Географическое открытие Восточной Сибири началось с севера. В конце XVI — начале XVII вв. русские люди проникли в Енисейский край и в 1601 г. в междуречье Оби и Енисея основали Мангазейский острог, ставший вскоре центром уезда. В первое десятилетие XVII в. в состав России вошли территории среднего и частично верхнего бассейна р.Енисея: в 1618 г. на р. Кети был основан Маковский острог, в 1619 г. — Енисейский. Почти вся эта территория была заселена кетоязычным населением, а также эвенкийскими и бурятскими племенами. Уже тогда на берегах среднего течения Енисея начало складываться постоянное русское население и стал создаваться значительный сельскохозяйственный район.

В 20-х годах XVII в. российские землепроходцы проникают в Якутию. Река Лена стала известна им в 1619 г. Тогда в Енисейском остроге был допрошен пленный князец кипанских эвенков Илтик. Он сообщил воеводам о существовании «великой реки Лены» «на два дня ходу» от Енисейского острога, на которой живет богатый и могущественный народ, у которого имеются большие суда с колоколами, пушками и остроги.

Несмотря на неполноту и известную фантастичность, информация Илтика в свое время сыграла немалую роль в деле открытия Ленского края. Она заинтриговала Енисейскую и Мангазейскую администрации, которые не замедлили распорядиться об организации обследования «неизвестной страны». В конце 1619 г. в Мангазейском остроге поручение об обследовании «Лины реки» получили пятидесятник Григорий Семенов и 10 служилых людей.

В 1621 г. мангазейским служилым людям от шести пленных буляшей (эвенков) удалось узнать о существовании «Лин, большой реки», где обитал многочисленный народ. Буляши сообщили, что «избы-де у них, как у русских людей, и лошади есть, а про то они не ведают пашенные ль они люди или не пашенные; а платье носят таковое же, как русские люди»; они знали производство железа и вели оживленную торговлю с другими народами. С.В.Бахрушин не сомневался, что здесь речь идет о якутах.

Дальнейшее развитие событий восстановить трудно. Известно только, что в начале 20-х годов отряд из 40 человек во главе с мангазейским промышленником Пантелеем Пенда (или Пянда) проник не только в бассейн р. Лены, но и доплыл вниз по реке до того места, где, как говорится в фольклорных материалах, в будущем был заложен Якутский острог. Исторические предания якутов рассказывают, что в одно время неожиданно на земле кангаласцев перед юртой престарелого тойона Тыгына появились неизвестные люди, говорившие на незнакомом якутам языке и внешне отличавшиеся от них. Своим трудолюбием и кротким нравом они завоевали симпатию Тыгына, который охотно взял их в работники. Но через три года пришельцы исчезли так же внезапно, как и появились. А через несколько лет нагрянул целый отряд людей, похожих на тех, которые были знакомы кангаласцам.

Действительно, через несколько лет, а именно в 1628 г., сын боярский Самсон Новацкий, получив у шамагирских эвенков более достоверные сведения о «якуцких людях», в следующем году отправил отряд из 30 человек «про те новые землицы проведать и тех новых землиц людей под государеву царьскую высокую руку призывать». Это был отряд тобольского служилого человека Антона Добрынского. Отделившись от отряда Новацкого, который действовал в районе Нижней Тунгуски, зимой 1630 г. Добрынский со своими людьми перешел на р.Чону — приток Вилюя. На Вилюе они обнаружили «многие люди нанагири, человек с семьсот и болши, а конных людей у них нет, а кочюют на усть реки Варки», «ясак с себя государю не платят, потому что люди большие; а по Лене реке на усть Вилюя живут долганы и якуты». С устья Вилюя они поднялись вверх по Лене, и тогда же часть отряда успела разведать р. Алдан — здесь отряд обнаружил несколько племен эвенков. На Лене же добрынцы наткнулись «на конную якуцкую орду» и где-то заложили первое зимовье.

Осенью 1630 г. отряд Добрынского разделился на две группы. Первая группа из 15 человек во главе с самим Добрынским осталась «у якуцких людей» для сбора ясака 1631 г. и для «утверждения» здесь «государевой власти»; другая — во главе с березовским казаком Мартыном Васильевым — возвратилась назад, из них 7 человек в июне 1632 г. добрались до Тобольска и представили воеводам сведения о сделанных на «новой землице» открытиях.

Группа Добрынского провела зиму 1630/31 гг. в Якутии, и, по-видимому, в разгар сбора нового ясака местные жители осадили острожек. Осада длилась с 8 ноября 1630 г. по 9 мая 1631 г. и закончилась неудачно для местных жителей — они не только вынуждены были снять осаду, но и потеряли немало убитыми и «переранеными». Потерь же у осажденных не было, но отряду не удалось собрать ясак за 1631 г. В июле 1632 г. в Тобольск вернулись 5 человек, которые «подали в съезжей избе доездную память», в которой содержались более достоверные сведения о якутах.

Значение пребывания отряда А.Добрынского в Якутии, хотя и кратковременного, состоит в успешном «проведывании» ранее неизвестной «новой землицы», в доставлении Сибирской воеводской администрации первых конкретных данных, достаточных для понимания значения «новой землицы» и для организации новых предприятий по ее дальнейшему освоению. С походом Добрынского на Лену открылась новая страница в истории политического и хозяйственного освоения Российским государством Сибири.

Разведка Лены одновременно была предпринята и со стороны Енисейска. В 1630 г. казачий десятник Илей Ермолин во время плавания по р. Лене от тунгусов узнал, что «на край» этой реки есть «Якольская земля», которая «людна и скотна» и в ней «скот всякой есть, и кони и коровы». Разведку р. Лены осуществлял также отряд енисейского атамана И.А.Галкина. Из Енисейска он выехал в конце 1630 г. Вскоре он поставил на берегу р. Усть-Куты «в ясачных в налянских и в тунгуских людях» зимовье и взял с них ясак. Он побывал также на Лене, заложил здесь острожек и собрал ясак с «якольской» земли. Отряд обследовал «иные сторонние реки, которые впали в Лену реку», и где жили «конные и скотные многие люди», дошел до Алдана и повернул назад. Галкин сообщал, что встреченное им население еще не было подвергнуто ясачному обложению, между тем «соболя-де и всякого зверя туто много». Жителей «новой землицы» Галкин охарактеризовал как «непослушных и немирных» и предложил «привесть» их «под государеву высокую руку большими служилыми людьми». В его доездной памяти сказано, что якуты «скотны и людны и доспешны и воисты и не хотели государеву ясаку дать».

Сибирские воеводы поняли «государственную пользу новой землицы» и сразу же приступили к конкретным действиям. Обо всем было сообщено московскому царю. Одним из мероприятий явилась организация похода Петра Бекетова.

30 мая 1630 г. Бекетов был отправлен на «дальную службу на Лену реку на один год», но до апреля 1632 г. он находился в верховьях Лены, где собирал ясак с эвенков и бурят. Енисейский воевода, ознакомившись с доездной памятью Галкина, распорядился прислать на Лену к Бекетову «прибавку для дальней службы» — 14 человек казаков во главе с десятниками Илеем Ермолиным и Василием Бугором. Перед отрядом Бекетова были поставлены задачи: привести население «Якуцкой земли» под власть России, собрать с него ясак и продолжить разведывание новых земель Ленского края.

Предписание Енисейского воеводы Бекетов получил 8 апреля 1632 г. и через некоторое время со своим отрядом спустился вниз по Лене. Уже 14 мая 1632 г. он оказался на земле бетунских якутов. Здесь Бекетов начал с того, что пытался «рассказать» якутам о русском царе, призывал их под его «высокую руку» и «государево жалованное слово сказать». Бетунцы не поддались агитации и отказали в ясаке. Бекетову пришлось прибегнуть к силе. Бетунцы первыми из якутов присягнули русскому царю и внесли ясак. Вскоре Бекетов заставил внести ясак улусы «якуцких князцей» Шора и Шуреняка. В сентябре он столкнулся с батулинцами во главе с Ногуем. Последний оказался человеком горячим, в частности, «государское величество ни во что почал ставить и неподобные словеса почал говорить про государское величество». Только после того, как был схвачен брат Ногуя, батулинцы «шертовали» царю и внесли ясак.

В дальнейшем Бекетов решил укрепить свое положение строительством острога, как он думал, в центре якутской земли. Он заложил его в сентябре 1632 г. В его докладе в Сибирский приказ об этом сказано так: «Того же году сентябре в 25 день по государеву великого князя Михаила Федоровича всея Руси указу поставил я, Петр, со служилыми людьми по Лене реке острог для государева величества в дальней окраине и для государева ясачного збору и для приезду якуцких людей. А преж тово на Лене реке и в якуцкой земле государева острогу не бывало нигде. А поставил, государь, новой острожек я, Петрушка, против якуцкова князя Мамыкова улусы и меж иными многими улусами среди всей земли».

В конце октября 1632 г. ясак внес мегинский князец Буруха, оказав, правда, сопротивление казакам. В начале ноября такая же участь постигла и катылынцев, князец которых объяснял свое сопротивление тем, что раньше в его улус не приезжали русские люди, и потому «про государево величество» он ничего не знал. В марте 1633 г. Бекетов вынудил к внесению ясака жителей Дюпсюнского улуса во главе с князцем Оспеком.

Преодоление сопротивления дюпсюнцев было, пожалуй, последним вооруженным предприятием Бекетова по приведению якутов под власть царя. Дальнейшие события носили в целом мирный характер. Об этом сам Бекетов так писал: видя его жесткую линию объясачивания, «многие якуцкие люди князцы со всеми своими людьми многих разных улусов... приклонися и учинились под государевою высокою рукою послушны и в новой острожек приезжают безстрашно и шертовали за себя и за своих улусных». В результате такого развития событий Бекетову присягнули всего 32 князца из 17 улусов. В их числе оказались: кангаласский Ника с сыновьями Еюком и Оттоем, братом Сергуем; сыновья Тыгына: Бозеко, Откурай, Челлай; намский князец Мымах, нюрюктейский Кириней и другие. За год с небольшим отряд служилых людей, таким образом, включил в состав Российского государства почти все центральные улусы Якутии.

Одновременно велась разведка отдаленных мест края. В июле и августе 1632 г. Бекетов один за другим посылает вниз по Лене отряды Андрея Дубины и Алексея Архипова. Отряд последнего добрался до Жиганской земли, поставил зимовье (1632 г.), прозимовал и собрал ясак «з дву землиц с новых тунгусских людей з долганов и ыжиганов».

Такова деятельность П. Бекетова в первые годы открытия Ленского края, которая занимает особое место в системе мероприятий, связанных с включением Якутии в состав России. Если Добрынский и Галкин разведывали «новую землицу», то Бекетов положил начало практическому включению этого края в состав Российского государства. Все его действия подчинялись этой основной задаче.

Летом 1633 г. Бекетов оставил Ленский острог. В начале сентября того же года он прибыл в Енисейск. Свои дела в Якутском остроге он сдал сыну боярскому Парфену Ходыреву, который не предпринял никаких существенных мер по закреплению успехов своего предшественника. А 21 сентября 1633 г. под острогом неожиданно появился атаман Иван Галкин с 12 служилыми людьми и «насильством» отнял у Ходырева всех его людей. Отстранив его от власти, Галкин стал действовать по своему усмотрению, круто и жестко.

Галкин начал с того, что в конце сентября 1633 г. предпринял наступление на земли баксинского князя Тусерги. Этот князец и его улусные люди неоднократно отказывались от внесения ясака. Кроме того казаки вспомнили, что Тусерга вместе с кангаласцами в том же 1633 г. убили двух служилых людей и трех промышленников. Баксинцы оказали довольно сильное сопротивление, но Галкину удалось «побить и порубить» часть из них. Были захвачены в плен многие баксинцы, в том числе женщины и дети. Тусерга вынужден был платить ясак.

«Непослушными» оказались князец Еюк и «бурухины» дети—мегинцы. Они также отказали в ясаке. Но уже в сентябре - ноябре и эти улусы подчинились Галкину, однако чувствовалась напряженность. Опасной обстановка стала в начале 1634 г. Служилые люди во главе с Галкиным своими насилием и вымогательством спровоцировали вооруженное выступление улусных жителей. В конце 1633 г. в Намском улусе стали собираться «многие якольские князцы своими людьми» с намерением выступить против Галкина. Узнав об этом, Галкин в начале 1634 г. первым навязал бой, но казакам и промышленникам (числом около 50 человек) пришлось отступить к острогу. Якуты преследовали их и 9 января начали осаду острога, которая продолжалась до 28 февраля. В этот день осада неожиданно была снята, видимо, из-за взаимной вражды и раздоров между отдельными князцами, особенно кангаласскими и борогонскими.

Сразу же после снятия осады Галкин учинил «погром» в Бетунском улусе, а 9 марта 1634 г. он ездил уговаривать «якольских князцей Бурдуя и Семена Улта», собиравшихся бежать «на дальние и сторонние реки», боясь ответственности за участие в осаде острога. Ему удалось уговорить их остаться.

Атаман Галкин, действуя в центральных улусах, «заботился» и «о дальних землицах». В 1634 г. служилые люди Посник Иванов и Аникей Никитин «ходили в новую землю вверх по Вилюе реке на сторонную реку Туню к новым тунгуским людям» и взяли аманатов от родов увалагир, сологон, калтагир. В том же году другой отряд во главе с Федором Чуркиным был послан на Алдан к катылинскому князцу Даваня и эвенкам. Отряду удалось поставить острог «середь Катулинского роду».

Насилием, вымогательством и личными жесткими действиями Галкин вызвал возмущение местного населения, вылившееся в открытое вооруженное выступление против него. Парфен Ходырев имел полное основание писать, что от Галкина и его людей «стало тем якуцким князцам и их улусным людям изгоня велика». Мало того, Галкин спровоцировал вооруженное столкновение с мангазейскими служилыми людьми, увидев в них конкурентов. В 1635 г. Енисейский воевода А.Племянников вынужден был сообщить царю о столкновении отряда Галкина, «сшодчеея на Лене реке», с отрядом Степана Корытова, в ходе которого было убито 4 человека.

После Галкина в Ленском остроге в тяжелой обстановке служили Богдан Байкашин и тот же Парфен Ходырев. Первейшей их заботой было утихомирить возбужденных, «взбунтовавшихся ясачных». Особенно сопротивлялись кангаласцы во главе с князцами Откураем и Бозеком, а также бетунцы во главе с князцами Камыком, Улты и Оттуем. В 1636-1637 гг. происходили и другие вооруженные стычки, которые кончались обычно поражением местных жителей. В дальнейшем между основной массой якутского населения центральных улусов и служилыми людьми установились мирные взаимоотношения.

С 1635 г. в бассейне Вилюя действовал отряд Воина Шахова. Собрав ясак за 1636 г., отряд обосновался на берегу реки «под красным яром». Здесь он обнаружил эвенкийские роды долган, кукугир, нюрмаган, баягир, увалагир, калтагир и буллег. Кроме того, в нижнем течении реки были объясачены роды «пеших якутов»: «осекуйский», «кокуйский», «кирикиский» и «онтулы». Были основаны три зимовья: в среднем течении Вилюя, в устье р.Туканки — Туканское (или Верхневилюйское); в низовьях — Средневилюйское (Вакутское и Усть-Вилюйское). В 1639 г. первым якутским воеводам П.П.Головину и М.Б.Глебову Шахов сообщал, что «с устья Вилюя реки с тунгусов и с якутов с конных и пеших» им собрано 400 соболей.

Деятельность В.Шахова в бассейне Вилюя была в основном мирной. Это объясняется, по-видимому, тем, что он пользовался методом мирных переговоров и раздачей «подарочных товаров». Только в первый год соприкосновения с немногочисленным населением трех вилюйских зимовий было отпущено этому населению в общей сложности «20 котлов и четверть пуда меди зеленые», 1 «тарелей и четверть пуда олова» и 33000 «одекую».

С освоением бассейна Вилюя связано «проведывание» бассейна р. Алдана. Еще участники первых казачьих отрядов, побывавших в Якутии, указывали, что они занимались «приисканием новых землиц» и на р. Алдане. В этом большую роль сыграл томский служилый человек Д.Е.Копылов.

На Алдан Копылов был послан Енисейским воеводой, в устье которого он прибыл в августе 1637 г. Здесь его отряд встретили «многие воинские люди якуты и тунгусы по обе стороны» реки, собираясь не пропускать дальше. Казаки «поставили бой», побили многих из местных жителей и прошли дальше вверх по Алдану. На устье «Томки реки» в 1638 г. они поставили острог, получивший название Бутальского.

В 1638 г. отряд объясачил «многих улусных людей якутов тагуских князцов», которые кочевали в бассейне р. Томки. Весной того же года Копылов со своими людьми прибыл в устье р. Маи, где их встретили «многие земли воинские люди якуты из Маи реки, из-за Камени с Ламы многие тунгусы». В результате трехдневных столкновений местные жители потерпели поражение. Попав в «Бутальскую землю», Копылов путем мирных переговоров склонил на свою сторону нахарских якутов. Вскоре добровольно принес ясак кангаласский князец Тетко Киринеев со своими людьми.

Что касается бассейна Олекмы, то жители его встречались со служилыми людьми уже в первые годы открытия Якольской землицы. Первое ясачное зимовье здесь появилось в 1633 г. близ устья Олекмы. Особенно ускорилось его освоение после того, как в 1635 г. П.Бекетов в устье этой реки построил острожек, получивший тогда же название Олекминского. Служилые люди обнаружили здесь главным образом «тунгусских людей», но с 1640 г. появляются сведения о наличии здесь якутского населения.

Выше указано, что в 1632 г. было основано Жиганское зимовье, которое постепенно стало важным опорным пунктом для освоения «дальних заморских рек». В 1633 г. служилые и промышленные люди во главе с Иваном Ребровым и Ильёй Перфильевым, спустившись по Лене к морю и направившись к востоку, достигли устья р. Яны, где поставили зимовье. Здесь они собрали ясак с юкагирских племен, и Перфильев с этим ясаком отправился в Енисейск, а Ребров, оставшись с частью служилых людей, в течение 7 лет «проведывал» новые земли, совершил морской поход на «Индигир реку» и поставил там два острожка. Состоялось открытие «Юкагирской землицы». В 1641 г. он с богатым ясаком вернулся в Якутск. В следующем году Ребров был вновь отправлен к побережью Ледовитого океана; на этот раз он направился к западу от Лены и достиг р. Оленька, «срубил» там зимовье и пробыл до 1647 г.

В 1636-1637 гг. со стороны суши в краю «Собачьем» побывал с небольшим отрядом енисейский казак Посник Иванов. В 1636 г. на р. Оленек прибыл отряд енисейского десятника Елисея Бузы, отправленного «для прииску новых землиц» на море и впадающих в него реках. С устья Оленька он поднялся вверх, затем сухим путем перешел на р. Молоды, по ней попал на Лену и на двух кочах спустился в море, повернул к востоку от устья Лены, добрался до устья р. Омолоя и здесь потерпел крушение. На нартах Буза перебрался «через Камень до Янской вершины», где после ряда вооруженных столкновений собрал ясак с местных якутов «князца Айбы» (1637 г.). В дальнейшем он действовал в низовьях Яны, где построил острожек и собирал ясак с юкагиров. Для истории важен зафиксированный Бузой факт, что якуты заселили бассейн верхнего и отчасти среднего течения р. Яны еще до прихода русских.

Примерно в то же время до «заморских рек» стали добираться сухопутными дорогами через Верхоянский хребет. В 1635-1636 гг. «зимним путем на конях» достиг верховьев Яны и поставил там зимовье служилый Селиван Харитонов. Конный переход «через хребет» совершил с отрядом в 30 человек в 1638 г. Посник Иванов, поставивший на р. Яне зимовье и объясачивший «многих якуцких людей князца Кутургу да Тунгуса». В 1639 г. он попал на Индигирку, срубил зимовье (впоследствии названное Зашиверским), вступил в «крепкий бой» с юкагирами и заставил их внести ясак. Вскоре его сменил Дмитрий Ерило, который в нижнем течении Индигирки основал Олюбенское зимовье (1641 г.) и оттуда в 1642 г. с отрядом в 15 человек вышел в море «дошед до Алазейской реки», одолев довольно сильное противодействие объединенных сил юкагиров и чукчей, «положил их в ясак», построил «зимовье с острожком». В 1642-1643 гг. в районе р. Алазеи действовал отряд Д.Зыряна из 15 человек.

С 40-х годов XVII в. началось «хождение» в Колымскую землю: в 1640 г. Селиван Харитонов, выйдя из р. Яны, «перешел море», проник на Колыму, а в 1641 г. казачий десятник Михаил Стадухин, сколотив отряд из служилых и промышленных людей, пошел с Оймякона вниз до устья р. Индигирки, а далее морем доплыл до Колымы. Здесь он поставил зимовье, в котором оставил 13 служилых людей во главе с Семеном Дежневым, обессмертившим свое имя открытием в 1648 г. Берингова пролива.

Таковы главные события, в результате развертывания которых произошло открытие русскими людьми «Якольской землицы». Это движение связано с расширением пушного промысла от Енисея на восток. Во главе его шли промышленные люди, подпираемые небольшими отрядами служилых людей. Начав с 20-х годов, они уже в 30-х активно осваивали районы по среднему течению Лены и ее притокам: Вилюю, Алдану, Амге и др. Основная часть якутов, проживавшая в Центральной Якутии по берегам Лены, приняла российское подданство в 1628-1636 гг. Другие народы края: эвенки, эвены и юкагиры становились подданными Российского государства в разное время, вплоть до 40-х годов XVII в. Все они населяли огромную территорию, на которой предстояло распространение новых порядков — порядков административно-государственного управления. Основные идеи управления «Новой Сибирью» выдвигались уже в 1633 г., когда Мангазейский воевода А.Ф.Палицын представил обширную докладную записку в Приказ Казанского дворца, основанную на информации первооткрывателей о тех народах, которые населяли Ленский край. Общий вывод Палицына: там живут «многие люди, а не владеют ими никто» и «мочно-де в таковых дальних многих пространных землях учинить государю многая прибыль».

Исходя из такого понимания положения и значения вновь разведанной земли, он предлагал организовать там самостоятельное административное управление («другая Мангазея») и тогда «якольские и якутцкие тайши и князцы и иные многие люди со всеми своими землями, как услышат про государское величество и увидят к себе ласку и привет воеводцкой, все будут государю служить и ясак с себя давать на веки неотступно».

Примечательно, что уже тогда А.Ф.Палицыну были известны факты соперничества самостоятельно действовавших ясачных сборщиков, приводившие к «насильствам» и вооруженным столкновениям.

Приказ Казанского дворца внимательно отнесся к докладной записке Палицына. В 1634-1638 гг. Приказ дополнительно запросил Тобольского, Мангазейского и Енисейского воевод, которые подтвердили все основные пункты докладной; также были выслушаны показания рядовых служилых людей, побывавших в «Якуцкой землице». Все это явилось основанием для принятия решения: в 1638 г. был образован Якутский уезд с непосредственным подчинением Сибирскому приказу, а 6 августа того же года была составлена наказная память первым якутским воеводам, в которой излагались правовые нормы воеводского управления и обязанности ясачного населения. Одновременно был учрежден символ воеводской власти — «государева печать»: «серебряная, вырезано на ней орел поймал соболя», а около орла надпись: «печать государева новые сибирские земли, что на великой Лене». Ленский край стал называться «государевы вотчины Якутцкие земли». Были определены границы: «быти всем рекам, кои впали в Лену, под Ленским новым острожком». Образование самостоятельного Якутского уезда означало по существу официальное правовое оформление включения народов Якутии в состав Российского государства — «учинение» их «под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве навеки».

Первыми воеводами были назначены П.П.Головин и М.Б.Глебов. Для обслуживания нужд уезда им, согласно наказной памяти, выделялись: двое письменных голов из Москвы, детей боярских из Казани, 393 казака и стрельца из состава сибирских гарнизонов Тобольска, Березова и Енисейска; два «кузнеца добрых для оружейной починки» из Тобольска; два толмача из Енисейска, «которые б Ленских и иных тамошних землиц людей языку умели и напередь сего на Лене бывали». Всего должны были прибыть в новый уезд 406 человек с «вогненным боем». В числе служилых людей, которых предстояло взять в Тобольске, было человек 30 и больше «таких, которые топором судовому и всякому плотнишнему делу умели», ибо им предстояло строить суда для проезда по рекам, а также зимовья, острожки и остроги.

Окончательное снаряжение экспедиции было произведено в Тобольске и Енисейске. Дополнительно Головин взял из Москвы двух подьячих, из Казани — четырех попов и одного дьякона, из Енисейска — пятерых толмачей. Здесь же получил денежное и хлебное жалованье, вино, мед, вооружение (7 пушек, 10 полковых пищалей и различные пушечные и оружейные запасы), материалы для судостроения, для ремонта оружия — железо и уклад, писчую бумагу. Кроме того, «на жалованье иноземцем, которые на Лене реке новых землиц люди учинятца под государевою царскою высокою рукою и с ясаком к ним приходить учнут», было взято «сто тысяч одекую красного и зеленого и лазоревого и черного, крупного и мелкого; десять пуд меди зеленые и красные в котлах и в тазех; десять пуд олова в блюдцех и в тарелях; десять поставов сукон летчинных розными цветы». Воеводы со всем снаряжением прибыли в Ленский острог 18 июля 1641 г. Первым делом они приняли у своего предшественника Осипа Галкина печать и острожные ключи, осмотрели острог и его строения, приняли по счету деньги, всю «государеву казну», дела в съезжей избе и устроили смотр наличным служилым и жилецким людям. Затем они проверили Галкина «в приходе и расходе в деньгах и в хлебных и в пушечных и во всяких запасах, и в соболиной, в ясачной и в пошлинной и всякой государевой казне по приходно-расходным книгам подлинно». По окончании всей этой процедуры воеводы устроили прием своих подчиненных. Первым делом в съезжую избу пригласили казаков и жилецких людей. Петр Головин произнес официальное «государево жалованное слово» об их обязанностях и обещал со своей стороны «во всем расправу чинить в правду «, «береженье держать» и «от воровства унимать». Затем принял торговых и промышленных людей: обещал беречь их всячески и не чинить им «обиды и налоги».

Особое значение придавалось произнесению «государева жалованного слова» перед «ясачными людьми». Правительство рекомендовало воеводам «новых землиц лутчим ясачным людем быти к себе в острог по сколку человек не которой землицы или из улуса пригоже». Воевода Головин в присутствии всех служилых людей от имени царя Михаила Федоровича торжественно объявил собравшимся «лутчим» представителям местного населения, что царь «их новых землиц ясачных людей учнет жаловати и держати в своем царском милостивом призрене и во всем велит оберегать накрепко и они б новых землиц ясачные люди были на государеву милость надежны и жили на прежних своих улусах и на кочевях и на юртах в тишине и в покое и от ни кого ничего не опасались и ясак с себя государю платили перед прежним с прибавкою ежегод беспереводно с великим раденьем». В конце приема состоялось угощение ясачных за счет казны. Воеводы и служилые люди были в парадном «цветном» платье, в полном вооружении.

Первый официальный прием сразу же определил состав тех сил, на которые предстояло опираться якутским воеводам в повседневной деятельности. Это были казаки и жилецкие люди, т.е. военно-служилые люди, торгово-промышленные слои и, наконец, якутские тойоны.

Хотя воеводы начали управлять уездом еще из Енисейска, на месте они первым делом взялись за устранение продолжающегося стихийного участия сибирских воевод «в якутских делах». Ко времени их приезда в Якутский острог на Вилюе действовали мангазейские служилые люди, и Головин тогда же поставил их в известность о том, что «по государеву указу Вилюйское зимовье велено ведать к Лене реке к Якутскому острогу». Аналогичные указания были спущены всем начальникам отдельных отрядов, действовавших на территории уезда.

Так, первое воеводское управление приступило к установлению официального порядка в «новой землице», устранив участие нескольких сибирских администраций «в приведении Якольской землицы под высокую царскую руку» и сосредоточив в своих руках все функции и обязанности, связанные с политическим и хозяйственным освоением нового края. В обязанности воевод входили: «поставление» острогов и их защита от «воинских людей», «приискание по Лене и по иным рекам новых землиц» и обложение их ясаком», «высматривание» пашенных земель для заведения местной пашни; «храм воздвигнути и осветити»; «береженье» интересов торговых и промышленных людей; борьба против корчемничества, игры в зернь, курения табака и т.д.; производство суда и расправы в отношении и русского, и местного населения; забота о «государевой казне». Однако главной обязанностью воевод все-таки было обложение коренного населения ясаком, обеспечение «прибыли» в ясачном сборе — отсюда исполнение разнообразных функций в отношении местного населения, регулирующих принципы, методы и технику извлечения этих прибылей.

Систематическое взимание ясака с местного населения началось Петром Бекетовым. В 1632 г. ему дали ясак бетунцы — 24 соболя и 4 шубы собольих; в 1633 г. они же внесли 120 соболей. Тогда Бекетов дал указание о составлении первой ясачной книги, которая дошла до нас в составе столбцов Сибирского приказа. В 1633 г. с 32 князцев 17 якутских волостей им было собрано ясака 640 соболей, 24 собольих шубы и 3 красных лисицы. В ясачной книге Парфена Ходырева в 1639-1640 гг. было зарегистрировано 636 ясакоплательщиков из 32 волостей; в 1641 г. — 712 человек, от которых поступило — 3580 соболей и 404 лисицы.

К концу 30-х годов XVII в. основная часть Якутского уезда была охвачена ясачным обложением по принципу: «брати б ясак поскольку будет мочно». Однако этот принцип не обеспечивал стабильных и высоких показателей в ясачном сборе: он был на руку служилым людям, допускавшим злоупотребления с целью личного обогащения и в ущерб интересам государства; он не учитывал имущественного положения отдельных хозяйств. Вскоре администрация поняла, что размеры ясака выгодно связать с имущественными возможностями ясакоплательщика. Этот принцип был введен в практику ясачного обложения с проведением переписи населения и скота в 1642 г.

Перепись населения и скота в 1642 г. имела историческое значение. Она оказала конструктивное влияние в рамках политики воеводской администрации на практику взимания ясака — связала размеры ясачного оклада с имущественным положением каждого плательщика ясака. Кроме того, учитывалось количество членов семей мужского пола, наличие «холопов», «захребетников» и подростков. С этого времени были введены твердые, индивидуальные ясачные оклады. Ясачных людей записывали в ясачные книги. Перепись в известных рамках упорядочила сбор ясака, устранив беспредел в этом деле, ввела систему ясачного режима, просуществовавшую на протяжении всего XVII в. Фактическое же оформление нововведения завершилось к 1649 г., когда впервые по всему уезду была составлена более полная ясачная книга с охватом всех якутских волостей и выявленного к тому времени взрослого ясачного населения. Тогда было зарегистрировано в 35 волостях 1497 ясачных плательщиков, с них предполагалось собрать 7393 соболя; кроме того, надлежало взимать государевых поминок 261 соболь, воеводских и дьячих — 841 соболь («подарки», предназначавшиеся царю, воеводе и дьяку). Ясак собирался ценной пушниной — соболем.

Введение окладов, как и рассчитывала воеводская администрация, привело к увеличению общей суммы ясачных поступлений. Перепись в первую очередь увеличила размеры окладов. Так, в Намской волости на 1643 г. предусматривалось внесение соболями 16 различных по размеру окладов — от одного до 25 соболей. Оклад из одного соболя имели 6 ясачных, из 2 — 18, из 3 — 13, из 5 — 11, из 6 — 8, из 7 — 6, из 8 — 4 ясачных; кроме того, оклад из 18 соболей имел один, из 20 — один, из 25 — один. Как видно, наиболее распространенным был оклад из 2-5 соболей. Эта картина подтверждается материалами ясачной книги 1649 г. Администрация добилась желаемой для нее стабильности в поступлении ясака — ясачный оклад выступал как единица ясачного обложения, основным содержанием которой являлось закрепление за каждым плательщиком твердого размера ясака, соответствующего его имущественному состоянию. Наконец, поименный ясачный оклад прикрепил каждую семью к ясачной волости, превратив ее в постоянный объект ясачного обложения.

Таким образом, перепись населения и скота 1642 г. сыграла свою роль в насаждении ясачного режима в Якутском уезде. Основные его принципы реализовывались практикой организации ясачного обложения, техникой сбора ясака и, конечно же, изменениями в ясачной политике правительства в последующие десятилетия XVII в. Формировалась особая система уплаты ясака в казну, как главной обязанности коренного населения Якутии в качестве подданных Российского государства. Ясак выступал одновременно в двух качествах: как дань — в знак покорности Российскому государству и как подать — форма получения государством прибавочного продукта от реализации права собственности царя на земли Якутии.

Организовывали обложение и контролировали поступление ясака в казну воеводы (в острожках — и приказчики); ясак же собирали служилые люди, которые объезжали улусы (были случаи, когда сами якуты привозили ясак в Якутский острог, острожки и зимовья). Ясачные сборщики в сопровождении целовальников, подьячих и толмачей выезжали из Якутского острога с наступлением зимы, а возвращались с весенней распутицей. Каждому плательщику сборщик ясака обязан был выдать квитанцию — «отпись» о приеме ясака, «пишучи своими руками и за своими печатьми». Одновременно велась именная ясачная книга; из таковых в Якутском остроге составлялась сводная книга.

Ясачным людям «приказывалось изготовить весь государев ясак» и платить его «без мотчанья весь сполна». Сборщикам ясака рекомендовалось, чтобы они «утеснения им (ясачным. — В.И.) никакова для царского величества не чинили». С другой стороны, воеводам наказывалось посылать со служилыми людьми для «береженя» собранного ясака и «для того, чтоб служилые люди не воровали, государевым ясаком не корыстовались, лутчих ясачных людей по сколку человек пригоже». Такое указание содержалось уже в наказной памяти первым якутским воеводам, этот факт имеет большое значение. Речь идет о том, что царская власть с первых же лет допускала якутских тойонов к участию в сборе ясака, хотя бы в качестве сопровождающих собранной пушнины. Такое доверие в известной степени снимало напряженность в отношениях местной администрации и ясачного населения.

Принуждение к уплате ясака подкреплялось «шертованием» князцов и «лутчих людей» из каждого улуса в том, что они брали на себя обязательство платить царю ясак «по вся годы без недобору», а также обеспечить внесение ясака всеми своими родственниками и улусными людьми. Совершение такой клятвы сопровождалось заклинаниями, и для местных жителей оно обладало магическими свойствами. Соблюдение «шерти» коренным населением диктовалось нормами обычного права, и воеводская администрация стремилась извлечь из него максимальную для себя пользу.

Практика «приказывания» далеко не обеспечивала исправное внесение ясака. Отсюда использование мер принуждения. Среди них довольно распространенным было аманатство — заложничество. О необходимости его введения говорилось еще в наказной памяти первым якутским воеводам: «в аманаты велети им имати в острог к себе тех землиц лутчих людей по сколку человек пригоже». В аманаты брали князцов и богатых людей «по человеку или по два из улуса» и держали в остроге «по переменам по году или по полугода или помесячно или как пригоже, смотря по тамошнему делу». Все это отражено в сохранившейся «Росписи имянная Якуцково острогу якуцким и тунгуским аманатам и кто с кем переменяетца...» за 1646 г. Однако для оседлых якутов аманатство не имело самодовлеющего значения, и с 50-х годов они продолжали платить ясак без аманатов, но по отношению к другим народам, особенно ведущим кочевой образ жизни, аманатство сохранялось. Из других мер принуждения к уплате ясака можно назвать привлечение к подводной повинности тех якутов, которые «великих государей ясак не платили или которые платили не сполна»; конфискацию в пользу казны скота у таковых же ясакоплательщиков, передачу неплательщиков на поруки богатым одноулусникам и т.д.

Эти и другие меры проводились в рамках того главного принципа политики Московского правительства, который был им провозглашен в отношении ясачного населения в XVII в. и который подчинялся конечной задаче — обеспечить возможно более полное и регулярное поступление ясака. Этот принцип состоял в проведении такой политики, которая не допустила бы истребления и разорения местного населения — как объекта ясачного обложения. Во всех наказах якутским воеводам настойчиво рекомендовалось «ясак с них (ясачных. — В.И.) собирать с великим раденьем, всякими мерами, ласкою, а не жесточью», а воеводы, в свою очередь, должны были ясачным сборщикам «приказывати накрепко, чтоб они, ходячи по ясак, ясачным людям напрасных обид и налогов отнюдь никому никаких ни которыми мерами не чинили, збирали б с них государев ясак ласкою и приветом, а не жесточью и не правежем, чтоб с них збирати государева ясаку с прибылью; а жесточи б им в том никакой не учинити и имати б с них государев ясак по скольку будет мочно по одиножды в год».

Политика «ласки и привета» в реальной жизни проводилась в условиях отсутствия необходимого надзора и контроля и поэтому нередко нарушалась из-за злоупотреблений и лихоимства воевод, но именно она существовала и действовала. И именно в рамках этой политики практиковались поощрения за исправное внесение ясака. Среди них — т.н. «государево жалованье», предусматривавшее одаривание воеводой или приказчиком исправных плательщиков ясака определенным количеством бисера, олова, меди и т.д. В 1641 г. «иноземцем якутом и тунгусом» было израсходовано «подарков»: 11 гривенок меди, 268 «лоскутов разрезной меди», 31 гривна олова, 24 «лоскута олова», 650 «прядок камени одскую», 20 «белемков медных», 4 «перстни медных те со ставками», кроме того — различных видов сукна, сетей, «хвостов коневьих» и т.д.

Московское правительство стремилось защитить ясачных людей от произвола торговых, промышленных людей; за убийство или увечье ясачного могли быть применены суровые наказания; запрещалось холопить, обращать в зависимое состояние коренных жителей; осуждалось истребление соболей во владениях ясачных — воеводам «учинялся наказ крепкий под смертной казнью, чтоб отнюдь в соболиных угодьях лесов не секли и не гибли, чтоб от того зверь не выводился и в даль не бежал». Несмотря на эти указания правительства, сами воеводы и служилые люди (торговые и промышленные тоже) допускали злоупотребления в управлении уездом, в сборе ясака. В действительности, в XVII в. было больше бесчинств, фактов лихоимства, чем разумной политики. Не случайно правительство неоднократно принимало различные меры, чтобы как-то ограничить воеводский произвол служилых людей.

О некоторых из таких мер говорилось выше. Функция контроля за деятельностью рядовых ясачных сборщиков со стороны «лутчих» якутов не только сохранялась, но во второй половине XVII в. получила дальнейшее развитие. В царском указе от 1678 г. якутским воеводам рекомендовалось несколько «убавить» число служилых людей — сборщиков ясака и вместо них («убавочных») использовать князцов и «лутчих» якутов, «сколько человек пригоже, поочередно» — князцы должны были «у ясачного збору быти вместе» с ясачными сборщиками. По расчету правительства, такая практика была пригодной «для послушания ясачных якутов»; для «збору и бережения «ясака и ясачных людей»; для того, чтобы «ясачным людям от ясачных зборщиков налог и обид никаких не было, лишнего бы с них иноземцев не збирали и не переменяли». Еще в феврале 1677 г. был объявлен указ о предоставлении князцам и «лутчим людям» права участвовать в разборе мелких исковых дел ясачных, «судить... вместе с их иноземскими князцы и с лутчими людьми; а без их князцов и лутчих людей однолично ясашным зборщиком и в малых делах не судить», чтобы им не было «убытков и обид». В 1681 и 1682 гг. из Москвы были получены грамоты, содержащие указ «казнить смертью без всякие пощады» служилых людей, виновных в злоупотреблениях в «больших делах»; виновных в «малых делах чинить наказанье, бить на козле кнутом и в проватку и животы их имать на великих государей все ж без остатку, а самих их ссылаты в Даурские остроги и верстать детей боярских, и сотников, и атаманов, и пятидесятников в казаки, а казаков в пашню».

Многообразие методов сбора ясака обеспечивало своевременное его поступление в казну. Якутский уезд давал государству значительное количество пушнины. Если говорить о ясачной пушнине, то в 1654 г. было собрано в ясак 8724 соболя и 2142 лисицы, в 1662 г. — 8938 соболей и 3669 лисиц, в 1665 г. — 9180 соболей и 2792 лисицы, в 1673 г. — 7307 соболей и 2065 лисиц. В 1700 г. в 35 ясачных волостях было 9205 плательщиков ясака с окладом 7629 соболей и 5980 лисиц. Якутский ясачный сбор стал важнейшей статьей финансовой мощи Российского государства, а в Якутии установился тяжелый ясачный гнет.

Таким образом, в течение 10-15 лет русские служилые люди открыли и обследовали всю территорию Якутии и на этой территории встретились с населением, довольно сложным в этническом отношении, обладавшим разными по типу хозяйствами. Ленский край в то время населяли якутские племена, объединявшиеся в единый этнический комплекс, различные группы эвенков, эвенов, юкагиров и чукчей. До российских людей практически ни одно другое государство, ни один другой народ не входили в тесные контакты с аборигенами этой части Сибири. Западная Европа до последней четверти XVI в. знала очень немногое о Северной Азии и ее обитателях, и только со времени Ермака она стала получать информацию об огромной территории за Уралом. Познания китайцев вплоть до XVII в. не распространялись дальше Амура и устья Зеи, а японцы до конца первой трети XVII в. не имели никаких представлений о Восточной Сибири.

Открытие и включение Ленского края в состав Российского государства составляют часть политической жизни и истории России, поскольку русские так или иначе сразу же вступали в определенные отношения с местными народами. Это было сложное и противоречивое явление. В событиях, сопровождавших процесс проникновения в край российских людей, главари казачьих отрядов и царские воеводы нередко прибегали к грубому насилию по отношению к местным жителям. В то же время они пользовались методами раздачи «подарков», пропаганды среди населения могущества царской власти, убеждения населения в целесообразности мирного перехода «под высокую власть великого царя». С другой стороны, после первых же вооруженных стычек местные «родоначальники», убедившись в превосходстве огнестрельного оружия над луками и стрелами, предпочли установление мирных связей с пришельцами. В сочетании насильственных и мирных методов включения Ленского края в состав Российского государства мирные методы были основными. Вскоре мирное сожительство стало устойчивым, ведущим во взаимоотношениях между пришельцами и местным населением. Вхождение Якутии в состав России в XVII в., таким образом, произошло в основном мирным путем.

Мирный характер событий, связанных с включением Якутии в состав Российского государства, указывает, что хозяйственный строй аборигенов не подвергся разрушению, население за редким исключением продолжало оставаться на прежних местах, случаи вооруженных стычек не могли привести к значительным людским потерям, ибо правительство предписывало ясак собирать с населения «ласкою, а не жесточью», «напрасных обид и налогов не чинить ему», «не ожесточить» его и «от государевы царские высокие руки не отогнать, а в государево в казне в ясачном сборе учинити прибыль». Не разрушалась и внутренняя общественная организация народов. В целом события включения края в состав России не сопровождались насильственной ломкой глубинных устоев общественного строя, быта и верований местного населения. Наоборот, факты показывают, что царское правительство очень рано стало опираться на социальные институты внутренней организации жизни народов, привлекая на свою сторону их верхушку.

Народы Якутии до вхождения в состав России не имели своей государственности; они не находились в составе другого государства. Отсутствие политической организации общества, призванной консолидировать народ, наложило отпечаток на характер правового оформления принятия подданства России. Малочисленные отряды служилых людей имели дело, прежде всего, с отдельными племенами или родами. В этих условиях, в зависимости от конкретной ситуации, «князцы» или родоначальники в одном случае «со всеми своими людьми и вину свою великому государю приносили» (а служилые люди «приводили тех князцов всех к шерти»), в другом — «со всеми своими людьми учинились послушны под государскою высокою рукою неотступны на веки». В дальнейшем принятие подданства России оформлялось шертованием, которое предусматривало принятие определенных политических, экономических и правовых обязательств. Все земли Ленского края были объявлены собственностью государства — «государевой вотчиной Якутцкие земли». Так, Якутия стала частью огромного и могущественного Российского государства.