С 21 по 27 марта 2003 года в г. Якутске прошел республиканский театральный фестиваль «Желанный берег», посвященный нескольким юбилейным датам —
125-летию Союза театральных деятелей России, 55-летию Союза театральных деятелей РС(Я), 50-летию системы государственного управления и регулирования в сфере культуры и искусства Республики Саха (Якутия).

В нем приняли участие профессиональные театральные коллективы Якутии, представив зрителям свои лучшие творческие работы.

Фестиваль открылся на сцене Государственного Академического русского драматического театра им. А.С. Пушкина спектаклем «На дне» по М. Горькому в постановке Г. Нестера. Для режиссера наиболее значимой в ней стала роль Луки, в прочтение которого он привнес черты мессианства. В остальном это была вполне традиционная постановка. Зрители не сделали для себя больших открытий, но смогли увидеть хороший, добротный хрестоматийный спектакль.

Государственный театр юмора и сатиры РС (Я) представил две интересные, разноплановые постановки. Одну из них под названием «Сэрэйии» («Предчувствие») осуществил молодой режиссер Сергей Потапов, дипломник Российской Академии театрального искусства (мастерская М.Захарова), сам написавший пьесу. В ней он размышляет на вечные темы жизни и смерти, проецируя на зрителей свое видение этой философской проблемы. Режиссер балансирует на грани трагического и комического, фарса и проникновенной искренности, театральных штампов и авангардных находок. Оперируя привычным материалом, простыми элементарными средствами, С.Потапов показывает зрителям свое отношение к жизни, те предчувствия, которые им овладевают. В последние годы тема смерти в театральном искусстве стала особенно модной. В респектабельном обществе экстремальный круг тем щекочет публике нервы. В трудные времена — например, в годы войны, наиболее востребованными оказывались оптимистические постановки, скрашивавшие невзгоды тяжелой жизни. Если в спектаклях «Предчувствие», «Трихина», «Пустые призраки», «Откровение от...», представленных на якутском театральном фестивале, тема смерти стала превалировать, то это свидетельствует о том, что наше общество стабильно, устойчиво и достаточно благополучно.

Действие разворачивается не только на сцене, где сидят зрители, невольно становящиеся участниками разворачивающихся событий, но и на лестнице-мостике между потолком и сценой, а также в зрительном зале, где вещает таинственная Маска.

Спектакль словно из кирпичиков выстроен из блоков. Мы видим ряд сцен, которые, на первый взгляд, не связаны между собою, но в них значимы все детали. Диалог двух женщин — душевнобольной матери (М.Корнилова) и ее дочери Аанчык (А.Флегонтова-Иванова) исподволь пронизывается обрядовым началом: ритуал омовения ног, повторяющиеся вопросы и ответы, эпизод с ложками, плач, смех. Аанчык покорна жестокой судьбе и со смирением принимает свою печальную участь. Когда актер обнажается и это смотрится некрасиво, то зритель испытывает определенную неловкость, но актриса А.Флегонтова-Иванова с удивительным целомудрием провела все сцены в трико телесного цвета, символизирующем наготу. Человек в зале, на лицо которого одета окаменевшая театральная маска, с нарочитой манерностью читает известные со школьной скамьи монологи из классических произведений. Ветхозаветный ангел-мутант в золотом парике, юбочке и кроссовках хищно показывает свои коготки. Цинично-скорбный санитар в морге со своей инфернальной любовью к порядку старательно стрижет мертвой Аанчык ногти. Благодаря своей мрачной значительности он превращается в посланца смерти Харона, переправляющего души умерших через воды забвения реки Стикс. В эти воды с мостика, как с палубы «Титаника», ныряет молодой солдат Чаалбаан (Ф.Львов). Он попал в окружение и убит, но никак не может поверить, что умер на поле боя. Ему нужна любовь, но не та, о которой фальшиво из темноты зала вещает лицемерная маска и не объятия резиновой куклы, привезенной из секс-шопа, а настоящее искреннее чувство. Умершие Аанчык и Чаалбаан встречаются на том свете. Только на небесах им дарована любовь, которую они не смогли найти на земле.

Вечером того же дня актеры, занятые в этом сложном спектакле, представили публике совершенно иную постановку — «Захотевший ребенка» по П.А. Ойунскому. Великий классик якутской литературы предстает в этом произведении с новой, комедийно-лирической, стороны своего дарования. Несмотря на авторский текст, остается полное ощущение жанра народной комедии, воплощающей в себе лучшие традиции смеховой культуры якутского народа, что свидетельствует о большой близости творчества Платона Ойунского к родной культуре и якутскому фольклору. Зритель видит на сцене трогательного героя с удивительным лицом Ыналбу (А.Павлов), на котором отражается самый разнообразный спектр чувств — от радости, робкой надежды, безысходного горя до настоящего, искреннего счастья. Это поистине фольклорный персонаж, словно выхваченный из самой гущи народной жизни. Он безбедно живет, но его существование омрачено отсутствием детей. Казалось бы, сам внешний облик А.Павлова должен настраивать зрителей на комическое восприятие, но актеру подвластны и моменты глубокой печали и скрытого драматизма, так что о его игре можно сказать не иначе, как «смех сквозь слезы». В его отношениях с женой (М.Корнилова) нет упреков, скандалов и обвинений. Все подано тонко, в форме игры. Они шутя перекидывают друг другу детскую люльку, подвешенную к потолку. Актеры выступают в красивых национальных одеждах. В качестве театрального реквизита используется якутская традиционная утварь — кожаные сумы, берестяная посуда, чороны и т.д.

Богатой бездетной паре помогают их соседи-бедняки. Многодетная мать, чья детородная способность выражена в больших габаритах тела — необъятных бедрах, щедро дает наставления бездетной женщине, от всей души желая ей добра. Они с мужем изображают духов, дарующих детей. Моделирование желаемой ситуации приносит свой положительный результат — появляются настоящие божества и исполняют заветное желание. Присутствие «театра в театре», соседство богов настоящих и воображаемых, элементы обрядовой культуры активно задействованы в спектакле. Возникает ощущение гармонии и простоты, где воедино слиты семья и традиционное общество, человек и окружающая его природа, мир людей и мир божеств.

Нерюнгринский театр актера и куклы также привез два совершенно разных спектакля: одна из них — детская постановка «Играем Хармса», другая — «Откровения от...» С.Ермолаева (режиссер П. Скрябин). В «Играем Хармса» был задействован принцип «игры в слово», более всего свойственная образному детскому мышлению. Именно своим желанием встать на место ребенка, показать его красочный мир и обаятелен этот спектакль. Особенно хорошо получились эпизод с лягушкой и игра в самолет. Идея переложить текст Хармса на музыку и спеть его была не совсем удачной с точки зрения «музыки слова». Таким образом пропала прелесть звучания хармсовского текста, который многое теряет, если он поется, а не читается.

«Откровения от...» поставлены по двум новеллам С.Ермолаева. Мы видим на сцене человека в маске. Он идет, окутанный прозрачным занавесом. Каждый шаг ему дается неимоверными усилиями, с большим трудом. Слышно хриплое дыхание и сильное биение сердца. «Выпустите! Выпустите меня на сцену!» — кричит он. «Твое время еще не настало...» — слышится в ответ. Человек находит новую маску с детским лицом. Старую, как умершего человека, он укладывает на ложе. Появляется косноязычный санитар. В тазу, который он принес, вместо воды появляется кровь. «Лазарь тоже умер и воскрес», — заикаясь, произносит он и накидывает занавес на ложе как саван. Пересказать этот спектакль очень трудно. Каждый сидящий в зале должен сам сделать для себя выводы, пропустив увиденное на сцене через свое собственное мировосприятие. Режиссер П. Скрябин тяготеет к глобальным философским проблемам. В своей постановке он воплотил тему поиска человеком себя, своего места на земле, жизненного предназначения, взаимоотношений с богом и самим собой.

Нюрбинский передвижной драматический театр привез на фестиваль «Желанный берег» несколько своих работ. Сказка «Теремок» с забавными персонажами, прекрасными актерскими работами, хорошими костюмами, оригинальными декорациями в виде книжки-раскладушки и гримом в самобытном национальном стиле интересно воплощает образы любимых детских персонажей.

Второй спектакль «Пустые призраки» Нюрбинского театра поставлен по пьесе С.Ермолаева «Иччитэх кулуктэр» (режиссер Ю.Макаров). Действие разворачивается в заброшенной лечебнице. Главные героини Татыйаас, Аана, Маайа — больные женщины в смирительных рубашках (Т.Прокопьева, В.Николаева, М.Слепцова). Они вспоминают о годах былого счастья, но сами не в силах изменить мрачную действительность. Их окружают неуютные стены, развешанная вокруг неопределенно-грязного цвета ветошь. Женщины спят на холодном полу и рассказывают друг другу легенду о том, что у озера живет призрак вечно юной, прекрасной девушки. Действительно, к ним по ночам как светлое видение приходит молодая красивая санитарка. Она протирает стены, наводит чистоту и порядок, охраняет сон спящих женщин, заботливо накрывает их одеялом. Ей противостоит образ жестокого надзирателя Мэхээсэ (Н.Никитин). Он кричит на несчастных, всячески издевается над ними и постоянно угрожает. Его цель — держать их в беспрекословном подчинении. Надзиратель ходит с увесистой палкой в руках. Девушка берет на себя роль искупительной жертвы и спасает души женщин от власти демона. Жертвоприношение проводится в виде ритуального акта. Перед санитаркой в молчаливом прощании проходят пациентки лечебницы, каждая из которых отдает ей то лучшее, что имеет. Надзиратель накрывает девушку, сидящую в позе лотоса, большим красным полотнищем. В этот момент женщины, как летящие птицы, взмахивают руками и скидывают больничные одежды. Если Христос, своей мученической смертью искупивший грехи мира, впоследствии воскресает, то санитарка-спасительница навсегда остается в царстве зла и мрака. Чтобы придать этому спектаклю ощущение глобальности, режиссер растягивает временные рамки. Даже демон стареет, представая перед зрителями с белыми как лунь волосами. Действие разворачивается в монотонном ритме — на сцене царит ощущение тоски и безысходности. Очевидно, так режиссер Ю.Макаров передает зрителям свое трагическое восприятие мира.

Спектакль «Трихина» Нюрбинского передвижного драматического театра поставлен по «Преступлению и наказанию» Ф.Достоевского (инсценировка И.Иннокентьева). Незнакомое слово рассчитано на отрицательный ассоциативный ряд — «стрихнин», «трясина», «трахома». Само это слово обозначает название червя класса паразитарных, что вызывает у зрителя заведомо негативные эмоции. Режиссер переносит действие в современность. В полутьме полуподвального помещения мы видим праздношатающихся молодых людей. У них нет индивидуальности — это многоголовая безымянная толпа, которая под современные музыкальные рок-композиции слепо идет за своим лидером Раскольниковым. Раскольников в трактовке Ю.Макарова не вызывает сочувствия и сожаления. Он монолитен как человек с каменным сердцем. Расчетливо готовится к убийству и хладнокровно совершает его как заказной киллер. Он, скорее, жертва провоцирующей его старухи-процентщицы, которая сама жаждет смерти. Сидя за столом, заставленным многочисленными колбочками и пузырьками, она предстает перед зрителями как средневековый алхимик, что, по всей видимости, выявляет ее скрытую ведьминскую сущность. Таким образом с Раскольникова снимается часть вины. Наказания здесь нет ни внешнего — со стороны окружающих людей, ни внутреннего — его собственных мук совести. В конце спектакля Раскольников мрачно предвещает с авансцены, что из Азии идет страшная болезнь под названием «трихина», которая поразит всех, кто не имеет веры. Вправе ли режиссер брать на себя функции миссионера, проповедника истины. Ведь задачи театра иная — «развлекая поучать».

Кульминацией фестиваля стал спектакль Саха театра «Я вернусь...» в постановке А. Борисова, повествующий о трагических судьбах первой якутской интеллигенции. Для его оформления используются простые, но в то же время многофункциональные изобразительные средства (художники М.Егоров, А.Ермолаев). Легкий передвижной портал в виде свода вокзала символизирует перекресток судеб личностей и народа, и в то же время — книгу жизни. На нем запечатлены факты, выдержки из документов, в которые хочется всматриваться все дольше и дольше. Деревянные рамы, стоящие посередине сцены, наводят на мысль о спектакле — историческом портрете. Главным становится принцип фотографии. С нее через годы, с глубоким чувством собственного достоинства, глядят на нас сильные, талантливые люди — семья Никифоровых-Манньыаттаах. Возникает полное ощущение того, что не было огромного отрезка времени, отделяющего их от сегодняшнего дня. На это указывает закольцованность сценического пространства. Никифоровы сидят по кругу, на расстоянии вытянутой руки, и словно спрашивают нас, своих потомков: «Достойны ли вы сегодня наших дел?»

Большую роль в спектакле играет вещный мир — предметы, которые организуют сценическое пространство, ведут за собой драматическое действие. Это и найденная в самом начале спектакля шкатулка со старинной монетой. Именно с нее начинает разворачиваться действие подобно тому, как из маленького зернышка вырастает мощное дерево с ветвистой кроной. Это старый платок, скрипка, старинные чороны, которые навевают светлой ностальгии по ушедшему, надолго потерянному миру, мучительно возрождающемуся в реалиях сегодняшнего дня. Романс «Утро туманное» становится темой близости судеб русской и якутской интеллигенции, пострадавших от бесчинств жестокого времени.

В спектакле задействованы около семидесяти актеров. Режиссер каждому дает возможность выразиться, даже исполнителям эпизодических ролей без реплики — сборщику подати, мальчику-стрелку, падающему на колени, молчаливым якутским женщинам, актерам из театра кабуки. Все они играют достойно и сосредоточенно. Каждый из них донес свой образ сдержанно и строго, не расплескав его внутренней сути.

Замечательны костюмы, тщательно выполненные в равной степени как для главных, так и второстепенных персонажей. Весьма редким случаем является тот факт, что для финального поклона всему актерскому составу, задействованному в спектакле, шьют специальные костюмы. Красноармейцы выходят в белых шинелях с синими буденовками. Белый цвет — цвет призрачных воспоминаний. Синий — цвет духовных поисков и обретения себя. Возникает ощущение молчаливого покаяния, которое становится главным в этом пронзительном спектакле. Чаша скорби полна. Она никого не миновала. Из нее в равной степени испили как сами жертвы, так и их гонители. Спектакль А.Борисова, созданный в жанре реквиема, решен им в мощном эпическом ключе. Взяв старые мехи, он влил в них новое вино. На советском материале, ставшем достоянием истории, он создал эпос нового времени.

Во время фестиваля прошел семинар начинающих драматургов, действовал актерский клуб, состоялся конкурс актерской песни, в котором первое место занял артист Саха театра Руслан Тороховский, второе место — Майя Слепцова из Нюрбинского театра, третье место — ансамбль «Аргонавты» Нерюнгринского театра актера и куклы.

Большой интерес вызвал семинар театральных критиков. Его вела председатель секции московских критиков СТД РФ Ирина Григорьевна Мягкова. Как она искренне призналась — питает слабость к национальным театрам и особенно к нашему — Саха театру. В Якутию приезжает в четвертый раз. Хорошо знакома с творчеством режиссеров А.Борисова и Ю.Макарова. По ее мнению, «Якутия — это своеобразный оазис национальной культуры в России, где, как я увидела, уважающая себя русскоязычная интеллигенция считает своим долгом посетить премьеры национального театра». «Это один из центров, где театральное искусство переживает не разовые взлеты, как уже бывало в других национальных театрах, а сохраняет устойчивый подъем. И здесь важно влияние, которое оказывает на этот процесс Андрей Саввич Борисов и как режиссер, и как театральный деятель, и как функционер. Мне кажется, здесь сложилась уникальная ситуация для развития театра и благодаря государственной политике и в результате интереса к национальной культуре, к ее сохранению».

Почетными гостями фестиваля стали заслуженная артистка Республики Тыва, заместитель Союза театральных деятелей Республики Тыва Галина Мунзук, директор Государственного драматического театра Бурятии Доржи Султимов, заместитель министра культуры Республики Алтай Наталья Саймина.

27 марта в Международный день театра в Саха академический театр им.П.А.Ойунского состоялось подведение итогов республиканского театрального фестиваля «Желанный берег» и его торжественное закрытие.

По итогам работы компетентного жюри под председательством отличника культуры РС(Я) Н.И. Максимова «Лучшей актерской работой в музыкальном театре» признана роль солиста ГТОиБ РС(Я) Николая Попова в опере «Лоокут и Нюргусун» Г.Григоряна, «Лучшей женской ролью в музыкальном театре» названа Чен-Шу-Ля из «Волшебной кисточки» Национального театра танца РС(Я) в исполнении Зои Соловьевой.

Номинации «Лучшая женская роль в драматическом спектакле» удостоена Анна Кузьмина за роль бабушки в спектакле «Деревья умирают стоя» А.Касона. «Лучшей мужской ролью в драматическом театре» назван образ Гавриила Никифорова, воссозданный заслуженным артистом РФ Анатолием Николаевым в спектакле «Я вернусь...» В.Васильева-Харысхала.

Номинации «За вклад в развитие театрального искусства» были удостоены народная артистка СССР Анегина Ильина и заслуженный артист РФ Валентин Антонов.

«Лучшей режиссерской работой» было названо «Откровение от...» в постановке П.Скрябина, НТАиК. Номинации «Лучшая работа художника» удостоились художник М.Егоров и дизайнер А.Ермолаев за спектакль «Я вернусь...».

Лучшим музыкальным спектаклем названа оперетта И.Штрауса «Летучая мышь» в постановке ГТОиБ РС(Я) (режиссер — заслуженный деятель искусств С.Чигирев). Лучшим драматическим спектаклем стала работа ГТЮиС РС(Я) «Захотевшие ребенка» по П.А.Ойунскому (режиссер — заслуженная артистка РС(Я) В.Якимец). Лучшим детским спектаклем стала постановка нерюнгринского театре актера и куклы «Играем Хармса».

Спектакль «Я вернусь...» Саха театра (режиссер — заслуженный деятель искусств РФ А.Борисов) был выдвинут на соискание Государственной премии РС(Я) им. П.А.Ойунского.

Символом республиканского театрального фестиваля «Желанный берег» стал мальчик Кириск из одноименного спектакля. Семь дней из его рук в руки каждого профессионального театрального коллектива республики переходил ковш, наполненный живительной влагой. Ведь все мы — и зрители, и те кто творит великое чудо Театр — плывем в одной лодке к желанному берегу большого Искусства.