. Поднявшись над обыденностью, многое узнав, он не пал духом, как некоторые, а продолжил борьбу за светлую мечту освобождения народа от гнета самодержавной системы, в надежде на появление продолжателей его дела. Которые, кстати, были, есть и останутся в будущем.

Просто чудо, что он ни разу в жизни не убил ни одного человека. По большей части, Манчаары брал на испуг, и когда он встречал сильных противников, то имея возможность, применив оружие, убежать, сдавался на милость победителей. Его современники-разбойники не обходились без жестокостей и зверств. Манчаары умел организовывать людей. Везде, где бы он не появлялся, у него всегда были осведомители из среды простонародья. Воистину он стал всенародным, национальным героем. Подпавшие под его влияние люди, до этого промышлявшие разбоем для наживы, переставали убивать себе подобных. Во всяком случае, я еще ни разу не встречал документов о зверствах сподвижников Манчаары. Он, будучи в бегах, продолжал помогать не только своей семье, но и раздавал отнятое у богачей имущество бедным, неимущим якутам. По преимуществу, Манчаары брал не деньги и золото (брал ли он их вообще?... известно, что он утопил в озере сундук с монетами), а что-нибудь из одежды — практичное в житейском смысле для бедного люда. Он не был или не научился быть собственником. Жена Варвара беспрепятственно (очевидно, с согласия Манчаары) вышла замуж за Терентия Саввина из Харана. Однако вскоре возвратилась и стала жить у дяди Егора — Якова Никитина и его жены Марии Гаврильевны, которые, за неимением детей, усыновили новорожденного сироту Семена.

А каково было отношение Манчаары к Кюёх Кэтириис? Очевидно, он ее украл не для женитьбы (как бы он смог с ней прожить жизнь?), а для получения выкупа у богатых родителей. Позже прекрасная легенда о любви к Кэтириис, возможно, и захватила воображение самого Манчаары — поэта-импровизатора, человека с тонкой душевной организацией. С пленницей он почти не разговаривал, отменно кормил, поил и ничего плохого с ней не сделал (знаменитая легенда о попытке укуса носа или губ). Благодарная девушка признавалась, что Манчаары не протыкал кисть ее руки.

Егор Федорович не был сторонником кровавой мести. Взять хотя бы противостояние Чоочо и его якобы племянника Манчаары. Предательство родного дяди (если только Чоочо его дядя) не подвигло его к убийству не то что кого-нибудь из родни Чоочо, но и его самого. Где мы видим истерзанные тела, например, жены Чоочо — Настасьи, дочерей — Кыылыгныр, Татьяны и Мотуохи, сыновей — Ойуун Ого и Дмитрия или матери Чоочо — Оборто? Нет их. И быть не может. Не мог человек, не помнивший имя, которое дали ему при крещении в церкви, и поэтому назвавшийся при допросе в тюрьме именем дяди — Василием, убить человека. Ему это не позволили бы сделать его родные божества. А то, что он верил в них, и только в них, подтверждается всем ходом его жизни. Весьма сомнительно, чтобы Манчаары, этот «преступник», идущий против несправедливых законоуложений самодержавной страны, мог верить в Бога церкви, являвшейся послушным орудием в руках императора.

Якутская религиозная школа «Кут-сюр» никогда не предаст анафеме Егора Манчаары, как некогда, в свое время, Русская православная церковь предала анафеме богоотступника, бывшего соловецкого богомольца и паломника Степана Разина. Наши богомольцы, выражавшие народный протест, никогда не преступали законов совести, которые «сколько хочешь» преступали другие легендарные герои.

Возьмем, к примеру, Великобританию. Несмотря на совершенные Робином Гудом убийства людей, грабеж ради наживы, англичане и не думают предавать анафеме своего любимого героя. Про Робина Гуда слагаются стихотворные тексты и песни, рисуются картины, память о нем увековечивается в многочисленных скульптурах. В честь Робина снимаются фильмы, строятся парки, музеи, этнографические комплексы и т.д. Короче, люди с умом используют имя легендарного предка. А что у нас? В некоторых печатных СМИ «проскальзывают» статьи о Манчаары как о разбойнике и насильнике, оголтелом преступнике и рэкетире.

Цивилизованный народ никогда не станет так делать. Те же самые англичане не могут установить (в отличие от нас с вами — относительно Манчаары), кто же был их Робин Гуд на самом деле. В числе возможных кандидатов на звание прототипа выступают сразу несколько личностей. По переписи 1228 и 1230 годов известен беглец Роберт Гуд по прозвищу «Домовой». Примерно в это же время жил Роберт Твинг, грабивший христианские монастыри и раздававший муку беднякам. Некоторые исследователи предполагают, что прототипом Робина Гуда мог быть некий Роберт Фитцут (род. в 1160 г.). Другие прототипом Гуда считают родственника Генриха III Симона де Монфора. Третьи считают, что им мог быть Роберт Гуд — арендатор из Уэйкфилда, ходивший под началом графа Ланкастерского.

Если мы с вами знаем, при каких царях жил Манчаары (Александр I, Николай I, Александр II), то англичане до сих пор не могут с точностью установить, при каком короле жил Робин Гуд. Этим королем с равным успехом могут быть Эдуард II (нач. XIV века) или Ричард Львиное Сердце (кон. XII века). Жена Робина Марианна появляется в летописях только после XV века. В ранних летописях Робин показан как человек из народа, а в последующем его представили как человека «голубых кровей». Образ монаха Така тоже появляется только в поздних летописях. Не стоит забывать и о смерти Робина от рук настоятельницы Кирклейского аббатства, убившей его под благовидным предлогом лечения через кровопускание.