Татьяна ПАВЛОВА

Художник Лена Гоголева:
Театр Олонхо — Восток и Запад, прошлое и будущее...

Народный поэт Якутии Иван Гоголев, настоятельно советовавший дочери учиться на театрального художника, пророчески ей сказал: «Ты будешь работать в якутском драматическом театре, будешь ставить мои пьесы». Так и случилось.

Лена Гоголева — выпускница декоративно-оформительского отделения Якутского художественного училища им. П.П.Романова, которое она закончила у Юрия Вотякова, Владимира Иванова и театрально-постановочного факультета Санкт-Петербургской академии театрального искусства им. А.Черкасова, где она обучалась в мастерской у опытного педагога Марка Смирнова. Удачными студенческими работами тех лет стали эскизы к «Королю Лиру» У.Шекспира и к постановке «Пегий пес, бегущий краем моря...» Ч.Айтматова. Почему молодая художница выбрала именно эти пьесы? Ведь еще не были созданы одноименные постановки Андрея Борисова, ставшие знаковыми для якутского театрального искусства и получившие признание не только в России, но и далеко за ее пределами. Геннадий Сотников только пришел работать в институт и даже не предполагал, что спустя несколько десятилетий молодая выпускница из Якутии станет его коллегой и соратником в сложном, но безраздельно интересном процессе облачения оригинальных творческих идей А.Борисова в визуальные, конкретные, осязаемые формы. Но в такие моменты Лена Гоголева верит в невидимую предначертанность, предопределенность ее творческой судьбы, подарившей ей радость работы над удивительным, богатым, самобытным материалом — оформлением спектаклей якутского Театра Олонхо.

А тогда художнице более импонировал музыкальный театр с его пышностью, блеском, живописью сценографических решений. Преддипломную практику она прошла в Мариинском театре. В качестве дипломного проекта Л.Гоголева выбрала работу над спектаклем классиков якутской музыкальной литературы М.Н.Жиркова и Г.Н.Литинского «Нюргун Боотур Стремительный», в основу которой лег сюжет одноименного якутского эпоса-олонхо. Спустя годы Андрей Борисов и Геннадий Сотников возьмутся за постановку первой национальной оперы, ставшей одной из вех, приблизивших их к идее создания эстетики Театра Олонхо. Лена Гоголева была приглашена в качестве художника по костюмам. За короткий срок она выполнила огромный объем работы — подготовила свыше двухсот красочных, стильных костюмов, решенных в самобытном этнографическом ключе. После успешной премьеры Андрей Борисов предложил ей стать главным художником Якутского драматического театра. Следует отметить, что к тому времени за ее плечами имелся солидный творческий багаж — оформление свыше тридцати спектаклей Театра оперы и балета, среди которых «Оптимистическая трагедия» А.Холминова, «Доротея» Т.Хренникова, «Мамаша Кураж» С.Кортеса, балеты «Пахита», «Шопениана» и другие.

Лена Ивановна и предположить не могла, что будет работать в драматическом театре. Ее отец — классик якутской литературы, народный поэт Якутии Иван Гоголев, настоятельно советовавший дочери учиться на театрального художника, пророчески ей сказал: «Ты будешь работать в якутском театре, будешь ставить мои пьесы». Так и случилось. Не так давно Лена Ивановна действительно поставила его комедию «Цветок Севера», а также готовит с артистами якутской драмы сцены из «Книги мистерий», вышедшей из-под пера ее отца. В этом смысле работа художника в национальных театрах требует разноплановости, многосторонности, умения мыслить комбинационно, быстро переключаться из одного жанрового стилевого направления в другое без ущерба для конечного творческого результата. Процесс адаптации в драматическом театре прошел быстро и безболезненно. Лене Гоголевой в ее сложной работе помогает умение прожить, перевоплотиться в роли, костюмы для которых она создает, способность почувствовать то, как должен выглядеть тот или иной образ и как технологически его материализовать. В своих записях по этому поводу она упоминает: «Самое сложное — создание единой пластической среды. Эта задача стоит всегда — создание особой эстетики, которая включала бы в себя и традиционную народную форму и фантазии будущего времени. Режиссерский стиль Андрея Борисова чем-то напоминает художественный прием Феллини. Но это не та завораживающая странность преувеличений формы, а странная гармония несоответствующих форм. Соприкоснование восточного и западного человечества. Стремление преодолеть национальную ограниченность. Подняться выше национальной экзотики. В якутском народе живет всечеловеческий дух». Именно поэтому в «Короле Лире» якутские артисты одеты в смокинги, якутские национальные костюмы и шинели. Регана, Корделия и Гонерилья в светских вечерних платьях, котурнах и завораживающих с первого же выхода на сцену восточных головных уборах, выполненных из белого, золотистого металла, мелодично позвякивающего в такт их магически завораживающим монологам. Европейская элегантность сочетается с роскошью Востока, якутской самобытностью, обезличенностью военной униформы. Костюмы, выполненные Л.Гоголевой, органично вписываются в черно-белую сценографию Г.Сотникова, где каждая деталь, внесенная художницей, несет большую смысловую нагрузку.

В своих костюмах Лена Гоголева стремится приблизиться к идее элитарного театра. Бархат, парча, шелк, мех, благородные металлы становятся привычным рабочим материалом, из которого рождается пиршество хорошего вкуса, изысканности, утонченности. У нее всегда было желание обратиться в своем творчестве к сказкам Гоцци. Несколько лет тому назад ее мечта осуществилась — на сцене Саха театра был поставлен «Король Олень». Костюмы к этому спектаклю в чем-то похожи на маленькие архитектурные шедевры, так велика в них сила дизайнерского, конструктивного начала. Сложные головные уборы, маски, грим рождали ощущения фееричности, фантасмагоричности происходящего, передавали искрометный дух далекой жизнелюбивой Венеции.

Как признается сама художник-постановщик, свое творческое «я» она нашла в работе над спектаклем «Кыыс Дэбилийэ», который стал вестником новой театральной эстетики — эстетики Театра Олонхо. Перед главным художником Саха академического театра им. П.А.Ойунского встала насущная потребность мыслить концептуально, масштабно, философично. Каким должен быть эпический мир? Как должны выглядеть его герои? Если говорить о жителях Серединного мира — племени солнечных айыы — «людях с поводьями за спиной», то в отношении их костюмов больших проблем не возникало. За основу был взят традиционный якутский костюм. Не хотелось ничего бутафорского. Был поднят обширный пласт этнографического материала. Изучены крой национальной одежды, богатство якутских украшений, многозначность этнических символов, узорчатая вязь старинного орнамента. Герои Серединного мира Лены Гоголевой одеты в костюмы цвета теплого дерева, осенней листвы, земли, обожженной солнцем, отделаны мехом степного волка и рыжей лисы-огневки, украшены изделиями, изготовленными настоящими мастерами-умельцами. Но как будут выглядеть якутские божества? По какому пути пойти, чтобы показать их небесное великолепие? Чтобы решить данную творческую задачу художница представила несколько вариантов их воплощения — от фантастического до этнографического. Решено было остановиться на последнем. При этом важное значение приобрела драматургия цвета. В записях Л.Гоголевой читаем следующие строки: «Без философии цвета не обойтись. Цвет влияет на меня гипнотически. Магия цвета. Нужно уточнить — в этом спектакле должна быть другая формулировка — драматургия цвета. Верхний мир: белый цвет — завершенность. Абсолютная свобода. На Востоке — это символ смерти физической и начало нового воплощения. Серебро — это полированный белый цвет. Чистое белое поднебесье. Желтый цвет выражает освобождение. Золото — полированная блестящая поверхность желтого цвета. Излучает лучезарное счастье. Синий цвет — душевный покой. Чем глубже синий цвет, тем сильнее он зовет человека в бесконечность. Цвет тишины, состояние, свойственное красоте. Боги и духи в серебряных и золотых одеяниях». При всей узнаваемости традиционных форм, выкристаллизованных в культуре якутского народа в течение многих столетий, костюмы божеств Верхнего мира спектакля «Кыыс Дэбилийэ» во многом стилизованны, фантазийны, придуманы. Их можно назвать многослойными, сложносочиненными костюмами-декорациями со сверкающей фактурой парчи, органзы, блестящей поверхностью ювелирных украшений. Призрачность-прозрачность, роскошное великолепие нереально-реальных богов, костюмы которых сотканы из образов якутской мифологии и богатой фантазии Л.Гоголевой.

Нижний мир чертей — абаасы — это мир перевертышей, демонов-оборвышей, ущербных в своей пугающей, отталкивающей отвратительности. Как сделать их реальными, если они, согласно тексту олонхо, должны быть одеты в «платки из облачной слизи, шейные повязки из небесной слизи...»? Вспомним, как начинается спектакль «Кыыс Дэбилийэ». На сцене сидят артисты Саха театра, одетые в классические европейские костюмы. У них в руках якутские комаромахалки — дэйбиир. Одна из актрис встает, выхватывает у другой дэйбиир и одевает ее себе на голову таким образом, что ритуальный атрибут превращается в космы спутанных седых волос, закрывающих почти все лицо. Руками, намазанными черной краской, актриса за несколько секунд наносит себе ужасающую маску, до неузнаваемости меняющую ее облик, одевает перчатки с когтями, накидывает плащ из гремящих железных лохмотьев. Так на глазах у зрителей из подручного материала, буквально из ничего рождается облик Сараханы Кюкэнньик — главной героини «сумеречной стороны, что ненаваристой, жидкой ухе подобна...». Костюмы героев Нижнего мира были решены в темной цветовой гамме — черный цвет, по мнению художницы, является конечным пунктом темноты, агрессивным противостоянием жизнерадостному лучезарному миру — в фактуре, имитирующей обтрепанность и неопрятность. Облезлые, заношенные меха, подвески из технического мусора дополняли их внешний облик, в котором явственно ощущалось ироничное, гротескное начало.

Работа над образами олонхо стала источником новых творческих импульсов, в результате действия которых у художницы возникла идея подготовки серий станковых работ под названием — «Медноголовые сомнамбулы» и «Татуированные боги». «Ацтеки и майя, греческая архаика, неподвижность буддийского транса, глобальность философских концепций, декоративизм русского примитива, инфернальность и поиск генетических корней культуры родного народа — сложный ассоциативно-стилистический замес образов Лены Гоголевой нуждается в специальном рассмотрении, — считает искусствовед Татьяна Тишина. — В данном случае художник театра претендует на авторский подход, самостоятельную оценку индивидуальности личности, самодостаточно реализующейся вне театрального процесса. Тем не менее, даже в станковых работах Лены Гоголевой чувствуется влияние театральной эстетики, репрезентативность поз, жестов, внимание к цветовому решению, то поглощающему, то акцентирующему форму — это от театра».

Зинаида Иванова-Унарова отмечает, что «...триптих «Татуированные боги» на первый взгляд напоминает декоративную мозаику, но если приглядеться, то каждый мотив орнамента не только несет в себе некую декоративную культуру, но и связан с определенной сакральной функцией. В серии «Медноголовые сонамбулы» будто слышится клич древних воинов, угадывается скрытое глубокое таинство мира предков».

Сейчас Лена Гоголева обратилась к очередному проекту этой серии под названием «Боги Айыы». В работе над своими удивительными картинами она, очевидно, общается с сияющим миром небесных божеств, которые наделили ее удивительным даром — нести красоту людям.

Татьяна Павлова, искусствовед.