Василий УШНИЦКИЙ

«Распространен от Крыма
до Алтая...»

Сюжеты «Эллэйады» и тюркский эпос «Идиге»

Исследователи уже отмечали имеющиеся параллели между сюжетами «Эллэйады» и эпоса о ногайском хане Едигее.

Так, В.В.Радлов предполагал, что мы здесь сталкиваемся с древнетюркским рассказом о подкидыше Идэгэ, который позже был вставлен в цикл о Тохтамыше. Татарская исследовательница В.Ф.Ахметова, сопоставляя эпос казанских татар «Идиге» и сюжеты «Эллэйады», обнаружила между ними множество параллелей. На основе этого она высказала мысль, что Эллэй мог быть родом из казанских татар. Действительно, человека, знакомого с «Эллэйадой», поражает близость ее сюжета с таковым эпоса «Идиге».

Герой татарского эпоса, так же как Эллэй, вырастает в бедности, трудится пастухом. Затем «...Идиге становится сокольничим или телохранителем хана и пользуется его особым расположением. Это вызывает зависть других вельмож».

Для сравнения: в одном варианте «Эллэйады» главный герой является богатырем царя Хаан-Боллоха, но в конце концов попадает в немилость.

В начале эпоса «Идиге» есть рассказ о том, как отец Идиге «Баба Туклас встречает на берегу красавицу, которая золотым гребнем расчесывает золотые волосы. Она ныряет в воду, он следует за ней, находит ее в подводном царстве, где она становится его женой на тех же условиях».

В указанном варианте «Эллэйады» написано: «Но вот красивейшая женщина, как я достоверно знаю, существует на дне моря. ...Золотым гребешком чешет свои волосы».

Дальше «Идиге возбуждает к себе нерасположение ханши (или ханской дочери), отвергнув ее любовь. Ханша обращает внимание Тохтамыша на то, что он боится Идиге, так как при его виде невольно приподымается с сидения (или вздрагивает). Желая убедить хана в том, что это так, она прикалывает его халат к подушке, на которой он сидит. При появлении Идиге хан действительно приподымается вместе с подушкой. Убежденный приближенными, Тохтамыш принимает свою невольную робость как предзнаменование того, что ему грозит от Идиге смертельная опасность, и решает извести своего любимца».

С этим можно сравнить сюжет другого варианта Эллэйады: «Старуха, жена Омогой-Баая, не могла нахвалиться Эллэем. Это мужу не нравилось, и он говорил ей: «Видимо, потому, что я стал стар, ты вступила с ним в любовную связь, что так чрезмерно хвалишь его?» Жена сказала: «Ты сам не замечаешь, что даже содрогаешься, когда слышишь его голос...» Жена продолжает: «...Прикрепив полы твоей верхней одежды шильями, вручу тебе берестяную посуду с напитком...» Когда послышались крики Эллэя, он выдернул полы пальто, а напитком оросил всю грудь».

Широко известен так же сюжет о том, как Эллэй отвергает любовь красивой дочери Омогой-Бая.

Далее в эпосе «Идиге» рассказывается: «Ханша два раза подносит Идиге загрязненный или отравленный напиток, но ему удается, благодаря своей осмотрительности, избежать опасности. После такого знамения хан, еще более напуганный, приглашает Идиге на пир, во время которого воины, поставленные у входа в юрту, по знаку повелителя должны убить Идиге».

Из Эллэйады: «Старуха в берестяном черпаке подала гостю кумыс для утоления жажды. Лишь только припал он к посуде, Омогон с размаху рубанул пальмой, целясь ему в темя...»

Эпос «Идиге» распространен от Крыма до Алтая и повествует об исторической личности — ногайском хане Идиге. Идиге или хан Золотой Орды Едигей знаменит в европейской истории разгромом рыцарской армии князя Великой Литвы Витовта и успешным походом на Москву. Эпос повествует о победе Идиге над своим предшественником — ханом Тохтамышем.

Но чрезвычайная близость сюжетов ногайского эпоса «Идиге» и якутского предания о своих предках Омогое и Эллэе дает основание предположить, что появились они в домонгольское, кыпчакское (кыпсакское) время.

Ногайцы считаются наиболее близкими потомками средневековых кыпсаков. В этой связи надо отметить, что в преданиях саха говорится, будто предки наши жили сначала на девятой от Лены реке, на берегу теплого моря вместе с кыргысами и татарами. В царской России киргизами называли казахов, татарами — ногайцев.

По-видимому, сюжеты «Эллэйады» родились на этой далекой прародине саха, затем вместе с нашим народом и его эпические герои перекочевали на территорию современной Якутии. При этом надо отметить сходство мотивов предания саха о своих предках Омогое и Элляе с преданием средневековых кимаков о своем происхождении.

От могущественного народа кимак отделились кыпчаки (половцы). Кыпсаки-пастухи грозного кимакского кагана настолько усилились, что постепенно стали доминировать в иле-союзе. Во главе кыпсаков стояла династия из племени эльбури.

По мнению казахского историка С.М.Ахинжанова, самоназвание народа, отмеченного в персидских и арабских книгах как кимак, было уранхай.

Итак, автор XII в. Ал-Гардизи приводит генеалогическую легенду кимаков: «Происхождение кимаков таково. Начальник татар умер и оставил двоих сыновей; старший сын овладел царством, младший стал завидовать брату; имя младшего было Шау. Он сделал покушение на жизнь старшего брата, но неудачно, боясь за себя, он, взяв с собой рабыню-любовницу, убежал от брата и прибыл в такое место, где большая река, много деревьев и обилие дичи; там он поставил шатер и расположился. Каждый день этот человек и рабыня вдвоем выходили на охоту, питались мясом дичи... После этого к ним пришли 7 человек из родственников-татар: Ими, Имек, Татар, Баяндер, Кыпчак, Ланиказ и Аджилат. Эти люди пасли табуны своих господ, в тех местах, где прежде были табуны, не осталось пастбищ; ища травы, они пришли в ту сторону, где находился Шау.

Все эти кимаки отличаются злым нравом, скупостью и негостеприимством. Шау однажды стоял на берегу Иртыша со своим народом; послышался голос: «Шау? Видел ли ты меня в воде?» Шау ничего не увидел, кроме волоса, плававшего на поверхности воды; он привязал лошадь, вошел в воду и схватил волос; оказалось, что это была его жена Хатун. Он спросил ее: «Как ты упала?» Она ответила: «Крокодил (неханг, дракон) схватил меня с берега реки». Кимаки оказывают уважение этой реке, поклоняются ей и говорят: «Река — бог кимаков...»

А теперь сравним с этим преданием предания саха. В «Эллэйаде» Г.В.Ксенофонтова встречается такой сюжет: «У подножья Уральской горы жил человек по имени Хонньос-Хайыыппар. У него было четыре сына... Четвертый сын оказался обделенным и с плачем сказал: «Он дал любимым сыновьям, а меня ни во что не ставит». С тех пор он затаил в душе обиду на родителей и задумал уйти от них на другое место».

Далее в другом предании «Эллэйады» читаем: «Омогон-Баай прежде вел войну с народом ураанхай и, будучи побежден им, бежал в страну бурят... Они увидели урасу... Ньыкыыс встретил там одну женщину, которая была ростом не ниже урасы. Он спросил: «Откуда ты и как прибыла сюда?» Женщина ответила: «Пришла от уранхайцев, бежала от войны и живу тут». В предании, записанном в Кангаласском улусе, записано: «По указанию отца Эллэй держал путь по направлению к верховьям этой реки... Он сделал лук, натянул тетиву из тальника и питался охотой на птицу».

В варианте Эллэевского мифа, записанном в Верхневилюйском улусе, рассказывается: «Однажды Эр Соіотох Эллэй пошел к царю...» Затем следует мотив о женщине, живущей на дне моря. Озадаченный странным приказом царя, Эллэй обращается к отцу. Тот объясняет ему, что царь видел на самом деле особого зверя, живущего в горах.

Тут надо привести слова Р.С.Липеца и С.Я.Серова: «Одно и то же этногенетическое предание может бытовать в сходных вариантах у разных, территориально отделенных друг от друга представителей большой этнической группы, которые в свое время составляли одно целое или были на пути к консолидации; исторические судьбы их разошлись, но сходство фольклора позволяет установить былое единство и определить, на какой стадии социального развития это единство существовало».

Использованная литература

1. Ксенофонтов Г.В. Элляйада. (Материалы по мифологии легендарной истории якутов). М., 1977.

2. Гоголев А.И. Якуты (Проблема этногенеза и формирования культуры). Якутск: Издательство ЯГУ, 1993.

3. Липец Р.С., Серов С.Я. Предисловие к сборнику «Этническая история и фольклор» // Этническая история и фольклор. М.: Наука, 1977. — С. 8.

4. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л.: 1974. — С. 355-358.

5. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т. IV. СПб., 1911.

Василий Васильевич Ушницкий, научный сотрудник Института гуманитарных исследований АН РС(Я).