В книге Д.С.Макарова «Максим Яркий» (1992 г.) есть краткое описание борьбы М.К.Аммосова за сохранение золотого Алдана в составе Якутской АССР. В середине 20-х годов руководство Амурской губернии потребовало отторгнуть алданские прииски от Якутии. Амурчане изложили свои претензии в брошюре «О Томмотских приисках» и развернули шумную кампанию в периодической печати1. Они выдвинули тезис, что якобы Алдан является «прямым и естественным продолжением Амурской золотоносной тайги»2.

Эти посягательства начались еще 27 апреля 1923 г., когда Дальневосточный ревком отправил телеграмму ВЦИК, Наркомнац и Наркомат внутренних дел РСФСР. Авторы послания настаивали на отторжении от ЯАССР земель, которые находились южнее от верховьев реки Чары до реки Олекмы и далее до истоков реки Зеи. Дальневосточники мотивировали свое ходатайство тем, что Яблоновый хребет являлся произвольной границей. К тому же, эти горы были невысокими3. Следует отметить, что в 20-е годы территория Якутии глубоко вклинивалась на юг, доходя вплотную до советско-китайской границы.

Южные соседи настаивали на том, что снабжение товаропродуктами этого Тунгиро-Олекминского района более удобно осуществлять с юга. Местные тунгусы экономически тяготели к Забайкальской и Амурской губерниям. Расстояние от этого клина до Олекминска составляло 20 дней пути, тогда как до поселка Могоча Забайкальской губернии всего лишь 3—4 дня. Олекминск не снабжал всем необходимым тунгусское население этого района. Причем, в дореволюционный период здесь торговали нерчинские купцы, а после открытия железнодорожного сообщения Тунгиро-Олекминский район окончательно стал тяготеть к Амурской железной дороге. Управление же им из Олекминска невозможно было осуществить из-за отсутствия транспортных путей. Изолированность района стала причиной возникновения белобандитизма. В царской России для соединения этого края с Транссибирской железной дорогой был проложен Тунгирский тракт, имевший в смутные военные времена огромное военно-стратегическое значение для переброски частей Красной Армии со стороны Дальнего Востока. В эпоху Гражданской войны этот клин был оторван от Якутии. Поэтому Министерство национальностей Дальневосточной республики (ДВР) организовало там местное самоуправление туземцев, обеспечило их продовольствием, медицинской помощью, охотничьим снаряжением. Многие аборигены, напуганные якутским повстанчеством, перекочевали в поселок Могочу4.

В ответ на эти претензии Якутпредство представило в Президиум ВЦИК подробный и обстоятельно изложенный протест. Но в Москве рассмотрение этой проблемы отложили до разрешения вопроса нового общесоюзного районирования5.

Узнав о предстоящем реформировании административно-территориального устройства страны, Дальневосточный съезд Госплана выдвинул еще более наглые требования. Теперь речь шла уже об отторжении от Якутской АССР Алдано-Тимптонской богатейшей золотоносной зоны. Они решили образовать там Алдано-Зейский горный округ в составе Амурской губернии, то есть по существу начали делить шкуру не убитого еще медведя. В виде компенсации Якутия должна была получить выход к Охотскому морю через порт Аян.

На северо-востоке дальневосточники решили отсечь от Якутии Колымский округ и установить новую границу с Камчатской губернией от реки Алазеи вниз вдоль старой пограничной линии между Усть-Янским и Эльгетским улусами. Но обсуждение этого вопроса раскололо съезд на две части. При- чем представитель Камчатки даже не стал участвовать в голосовании6.

Дальневосточный ревком намеревался отторгнуть от Якутской АССР Алдано-Майский улус. Но окончательно не решили, куда же его присоединять: в состав Приморской или Камчатской губерний7?

11 февраля 1924 г. Иркутский губернский исполком возбудил ходатайство о присоединении левого берега реки Лены от села Витим до станции Жербовская и Сунтаро-Олекминского улуса, населенного пеледуйскими и нюйскими якутами. Свое требование иркутяне мотивировали тем, что эти земли вошли в состав ЯАССР по постановлению ВЦИК в 1922 г. Кроме того, указывалось, что: «Село Витим представляет собой узловую пристань на реке Лене и на устье реки Лены и на устье реки Витима, в которой производится перегрузка товаров, крейсирующих по рекам Лене и Витиму до Бодайбо, центра Лено-Витимского золотопромышленного района»8.

Подобного рода попытки присвоения якутских территорий являлись незаконными. Еще 9 мая 1923 г. вышло постановление ВЦИК за подписью М. И. Калинина. В нем запрещался передел административно-территориальных границ автономных республик, областей, губерний, уездов и волостей. Воспрещалось образование новых административных единиц, и даже переименование населенных пунктов. Контроль возлагался на НКВД, который имел право привлекать виновных к уголовной ответственности9.

На защиту интересов Якутии от необоснованных посягательств южных соседей выступили как партийно-советские деятели, так и представители национальной интеллигенции: И. Н. Барахов, М. К. Аммосов, В. В. Никифоров, И. Н. Винокуров, П. А. Харитонов, А. А. Семенов, Н. Овсянников и другие.

Максим Кирович настаивал на том, что Алданские золотые прииски никогда не были частью «Амурской золотоносной тайги», а всегда имели тесную связь с Ленской речной системой. Граница между ЯАССР и Амурской губернией проходила через Становой хребет10. В отношении снабжения спорного района, Аммосов привел конкретные данные, свидетельствующие о том, что за зиму 1924—1925 годов Якутия перебросила 150 тыс. пудов грузов, в то время как Дальний Восток лишь 50 тыс. пудов. Транспортные расходы на перевозку 1 пуда товаропродуктов составляли 5—6 рублей с берегов Лены и 9—10 рублей с реки Амура11. И это несмотря на то, что через Якутию приходилось транспортировать на расстояние 2500 км., а от Дальнего Востока — только на 700 км. Это объяснялось неблагоприятными условиями перевозки грузов из Амурской губернии. Приходилось ехать по дикой тайге, горам и болотам, а зимою испытывать трудности из-за сильных метелей и отсутствия фуража по маршруту движения. Но даже в случае соединения Амура с Алданом железнодорожным сообщением претензии на Алданский округ выглядели необоснованными12.

По поводу «защиты» интересов аборигенного тунгусского населения Алдана, Максим Кирович писал, что Алдан является составной частью национальной республики, границы которой закреплены в Конституции ЯАССР от 1924 г. Дальневосточники указывали на то, что Алданский округ заселен не якутами, а тунгусами. Но попытки доказать, что саха и эвенки не имели ничего общего, оказались тщетными. В таком случае вставал законный вопрос: что же общего имели тунгусы с амурскими крестьянами и казаками? Эвенки издревле усвоили якутский язык и культуру. Многовековой колониальный гнет приучил их видеть в каждом «инородце» близкого человека. Местные аборигены занимались такими традиционными видами хозяйства, как оленеводство, скотоводство, охотничий промысел и рыболовство13. В южной Якутии заготовлялась пушнина, которую отправляли в столицу автономной республики. Якутская АССР к середине 20-х годов вложила большие суммы финансовых средств на разработку алданского золота. Началась подготовка национальных кадров инженерно-технической интеллигенции и рабочего класса14.

Барахов показал несостоятельность предложения о присоединении Колымского округа к Камчатской губернии. На Колыме в 20-е годы проживали 40,9% якутов, 17,8% тунгусов и ламутов, 11,6% чукчей, 8,4% юкагиров и 21,3% представителей прочих национальностей. Эта территория исторически, экономически и культурно тяготела к Якутии и отдача ее соседнему региону изолировало бы от всего мира Колыму. В то время никаких путей сообщения с Петропавловском не было, а с Якутском связь поддерживалась круглогодично. Только Якутская АССР могла успешно вести там работу по укреплению советской власти, привлечению населения к сотрудничеству, развернуть культурно-просветительную деятельность, наладить медицинскую помощь населению и, таким образом, спасти от вымирания аборигенов15.

Исидор Никифорович также доказал абсурдность проекта отторжения Алдано-Майского улуса в пользу Камчатской или Приморской губерний. С этими субъектами федерации не было путей сообщения, кроме кратковременной связи через Охотское море16.

По вопросу включения Тунгиро-Олекминского района к Дальнему Востоку Барахов напомнил, что Якутская АССР к тому периоду уже израсходовала 42000 рублей для освоения этого края. Река Олекма из-за частых каменистых порогов являлась несудоходной. Правительство ЯАССР произвело серию взрывных работ, в результате которых в навигацию 1923 г. было перевезено 5000 пудов различных грузов17.

Притязания Иркутского губисполкома на Витимскую волость Ленского округа тоже были необоснованными. В 1899 г. Олекминский (центр село Мача) и Витимский (центр село Витим) горные округа передали из состава Якутской области Иркутской губернии18. Передача была связана с тем, что там обнаружили богатейшие запасы золота. Эти территории возвратили Якутии в 1922 г., но иркутяне через два года потребовали вернуть им «исконные» территории. Снабжение Витимской волости легче и удобнее было осуществлять Якутской АССР путем выгрузки следующих в Якутск транзитных грузов. Иркутску для этой цели понадобилось бы создавать, по выражению Барахова, «особый транспорт». Село Витим имело большое значение перевалочного центра для грузопотоков, отправляемых по реке Лене19.

Енисейская губерния требовала присоединения Хатанго-Анабарского улуса, расположенного на северо-западе Якутии. Приводились доводы, что тунгусы из года в год оттесняются якутами на запад и, в результате, сокращается территория оленьих пастбищ. Енисейские власти дошли до того, что в одностороннем порядке запретили аборигенам подчиняться органам власти Якутской АССР20.

Якутия, в свою очередь, предъявила территориальные претензии к своим соседям. В первую очередь, это касалось Охотского побережья, которое в девятнадцатом столетии принадлежало Якутской области, а затем отошло к Камчатской губернии. Отдаленность Охотской зоны от своего нового административного центра привела к серьезным трудностям в управлении. Вдобавок, в смутный период Гражданской войны туда проникли японские, американские и китайские рыбопромышленники и коммерсанты. В 20-е годы этот некогда процветавший район превратился в жалкий и заброшенный уголок. Возврат к Якутии мог вдохнуть новую струю в экономику и культуру Охотского побережья21. В 1923 г. из 5154 жителей Охотского уезда Камчатской губернии 3432 (67%) ежегодно перекочевывали в пределы Якутии, а летом вновь спускались к морю для рыбной ловли. Население Аяна и близлежащей территории состояло из тунгусов (64%), якутов (18,9%), русских (13,2%) и корейцев (3,1%)22.

На северо-востоке РСФСР Якутия поставила вопрос о возвращении части Чукотского полуострова, принадлежавшего ей в дореволюционный период23.

На юго-западе Барахов потребовал вернуть Якутии бассейны рек Патомы и Чары, где жили 550 якутов и 150 тунгусов Кылдыгирского рода. Село Мача находилось в пределах Якутской АССР, но административно подчинялось Киренску. Поэтому туда стремились попасть различного рода проходимцы и спекулянты, беззастенчиво обиравшие аборигенов. Район проживания патомских и чаринских якутов до 1899 г. входил в состав Якутской области24.

Ожесточенный диспут вокруг взаимных территориальных споров дошел до Москвы. В 1926 г. Совнарком РСФСР поддержал позицию якутян, подтвердив принадлежность Алданского округа Якутской АССР25. Большая часть Хатанго-Анабарского улуса отошла к Енисейской губернии, часть Сунтаро-Олекминского и Тунгиро-Олекминский улусы — к Иркутской и Амурской губерниям, Алдано-Майский улус — к Приморской губернии, значительная часть Колымского округа — к Камчатской губернии. В результате этих изменений территория Якутской АССР сократилась с 3,5 млн. кв. км. до 3,1 млн. кв. км. Коммунистическая номенклатура соседних регионов, как и царская администрация дореволюционного периода решила использовать принцип «Разделяй и властвуй!», искусственно противопоставляя якутов тунгусам.

Партийно-советское руководство Якутии и национальная интеллигенция стремились вернуть исконные якутские земли, в то время как соседи претендовали на заведомо чужую территорию. Большое значение для ЯАССР имело то обстоятельство, что удалось отстоять Алданский округ. Жесткий отпор со стороны М. К. Аммосова. И. Н. Барахова, П.А.Харитонова, В.В.Никифорова позволил сохранить в целостном виде большую часть территории Якутской АССР. В дальнейшем таких масштабных кампаний по отторжению исконных территорий автономной республики не было. Отошедшие районы стали объектом хозяйничанья общесоюзных ведомств (например, Дальстрой на Колыме). Районирование с достаточной убедительностью выявило игнорирование исторических, социально-экономических и культурных связей отторгаемых территорий с Якутией. По существу, в 20-е годы стали ущемляться интересы автономной республики, можно сказать, усилились шовинистические тенденции в национально-государственном строительстве. (Что, кстати, и явилось одной из причин возникновения на территории нашей республики движения конфедералистов). Позже, в 30-е годы, требование вернуть Охотское побережье Якутской АССР послужило основой для выдвижения чудовищных обвинений против М. К. Аммосова, И. Н. Барахова, П. А. Ойунского... Их обвинили в «национализме» и попытке отторжения Якутии от СССР — с целью вхождения в состав Японии.

Примечания

1. Макаров Д. С. «Максим Яркий». — Якутск, 1992 г. — С. 108.