В многонациональной стране, тем более с четко выраженным унитарно-бюрократическим, великодержавно-имперским государственным аппаратом, национальный вопрос фактически всегда имел место в жизни общества и не мог быть решен на основе каких-то субъективных факторов. Решать его при помощи репрессий, хитро составленных законодательных актов и идеологических установок, экономических и политических давлений невозможно. Это положение на протяжении всего ХХ в. полностью подтверждается и на примере Якутии. Даже в сложные, противоречивые 1920—1930 гг. национальный вопрос в Якутской АССР не был сколько-нибудь смягчен. Наоборот, в указанный период происходит в известной мере обострение межнациональных отношений, что было вызвано искусственно, сверху и имело свою политическую подоплеку. Именно в начале двадцатых со стороны партийно-советских и военно-чекистских органов центра и Сибири были допущены очень серьезные ошибки во всех сферах жизни и жизнедеятельности коренных народов Якутии.

1. В области политической: превращение Якутской области (губернии) в Якутский район Иркутской губернии (весна 1920 г.);

2. В области экономической: необоснованно высокие ставки натурального налога при переходе к новой экономической политике — в 2—2,5 раза выше, чем продразверстка (весна—лето 1921 г.);

3. В области военно-чекистской: необоснованные репрессивные меры, применявшиеся чекистскими отрядами А.Синеглазова, Пшенникова и других красных командиров в отношении мирного населения (1920—1921 гг), «раскрытие» так называемых контрреволюционных заговоров (1920—1921 гг.), жестокое подавление повстанческого движения 1921—1922 гг., выступлений Артемьева М.К. (1925 г.), Ксенофонтова П.В. (1927 г.) и т.д.

4. В области национально-государственного устройства: затягивание вопроса об образовании Якутской АССР, стремление превратить Якутию в административном отношении в область, а не в республику.

Эти и другие ошибки не могли не обострить межнациональные отношения между якутами и русскими, породить взаимное недоверие между беспартийной массой и партией большевиков, между бывшей колонией и метрополией. Именно в них следует искать причины всех трагических событий последующих лет, в той или иной мере связанных с так называемым «якутским национализмом» (о котором писали зарубежные авторы, начиная с 50-х годов).

Проблемы национального вопроса в Якутии затрагиваются почти во всех работах историков, социологов, философов, этнографов последних лет (Г.П.Башарин, Г.Г.Макаров, В.Н.Иванов, М.М.Хатылаев, Е.Е.Алексеев, Н.А.Слепцов, У.А.Винокурова, Т.В.Аргунова, П.А.Слепцов, Б.Н.Попов, П.С.Максимов и др.). Из них можно выделить работы Г.П.Башарина, В.Н.Иванова и особенно Е.Е.Алексеева¹. Существенный вклад в изучение проблем решения национального вопроса в Республике Саха (Якутия) внес ее президент М.Е.Николаев². В этой связи наибольший интерес представляют вопросы, связанные с пересмотром некоторых постановлений ЦК ВКП(б), ЦК КПСС и Якутского ОК ВКП(б) и КПСС. Среди них особое место занимает Указ Президента Российской Федерации Б.Н. Ельцина от 27 апреля 1994 г. «О восстановлении справедливости в отношении репрессированных в 20—30-е годы представителей якутского народа»³. Речь идет об отмене подписанного В.М.Молотовым постановления ЦК ВКП(б) от 9 августа 1928 г. «О якутской организации», послужившего основанием для жестоких репрессий против якутской интеллигенции.

На так называемый феномен «якутского национализма» зарубежные авторы, преимущественно американские и английские, обратили свое внимание давно. Это объясняется тем, что именно Якутия обладала значительным, по сравнению с другими сибирскими и дальневосточными коренными народами, контингентом грамотных и образованных людей. До революции 1917 г. из среды якутов вышло не менее 30—35 человек с высшим и около 400 человек со средним специальным и общим образованием. Якутская интеллигенция имела достаточно высокую профессиональную подготовку. В то же время она имела исключительно большое духовное влияние на своих сородичей в целом, и на зажиточную часть населения, в частности. Вот почему она оказалась удобной платформой для экспериментов по выявлению национализма, точнее, «буржуазного национализма».

В 1954 г. американские ученые Вальтер Коларз и Фредерик Прэгэ написали объемную книгу «Народы Советского Дальнего Востока»⁴. Она переиздавалась в Вашингтоне, Лондоне и Дели. На 187-й странице книги помещен фотопортрет Г.П. Башарина с подписью: «Якутский историк Георгий Башарин, чьи взгляды на якутскую литературу «Правда» объявила как «антимарксистские»⁵.

Однако наиболее подробно якутская тематика изложена в отдельной монографии одного из вышеупомянутых авторов, а именно Вальтера Коларза (с тем же названием, но опубликованной в том же году в Лондоне⁶). В этой работе наибольший интерес для нас представляют два раздела — «Якутский национализм» и «Инцидент с Башариным». По второму разделу мне приходилось в свое время выступать в печати⁷.

Вальтер Коларз особенно подчеркивает тот неоспоримый, с его точки зрения, факт: мол, в Якутии в 1920—1930-х гг. якобы появилась «новая аристократия, представленная русскими руководителями золотопромышленных трестов, транспортных предприятий и стахановцами золотых приисков, электростанций, новых дубильных и кожевенных заводов. Большинство, но не все, членов нового высшего класса —русские»⁸. По мнению автора, старая якутская аристократия, чтобы выжить и противостоять, а если возможно, то «строго оседлать новую аристократию» и «предвидя свою гибель, должна была найти идеологическую опору в якутском буржуазном национализме». Таким образом, Вальтер Коларз считал, что якутская интеллигенция для своего сохранения и для защиты своей нации имела единственную возможность — найти идеологическое оружие и в данном случае им мог быть только национализм.

Далее Вальтер Коларз писал: «До 1928 года советская аристократия в Якутии была довольно либеральной. Она допустила даже деятельность якутской культурно-просветительной организации «Саха омук», которая была создана в 1921 году и национального литературного журнала «Чолбон»⁹. Редакторы журнала «Чолбон» В.Н. Леонтьев и А.И. Софронов, по мнению В. Коларза, до середины 1920-х годов «все еще имели мужество отказаться от публикации поэмы под заголовком «Ленин жив». Однако они должны были примириться с фактом, что из 5 или 6 известных в 1922—1925 годах якутских писателей только один мог быть признан как «пролетарский», а все остальные отнесены к «националистам»¹⁰. Причем самым значительным из последних автор считал «поэта и этнографа Кулаковского»¹¹, «сущность политической философии которого содержится в его поэме «Сон шамана». Говоря устами шамана, Кулаковский предостерегал свой народ от того, что из центральной России хлынет волна переселенцев («новопришельцев» — большевиков), которые принесут гибель якутам и сделают их своими рабами. Только путем приобщения к современной науке и технике якуты выстоят в борьбе за свое существование»¹², — завершает свою мысль Вальтер Коларз.

Вальтер Коларз, будучи довольно объективным в данном случае, справедливо продолжал: «В 1928 году ЦК ВКП(б) вмешался в это дело и применил в отношении Якутии ту же непримиримую большевистскую позицию к национализму, которая проводилась по всему Советскому Союзу. Местные партийные руководители Якутии, члены главного Комитета — обкома были смещены. В жестком решении ЦК от 8/VIII 1928 года перечислялись политические ошибки, совершенные якутскими коммунистами. Им приписывалось дружелюбие к кулакам и тойонам, помощь националистической интеллигенции, представителям которой давались высокие посты, им приписывалось пренебрежение к малым народностям Якутии»¹³.

Далее Вальтер Коларз отмечает, что новое руководство Якутского обкома ВКП(б), строго следуя указаниям ЦК ВКП(б), выслало из Якутии «наиболее фанатичных представителей» якутской национальной интеллигенции, разогнало общество «Саха омук», реорганизовало журнал «Чолбон», а на экономическом фронте проводило насильственную коллективизацию «несмотря на значительное сопротивление и саботаж». Автор в категоричной форме утверждал, что «даже в 1937 году не была окончательно закончена очистка буржуазного национализма»¹⁴. Более того, он подчеркивал, что «националистические тенденции дали о себе знать еще во время 2-й мировой войны: якутские коммунисты использовали новую ситуацию для восстановления памяти упомянутых выше двух выдающихся якутских интеллигентов-мыслителей — Кулаковского и Софронова», которые, как справедливо замечает автор, были «так сказать, вытащены обратно из культурного наследия якутского народа и реабилитированы»¹⁵. Американский исследователь признает, что вернул народу доброе имя «двух выдающихся якутских интеллигентов-мыслителей» молодой тогда ученый Г.П. Башарин.

О пресловутом «якутском буржуазном национализме» писали и другие зарубежные авторы. В 1962 г. в Лондоне была опубликована капитальная работа Роберта Конквеста «Последняя империя»¹⁶, в которой много места отведено характеристике и описанию национального движения нерусских народов СССР. Р. Конквест не без основания отмечал, что истории национальных окраин приукрашивались в интересах коммунистического режима. «Историки большинства нерусских национальностей подвергались нападкам. Так, например, в 1953 году была жалоба, что в вопросах освещения истории некоторых личностей и национальностей Сибири были допущены грубые ошибки. Историк Башарин при раскрытии истории социальной мысли в Якутии выдвинул «антимарксистскую» теорию о «здоровом» и «прогрессивном» национализме»¹⁷. На самом деле, продолжал автор, «история развития этого сибирского народа часто находилась в полной изоляции от истории русского народа в Сибири, от исторических условий возникновения и развития дружбы между русским народом и нерусскими национальностями Сибири и от прогрессивного значения присоединения коренного населения Сибири к России»¹⁸. Естественно, как и свои предшественники, Р.Конквест не мог не упомянуть о А. Кулаковском, А. Софронове и «сарыновщине».

Роберт Конквест отмечал, что установка на борьбу с «буржуазными националистами» исходила из Москвы и, что не всякому в центре нравились вольнодумства сибирских интеллигентов. Он подчеркивал, что «все это, мягко говоря, партизанская точка зрения, и не каждый может согласиться с национальными чувствами тюрков. Но самое поразительное то, что все решения, независимо от того, становятся ли они из года в год более или менее либеральными, все они исходят из Москвы. Именно ЦК партии и его первичные организации устанавливают критерии и правила развития языка, культуры и истории азиатских народов»¹⁹. Таким образом Р.Конквест правильно заметил, что тоталитарная система имела безраздельный контроль над творчеством работников культуры и науки. Он же отмечал, что огульное обвинение в «буржуазном национализме», «сарыновщине» якутских писателей несостоятельно, как и обвинение Г.П.Башарина в распространении «антимарксистской» теории о «здоровом» и «прогрессивном» национализме.

Проблема «сарыновщины» впервые в зарубежной историографии была поднята все тем же Вальтером Коларзом, который связывал ее с пресловутым «якутским буржуазным национализмом». Он считал, что в отличие от А.Кулаковского и А.Софронова Г.В.Баишев (Алтан Сарын) действительно выражал более глубокие политические идеи: «политически более значительным был писатель Алтан Сарын, который проповедовал пан-тюркизм среди якутов. Он защищал идею очистки якутского языка от русских выражений и замену их терминами, заимствованными от других тюркских языков»²⁰. Вполне понятно, что речь идет, как утверждал сам Г.В.Баишев, о его стремлении работать ради «обогащения и культивирования якутского языка»²¹. Он, возможно как никто другой, в двадцатых годах твердо, с неиссякаемой убежденностью стоял за чистоту и независимость, за развитие родного языка. В этом писатель видел залог его дальнейшего существования.

Вальтер Коларз, упоминая фамилию Г.В.Баишева в своей работе, далее писал: «Не удивительно, что Сарын вскоре стал главным противником большевизма в Якутии. Его концепция о якутской культуре («сарыновщина») была заклеймена как идеология племенной аристократии»²². Автор, в целом, и здесь прав. Хотя Г.В.Баишев вполне искренне утверждал, что в основных моментах с национальной политикой Советской власти солидарен, он не был согласен с ней в частностях, таких, как неправильное проведение политики военного коммунизма, отстранение национальной интеллигенции от активной работы в хозяйственных и культурных учреждениях. На допросе в ЯОООГПУ 6 ноября 1929 г. он говорил, что «не согласен в той части (национальной политики. — С.Г.), где затрагиваются культурные и экономические интересы моей нации. А именно не согласен с той беспощадной политикой чистки из госаппарата национальной интеллигенции и по вопросам неравномерной хлебозаготовительной кампании в отношении русских крестьян. Например, для якутского едока за год оставляется 8 пудов хлеба, а для русских крестьян по 1,5 пуда хлеба за один месяц»²³. 23 ноября 1929 г. Г.В.Баишев показывает: «ввиду того, что Советская власть ведет политику равноправия всех народов и охраняет интересы национальных меньшинств — я всцело иду за Советской властью, но если политика Советской власти будет применена в сторону угнетения национальных меньшинств, я тогда буду бороться против власти Советов. Это приблизительная моя формулировка»²⁴. На очередном допросе 28 декабря 1929 г. он четко и прямо сказал, что он «националист (ибо — С.Г.) и в прошлом моя нация была угнетенная нация и потому, что моя нация в настоящее время — вымирающая нация»²⁵.

В 1967 г. на страницах широко известного на Западе журнала «Проблемы коммунизма» опубликована большая статья профессора Оксфордского университета (Великобритания) Виолетты Конноли под названием «Якуты»²⁶. Она в этой весьма обширной и, надо сказать, интересной статье затрагивала проблемы национального вопроса, национальных идей нерусских народов, в том числе и «сарыновщину». В. Конноли, в целом, справедливо отмечала непримиримость властей и партийных органов к инакомыслию в условиях тоталитарной системы. Она писала: «Национальные идеи и чувства могут быть выражены только при риске сурового политического преследования»²⁷, что «после периода относительно терпимого отношения к национализму в начале и середине 1920-х годов большевистский режим вынес урок и применил его на якутах, проводя чистку среди различных местных партий и литературных деятелей в период между 1928 и 1938-м годом. В 1928 году члены Якутского обкома были низложены и заменены более послушными людьми. С тех пор имеет место постоянная чистка национальных писателей. Наиболее значительные из них включают — поэта и этнографа Кулаковского, который использовал свою поэзию как средство предупреждения против русского господства, а также Алтын Сарына — защитника пантюркизма среди якутов»²⁸. Одновременно, подчеркивала В. Конноли, это «можно рассматривать как предупреждение всем якутским ученым проявлять осмотрительность даже сегодня»²⁹.

Как видно из вышеизложенного, В.Конноли ставила в один ряд А.Кулаковского и Г.В.Баишева-Алтан Сарына. Автор считала последнего прежде всего проповедником пан-тюркизма, подчеркивала его роль как защитника самобытной культуры своего народа.

Подводя итоги, можно сделать вывод о том, что зарубежные авторы 1950—1960-х гг. были довольно глубоко осведомлены о проблемах межнациональных отношений в СССР. При этом они в целом имели правильное представление о так называемом «буржуазном национализме» малочисленных этносов, включая и якутов. Авторы, в нашем случае, не разделяют понятия «якутский буржуазный национализм» и «якутская национальная интеллигенция», одним из ярких представителей которой и был Г.В.Баишев. Иностранные исследователи были достаточно хорошо информированы о его деятельности, чтобы окрестить это явление «сарыновщиной». Таким образом Г.В.Баишев представал перед зарубежным читателем как последовательный борец за интересы своей нации, за процветание родного языка и культуры.

Литература

1. Башарин Г.П. Общественно-политическая обстановка в Якутии в 1921—1925 гг. Якутск, 1996; Иванов В.Н. Пересечение исторических судеб: народы, люди. Якутск, 1995; Алексеев Е.Е. История национального вопроса в Республике Саха (Якутия) (февраль 1917—1941 гг.). Якутск, 1998.