Великий исторический вклад народа саха в укрепление могущества Российского государства*

В 1957 г. известный историк С.А. Токарев поставил довольно таки прямой вопрос: «Якутский народ страдал от гнета царизма, но его старший брат, русский народ, тоже страдавший от этого гнета, помог ему выбраться, хотя с трудом и медленно, на столбовую дорогу культурного прогресса.

Но если для Якутии вхождение в состав России было в конечном счете большим плюсом, то спрашивается: что получила от этого сама Россия? Осталась ли для нее Якутия инородным и ненужным телом, или же и это отдаленная и отсталая окраина также сделала свой вклад в экономику и культурную жизнь народов России?».

И вот как отвечает автор на свой вопрос:

«С самого момента присоединения Якутии к Московскому государству этот край стал играть важную роль поставщика ценного сырья, прежде всего пушного. Пушнина в XVII в. выполняла функцию основной валюты для государства, служа главным предметом вывоза. По некоторым сведениям, во второй половине XVII в. сибирская пушнина давала государству до одной трети всего денежного дохода. Якутия же в отношении пушных богатств занимала первое место среди областей ...

Но, может быть, не столько собственные богатства Якутии, сколько ее географическое положение получило большое значение для Русского государства. Якутия и центр ее — Якутский острог, очень скоро сделались опорной базой для дальнейшего продвижения русских на восток, юго-восток и северо-восток. Освоение Верхней Лены, Прибайкалья, бассейна Амура в 1640-50 гг. шло, опираясь на Якутск. Оттуда выходили смелые экспедиции Василия Пояркова и Ерофея Хабарова, впервые проникшие до низовьев Амура. Уже в середине XVII в. якутские служилые люди доходят до берегов Чукотки, а казак Семен Дежнев первым из европейцев огибает северо-восточную оконечность Старого Света. Базируясь на Якутск, русские в конце того же века осваивают Камчатку. Оттуда же в 1-й четверти XVIII столетия начинаются поиски пути в Америку; во второй четверти эти поиски, производившиеся экспедициями Беринга и Чирикова, приводят к блестящему успеху. Открытие русскими Америки в 1741 г., создание российско-американских владений и управление ими до 70-х годов XIX в. — все это шло через Якутию, опиралось на Якутск и на помощь якутского народа. В русском освоении Дальнего Востока и в создании заокеанских русских колоний, Русской Америки, Якутия сыграла исключительно важную роль».

Ф.Г. Сафронов, много изучавший данный вопрос, пишет, что «факты говорят о несомненном вкладе якутского народа в процесс освоения русскими людьми Охотско-Камчатского края в период до середины XIX в. К сожалению, названное явление должным образом не освещено в соответствующей литературе. В том числе, например, и в книге Г.П. Башарина, в которой предпринято специальное исследование о перевозках по Охотскому тракту».

В связи с указанным, нам хотелось бы также принять посильное участие в обсуждении данного вопроса. Требует углубленного анализа та огромная историческая работа народа саха по транспортировке всего российского присутствия к восточным рубежам страны, в которой раскрылись его самые лучшие этнопсихологические и этногигиенические качества. В ту пору эта работа была под силу только народу саха.

Присоединение новых территорий России давалось совсем нелегко. Покорение Сибири было начато в 1581 г. походами Ермака против Сибирского ханства с центром Чинги-Тура (ныне Тюмень). В 1587 г. на Иртыше был основан Тобольский острог, ставший центром русской колонизации Западной Сибири. В 1601 г. основан острог — город Мангазея на реке Таз, в 1604 г. — Томский острог. В 1619 г. основан Енисейский острог — центр русской колонизации Восточной Сибири. В 1628 г. основан Красноярский острог, а в 1632 г. — Якутский острог.

Следовательно, путь от Тобольского острога до Лены, равный напрямую около 3000 км, русские, не встречая серьезного сопротивления, прошли за 45 лет. А дальше от Лены на восток простирался огромный континент, с чрезвычайно суровыми природно-климатическими условиями. От Якутска до Чукотского Мыса напрямую также около 3000 км, на протяжении которых имеются все немыслимые преграды, которые только могут существовать в природе: высокие горные хребты, могучие бурные реки, бесчисленные озера, мари, болота, трескучие морозы, полюс холода, глубокие снега, жестокие метели, долгая полярная ночь, летний зной, мириады комаров и гнуса. И полное отсутствие дорог.

В указанных условиях русские уже не могли снаряжать большие мобильные отряды, а обходились небольшими казацкими группами, состоящими обычно из 30 человек (В.Л. Серошевский пишет, что «цифра 30, по-видимому, была излюбленной тогдашних казачьих шаек и их начальников»). Только благодаря помощи мирных якутов (очевидно, принудительно-добровольной) русские смогли сделать несколько быстрых рейдов в глубь континента и поставить ряд острогов: Верхоянский в 1638 г., Колымский в 1644 г. В 1648 г. С.И. Дежнев и Ф.А. Попов от устья Колымы проплыли к устью Анадыря, впервые открыв пролив между Азией и Америкой. В 1697-1699 гг. В.В. Атласов совершил походы по Камчатке и Курильским островам, дал первые сведения о них.

Продвижение больших групп российских людей и снаряжения было очень затруднено. Но русские рвались к берегам Тихого океана. А.Г. Левенталь очень красочно пишет об этом: «Бурен, суров и негостеприимен Великий океан в той его части, где он омывает тогдашние наши азиатские владения, но все же это был свой открытый океан, открывавший новые виды для дальнейших приобретений на его островах и в Америке, для прямых сообщений с этой последней и с Японией, с Китаем и столь заманчивой тогда Индией. Сверх того, берега и острова его северной части отличались тогда неимоверным богатством ценного пушного зверя. И невозможно было далее медлить с их занятием: ибо три раза до Петербурга доходили известия (1697 г., 1710 г., 1729 г.), что японцы начинают занимать эти острова один за другим.

Но, чтобы занять их, недостаточно уже было казаков и переносных казачьих кочей: пришлось приступить к правильному кораблестроению и географическому изучению этих вод, подумать об устройстве портов, верфей и т.п. Кроме того, чтобы закрепить за собою это побережье и владеть им, необходимо было защитить его против возможных поползновений со стороны мореходных наций того времени. А для этого необходимо было хоть несколько укрепить его и перевести туда войска. Необходимо было сверх бродячих тунгусов, ламутов, коряков и проч., приселить туда хоть немного оседлого русского элемента. Казалось, сверх того, возможным и весьма желательным хоть несколько культивировать этих положительно еще первобытных олюторов, ительменов, алеутов, курильцев и т.п., обратя их в христианство и заведши среди них кой-какие школы. Для всего этого нужны были люди: казаки и чиновники, учителя и священники, солдаты и матросы, навигаторы и кораблестроители, мастера, крестьяне и т.д. Нужны были орудия и оружие, снаряды и инструменты, пушки, якоря, снасти и всякие другие воинские и корабельные припасы, а главное — нужно было продовольствовать весь этот народ. Доставлять же туда все это, т.е. людей и все для них и им нужное, приходилось через Якутск и с помощью якутов, обойти которых не было тогда никакой возможности.

Но присмотримся поближе к тому, как быстро таким образом нарастили потребности государства на этом побережье, вместе с чем неминуемо должна была возрастать и помощь, которая требовалась со стороны здешних инородцев».

Надо заметить, что тогда другого пути к Великому океану не было. Нерчинский мирный договор 1689 г., установивший границу между Россией и Китаем по рекам Аргуни и Горбице, закрыл выход России в Тихий океан по Амуру, что продолжалось до самой середины XIX в., когда началось освоение амурского водного пути.

А.Г. Левенталь пишет, что «больше столетия внимание правительства в весьма сильной степени обращено было на удовлетворение нужд побережья, на учащение с ним сношений и улучшение ведущих к нему путей; не мудрено, что и самую крупную статью натуральных повинностей здешних за все это время составляли: а) доставка на это побережье людей и всего необходимого для их существования и службы, и б) устройство, постоянная поправка и содержание ведущих к нему путей. Можно даже сказать, что сплав по Лене и приленский тракт были весьма важны именно как единственный путь к Охотску. Рассмотрим же вкратце, как и во что развивались только что указанные повинности, как исполнялись якутами, во что обходились им и правительству и т.п.».

Не впадая в подробности, нами приводится часть работы, выполненной якутами по транспортировке российского присутствия на Северо-Восток Азии.

В 1713 г. якуты доставили на Охотское зимовье партию казаков с воинским, судовым и другими запасами, вслед за ними и партию матросов.

В 1717 г. якутам велено было доставить в Охотск 11670 пудов хлеба, круп и разных железных изделий, на что требовалось свыше 2500 лошадей и более 250 якутов-проводников.

В 1719 г. якуты на Охотск доставили навигаторов, драгунов и геодезистов.

Известно, что великий немецкий ученый Г.В. Лейбниц по просьбе Петра I разработал проекты развития государственного управления и образования в России. Он же в 1697г. советовал молодому императору «исследовать берега северо-восточной Азии, чтобы узнать, соединяется ли Азия с Америкой, или же они разделены проливом». Спустя четверть века с этой целью Петр I снарядил Первую Камчатскую экспедицию В. Беринга. В 1725—1730 гг. якуты были заняты двусторонней транспортировкой этой экспедиции, команду которого составляли целая партия помощников, матросов, солдат и пр.

А.Г. Левенталь пишет, что всю первую половину XVIII в. «одни походы против чукчей и коряков требовали частой посылки немалых по здешнему месту команд, отвозка которых ложилась заметным бременем на якутов». Дорога к названным народам в те времена по суше пролегала: Якутск, Алдан, Яна, Индигирка, Нижняя Колыма, Анюй, Камень и Чукотка, которая была сама огромной страной.

В 1727-1732 гг. капитан Д.М. Павлуцкий вместе с командиром Якутского казацкого полка А.Ф. Шестаковым с большим войском (около 500 человек) отправился на Чукотку с целью приведения чукчей в подданство России (эта военная экспедиция была снаряжена в Петербурге, Москве и Тобольске). Поход потерпел неудачу, чукчи не покорились.

В 1742—1747 гг. Д.М.Павлуцкий, к тому времени майор и Якутский воевода, снова отправился на Чукотку «военною рукою», чтобы привести чукчей в «подданство ея императорского величества». Там он сделал 4 крупных похода против чукчей, во время которых были разорены стойбища, убито много людей, угнаны стада оленей. Подчинить чукчей снова не удалось, сам Д.М. Павлуцкий в 1747 г. погиб в сражении, хотя имел значительно большое войско, чем при первом своем походе. Так, после 1748 г. команда одного Анадырска доходила до 1430 человек. Конечно же, походы Д.М. Павлуцкого от Якутска до Чукотки транспортировались якутами на своих лошадях. При этом, надо полагать, якуты, как участники, терпели в полной мере все тяготы военных походов.

В 1733—1741 гг. якуты перевозили туда и обратно Вторую Камчатскую экспедицию В. Беринга, которая по существу состояла из нескольких команд-отрядов, общая численность участников доходила до 1000 человек. Для этой экспедиции ежегодно велено было доставлять по 50000 пудов ржаной муки, до 3000 пудов крупы, т.е. только для доставки съестных припасов требовалось свыше 10 000 лошадей и более 1000 проводников-якутов в год.

Транспортировка двух великих экспедиций В.Беринга легла таким тяжелым бременем на якутов, что участник этих экспедиций Гмелин всеобщее обеднение и переход к культуре рогатого скота приписывал главным образом перевозке огромного количества грузов и вызванному ею падежу лошадей. А.Г. Левенталь пишет: «Вообще трудно теперь с точностью сказать, во что обошлась якутам эта «разорительная знаменитость», как называет эту экспедицию Словцов. Даже Миддендорф, несмотря на все свое увлечение этой экспедицией, не может не указать на «неслыханные усилия», каких она стоила местным жителям и «на необычайное множество косвенных налогов, легших благодаря ей, на местных жителей».

Чуть раньше, указом от 10 мая 1731г. было определено основать в Охотске город, порт и верфь. Для его заселения было приказано отправлять туда «тех людей, кои следуют в каторгу за неоплатные долги ... нестарых и неувечных». Также было решено завести там хлебопашество, для чего перевести 50 семейств крестьян из Илимского уезда и других мест. Из ссыльных велено было набрать строителей города, судостроителей и доставить туда же. Кроме людей, надлежало еще ежегодно доставлять в Охотск немало воинского и корабельного снаряжения и огромные партии провианта.

А вскоре после Второй Камчатской экспедиции значительно повысилась интенсивность освоения северо-восточных территорий. Якуты доставили на Камчатку миссию церковнослужителей во главе с архимандритом, в 1758 г. доставили на Охотск много служащих, ссыльных и оборудования для строительства солеваренного завода.

Для защиты восточно-океанского побережья России приходилось постоянно увеличивать гарнизоны и укрепления Охотска и Камчатки. Так, в 1789 г. туда якуты транспортировали пятисотенный драгунский полк полковника Сомова и морскую команду Бухарина со всем вооружением и судовым снарядом. Вслед за ними туда были доставлены конный и рогатый скот, большая партия зерна и земледельческих орудий, так как властями было решено, что войска на Камчатке, кроме обычной службы, будут заниматься и сельским хозяйством.

С этого времени начинается быстрое развитие на островах Тихого океана пушного промысла, которое еще больше усилилось после 1768 г., когда правительство решило взимать в пользу казны только 10% добытой пушнины, тогда как до этого, начиная с 1748 г., взималась 1/3 добычи. Из года в год стали возрастать объемы вывозимой оттуда ценной пушнины, а вместе с тем, и доходы казны. Все это заставляло развивать мореплавание в акваториях тамошних морей, увеличивать средства управления и защиты этого побережья, учащать с ним сношения. Быстро развивались частные промышленные предприятия и компании, первая из них была утверждена именным указом в 1764 г. Было создано множество больших и малых компаний. Например, русский купец Г. И. Шелехов в 1775 г. создал свою компанию, которая только за два года вывезла из Прибыловских островов 2000 бобров, 40 000 котиков, 6000 голубых песцов, 1000 пудов моржовых клыков и 500 пудов китового уса.

Из объединения компаний Шелехова, Мыльникова и других в 1799 г. была образована Российско-Американская компания, имеющая целью освоение «Русской Америки». Все это увеличивало число людей, посылаемых туда с различными поручениями, для временных занятий, а главное — число людей, которых приходилось постоянно содержать там, отчего в свою очередь из года в год возрастало количество разного рода припасов и предметов снабжения. С 1747 по 1791 г. на Алеутских островах побывало более 70 купеческих кораблей из Камчатки и Охотска, которые добыли дорогой пушнины на 6 310756 рублей. Вся команда, такелаж, другое снаряжение, провиант, добыча этих кораблей транспортировалось якутами.

В 1785—1793 гг. для экспедиции Биллингса, состоящей всего лишь из 141 человека, направляющейся на Чукотку, улусным головам было предписано предоставить до 4200 лошадей и по меньшей мере 500 якутов-конников при них. Известно, что в 1820—1824 гг. Ф.П. Врангель многие свои поездки на Чукотку совершал на лошадях, т.е. опять же с помощью якутов.

Со временем установился обычный ежегодный объем сообщений и транспортировки казенных кладей, не включающий дополнительные доставки войск, экспедиций и др. В 1811-1833 гг. только для обслуживания указанного объема якуты ежегодно выставляли от 6200 до 7343 лошадей, но, по мнению А.Г. Левенталя, действительные цифры были значительно выше.

Кроме указанных направлений в обязательную натуральную повинность якутов входила регулярная доставка воинских команд, штата чиновников, священнослужителей, купцов, ссыльных и весь требующийся им провиант и снаряжение сначала в ясачные зимовья, затем в остроги и городки: Жиганск, Верхоянск, Зашиверск, Колымск, Удской, Оленск и многие другие русские поселения, ныне полузабытые.

К своим обязанностям по транспортировке российского присутствия на Северо-Восток Азии якуты относились исключительно ответственно. Не титулованные дворяне, бароны, офицеры и купцы, впервые попавшие в этот суровый край, а лучшие представители якутского народа были истинными организаторами, командирами, интендантами и штурманами этих тяжелейших походов.

Якуты прорубали тысячекилометровые просеки и пролагали тракты через вековечную тайгу, горы и болота; устраивали переправы через многочисленные реки и волоки. Эти тракты якуты с грозной уважительностью называли «ыраахтааіы суола» («императорский путь»).

Досконально зная все зоофизиологические и эксплуатационные характеристики своих лошадей, якуты сами производили их сбор, осмотр, отбор и выездку. Они же обеспечивали всю конскую упряжь: седла, сбруи, удила и т.п.

На всем протяжении больших трактов якуты заготовляли огромное количество конского фуража. Для чего сенокосные и пастбищные места вдоль трактов заселялись якутскими семьями. В 1806-1807 гг. И.И. Редовский, проезжая по Якутско-Охотскому тракту, обратил внимание на то, что содержателями станций чаще всего являлись зажиточные якуты, князцы отдельных родов, а также отметил продвижение якутов на Охотское побережье, внедрение ими там скотоводства [37]. На труднодоступные места, где не было сенокосных угодий, якуты сено доставляли заранее.

Для обеспечения русских походов якуты выделяли своих самых опытных, сноровистых и энергичных людей. Отдельный проводник предусматривался на каждые 10 лошадей: одна под ним, восемь навьюченных и одна заводная (запасная). При громоздкой клади (пушки, якоря, такелаж) число проводников и заводных лошадей бывало еще больше. Н.К.Антонов считает, что «вьюки — изобретение, по достоинству оцененное всеми армиями». Не будет преувеличением, если сказать, что в экспедициях В. Беринга ежегодно были задействованы только как проводники от 650 до 1000 якутов, в экспедиции И.И. Биллингса — более 500. Кроме того, большое число якутов было задействовано на заготовку фуража, продуктов, содержание станций, хозяйственные, шорные и седельные работы.

Якутские проводники имели своих опытных руководителей. Это они — прирожденные путешественники, наездники и таежники — производили рекогносцировку маршрута, исходя из сезонных условий, составляли его распланировку на календарные дни переходов и привалов. Они проводили караваны в глухую полярную ночь, через снежные вьюги, всегда максимально расчетливо использовали природные возможности: пастбища, водопои, охотничьи и рыбные места. Они хорошо представляли себе технику безопасности, знали особенности езды при сильных морозах, глубоких снегах, летнем зное, распутице; знали как одеваться, чтобы не обморозиться, как защитить себя и лошадей от мириады комаров и гнуса. Якуты были опытнейшими тренерами лошадей и владели традиционными способами ухода за ними во время работы, особенно тяжелой. Легенда об уникальной выносливости якутской лошади отчасти рождена этим.

Якуты имели возможность снабжать русские команды достаточным количеством привычных им продуктов питания: мясом крупного рогатого скота, маслом, молочными продуктами, а также традиционным комплектом теплой одежды и походных постельных принадлежностей. В условиях крайней отдаленности и бездорожья русские не могли взять с собой много, поэтому только местное снабжение решало их проблемы.

Якуты владели огромным традиционным арсеналом больших и малых секретов, используемых во время труднейших путешествий. Они показали себя уникальными, непревзойденными профессионалами этого сложнейшего дела. Ведь были случаи передачи подряда на эту транспортировку, когда он усилиями якутов стал платным, другим (в 1774 г. известным купцам Сибирякову и Киселеву, в 1772 г. — Российско-Американской компании Г. Шелехова), но ничего путного из таких затей не получалось и через короткое время власти вновь возвращали подряд якутским обществам.

Якуты, конечно же, хорошо сознавали важнейшее значение своего ключевого геополитического расположения и свою неизбежную историческую причастность в осуществлении российской колониальной экспансии на Северо-Восток Азии. В течение 2-х столетий Якутск стал отправным центром указанной колонизации, которая в самых суровых в мире природно-климатических и первобытно-общинных условиях продвигалась дальше на Восток исключительно благодаря равноценному участию якутского народа. Основываясь на исторических документах, А.Г.Левенталь подробно описал все этапы и перипетии передвижения русских на Северо-Восток, из чего видно, что практическая организация и конкретные маршруты походов всегда определялись якутами, которые не могли терпеть мнения дилетантов в этом хорошо освоенном ими деле. В течение многих лет якуты очень настойчиво добивались от администрации Якутской области, Иркутского губернатора, Сената и Императорского двора достойной государственной оценки и оплаты своего исключительно полезного для России труда, который давался им жесточайшим напряжением социально-экономических, духовных и физических сил.

В этой нелегкой борьбе якуты показали себя искусными дипломатами, они умели точно и убедительно сформулировать свою историческую роль в укреплении Российского государства и свои ответные требования от властей. По этому поводу А.Г. Левенталь пишет: «Тут, в качестве депутата от якутов, отправился в С.-Петербург Борогонский голова Аржаков и подал лично Императрице Екатерине II свой «План о якутах». Самое характерное в последнем, это тонкость, с которою Аржаков подчеркивает, что, в сущности, казенный интерес и судьба восточно-океанского побережья всецело зависят от благосостояния якутов, а главное — от доброй воли, усердия и благорасположения их родоначальников...

Мало того, с замечательным чутьем разгадав людей и течения в столице, он, под предлогом незнания русского языка, избегает даже посредничества и вмешательства Сената, а просит «сподобиться получения милостей прямо от Императрицы» и чтобы немедленное применение исходатайствованных льгот и урегулирование подробностей дела поручены были Иркутскому наместнику. И достиг своего.

... Мы видели, с какою ловкостью они добивались и добились не только высоких цен за доставку клади, но и того, что ее распределение внутри обществ, получение и расходование сумм и все распоряжения по доставке отданы были в их полное ведение. Того же добивались они и по отношению к другим повинностям, и пока это не было им дано, они отнюдь не торопились с исполнением предписанного».

Действительно, якуты шаг за шагом добивались своего. С самого начала колонизации, в течение свыше столетия, все требования русских по их транспортировке якуты исполняли как натуральную повинность — даром. Только с 1763 г. за доставку провианта до Охотска была установлена прогонная плата, которая сначала была весьма небольшой — всего 63 коп. с пуда или 3 руб. 15 коп. за лошадь. А в 1830—1833 гг. прогонная плата за лошадь уже составляла: на Охотск — 40 руб., на Колымск — 80 руб., на Верхоянск, Удской и Зашиверск — по 40 руб.

С целью хотя бы приблизительного представления о масштабах, прямо скажем, героического участия якутов в освоении восточных территорий, тихоокеанского побережья, необходимо обратиться к мнению Ф.Г.Сафронова, который много занимался данным вопросом. Он пишет: «Осуществление перевозок на восток ложилось страшным бременем на коренных жителей Якутского округа, дававших своих лошадей и становившихся проводниками. Якутские общества долгое время по принудительной разнарядке, без всякой оплаты выделяли определенное количество лошадей и людей. И только в 1763 г. была назначена за это небольшая плата, причем ее размеры впоследствии стали определяться на торгах между подрядчиками.

Тяжесть этой повинности усугублялась дальностью пути, неустроенностью и безлюдьем трактов, недостатком кормов. В результате значительная часть отправленных из Якутска лошадей гибла в пути. Так в течение 6 лет (1821—1826 гг.) не возвратилось в якутские улусы около 10 тыс. лошадей. Печален факт, сообщенный Иркутским губернатором Трескиным: только в 1808 г. пало до 10 тыс. лошадей. А в 1818 г. якуты лишились 4365 лошадей. Протоиерей Прокопий Громов, ехавший летом 1834 г. в Охотск, чуть ли не на каждом шагу встречал по тракту «сотни дохлых лошадей», отчего весь воздух был пропитан смрадом. У него самого из 10 лошадей, взятых под вьюк в Якутске, по дороге пало 9. Тяжелое положение якутов, связанное с доставкой грузов на Охотское побережье, понимали власти. В 1801 г. Иркутский губернатор Леццано отмечал «изнурение якутов». Губернатор Трескин писал, что на содержание гарнизонного батальона Сомова на Камчатке в течение 10 лет израсходовано 1 791 566 р., «но все эти затраты ничего не значат против того бедственного положения, до которого доведен теперь Якутский край. Еще до назначения на Камчатку батальона якуты чувствовали уже ощутительную тягость в доставке в Охотск провианта; но с прибытием батальона потребовалось ежегодно по несколько десятков тысяч лошадей, большая часть которых пала на дороге по недостатку кормов и изнурения по непроходимому пути».

Исследователь С.А. Токарев, говоря о бремени подводной повинности, писал: «Не этим ли резким отягощением повинностей объясняется сокращение населения якутских улусов между 1720 и 1737 годами? По Кангаласскому улусу количество ясачных людей за это время упало с 2025 до 1942, по Ботурусскому улусу — с 2704 до 2507. В более раннее время такого сокращения численности, несмотря на все грабежи ясачных сборщиков, не было».

Со второй половины XVIII в. появилась необходимость в интенсивных перевозках на вновь осваиваемые земли промышленников, купцов и их товаров, грузов Российско-Американской компании. Все это тоже везли якуты, но уже на договорных началах, добровольно. Ежегодно в Охотск за условленную плату переправлялись сотни людей и тысячи пудов их разнообразной клади» [106, с. 164-166].

По нашим самым скромным подсчетам, в течение 250 лет на транспортировку российского колониального присутствия якуты затратили около 2-2,5 млн. своих лошадей.