Национальный художественный музей основан в 1928 году, но коллекция косторезного искусства XVIII—XX веков берет начало с 1945 года, когда из фондов Якутского краеведческого музея были переданы ценные в художественном отношении предметы резной кости XIX — нач. ХХ веков — среди них орнаментальные пластинки, фигуры животных и утилитарные предметы, произведения К.И.Неустроева, Д.М.Никифорова, обучавшихся в начале ХХ века резьбе по кости в мастерских Сергиева Посада под Москвой.

С этого времени одной из приоритетных задач комплектования явилось создание новой коллекции, уже в 1946 году приобретаются изделия резчиков XIX века и декоративная пластина народного художника А.В. Федорова «Василий Манчары» (1946). В этот важный момент становления коллекции огромную роль в ее дальнейшем качественном формировании сыграла первая послевоенная художественная выставка 1947 года, посвященная 25-летию Якутской АССР, где работы народных мастеров получают высокую оценку и путевку в большое искусство. С выставки 1947 года коллекция пополняется произведениями А.В.Федорова, Е.Н.Алексеева, В.П.Попова, Д.И.Ильина, ставшими классикой якутского косторезного искусства.

О возросшем интересе к традиционному народному творчеству свидетельствует имеющийся в запасниках музея горельеф «На колхозном дворе» (1947), выполненный из кости ведущим живописцем Якутии П.П.Романовым.

Постепенно налаживаются связи с частными владельцами — в музее появляются отдельные изделия старых холмогорских и чукотских мастеров.

В 1952 и 1954 годах Государственный музей искусств народов Востока передает в коллекцию малую пластику из слоновой кости XVIII—XX века, а также чукотскую моржовую кость с цветной гравировкой.

С конца 40-х годов с выставок изобразительного искусства Якутии, у самих мастеров музеем приобретаются лучшие произведения художественной резьбы по кости. Таким образом, была заложена основа уникальной коллекции, ставшей неотъемлемой частью собрания.

В настоящее время собрание резной кости XVIII—XX веков живет полнокровной музейной жизнью, экспонируется на многих престижных выставках в России и за рубежом. С коллекцией ведется научно-исследовательская, хранительская и реставрационная деятельность, на ее материале изданы монографии, научные труды по вопросам истории становления и развития якутского косторезного искусства (1).

* * *

Достойное место среди сокровищ музея занимает русская резная кость, достигшая наивысшего расцвета в эпоху Петра I. В это время резьба по кости в России становится не только предметом народного творчества, но и искусством элитарным — кавалеры и дамы пробуют свои силы в костяном кружеве, сам царь с императрицей режут медальоны, табакерки и фигурные сценки.

В XVIII веке в России определяются ведущие художественные центры косторезного искусства — Холмогоры Архангельской губернии и Якутия. Как пишет И.Н.Уханова: «...именно холмогорские и якутские косторезы оставили нам богатое наследие» (2, с. 9).

Добротный массивный ларец из фондов музея типичен для русских мастеров XVIII века. В его декоре — пластически сочный, крупный растительный орнамент с бутонами цветов, естественно переходящий в элементы русской архитектуры: теремки с луковичками, арочными просветами и ступенями. Сквозная резьба наложена на фон из цветного шелка, создающего на белой поверхности кости живописные рефлексы, им вторит богатая игра светотени крупных завитков орнамента. Основа ларца деревянная, узорчатые пластины скреплены по бокам серебряными накладками, на которых выгравирована дата и надписи: «1750 года сер. 131 зол.», «переправлен в 1893 г.». Внутри на одной из накладок имеется надпись, сообщающая имя владелицы: «В.Ф.Шестаковой».

Подобные изделия, несущие в себе черты московского стиля барокко, изготовлялись в XVIII веке на Русском Севере и в мастерских Оружейной палаты, куда для работы привлекались холмогорские мастера. Ларец из музея представляет удивительно целостное произведение, в его узорочье — красота, торжествующая над всеми «мирскими печалями».

Начало следующего XIX столетия диктует совершенно иной художественный стиль, отличающийся от барочной резьбы более спокойным ритмом орнамента, строгой уравновешенной композицией. Эти стилевые особенности эпохи получают свое выражение в орнаментальном строе сохранившейся крышки шкатулки. Ее ажурный легкий рисунок с акантовыми побегами, розетками и цветами чередуется с рядами мелких бусин жемчужника и создает логическую стройность узоров. Те же черты проступают в плоскорельефной резьбе изящного футляра игольника (Архангельск) и в декоре двухъярусной шкатулки (Холмогоры).

* * *

Особое место в музейной коллекции занимает японская и китайская пластика из слоновой кости XVIII-XIX столетий. Тщательной, ювелирной отделкой в японской резьбе по кости отличается группа произведений, относящаяся к одной из основных форм нэцкэ — катабори*, которая включает изображения людей и животных. Необычайно выразительные, наделенные каждый своим характером, миниатюры сплошь покрыты тончайшей гравировкой. Эти стилистические особенности художественного языка характерны для произведений столичной Эдоской школы, получившей признание в XIX веке. Характерный пример — нэцкэ в стиле окимоно «Ремесленник с вазой для цветов».

Выразительный силуэт, почти полное отсутствие орнаментальной обработки поверхности, одиночный мотив фигур позволяют отнести нэцкэ «Лис в кимоно» и «Корейский лев» к первой половине XIX века, когда ещё сильны традиции старых художественных школ Осака и Киото.

С общекультурной переориентацией Японии на Европу искусство нэцкэ утрачивает свою утилитарную функцию, приобретая черты станковой миниатюрной скульптуры — окимоно, рассчитанной на созерцание. Ярким образцом, воплощающим художественные особенности резьбы по кости нового периода является окимоно «Эбису и Дайкоку» (двое из семи богов счастья). Сюжет трактован юмористически, имеет яркую эмоциональную окраску: Дайкоку с волшебной колотушкой и Эбису с огромной рыбой Тай. Также как и в нэцкэ, особое значение придается орнаменту, которым покрыта одежда. Скрупулезно проработана прическа, переданы мельчайшие подробности: морщинки, зрачки глаз, брови. Миниатюра выдержана в традициях Эдоской школы периода Мэйдзи, после 1868 года.

Прославленная китайская резьба XVIII—XIX веков в собрании музея представлена мелкой пластикой и плоскорельефной слегка подсвеченной пластиной с изображением пейзажа с зайцем. Виртуозно исполнено декоративное украшение «Шар в шаре» со сложным сквозным ажурным цветочным орнаментом, внутри еще 16 ажурных шаров. Вырезанные из цельного блока кости — они являются воплощением мысли о неделимости целого.

Несмотря на малочисленность, памятники русской и восточной резьбы — один из драгоценных островков среди сокровищ Национального художественного музея. Они ярко выявляют художественные и эстетические особенности прославленных национальных школ.

* * *

Несомненный интерес представляет группа произведений чукотского косторезного искусства 1930—40-х годов. В отличие от русской и восточной резьбы, для нее характерна малорасчлененность объемов, графичность изображения.

В знаменитой Уэленской косторезной мастерской, объединившей в 1931 году старых мастеров, работал охотник и оленевод Айе (1877—1945). Произведений Айе сохранилось мало. Одно из них находится в собрании якутского музея и представляет собой объемную многофигурную композицию из двух оленьих упряжек, построенную на спокойном чередующемся ритме. Цветная гравировка подставки логично дополняет сюжетный мотив скульптурной группы, сообщая ей своеобразное изящество. Работа, созданная в последний год жизни мастера, выполнена в лучших традициях чукотской резьбы по кости. На торцовой стороне подставки дата и надписи: 25/II-1946 — Н.К.Т РСФСР. с.Уэлен-Чукоторг «Мастер-Айе».

Хорошо сработан и нож с моржовой костяной ручкой и ножнами, выполненный эскимосом Уэкеном (1905—1956). Удачно найденная форма рукоятки в виде стоящего белого медведя близка по исполнению к изделиям обрядной пластики, уплощенный силуэт обтекаем и прост. Эмоциональную живость фигуре придает черная гравировка глаз, носа и лап. Традиционное понимание материала позволяет резчику вписать форму ножен в естественный изгиб моржового клыка и украсить гравированным рисунком.

Классическое наследие чукотской резной кости дополняет великолепная цветная гравировка по моржовому клыку с общей тематической направленностью: охота на морского зверя, медведя, оленя. Среди них привлекает внимание документальное повествование об освоении Северного морского пути Папанинской экспедицией. Сюжеты композиций застилают всю поверхность моржового клыка, нередко изображения включаются в отдельные последовательные клейма. Гравировка с малым набором цвета создает целостное живописное звучание. В композиционном и колористическом решении, повествовательности проявляется своеобразие художественного мышления народа.

Чукотская резьба по кости, органично вошедшая в собрание музея, связана с творчеством мастеров, которые определили в 30-е годы становление и развитие этого вида искусства как художественной школы.

* * *

Полнотой и высоким качеством памятников отличается якутская коллекция XIX-XX веков. Собрание складывалось постепенно в течение более полувека и представляет уникальное по своей художественной значимости культурное наследие, свидетельствующее об оригинальности этнического мышления, мастерстве и преемственности традиций. По составу коллекции можно проследить пути развития якутского косторезного искусства, его характерные особенности: пластичность, выразительность, лаконизм в отборе изобразительных средств.

XVII—XVIII века были временем широкого проникновения из Холмогор и Великого Устюга в «якутскую землицу» «служилых людей», а с ними и костяных изделий. Знакомство мастеров с русской техникой обработки кости явилось значительной подвижкой к активизации именно художественного процесса. На северной почве это искусство, впитав местные особенности культуры, трансформировалось в самостоятельный очаг якутского косторезного искусства. Не случайно в литературных источниках XIX столетия встречаются похвальные упоминания о якутских поделках, где замечается «особый шик» и «своеобразие» (3, с. 49).

О многом может рассказать четкая ритмика и пластичные линии старой резной шкатулки (Неизвестный мастер XIX в. Шкатулка. 1858 г. Мамонтовая кость, резьба ажурная и рельефная. ИНВ.ПИ-276) якутской работы. Она повествует о прекрасном чувстве материала, об умении мастера украсить предмет, при этом выявить его функциональное назначение. Лаконичный контур ларца, уверенная сквозная резьба на проем, графичные реалистичные сценки из повседневной жизни характеризуют большого мастера, прекрасно знающего свой традиционный и успешно синтезировавшего опыт северорусских резчиков.

С конца XVIII века Якутия известна как один из признанных центров резьбы по кости. Само наличие якутских косторезных изделий во многих музейных собраниях России, Германии и Америки свидетельствует об их популярности не только в местах бытования, но и далеко за пределами. Уже в 1869 году якутская резная кость упоминается в списках промышленной выставки в г.Иркутске (4, с. 50). Надо заметить, что не мастера числились участниками выставок, а владельцы предметов — чиновники и купцы. Лишь по счастливой случайности в списке экспонатов Всероссийской выставки, проходившей в 1902 году в Санкт-Петербурге есть запись о блюде из корня березы с инкрустацией мамонтовой костью и серебром с надписью: «...Анастасий Григорьевич Бурнашев... 1900 г.» (5, с. 50). Это свидетельство дорого нам еще и тем, что в запасниках музея имеется икона «Вознесение Христа», выполненная Бурнашевым. Подобные сведения повышают значимость музейной реликвии, характеризуют разносторонний талант самого мастера, владеющего навыками резьбы по кости, дереву и письмом красками.

В разделе старой якутской резной кости хранятся прекрасные по качеству шкатулки. Одна из них принадлежит резцу потомственного мастера Мегинского улуса Леониду Кузьмичу Попову (конец XIX — начало ХХ века). Выполненная в форме ларца, она отличается «суровым архаизмом» и пластичной цельностью. Надписи, вырезанные вязью на скатах крышки: «Якутск. 1906 г. КЛТД. ВЪЗП» свидетельствуют, что шкатулка сделана на заказ — начальные буквы сокращенных слов складываются в целые предложения — «КЛТД — кого люблю, тому дарю», «ВЪЗП — В знак памяти».

Повозки с седоками, ножи для разрезания бумаги, фигурки женщин в высоких шапках, шахматы и другие утилитарные предметы дополняют представление о видах и технике резьбы прошлого столетия.

В начале ХХ века усиливается интерес к объемной скульптуре и ее связи с пространством, преодолевается статичность, фронтальность более ранних макетных фигур. Примером в коллекции служат работы К.И.Неустроева (1886—1942), интерес которого лежал в области анималистической миниатюры («Косуля» (1910), «Корова с колокольчиком» (1910).

В собрании музея достаточно полно и последовательно представлено творчество известных якутских мастеров, стоявших у истоков возрождения художественной резьбы по кости в послевоенный период (И.Ф.Мамаев, А.Ф.Федоров, В.П.Попов, Д.И.Ильин, Т.В.Аммосов, С.Н.Пестерев).

С полным правом можно назвать шедевром жанровую композицию «Якутка у коновязей» (1947), выполненную Василием Петровичем Поповым (1906—1960), представителем целой династии косторезов Мегинского улуса.

Используя композиционные приемы жанровых сцен XIX века, мастер удачно располагает фигуры в пространстве подставки. Гладкая поверхность больших плоскостей кости в контрасте с рельефом узоров наряда женщины, убранства коня и коновязей выявляют природную красоту материала, придают произведению декоративную выразительность и цельность.

Связь с принципами народной пластики прослеживается и в других его работах, как «Оленья упряжка» (1955), «Бой жеребцов» (1949), «Якутская борьба» (1960).

В согласии с исконной традицией якутской резьбы по кости выполнена миниатюрная скульптура «На кумысный праздник — ысыах» (1946), принадлежащая резцу другого замечательного мастера Дмитрия Ивановича Ильина (1914—1984). В ее образном строе ненавязчиво звучат песенные народные интонации. Ничто не ускользает от наблюдательного глаза мастера: медленная поступь быка с сидящим на нем стариком в шляпе, узоры на сосудах для кумыса. Тщательно и подробно исполнены косторезом отдельные аксессуары: курительная трубка, плетка, поводья, упряжь быка — в этом «типичное для народного мастера изолированное восприятие каждой формы, стремление к наглядности, к узнаваемости» (6, с.71). Но это не мешает резчику умело сообщить композиции обобщенность пластических форм.

В искусстве якутской резной кости самобытные произведения В.П.Попова и Д.И.Ильина определили ту высокую степень художественного достоинства, с которого собрание музея вступает в новый путь своего дальнейшего качественного пополнения и совершенствования.

Обращаясь к значительным памятникам в коллекции, нельзя не отметить ряд таких произведений, как «Портрет А.С.Пушкина» (1946), созданный Я.М.Аргуновым, нож «Якутия» (1949) — Е.Н.Алексеева, «Охотник» (1964) — К.Крылова, «Установка тордоха» (1978) — Н.Д.Амыдаева, «Тюсюльгэ» (1982) — Р.Н.Петрова, «Дети Олеринской тундры» (1985) — Ф.И.Маркова.

Сложившись в основных своих чертах к середине ХХ века, коллекция якутской резной кости характеризуется высоким художественным уровнем главнейших своих произведений. Прежде всего здесь хочется представить монографические разделы трех известных якутских художников, лауреатов Государственной премии РСФСР им. И.Е.Репина — Т.В.Аммосова, С.Н.Пестерева, С.Н.Петрова. Состав этой интересной обширной части коллекции музея дает возможность проследить эволюцию творчества каждого мастера на протяжении довольно длительного отрезка времени (с 40-х до 80-х годов ХХ века включительно) и характеризовать собрание якутской резной кости в целом.

Личность народного мастера Терентия Васильевича Аммосова — яркое явление в изобразительном искусстве Якутии. Одержимость в работе, богатство фантазии, стремление к гармонии и красоте, изысканность технического исполнения — отличительные черты его таланта. Достигая совершенства в различных приемах резьбы от костяного кружева и изящных миниатюр до объемных жанровых композиций, мастер умело использует пластические и фактурные особенности кости, обогащая композиции сложной игрой бликов и светотени. В его коллекции традиционные шкатулки, декоративные кубки и пластины, шахматы, композиции, выполненные по фольклорным мотивам, сценки из сельской жизни и празднеств, ножи, трубки и письменные приборы. В шкатулках мастер демонстрирует виртуозное владение резцом. Ажурная вязь и общая форма стилистически близки к искусству северорусских резчиков, но в образном содержании и в трактовке узора мастер идет от якутского фольклора и орнаментальных мотивов. Яркий пример — шкатулки «Север» (1962) и «Олонхо» (1980).

Уникальна коллекция работ и мастера анималистического жанра Семена Николаевича Пестерева (1917—1983). Его излюбленные мотивы — охота, стремительные, полные динамики собачьи и оленьи упряжки, лесная жизнь зверей, табуны коней, стада оленей и коров на вольных пастбищах. Обращается он и к исторической тематике, и к современным реалиям жизни людей Севера. В основном это монолитные, многофигурные композиции, рассчитанные на профильное восприятие. Удивительно, как мастер определяет пластические акценты, создавая линейный четкий силуэт («Якутская старинная свадьба» (1971), «На тебеневку» (1980), «Собачья упряжка» (1980) и др.).

Глубоко национально и необычайно выразительно самобытное творчество Степана Никифоровича Петрова (1938—1984), по мощи и духу созвучное образам якутского героического эпоса. Его произведения — органический сплав красоты пластического языка, обобщения, декоративного начала и мастерства.

Ощущение связи с былым и вечным — в работе «Мои предки» (1974). Ее композиция повторяет форму массивного мамонтового бивня, движение всадников построено на чередующихся вертикалях, образуемых сдвоенными или разреженными силуэтами фигур. В качестве организующей силы в эмоциональном, образном решении использована драматургия света и тени, выявляющая крупные формы. Орнамент, введенный в убранстве коней, оттеняет благородную красоту гладкой поверхности кости. В масштабности и торжественной монументальности произведения проступает тема истоков, судьбы народа.

Творчество этой великолепной «триады» по своей художественной наполненности является духовным наследием якутского народа.

Искусство современной резьбы по кости находится в постоянном движении. По материалу коллекции заметно, что процесс происходящих изменений этого вида искусства убыстряется, меняя свой облик в сторону декоративизма. Меняется образная основа, семантика, круг сюжетов, для воплощения которых нередко употребляются другие материалы (корень березы, ровдуга, рог оленя, сохатого), вырабатываются новые технологические приемы, вносящие свои коррективы в привычные пластические формы.

В структуре художественной резьбы по кости можно отметить образную многослойность — в ней тесно взаимодействуют профессиональное и народное, опыт мирового художественного наследия.

«Традиция» современными мастерами понимается на основе духовного опыта личности — придается особое значение культурной памяти. Это ярко проявляется в произведениях Р.Петрова, Ф.Маркова, К.Мамонтова, Р.Пинигина в коллекции музея, а также Ю.Ханды и Е.Саввина.

Глядя на произведения молодых косторезов, невольно вспоминаешь предшественников, стоящих у истоков: В.П.Попова, Д.И.Ильина, их наивную попытку освоения реального мира. У современных мастеров иной масштаб мышления, выводящий их творчество в более широкое пространство сущностных и общечеловеческих величин.

Ильин Д.И. На кумысный праздник — ысыах. 1946. Мамонтовая кость, резьба объемная, ажурная.
Пестерев С.Н. Встреча врача на селе. 1971—1973. Мамонтовая кость, резьба объемная.
Петров С.Н. Якутская женщина. 1989. Мамонтовая кость, резьба объемная, гравировка.
Амыдаев Н.Д. Установка тордоха. 1978. Мамонтовая кость, капо-корень, резьба объемная.
Петров Р.Н. Тюсюльгэ. 1982. Мамонтовая кость, дерево, ровдуга, резьба объемная.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Иванов В.Х. «Якутская резьба по кости». Москва, 1979; Потапов И.А. «Художники Якутии». Ленинград, 1983; Якунина Л.И. «Якутская резная кость». Якутск, 1957 и др.