1. "Москва ВЧК Дзержинскому копия Омск Сибчека Павлунскому Сиббюро ЦК РКП сов/ секретно 9/11 17 час 14 мин

Иркутск 9 февраля 1921 года передаю полученную мною из Якутска телеграмму "Иркутск начарм 5 Востсибокруга

Просим послать по адресам Москва ВЧК Омск Сибчека Сиббюро сведения о работе тчк Якутске раскрыт контрреволюционный заговор тчк Организация большая участвует комсостав батальона 198 красноармейцев пока выяснено 50 тчк Арестованных около 100 человек тчк План нападения вручен ЧК..."

2. "Информация о контрреволюционном заговоре в Якутске члену ВЦИК тов. Аммосову М.К. от Вридпредгубчека Г.Шергина от II февраля 1921 года.

В середине января посредством обывателей по городу усиленно циркулировали слухи о том, что положение коммунистов ненадежное и, что скоро здесь будет буферная власть. Подобные слухи вносили немалую тревогу как в умы рабочих, так и крестьян. Эти слухи казались подозрительными Губчека и она усилила наблюдение за подозрительными лицами, посредством осведомителей, которым удалось проникнуть в группы контрреволюционеров и узнать о предполагаемом восстании 5 февраля 1921 года в 4 часа дня. Инициаторами заговора являлись последователи Оросина — члены национального якутского кружка "Саха аймах", теперь "Саха омук". Организация распадалась на группы:

б) обще-эсеровскую группу, во главе которой стоит Медницкий — член коллегии Трудсобеса, эсер, участник свержения советской власти в 1918 году. В общем группа состоит из старых работников староэсеровского толка. Рабочих нет;

в) крестьянскую — из крестьян прилегающих к городу деревень и сел, вовлеченных в эту организацию контрреволюционерами, которые воспользовались общим недовольством крестьян неправильно проводимыми агентами продкома и коммунотдела разверстками и вообще распоряжениями, как они думали. Советской власти, в чем особенно стараются подорвать авторитет Советской власти своим саботажем. В заговоре крестьянства замешано незначительное количество. Хотя организация и существует, но не раскрыта;

д) группа кадетов, состоявшая из служащих учреждений, занимавших даже ответственные посты из-за отсутствия кадров верных власти, где им легче было заниматься мелким неуловимым саботажем и антисоветской агитацией указывая населению, что Советская власть ничуть о них не заботится, а если и заботится, то только о себе. Эта группа привлекала к участию и мелких служащих совучреждений: сторожей, курьеров и проч. Объясняя им, что только тогда будут они получать все необходимое, когда не будет Советской власти;

е) поповскую группу во главе с епископом Сафронием, который играл одну из главных ролей в заговоре. Заговорщики собирались в квартире епископа под видом "Собрания верующих". В общем роль духовенства в заговоре была главной по антисоветской агитации, что успешно ими выполнялось ввиду того, что духовенство ближе всех соприкасалось с темной и некультурной массой якутов — крестьян, еще не потерявших веру в своих "богов", а с другой — закостенелой ханжеской массой старого чиновничества, мелких собственников и тойонатства. Все это в общем давало благоприятные условия для ведения агитации при чтении проповедей в церквях и проч. В общем старавшихся при всяком удобном случае высказать перед массой свое неудовольствие Советской властью, чем и привлекала в ряды заговорщиков несознательную массу. Преобладаюшую роль закоренелое старое чиновничество, офицерство. Целью заговора являлось свержение Советской власти и восстановление якутской национальной автономии для присоединения к Буферу с японской ориентацией. Во главе с правления областью хотели поставить якутскую интеллигенцию. О численности же участвующих выяснить трудно — арестовано 290 человек, из которых сознаются очень мало…" (Центр документации новейшей истории Якутии. Ф. 182, оп.1, д. 72, л. 1.).

3. Газета "Ленский коммунар" 15 февраля 1921 года напечатала обращение "К рабочим, крестьянам, красноармейцам и ко всем трудящимся, населению Якутской губернии".

"Товарищи! В ночь с 5 на 6 февраля кучкой заговорщиков с Ефимовым, Бурнашевым, Желобцовым, Юшковым и др. во главе должен был быть совершен переворот. Но они не рассчитали. Неминуемое кровавое столкновение Губернской ЧК было предотвращено. Главари арестованы и за содеянное понесут заслуженную кару. Председатель Якутской Ревтройки — Иван Редников".

"...Сего 22 февраля за участие в контрреволюционном Оворе по распоряжению Ревтройки расстреляны:

1. Егасов Е.М. — коммунист, знал о заговоре и не предупредил.

2. Явловский В. — помощник начальника городской милиции.

3. Барашков Семен — крупный кулак.

4. Васильев Иван — начальник и организатор отряда из якутов, интеллигент, правая рука Барашкова.

5. Слепцов Тарах.

6. Дьяконов Феодосий — спекулянт.

7. Шестаков Иван — старый полицейский.

8. Елисеев Павел Иванович.

9. Семенов Иннокентий — учитель.

10. Сивцев Егор — начальник контрреволюционного отряда в 40 человек.

4. "... Сволочи! Мерзавцы! Вы погубили много жизней! Вы знайте, что не всех вы убьете, останутся еще много людей, которые вам отомстят за ваши издевательства! Подлецы! Как у вас хватает совести писать "за что карает крестьянская власть"? Разве крестьяне расстреливают и издеваются? Нет, не крестьяне, а Ваши палачи, ссыльный элемент и уголовный, которые раньше тоже убивали людей, как кошек, и теперь им понадобилось крови и отмыть руки в крови. Вы знайте, что у Вас ни одного порядочного человека в вашей коммунистической партии, а все палачи и мерзавцы, которые теперь прикрываются крестьянской властью. Да разве у крестьян руки подымутся расстреливать своих братьев или сыновей. Я думаю, нет и потому странно, что вы пишете карает крестьянская власть, а нужно было бы писать не крестьянская, а палачская, мерзавская! Вы ошиблись. Да!

Наша возьмет! Придет наше счастье. Будем терпеть, нам остается мало, вы уже бежите и думаете вас не найдут. Нет! Выроем из-под земли да отомстим, вам, палачам будет конец. Вы намоетесь слезами сирот, детей и матерей. Повесим сволочей, которые напились крови, как пьяница водкой, так и вы кровью наших борцов!.." (Из письма, хранящегося в бывшем партийном архиве г.Якутска, без подписи, отправленного по всей вероятности в адрес секретаря Якутского губкома РКП(б). (Центр документации новейшей истории Якутии. Ф. 1818, оп. 2, д. 25, л. 74-77)).

5. Взбудораженная заговором жизнь якутян не скоро успокоилась, о чем свидетельствует следующее письмо:

"В Сиббюро ЦК РКП от члена Президиума Якутского обкома РКП(б) и предсовнаркома ЯАССР Барахова И.С. от 22 марта 1923 года.

... Безобразия были, зверства были, шомпола, нагайки — все это мы не отрицаем. Все это делал тов. Синеглазов (Синеглазов А.С. — уполномоченный Якутгубчека по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией и преступлениями по должности. Уволен из Якутской Губернской ЧК 10 мая 1921 года без права поступления на работу в ЧК. — В.П.).

Был ли действительно заговор, я не знаю, но выдумать его Синеглазов не мог. Это была бы чушь. Синеглазову померещился заговор. Если считать, что заговор был выдуман с какой-то предвзятой целью Синеглазовым, то и февраль-ский(1921) заговор в Якутске был выдуман. До сих пор нет ничего, что досконально доказывало бы существование этого заговора. Но он тоже существовал в слепоте и чрезмерной революционности местных работников. 33 (это первые расстрелы в Якутске), из них половина представители национальной интеллигенции, расстрелянных в феврале 1921 года в Якутске — служили главным агитационным козырем в руках белых во время повстанческого движения, среди них были: один инженер-якут, один якут с высшим образованием и социал-демократ, интернационалист. Все трое люди известные всей Якутии...

...В Якутске были обычным явлением пытки до марта 1922 года. Губподвалом — открыто, почти официально, назывался подвал в Якутске при Губчека, куда садили всех без исключения, даже провинившихся своих же сотрудников Губчека. Губподрал — сырое, холодное, абсолютно темное подземелье под зданием.

В феврале 1921 года было арестовано до 300 человек. Каждый из них в той или иной мере перенес пытки. Тогда устраивали прогулки арестованным босыми, в нижнем белье при минус сорока градусах, сажали на лед и другое..."

6. "Я, следователь, принял устное заявление у гражданки П.И., которая заявила: "Моя сестра распускает провокационные слухи, говоря, что никакого заговора нет, это большевики пустили утку, желая убрать тех, кто им не нравится, якобы говорят об этом солдаты. До открытия заговора она говорила, что скоро большевикам будет конец, всех перережут от мала до велика. Вообще вна всегда старается распустить провокационные слухи, подрывающие Советскую власть и коммунистическую организацию." (Из протокола заявления, записанного следователем 10 февраля 1921 года. (Архив МБ РС(Я). Д. 17, л. 128, т. 5)).

"...Опрошенная А.Х. 17 лет, ученица. По делу подписи на объявлении ЧК о прекращении ходьбы по городу после 9 часов вечера, показала, что никакой подписи на объявлении она не делала.

Опрошенная по делу Х.Я. 15 лет, ученица, показала: "У духовного училища было объявление ЧК, на котором написала Н.Х. "Несчастные коммунисты". Больше показать ничего не имею." (там же) л. 151).

На этом закончим краткий обзор некоторых официальных документов того времени. Как видно из приведенных документов, мнения современников весьма полярны и противоречивы, однако официальная версия однозначна — это был контрреволюционный заговор якутской мелкобуржуазной интеллигенции. По делу о заговоре было арестовано более 600 человек, из них к высшей мере социальной защиты — расстрелу приговорены 35 человек. Более 100 человек осуждены на различные сроки принудительных работ. Слухи об арестах и расстрелах распространялись от улуса к улусу, сея ужас и тревогу среди всего населения Якутии, раздувая пламя глухого протеста против произвола властей, политики военного коммунизма. Ведь среди расстрелянных были не только хорошо известные представители якутской интеллигенции — Е.М. Егасов, С.П. Барашков, Н.Е. Желобцов, но и представители русской интеллигенции, красноармейцы, коммунисты, даже мадьяры-офицеры, служившие в гарнизоне А-Фишер, Д.Кольбенгеер и другие. А среди арестованных назывались имена В.Н. Леонтьева — заведующего Якуттубкомотделом, Н.Д. Кривошапкина-Субурусского — председателя ревкома Ботурусской волости, красного партизана, П.А. Кушнарева — бывшего купца-миллионера.

Итак, что же произошло в ночь с 5 на 6 февраля 1921 года?

В том далеком 1921-м главное деяние, инкриминированное "заговорщикам", состояло в попытке свержения Советской власти и присоединении к Дальневосточной республике! В дальнейшем, на территории Якутии, начиная с августа двадцатого года по пятидесятые органами ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ было "раскрыто" более сотни контрреволюционных, антисоветских заговоров. Как видно из обвинительных заключений, всем "заговорщикам" разных лет инкриминировалась попытка отделение Якутии от России и создание национального государства или отделение и присоединение к Америке либо к Японии. Все зависело от фантазии следователя. Если с высоты сегодняшнего дня видна вся абсурдность и надуманность обвинений, то в те годы Якутия лишилась многих своих лучших сыновей и дочерей; Якутия понесла невосполнимую потерю, ведь репрессиям подвергалась наиболее образованная часть молодежи, интеллигенции, по-настоящему болевшей душой за свой народ.

Следствие по делу о заговоре вели следователи П.П.Кочнев и Макаров, Протоколы допросов оформлены очень небрежно, со следами множества подчисток и добавлений. Видно желание следователей все подвести к общему знаменателю, более или менее логическому завершению показаний арестованных. Вначале упорно отрицавшие свое участие в заговоре арестованные, спустя некоторое время начали давать показания, резко отличающиеся от предыдущих. Меняли даты, места проведения собраний, фамилии руководителей, планы и цели заговора. Как видно из протоколов, зачастую записанных простым карандашом, следователи зачеркивали и записывали сверху нужные им фамилии и т.д. Во всяком случае при повторных допросах обвиняемые не упоминали о внесенных ими изменениях в протоколах предыдущего допроса. Не вспомнив подобное, соглашались и поддакивали воцросам следователя, заданных в форме готового ответа. Большинство при ответах ссылались на другое лицо: "М. говорил мне, что..." Несмотря на большое количество арестованных (многих допрашивали только один раз), следствие было закончено в короткие сроки и главные "зачинщики" расстреляны. Своевременное раскрытие контрреволюционного "февральского заговора" явилось второй крупной победой Якутской ЧК, созданной 15 июня 1920 года постановлением ревкома. Ранее ими же в августе 1920 года был раскрыт "Оросинский заговор", но тогда обошлось без жертв. Руководители заговора, арестованные и отправленные в Омск, были амнистированы.

7 февраля 1921 года на допросе наиболее подробные показания давал 18-летний ученик Попов, его показания впоследствии легли в основу обвинения:" Алексей Ефимов говорил мне, что Бандалетов руководит особой организацией, численностью около 100 человек, все вооружены, всего в организации состоят 400 человек, 200 из них вооружены, оружие хотят достать после взятия казармы. В Mархе находится вооруженная кавалерия, человек 25, на стороне заговорщиков вся вторая рота красноармейцев и человек 20 мадьяр, возглавляют их Фишер и Шимони, остальных не знаю. На посту у мадьярского взвода стоят участники организации, которые должны впустить взводы. Состоят в организации также Феодосеев, Попов, Копылов, Заборовский, Кузнецов, имени я не знаю. Феодосеев, имени я не знаю. Говоров — приезжий секретарь ревкома, Киренский Илья, Егор Павлуцкий. На якутском диспуте 4 февраля Желобцов выступил с речью против Советской власти, подчеркивая, что нас притесняют и т.д. У секции "Саха аймах" и вообще от организации разные главари-руководители в субботу около 4 час. дня устраивали совещание по поводу переворота, но меня туда не приглашали, я не ходил и где именно это происходило не знаю. В большинстве случаев совещания секции "Саха омук" проводились в Холбосе, где они и рассчитывали достать оружие, или уже достали, я не знаю.

Эсеровская организация совещается в квартире Медницкого. Кадетская организация совещалась не знаю где. Бандалетовская организация совещалась в доме Аверенского или в монастыре. У них большей частью оружие было свое. Организация епископа совещалась в монастыре, где они хотели достать оружие я не знаю. В группе организации Силина Степана состояли Яныгин — ученик, а остальных я не знаю, но их около 50 человек, а оружие у них свое. Где проводили совещания я не знаю. Еще состоял Рукавишников — бывший служащий Холбоса. В обществе "Саха омук" была организована секция по перевороту, в ней состояли Георгий Шадрин, Кузьма Гаврилов, Тарах Слепцов, Степанов, Желобцов, Васильев и другие. Кадетская организация — состояли в ней: Мелихов, Леонтьев, Полищинский, Сабунаев, Диваев и Широкова, следователь Протопопов, Чепалов — с отдела юстиции. В эсеровской организации состояли: Медницкий, Винокуров, Т. Яковлев, Стрекаловский, Афанасьев. И из телефонной станции были, но сколько и кто я не знаю. Из милиции: Явловский, Носов, Посельский, Прибылых, всего семь человек, остальных я не знаю и не помню.

В какой группе состоял я сам — не знаю. Переворот был назначен в субботу с 5 на 6 февраля. Из ЧК в организации состоял Тахватулин..."

В своем письменном объяснении на двух листах, написанном после допроса, Попов подчеркнул следующе:"...Meня с Ефимовым познакомил мой друг Захаров. Ефимов сказал, что коммунизм для Якутского края не годится. Я его спросил почему и какую власть вы хотите установить? Oн мне ответил, что власть будет Буферная, такая же власть как коммунизм. Только разница в том, что в ней есть свободная торговля, много мануфактуры, земство, словом чисто народная власть. Нет разницы между буржуями и пролетариями, ибо все они равны. Земля должна принадлежать одинаково каждому из них, лишь бы обрабатывали ее. На что я ему ответил, что между буржуем, кулаком и рабочим есть разница и вовек им не помириться, как бы вам cо своей организацией не втереться в ошибку и глупость и не наделать серьезных делов. Буржуазный же переворот делать стыдно и преступно перед рабочими. Он ответил, что буржуазный переворот они и не собираются делать, а борются за чисто народную власть. Посмотри, говорит он, сколько народу: русских и якутов находятся без мануфактуры, совершенно голые, в самом жалком положении. Когда же будет буфер этого не будет. Все будут обуты, сыты и довольны..." (Архив МБ, Д. 17, лл. 38-40, С. 44-45).

Обвиненный и расстрелянный как один из главных зачинциков Тарах Афанасьевич Слепцов, двадцатилетний студент 2-го курса Томского университета, житель с. Намцы, на допросе 9 февраля показал следующее:" Я ни в какой организации не состоял и в заговоре не участвовал. Если даже я и знал бы о существовании заговора, то участия не принимал бы, потому что это могло бы привести к кровопролитию с обеих сторон. С другой стороны я не находил выхода как организовать жизнь после переворота, даже если бы переворот удался, при полном отсутствии денег в бюджете..." В своих показаниях он подробно описывал свой день перед арестом, участив в диспуте, организованном обществом "Саха омук". Диспут был проведен под председательством Т.Слепцова. В своих показаниях В.Попов и Г.Посельский, рассказывая о Слепцове подчеркивали его грамотность и большую будущность как талантливого организатора и руководителя. Тараха Слепцова допросили только один раз и этого оказалось достаточно для вынесения смертного приговора, хотя он вину и не признал.

Бурнашев, Пермяков и я, — продолжает Соколов, — со своими отрядами должны были занять 1 и 2-ю роту, обезоружить их (другие в своих показаниях подчеркивают, что именно эти роты были на стороне заговорщиков. — В.П.). Слепцов с Силиным должны были занять центральную (телефонную) станцию. Ефимов — милицию. Вопрос о том, кто будет после переворота возглавлять власть я не слышал и не знаю".

Житель Восточно-Кангаласской волости (ныне Хангаласский район) Качикатского наслега 45-летний Семен Петрович Барашков на свою беду 4-го февраля приехал в Якутск для получения 1000 пудов семян для крестьян своего села. Судя по его объяснительной, он был образованным человеком с широким кругозором и предпринимательской жилкой, организатор. Недаром, в приговоре обвинили его как крупного кулака.

"... 4 февраля я приехал сюда в город по делам продкома, коммунотдела, здравоохранения, наробраза, совнархоза и губревкома. По общественному поручению Качикатского наслега имел поручение исходатайствовать разрешение от продкома в отпуске населению Качикатского наслега 1000 пудов семян, а также имел поручение получить от того же учреждения нормированные продукты за январь и февраль месяцы для служащих и рабочих паровой мельницы и слесарной мастерской. Затем имел ходатайство перед продкомом же об открытии бондарской мастерской. Все бумаги по указанным делам мною сданы райпродкомиссару Андреевичу. 5 числа между прочим у Андреевича сидел с 9 часов до 2 часов с половиною дня. А от 4 до 5-ти часов того же дня сидел у агронома Слепцова по делу учета моего имущества земотделом. 6 числа все время был дома. Причем утром в этот день имел возможность передать завнаробразу Егасову бумаги касательно школьного дела. В коммунотделе состою агентом по инструктированию летней расверстки дров в количестве 30 тысяч сажен. В коммунотделе исходатайствовал себе помощника по разверстке дров. Завздравотделу представил отчетность о лечебнице. В Совнархозе состою подрядчиком по доставке 500 тысяч пудов дубильных веществ для скорняжной мастерской. А так же представил доклад о сооружении Ботомского железного рудника. В Губревкоме предполагал сделать доклад по заготовке и сплаву дров. Итак же должен был в Ревком представить ходатайство Качикатского общества о восстановлении моих гражданских прав. Что касается организации по свержению Советской власти, то я ничего не знаю. Все время был в командировке по делам службы. Считаю нужным отметить, что 25 десятин земли остались необработанными в смысле молотьбы и так далее. Остались так же без заведующего предприятия (лесопилка и другие). Все мое имущество учтено земотделом. Считаю себя ни в чем не виновным, и поэтому прошу освободить меня из ареста." Невиновность С.П. Барашкова видна из многих показаний, но на свою беду он попадал под статью как кулак и в силу своей предпринимательской деятельности был знаком почти со всеми "главными руководителями". "Заговорщики" же, в свою очередь, представляли собой цвет местной интеллигенции, работавшей во многих советских учреждениях. Само собой разумеется они поддерживали дружеские отношения, находя много общего в интересах с людьми своего круга.

В конце XIX века он учился вместе с зачинателем якутской литературы Алексеем Елисеевичем Кулаковским в Якутском реальном училище. Позже А.Е.Кулаковский в 1910-12 гг. работал домашним учителем у С.П.Барашкова, обучал его детей и детей местных крестьян грамоте.

Разбогатев, стал заниматься благотворительностью и меценатством. Начал он со строительства в Качикатцах больницы, где бесплатно могли получить медицинскую помощь все желающие и нуждающиеся. Ныне здание этой больницы перенесено на ул.Каландарашвили в Якутске. Барашков был сторонником здорового образа жизни, боролся с пьянством и картежными шарами. Агитировал земляков за отделение хотона от жилого дома. Также построил на свои деньги школу, где бесплатно обучались дети местных крестьян и преподавали такие известные представители якутской интеллигенции как Кулаковский, А.П. Протодьяконов и другие. Для внедрения передовых способов ведения хозяйства построил на свои деньги электростанцию. Подчеркнем, что впервые электрический свет озарил улицы и дома Якутска 6 августа 1914 года. Электричество обеспечивало работу мельницы и лесопилки, построенных в Качикатцах С.П.Барашковым. Излишне говорить, что эти современные предприятия облегчали труд донских крестьян Восточно-Кангаласской волости. Они воочию убеждались в высокой производительности и эффективности новых методов производства. Из самых дальних улусов привозили якуты на промолку зерно, так как плата была приемлемой даже для самых бедных. Барашков субсидировал и провел мелиоративные работы. И ныне эти земли являются сенокосными угодьями совхоза, где каждое лето заготавливаются десятки тонн первосортного сена. Таковы вкратце некоторые страницы жизни и деятельности первого из якутов "капиталиста" и предпринимателя, чья деятельность пришлась на последние годы самодержавия и первые — Советской власти. После революции все свое состояние он добровольно передал народной власти. По свидетельству современников он никогда никого не обижал, не обманывал, давая в долг беднякам, не требовал грабительских процентов, как иные купцы и тойоны. В быту был прост, одевался скромно. Огромным хозяйством его в отсутствие мужа управляла жена Софья. Детей у них было двое: сын умер во младенчестве, дочь умерла недавно, познав в полной мере все испытания и лишения дочери контрреволюционера.

В основу обвинения Барашкова, допрошенного только один раз, легло устное заявление рабочего Буслаева, сделанное им 14 февраля 1921 года следователю Кочневу: " В 1920 г. служил у Барашкова в качестве машиниста. В октябре он сказал, что ему доверили открыть железоплавильный завод. Это он говорил иронично, с целью задеть меня как рабочего. Я сказал ему, что вы держитесь за свой завод, все равно скоро рабочие возьмут у вас все и завод ваш. Он как бы в ответ сказал: "Да этого не допустим, заведем буфер". Вообще я заметил, кулацкая жилка еще не порвалась".

13 февраля арестованный Сивцев на допросе показал: "Мне Юшков сказал, что у Барашкова есть организация. Я вместе со сторожем пошел к Барашкову узнать об организации. На это Барашков сказал, что у него есть организация, но за ними следят и он оставил за себя инструктора Васильева."

Здесь, читатель, заметим, что показания, мягко говоря, не сходятся. Юшков же утверждал, что он узнал об организации Барашкова от Сивцева, который утверждает обратное. Тем не менее, 22 февраля 1921 года несчастный Барашков был расстрелян вместе с другими за Никольской церковью. После его убийства (другого слова не подберешь) несмотря на страх перед ЧК, несмотря на запреты упоминания даже его имени, в народе пошла гулять легенда, дошедшая и до наших дней. Говорили, что Ленин, узнав от Орджоникидзе об аресте Барашкова, повелел отпустить того с миром как невиновного и полезного для Советской власти человека. Однако телеграмма, отправленная из Иркутска, пришла с опозданием. Другая версия гласит, что среди чекистов был воспитанник Барашкова, которого он взял на воспитание как сироту. Испугавшись разоблачения в связях с кулаком он ускорил расстрел своего благодетеля.

Следующая жертва — Ельпидифор Михайлович Егасов(между прочим, о нем в приговоре особо подчеркнуто — "Интеллигент") был сыном бедного якутского батрака Чалбах Мэхээлэ. Родился в 1882 году в Кюкяйском наслеге Таттинского улуса. По окончании реального училища работал учителем в Чурапчинской двуклассной школе, затем в Таттинском улусе. Был любимым учителем Платона Алексеевича Ойунского. В 1917-18 гг. руководил в Чурапче кружком "Единение" вместе с С.Собакиным. С 1919 по 1921 год таттинские бедняки отзывались об Егасове как о человеке, выросшем в батрацкой семье и ставшем крупным большевиком. Когда же распространился слух о расстреле Егасова, многие не могли понять за что и почему его расстреляли и чувство горькой утраты наполняло их сердца. Платон Ойунский отзывался об Егасове как о хорошем советском работнике и коммунисте. Ельпидифор Михайлович до момента ареста работал заведующим отделом народного образования Якутского Губревкома. Дочь Егасова после расстрела отца жила в семье Ойунского. Впоследствии работала учительницей Черкехской школы. Жена же Егасова не смогла перенести такого удара судьбы и стала нервнобольной.

В своем письме в адрес Бюро РКП(б) от 6 января 1921 года коммунист Егасов писал следующее: "С 1917 года состоял членом партии социал-демократов, которая вела с большевиками определенную борьбу. В сентябре 1918 года я жил в Чурапче, состоял заведующим высшего начального училища. Бывший тогда начальник милиции Михаил Едлин (в первых числах сентября) получил от Стефанского (начальника уездной милиции) телеграмму с приказом задержать восемь хорошо вооруженных большевиков, выехавших из Вилюйска и направляющихся к Охотскому тракту через Сыланскую церковь. Едлин собрал несколько человек (меня и других). Когда мы приехали в Сыланскую междудворную станцию (родовое управление), были там отец и сын Дьячковские, которые во всем принимали самое горячее участие. Всего от нас было 16-18 человек, вооружены были 4 или 5 берданками, остальные револьверами и ружьями охотничьими. Я лично был вооружен дробовиком, и кажется за поясом был револьвер, взятый мною у Едлина и возвращенный ему со всеми патронами. Все дело произошло так быстро и неожиданно, что я даже не успел сделать ни одного выстрела из дробовика. После первых выстрелов все разбежались и погнались за убежавшими красноармейцами.

Был убит один красноармеец — рана была из бердана. В этот день были пойманы 4 или 5 красноармейцев. Я с другими тут же вернулся в Чурапчу. Едлин и другие приехали в Чурапчу через два дня, поймали всех. Я никакого участия в осмотре и приеме имущества красноармейцев не принимал.

Тотчас после декабрьского переворота 1919 года был назначен председателем Якутской губернской следственной комиссии. Тогда же вместе с другими контрреволюционерами были арестованы и батурусские тойоны: Шеломов, Иннокентьев, Макаров, Попов, Оконешников. Дело в том, что я с 1917 года вел упорную борьбу с батурусскими тойонами за земство, паевую систему распределения земель и т.д. Оставшиеся на свободе батурусские тойоны засуетились, они думали, что как Егасов у власти, то не сдобровать им. Сумели подойти к Булкину (мой личный враг) и в городе нашли ходатаев. Братья Макарова и Оконешникова специально приезжали в город. Вскоре после этого начальник Якутской городской милиции Акуловский выезжает в Сыланцы и производит расследование, которое сопровождалось разными намеками и более чем пристрастно. По-видимому многие сыланцы были заранее подговорены с единственной целью запятнать меня. Из Сыланцев в перестрелке принимал участие как мне помнится только один, а все остальные — принимали только косвенное участие и видели меня в разное время и в разных местах. Пристрастное расследование Акуловского, а также явно пристрастные показания сыланцев были опротестованы чурапчинцами (некоторые из них активные участники дела) и было организовано второе расследование. В то время в Якутске существовало две партии : коммунистическая и левых социал-революционеров. Выехала междупартийная комиссия в составе Короткова, Толмачева, Ивана Атласова и Владимира Липы. Этой комиссией пристрастие Акуловского и сыланцев вполне установлено и против меня никаких улик не оказалось. Должен был быть междупартийный суд, но все дела были переданы в ЧК. Последняя подтвердила мою невиновность и только после всего этого я был принят в партию (кстати, рекомендацию дал Ойунский.- В.П.). В 1918 году в последних числах сентября часть социал-демократов откололась — так называемая левая часть — Клингоф, Медницкий, я и другие. У властА остались правые социал-демократы — Соловьев, Попов, Бандапетов, Панкратьев и др. К концу 1918 года на нашу группу смотрели явно недоверчиво. В 1919 году наша группа, возглавляемая Тверским, Качаловым и Медницким, держалась определенной позиции — позиции единого демократического фронта, контакты действий с коммунистами для активной борьбы с Колчаковщиной. Этим и объясняется активное участие нашей группы в перевороте 1919 г. Состоя председателем следственной комиссии я невольно нажил себе врагов: с одной стороны тойоны и всякие воришки (вроде знаменитого "Ромашки"), с другой стороны Акуловский, Андреев, Романченко...

... Я вступил в партию детально ознакомившись с тактикой и программой партии, а главное твердой и разумной политикой центра. Утверждаю, что состою в партии по убеждению и совести, а не для того, чтобы скрыть следы своих преступлений, как думают мои "доброжелатели". Я убежден в том, что если мне нужно отвечать за Сыланское дело, то придется перебирать многих бывших социал-революционеров, дававшим нам, рядовым членам, идейное руководство. Из активных участников Сыланского дела — Едлин амнистирован (№ 90 "Ленский коммунар" от 3 декабря 1920) многие состоят в данный момент советскими работниками. Да, я признаю, мы делали скверное и позорное дело, но за всем тем нас теперь считать за врагов Советской власти более чем наивно. Порукой тому должна быть наша работа не за страх, а за совесть. Вчерашние враги становятся друзьями — такова уж логика наших судеб..." (Центр документации новейшей истории Якутии. Ф.2, от. 1, д. 279, лл. 64-66).

11 февраля на допросе 38-летний Ельпицифор Михайлович показал следующее: "...На вопрос давно ли состою в белогвардейской организации отвечаю: В настоящее время в белогвардейской организации не состоял. С 1917 по 1919 был в эсеровской организации, последнее время с августа 1919 года поступил в коммунистический орган. За день до выступления я, говоря с Аммосовым Максимом, заметил, что ходят упорные слухи о возможном перевороте.

Дней 20 или 30 тому назад я следователю Кочневу заявил о том, что вроде бы во дворе Карамзина спрятано оружие, я слышал от Афанасьева и попросил его собрать более достоверные сведения и сказать мне. Когда я зашел к Аммосову, то спросил будет ли сегодня партийное собрание. Аммосов говорил по телефону и сказал, что не будет. После этого я ему сказал,что идут какие-то ужасные слухи о перевороте. Он ответил, что сегодня будут произведены аресты.

Говоров был у меня в субботу 5 февраля около 5 часов. Когда я спросил у него знает ли он о перевороте, который готовится, то он ответил что-то неопределенное.

В пятницу 4-го февраля во время занятия зашел Тарах Слепцов с просьбой отложить объединенное заседание учреждений по вопросу о сельскохозяйственном училище, так как делегированный от Совнархоза Желобцов выступает в этот день на диспуте, я ему сказал, что заседание не может быть отложено из-за одного человека. Мне передал Афанасьев утром на другой день, что он виделся с Гавриловым из Холбоса, который возмущался на вчерашнем диспуте выступлением Желобцова.

Больше показать ничего не могу, в чем и расписываюсь." (Архив МБ. Д. 17, л. 75).

Газета "Ленский коммунар" от 23 февраля 1921 года о нем сообщила следующее: "Егасов Е.М. коммунист, знал о готовящемся перевороте и времени готовившегося выступления. Дабы предотвратить расправу над товарищами, стоящими на платформе Соввласти, как партийный обязан был сообщить о готовящемся заговоре надлежащим органам. Из личных соображений этого не сделал. В 1918 году организовал отряд белых, участвовал в расстреле красноармейцев, мародер, примазавшийся к РКП(б) и теперь как мусор выброшен из ее состава".

Постановлением Президиума Верховного суда ЯАССР от 8 автуста 1989 года Е.М. Егасов реабилитирован посмертно.

Среди жертв февральских репрессий был и первый инженер из якутов — Николай Евграфович Желобцов, — сын батрака из Усть-Алданского района, которого отец привез в Якутск на санях, чтобы дать ему образование. Закончив в Якутске училище на "отлично", Николай был принят в Петербургский политехнический институт, по окончании которого его, как императорского стипендиата, подающего большие надежды, отправляют для продолжения учебы в Германию (Лейпцигский политехнический институт). Обвинен как активный участник заговора и казнен в числе 35 приговоренных. Смертный приговор контрреволюционерам был вынесен на заседании коллегии Якутгубчека, состоявшемся 20 февраля 1921 года под руководством в.р.и.о. председателя Губчека Шергина, с участием членов Макарова и Литвинова.

Об авторе Владимир Ильич Пестерев, пилот Гражданской авиации, в свободное время занимается изучением неизвестных страниц прошлого и настоящего Якутии. Автор книги "Летчик Отто Кальвица", вышедшей в 1989 году. Опубликовал около 100 статей об истории Якутии в республиканских газетах, журналах "Гражданская авиация", "Северные просторы". В третьем номере "Илина" за 1991 год опубликована его статья об антигерое гражданской войны в Якутии генерале Пепеляеве и впервые представлен дневник Пепеляева, найденный в архиве. Готовятся к изданию книги "Исторические миниатюры о Якутии" и "Аэропланы над Якутском". В соавторстве с И.Негенбля и американцем Э.Лонге подготовлен к выпуску фотоальбом "Аэрокобры над тундрой".