КСЕНОФОНТОВЩИНА
1927—1928 гг.

“Бандитизм 1927—28 года”. Докладная записка на 21 стр. Ходатайство перед правительством СССР и правительством ЯАССР заключенного Генерального секретаря Младо-Якутской Национальной Советской Социалистической партии бедняцкого и средняцкого крестьянства-конфедералистов П.В.Ксенофонтова. 6.01.28. Обращение к красноармейцам командования Ленотряда Нарревгруппы. 23.12.27. Письмо И.Строду Борроя Рахматуллина (Большойко). Письмо И.Строду М.Артемьева.

От редакции:

О «Ксенофонтовщине» — программу «Младо-Якутской национальной Советской Социалистической партии середняцко-бедняцкого крестьянства «конфедералистов» и др. материалы читайте в журнале «Илин» №1, №2 за 1991 год и за 1992 год, а также статью В.Пестерева в газете “Молодежь Якутии” за 1992г. от 30 января, 6 и 13 февраля “Ксенофонтов герой или бандит?”

БАНДИТИЗМ 1927—28 ГОДА

В середине февраля 1927 года были получены первые тревожные сведения о положении на Севере. Колымский Окрком ВКП (б) шифровкой от 17 февраля сообщил: «Положение в Абые, Аллаихе, Оймяконе самое тревожное тчк скопление этих районах бывших главарей повстанчества их действия поведения не гарантируют от политических осложнений вплоть открытых выступлений».

Одновременно с этой шифровкой была получена копия протокола НР 26 Верхоянского Окркома, в котором по докладу приехавшего из Колымска т.Яковлева говорится «о тревожном положении в Абыйском районе и о том, что при первом удобном случае возможно новое движение».

Таким образом сведения о тревожном политическом положении в Абыйском районе подтвердились с обеих сторон, со стороны Колымска и стороны Верхоянска (был расположен на Верхоянско-Колымском тракте).

Получив эту информацию Обком ввиду отсутствия вооруженных красногвардейских сил на Севере предложил Колымскому и Верхоянскому окркомам 20 февраля организовать добровольческие дружины, для чего отправить в Верхоянск военных руководителей и предупредить о неспокойном положении в Абыйском районе Булунский Окрком. По целому ряду соображений от отправки военной экспедиции на Абый пришлось отказаться.

Получив это наше постановление, Верхоянский Окрком немедленно решил организовать добровольную дружину в 30 человек и послал для организации таковой члена Окрисполкома т.Торгсена в Булун. Вскоре после этого Верхоянский окрком перевел организованную им дружину (куда вошли все коммунисты, комсомольцы и некоторые беспартийные) на казарменное положение, организовал военный совет, тем самым фактически в городе ввел военное положение и начал бомбардировать Обком, и по партийной линии, и по линии ГПУ, о тревожном состоянии округа, о том, что они со дня на день ожидают белогвардейское выступление.

Так 12 марта Упол.ГПУ по Верхоянскому округу т.Георгий Новгородов в своем докладе на имя Начальника Якутского отдела ОГПУ приводил целый ряд фактов о скоплении на Севере целого ряда ненадежных элементов из главарей быв.повстанческого движения, из офицеров и др. и сообщал: «По некоторым сведениям, в Гижиге имеется военный отряд, недалеко от Колымска, численность и цель пока неизвестны. По последним февральским сведениям, руководящий кадр банды, вроде штаба, находится в Гижиге, численность выяснить еще не удалось».

24 марта тот же Новгородов писал: «Политположение округа... не только не улучшилось, а ухудшилось». Он сообщил дополнительные сведения о скоплении ненадежных элементов, о их передвижениях, и, между прочим, писал: «В Абыйском районе бандитски настроенными элементами агитация поставлена на должную высоту», что агитаторы говорят, что в Оймяконе создали Ревком, что это для возврата времен военного коммунизма.

От 5 апреля Новгородов докладывал о том, что «передвигается отряд белых со стороны Оймякона в количестве 60 человек», что «в Абые готовится и готовились восстания еще с осени» и т.д.

Одновременно с этим мы имели ряд шифровок из Колымска от 28/2 о том, что «местности Чарки группируются 20 человек, Аллаихе 30» и т.д. От 27/3 о том, что «тревожность подтверждается», о том, что «явно банды нет, возможно неожиданное появление особенно летом» и т.д. Причем приводился точный список главарей, от 28/3 новое подтверждение и т.д.

Впоследствии (18 апреля) было получено сообщение из Булуна, посланное со специальным нарочным в Вилюйск, а оттуда переданное шифровкой о том, что «Абые выступление банды» и т.д.

Одновременно с этим Якут.Отдел имел непосредственную информацию из Оймякона о том, что в Оймяконе политическое положение спокойное, точно также и на Севере и что хотя действительно «имеются на Севере ненадежные элементы, но что они пока большой активности не проявляют».

Имея такие разноречивые сведения, Обком решил принять мероприятия по охране опорных пунктов на Севере, в частности, решил послать небольшой отряд для охраны шхуны «Полярбер», которая находилась на устье реки Лены: мы боялись, что банды могут захватить ее и бежать на ней в Америку. С другой стороны, мы принимали меры к предупреждению паники среди населения и наших работников на Севере и поэтому предложили Верхоянскому Окркому отменить казарменное положение и тем самым отменить фактическое военное положение, которое он ввел, оставить лишь дружину и решили послать на помощь им несколько военных и вооружение.

На все это нам пришлось затратить 10000 рублей, которые вначале были получены, согласно обещания ПП об отпуске средств, взаимообразно, а затем ПП отказалось их возместить.

В очень острой форме стал вопрос об отправке гарнизона на Абый. Этот очень отдаленный и заброшенный район явился местом сосредоточения главарей б.белоповстанческих движений, в том числе офицеров-бочкаревцев, которые живут полулегально среди несоветизированных туземцев, используя их групповую вражду против колымчан и верхоянцев для антисоветской агитации. Мы не имеем достаточных сил и средств для того, чтобы перебросить в этот район крупные средства для улучшения экономического положения туземцев и для проведения партийной, Советской и культурной работы. Кроме того эта работа затруднялась тем, что переброска туда значительных материальных ресурсов была сопряжена с большим риском, с тем, что эти средства могут быть захвачены белогвардейцами и могут служить им базой для антисоветских выступлений и для дальнейшего привлечения на свою сторону туземцев.

Немедленно отправить туда крупную вооруженную экспедицию мы не имели возможности и не было для этого достаточных вооруженных сил, в то время в Якутске не было необходимых средств, а центру трудно было в то время, когда «гром еще не грянул», доказать необходимость отправки такой экспедиции; кроме того для этого требовалась длительная переписка, а между тем наступало весеннее время, с ее неизбежной распутицей и перерывом связи, а поэтому мы вынуждены были от отправки отряда в Абый воздержаться (Постановление ОК от 28/3).

Отправить несколько человек в Абый для ареста ненадежных не было смысла. Прежде всего посланные нами сотрудники просто-напросто не в состоянии были бы выполнить эту задачу (бандиты могли свободно скрыться в тундре или горах). В 1926г. в районе Абыя открыт геологом Обручевым величайший в мире горный хребет, до того времени неизвестный ученому миру; это между прочим характеризует, насколько этот район малоизвестный, малодоступный; арест нескольких лиц вместо успокоения, наоборот, ускорит выступление, могло случиться и то, что наши работники были бы перебиты из-за засад, как это не раз случалось на Абые.

Этим объясняется та осторожность подхода, которой мы придерживались при разрешении вопроса о политическом оздоровлении этого вопроса.

Вот почему распоряжение зам. ПП ОГПУ по Сибкраю т.Бак о немедленном аресте организаторов предполагаемого восстания поставило нас в тупик по изложенным выше причинам, мы не имели возможности произвести немедленный арест, о чем подробной шифровкой дали свое объяснение и со своей стороны высказали свои соображения о том, что «Колымск можно послать летом через Владивосток отряд зпт необходимо также послать небольшой гарнизон Абый тоже через Колымск летом чтобы следующую зиму укрепиться нем и начать работу советизации района», а работу по советизации района мы мыслили следующим образом: «организаторы в своих агитациях пользуются бедственным положением туземцев также различными недостатками, обусловленными социальным положением района.

Путем решительных экономических мероприятий помощи туземцам, широкой постановкой политпросветработы отправить туда значительного кадра работников и т.д.», далее мы предупредили ПП о том, что «климатическим дорожным условиям середине апреля Север будет отрезан до следующей зимы».

Но центр (в данном случае, Заковский) не привык вникать в наши архитрудные условия работы. Ему, видимо, диким показалось то, что немедленно нельзя арестовать и, особенно, то, что вместо того, чтобы немедленно арестовать, предлагают отправить летом гарнизон для следующей зимы. Он, видимо, это наше решение понял как нежелание с нашей стороны вообще арестовывать северных белогвардейцев, так как иначе нельзя было объяснить его издевательство над Бараховым на заседании комиссии т.Кубяка (во время 15 съезда), когда он, во-первых, перепутал Ксенофонтовский заговор с очерченным выше положением на Севере, забыв или не желая считаться с тем, что телеграмма ПП о «немедленном аресте» была получена нами в ответ на нашу информацию о положении на Севере, в частности, на Абые, и, во-вторых, говорил: «По ихнему выходит, что у них арестовывать весной нельзя, потому что весна; летом нельзя, потому что лето; что это такое, в конце концов? Когда же можно?» и требовал предания суду нач.ЯООГПУ Петрова за невыполнение этого приказа. А между тем в телеграмме было сказано: «Согласуйте вопрос Обкомом» и Обком сообщил свои соображения. Никакого ответа в то время на эту телеграмму мы не получили. Только впоследствии, когда мы сообщили ПП об аресте участников заговора б.красных пар-тизан (Читайте “Молодежь Якутии” от 26 ноября 1992 г. “Заговор безработных” В.И.Пестерева. —Ред.) и о том, что мы напали на след Ксенофонтовского заговора, от него ЯО получил запрос: «Почему не исполнен его зимний приказ?». Мы были вынуждены ему объяснить, что зимою речь шла о Севере, а не о Ксенофонтовской организации.

Впоследствии подтверждения об угрожающем положении на севере мы не получили. Посланные нами в Верхоянск товарищи писали (от 28/4) о Верхоянском округе: «Ничего угрожающего нет пока, есть группировки на Абые и др.», о Булунском округе: «Угрожающего ничего нет и в самом Булуне спокойно».

За все летнее время никаких выступлений на севере не было, поэтому надо признать, что, по-видимому, северные работники на основании непроверенных слухов сильно преувеличивали сведения о сосредоточении в районе Абыя контрреволюционных элементов, создали панику и ввели в заблуждение Обком.

За это летом был снят с работы Упол.ГПУ по Верхоянскому округу т.Г.Новгородов и Упол.ГПУ по Колымскому округу т.Априкин. Одновременно с этим, правда, по другим причинам, были заменены другими работниками Секретари Верх. и Бул.Окркомов.

11 ноября 1927г. также банда заняла Западно-Кангаласский УИК. Версия об относительном благополучии западного района разрушилась и вместе с ним отпало уверение т.Буда о принятых им «надежных» мерах для изоляции группы заговорщиков. События 9—10—11 ноября оказались для нас совершенно неожиданными. С Востока центр тяжести переносился на Запад.

Такова была военная обстановка через неделю после отъезда Барахова.

Бюро Обкома знало, что без широкой агитационно-информационной кампании среди трудящихся города и улуса, без установления правильного взаимоотношения с населением, бандитизм быстро ликвидировать нельзя.

С этой целью провели:

а) в городе — информационные доклады — среди партийцев на активе, на общегородском собрании комсомола и регулярные информации и беседы партийцев в комбатальоне, в профсоюзной роте и в военных частях, информационные доклады на Пленуме Горсовета, по союзам, по школам повышенного типа, на Саха-омуке, включая сюда неорганизованную часть якутского населения и среди женщин-работниц;

б) инструктивный доклад на Пленуме Якутского Окркома совместно с секретарями улусных и сельских ячеек, на Пленуме Якутского ЦИК совместно с работниками улуса;

в) информационные доклады на сходах крестьян русских деревень;

г) беспартийные конференции по улусам Якутского округа;

д) были посланы по округам информационные доклады;

е) и, наконец, Бюро Обкома постановило о необходимости углубления воспитательной работы среди учащейся молодежи. С этой целью признали необходимым углубленную проработку национального вопроса в школах повышенного типа (см.тезисы Агитпрома Обкома ВКП(б) в «АЯ»).

В первой половине ноября мы получили программу «конфедералистов», адресованную на имя ЯЦИК, посланную бандитами через захваченного ими инструктора Салгабыла Яковлева П.Л. с просьбой выявить свое отношение и ответить им через специального нарочного. Этот документ сочли необходимым оставить без последствия и не рассматривать на заседании Правительства, дабы не дать повода к тому, что Правительство считается с бандитами как с политической силой.

Не дождавшись ответа ЯЦИКа, бандиты обратились непосредственно к военному командованию. Через специального нарочного бандиты послали т.Строду свою программу и обращение, обвиняя Якутское правительство в «преступном» молчании, желании кровопролития, бюрократизме, с апелляцией на суд центра и т.д. Тов.Строд обо всем этом передал 20/ХI—27г. по телефону Особоуполномоченному ПП ОГПУ по Сибкраю т.Буда.

Буда тут же по телефону дал т.Строду такую директиву: «Пошлите в штаб к бандитам мирного якута со следующим ответом от меня — как Особоуполномоченного Объединенного Государственного Политического Управления и командующего войсками ЯАССР: о сроке — 25/ХI — Якутскому правительству ничего не известно, гражданин Яковлев ничего об этом не передал, также в мандате штаба Западного боевого участка, выданном Яковлеву, об этом сроке нет никаких указаний. О письмах и обращениях на имя командира конного отряда войск ЯАССР т.Строда доложу Якутскому правительству на очередном заседании (подпись Буда)». Далее: «обращение к красноармейцам и якутам прочтите им и дайте соответствующие разъяснения, это обращение нужно использовать, им можно и нужно создать настроение отряда и только в нашу пользу, ибо в них ложь, попытка провокационного использования наших частей в пользу бандитов. Тов. Строд, от Правительства я передам (ответ) через два дня, а до этого времени вы действуйте согласно наших планов, ведите ту подготовку, о которой мы сговорились (см.переговоры Буда со Стродом). 26/ХI—27г.»

27 ноября 1927г. т.Буда доложил на заседании Бюро Обкома о получении им через т.Строда программы бандитов, письма, обращения и о той директиве, которую он от своего имени дал т.Строду. Бандиты одновременно с этим распространяли слухи среди улусного населения о том, что они вовсе не намерены воевать, что их де провоцируют Якутское Правительство, Якутский обком, они вовсе не против Советской власти, а, наоборот, всемерно стремятся к укреплению Соввласти на основе директив и постановлений центральных органов Советской власти и партии, что они искренне желают мирного исхода.

Этот бандитский туман нужно было рассеять. Вот почему, принимая во внимание:

1. данную т.Буда уже директиву Строду (см.переговоры его со Стродом от 26/ХI).

2. “складывающуюся обстановку среди улусного населения агитацией бандитов по этому поводу, Бюро Обкома признало необходимость постановки информации т.Буда по этому вопросу официально на заседании правительства. При чем в полном согласии, в принципе, с решением Обкома от 12/Х—27 (см.выше), Бюро Обкома утвердило проект резолюции Правительства и поручило фракции ЯЦИК и СНК провести через объединенное заседание последних. Это решение было принято ЯЦИКом 28/ХI. В нем говорилось следующее:

“...признать необходимым, не останавливаясь ни перед какими расходами и жертвами, сломить сопротивление всяких контрреволюционных попыток и тем рассеять вредные иллюзии враждебных Советской власти группировок.

3. Предложить всем антисоветским группам, выступающим с оружием и на основе составляемых ими программ, немедленно сдаться и сложить оружие пока еще не поздно, если в их заверениях о преданности Соввласти и желании мирного исхода есть хоть капля искренности.

4. Одновременно предупредить, что только немедленно и добровольно сдавшиеся могут рассчитывать на милость Советской власти (см.прот.ЯЦИК и СНК от 28/ХI—27г.)».

17 декабря 1927г. к т.Байкалову приехал отец бандита Ксенофонтова П.В. Ксенофонтов В.Н. Из разговора с ним тов. Байкалов и Васильев вынесли впечатление, что его можно использовать в целях отсечения его сына Ксенофонтова П.В.

18 декабря был поставлен этот вопрос на заседании Опертройки. Члены Опертройки Васильев, Байкалов и Буда подошли к данному вопросу исключительно как к оперативному вопросу и в целях разложения банды и отсечения Ксенофонтова решили:

1. Поручить члену Опертройки Байкалову написать лично от себя письмо Ксенофонтову П.В. с гарантией не привлечения к ответственности.

2. Поручить т.Буда написать В.Н. и П.В. Ксенофонтовым пропуск на свободный проезд в город. Решение это было в Опертройке принято единогласно и рассматривалось последней как оперативная задача, не расходящаяся с директивами ПП ОГПУ по Сибкраю.

В этот же день по требованию Пред. Обл. КК тов.Мегежекского было созвано экстренное заседание Бюро Обкома специально по этому вопросу. Тов. Мегежекский принципиально не возражал, но считал необходимым, чтобы эту работу проделал сам Буда. Бюро Обкома обсуждало этот вопрос в 2-х заседаниях. Все члены Бюро Обкома считали необходимым, в целях разложения банды и быстрой ликвидации, отсечение главаря банды Ксенофонтова и что эту работу необходимо поручить именно т. Байкалову. При чем Бюро Обкома считало, что спровоцировать Ксенофонтова можно, используя авторитет и популярность Байкалова среди всей массы якутского населения. К письму Байкалова, которое уже было вручено отцу Ксенофонтова, Бюро Обкома подошло как к документу, рассчитанному на «националистическое чувство» Ксенофонтова, в целях спровоцирования и отсечения его, но отнюдь не как к принципиально-политическому документу. Вот почему со стороны Бюро Обкома не было особых возражений, хотя отметили, что при буквальном затолковании оно может вызвать ряд принципиальных возражений. Решение по этому вопросу было принято единогласно.

1 января 1928г. Ксенофонтов П.В. (главарь бандитов) приехал в город и явился на квартиру т.Байкалова. Байкалов лично сам его арестовал и препроводил в Отдел ЯОГПУ.

В средних числах ноября м.г. на основании постановления ВЦИК приказом ПП ОГПУ по Сибкраю, была назначена Опертройка по ликвидации бандитизма в составе: Особо уполномоченного Буда, Врид. Пред. СНК Васильева, Врид. Секретаря Обкома т.Байкалова. Работа Опертройки до ее роспуска протекала согласованно. Все решения по всем принципиально вопросам принимались единогласно.

По вопросу о карательной политике Бюро Обкома считало не целесообразным применение высшей меры наказания до ликвидации бандитизма.

Специально по этому вопросу, до получения директивы ЦК, Бюро Обкома 18/XI—27 г. постановило:

«Считать, что в условиях Якутии расстрелы главарей банд не будут иметь предупредительного значения, а, наоборот, дадут материал бандитам для провокации, создадут панические настроения среди населения и вызовут бегство бывших повстанцев в бандотряды. Среди же бандитов угроза доведет до упорства, отчаянного сопротивления, поэтому предложить тройке исполнение приговоров о высшей мере наказания отложить до ликвидации бандитизма».

Это постановление Бюро Обкома подтверждено постановлением Полит. бюро ВКП(б) от 21/XI—27 г. В телеграмме, адресованной на имя Бюро Обкома, поступившей 24/XI—27 г., говорится о том, чтобы «всех руководителей и активных участников бандитизма вывезти из Якутии (см. № п/187 № 241/ш.)»

Мы считали, что в связи с этим вопрос о применении высшей меры в момент ликвидации бандитизма отпадает, тем более, что ответ ЦК последовал на прямой наш вопрос специально по этому вопросу.

Бюро Обкома в полном согласии с директивами Октябрьского обьединенного пленума Обкома и Обл. КК считало, что неправильный подход к населению и нацинтеллигенции может осложнить события. Широкие аресты и другие репрессии по одним лишь подозрениям, косвенным уликам, недостаточно проверенным агентурным данным могут быть непонятны и истолкованы неправильно, — вот почему Бюро Обкома проводило последовательно осторожную линию.

Исходя из этих соображений Бюро Обкома постановило выделить дело Оросина и Софронова, переквалифицировать в отношении их обвинения и изменить меры пресечения в отношении арестованного вторично Оросина. Решение принято единогласно при согласии Прокурора Гоголева и отчасти т. Буда.

28 декабря 1927 г. т. Буда информировал Бюро Обкома о директивах т. Ягоды, согласно которого давалось право производить расстрелы не только лично т. Буда, но и всем командирам действующих отрядов расстреливать на месте всех бандитов, захваченных с оружием в руках. Причем Буда заявил, что он лично воздерживается дать право расстреливать на месте командирам отрядов, так как, по его мнению, такие командиры, как Кривошапкин могут злоупотребить, выйти из пределов, расхлебать которых будет трудно.

Бюро Обкома в полном согласии с решением Политбюро от 21/XI—27 г. и решением Обкома по этому вопросу и отчасти с мнением самого Буда постановило спешно просить ЦК подтвердить свое постановление от 21/XI—27г. или сообщить, если имеется новое решение, отменяющее прежнее.

29 декабря 1927г. т.Буда информировал Бюро Обкома, что он получил категорическое предложение тов. Заковского о безоговорочном выполнении приказа т.Ягоды и на этом основании он от вчерашнего своего мнения отказывается, считает его ошибочным и вносит особое мнение ко вчерашнему решению Бюро Обкома.

Тогда Бюро Обкома, впредь до получения директив ЦК, постановило принять к сведению заявление т.Буда и о приказе т.Ягоды.

Постановление Политбюро ЦК от 22/XII о возложении всей ответственности за подавление восстания в Якутии на органы ГПУ, поддержке всех мероприятий последних получили 30/XII.

Ответ на свой запрос получили 31/XII, в котором говорится, что все мероприятия органов ГПУ подлежат безоговорочному выполнению.

После этого нам стало ясно, что ЦК лишает нас общего политического руководства по подавлению бандитизма. По этим директивам Бюро Обкома особых постановлений не выносило, но по обсуждении их решило безоговорочно и в точности выполнять.

С этого времени нет ни одного постановления Бюро Обкома, имеющего какое-нибудь отношение к ликвидации бандитизма. Два или три раза Буда информировал о ходе ликвидации. Информация принималась к сведению без обсуждения, так как Бюро Обкома считало, что даже обсуждением он может произвести давление на органы ГПУ и этим самым нарушить постановление ЦК.

Несмотря на это 22 января Обком неожиданно получил от ЦК шифровку о решении ЦК от 21/I—28г. следующего содержания:”неисполнение оперативных распоряжений ГПУ, а также политические переговоры с бандитами являются грубым нарушением Бюро Обкома директивы ЦК. За эти действия привлечь Бюро Обкома и Пред. Обл. КК Васильева к партийной ответственности через ЦКК и предложить ЯкОбкому к безоговорочному исполнению следующее: 1. Немедленно отстраниться от всяких вмешательств в оперативные дела ОГПУ и распустить опертройку.

2. Байкалову немедленно ехать в распоряжение ЦК.

3. Согласно распоряжения ОГПУ по приходу Уланова немедленно отстранить Строда за нарушение оперативных приказов ОГПУ.

4.Правительству Якутии никаких разговоров с прибывшими в Якутск представителями бандитов не вести, передать это целиком ОГПУ. № 113/сс, № 695/ш, Секретарь ЦК ВКП(б) Кoсиор.

Для Бюро Обкома стало ясно, что это постановление ЦК есть результат чьей-то ложной информации. Бюро Обкома постановило выполнить это постановление и послать ЦК следующую телеграмму (см. постановление от 23/I):

«На №113/сс ,695/ш Бюро Обкома в полнейшем недоумении. По получении директивы ЦК от 22 декабря 1927г. №11/с—223/ш не было подчеркиваем ни одного случая неисполнения нами оперативных распоряжений ОГПУ политических переговоров бандитами. Теряясь в догадках не находит даже повода для такого обвинения. Оперативные дела не только подчеркиваем ни разу не вмешивались, но даже обсуждению подвергнуть таковые не считали себя вправе. Безоговорочно выполняя все ваши предложения убедительно просим проверить данные, послужившие основанием предьявленного обвинения, ваших выводов вообще. Байкалов работы освобожден, одновременно предложено ему двухнедельный срок сдать дела, отчитаться работе Комитета Севера, Совнаркоме и выехать. № 62/ш № 957/с Секретарь Обкома Эверстов».

После этого начали строить догадки и искать источник ложной информации в ЦК. Думали, например, что поводом для обвинения нас перед ЦК в «переговорах Правительства с прибывшими в Якутск представителями бандитов» мог послужить случай, когда члены тройки, они же и члены Правительства тт. Байкалов и Васильев говорили с П.В.Ксенофонтовым о его политической платформе. Но из переговоров по прямому проводу между тт. Буда и Заковским видно, что на вопрос последнего — на каком основании был допущен допрос Ксенофонтова Байкаловым и Васильевым, т. Буда ответил — «это не был допрос, а беседа в моем присутствии».

Запрошенные официально Уполномоченный ПП ОГПУ Сибири Буда, Нач. Теруправления т. Редников и прокурор ЯАССР Гоголев, были ли случаи вмешательства со стороны Обкома в оперативные дела органов ОГПУ, ответили, что после получения директивы ЦК от 22 декабря, полученной в Якутске 30 декабря, никаких вмешательств не было. (см. Обкоме 62 и 980 тт. Буда — 1707, Редникова — 03/сс и Потапова — 65/с). Сообщив об этом ЦК, Бюро Обкома 28 января снова просило ЦК проверить, откуда исходят данные, послужившие основанием постановления от 21 января (см. 63/ш).

Бандиты уверяли, что их выступление является «военной демонстрацией» и до конца, последовательно проводили эту свою тактику, уклоняясь от боя. Благодаря этому миновала опасность нарваться на засады, отпала необходимость в осторожности и предосторожностях (походное охранение и крайне трудные, задерживающие движение, боковые дозоры) и крупных маневренных группах. Последние распылились на мелкие отряды, отдельные пункты и базы охранялись ничтожными дружинами. Банды сделали переходы около 1500-2000 километров, а наши отряды, загнав лошадей и измотав людей до конца, остались на хвосте банд. Оказалось, что даже без обозов, без мер охранения (боковых дозоров) при мелких отрядах нельзя изловить и уничтожить банды, игнорируя соотношения численности к площади и др. условия. (см. телеграмму тройки 418—482). Все попытки «активно-стремительных», «сокрушительных», «фланговых», «лобовых» и др. ударов вошли в пространство, а все приказы о «преграждении пути», «отрезании», «приковании», «обходах» и «охватах» и др. шаблонные истины из учебников тактики остались на бумаге, т.к. они не соответствовали местной обстановке или местным условиям военных операций. Руководители же, идеологи и политики бандотрядов благодаря своей «демонстрации» и беспрерывным бегством сами привели свои отряды к разложению. Бандотряды с самого начала старались вступить с нами в переговоры о мирной ликвидации их выступления. Постановление же ЯЦИК от 28 ноября 27 г. беспощадно вскрыло и рассеяло эти вредные иллюзии. На место политических уступок со стороны Соввласти сами банды накануне ликвидации отказались от всяких политических требований и просили лишь о смягчении наказания.

Обьяснить сдачу бандотрядов вынужденным положением было бы наигрубейшим извращением фактов. Накануне сдачи банда Артемьева уже оставила далеко в хвосте все наши отряды с окончательно измотанными людьми и выбившимися из сил лошадьми, вынужденных на продолжительный отдых и ремонт конского состава. Банда Михайлова в радиусе около 100 километров не имела ни одного нашего отряда и могла свободно маневрировать (направиться) в любую сторону.

Таким образом, надо считать, что в военном отношении сдача бандотрядов была безусловно добровольная.

Мотивы, побудившие сдаться бандотряды, были следующие:

1. Разложение отрядов «демонстрацией» (незыблимый военный принцип: не отступай без боев даже перед превосходными силами, иначе развал неизбежен).

2. Полная изоляция от населения, враждебное отношение его к бандитизму (моральный надлом).

3. Письмо П.В.Ксенофонтова о необходимости сдаться (большинство слепо верило ему и шли за ним, это подтверждает заявление штаба Михайлова «если письмо Ксенофонтова написано без принуждения — наш отряд сложит оружие»).

4. Уверенность на амнистию, по крайней мере на смягчение наказания.

Благодаря тому, что командиры отрядов, а также отрядники в большинстве своем были местные люди или люди, очень хорошо знакомые с местными условиями, люди с богатейшим практическим опытом партизанской войны в Сибири и на Севере — методы ликвидации они применили по своему опыту и опыту 1922—23 и 1925 гг. в Якутии. Они не знали, что вопрос о методах несколько заострен и рассчитывали, что свои методы, основанные на опыте прошлого, оправдают результатами своих действий. Только этим можно обьяснить тот факт, что тт. Строд и Корякин отказались расстреливать пленных и сдавшихся.

На вопрос о переговорах никто не смотрел с принципиальной точки зрения, а смотрели на это лишь с точки зрения практической целесообразности. О принципиальной допустимости переговоров свидетельствует постановление Политбюро от 6 мая 1925г.:

«3. Предложить Якутскому Обкому продолжать переговоры о мирной ликвидации восстания, командировав для переговоров авторитетных в глазах туземного населения лиц.»

Практическая же целесообразность переговоров для всех была очевидна, она давала наибольший результат с наименьшими жертвами. Переговоры начал т. Буда, как уже указано, 26 ноября, отдав распоряжение т. Строду написать ответ на письма бандотрядов, а также передать его ответ о получении программы. Второй этап переговоров — это посылка к бандотрядам постановления ЯЦИК от 28 ноября. Третий этап — письмо т. Байкалова Ксенофонтову и последний этап — письмо Ксенофонтова с записками тов. Буда к отрядам Артемьева и Михайлова. Тов. Строд лишь практически завершил и довел до логического конца то, что начал его начальник т. Буда. В отношении от 9-1-28 г. за №187 т. Буда предлагает Строду: «в случае, если бандиты изъявят желание сдаться, пусть сдаются, обезоружить их и всех рядовых освободить, обязать явкою ко мне, а главарей обязательно арестуйте и направьте к нам». Приостановление уже приостановившихся операций (усталость людей и лошадей), поездка к бандитам и посылка делегации в город для проверки письма Ксенофонтова представляет из себя лишь точное практическое и логическое осуществление распоряжений т. Буда.

Необходимо отметить, что о посылке к бандотрядам письма Ксенофонтова с надписью т. Буда, а также об упомянутом выше распоряжении т. Строду, члены тройки тт. Васильев и Байкалов узнали лишь постфактум. Параллельно с начатыми переговорами, оказалось, что т. Буда отдал также распоряжение о расстреле на месте всех сдавшихся (инсценировка боя). Получилось что-то совершенно несуразное: отряд Михайлова, который сдался первым, должен был быть расстрелянным, в то время как с отрядом Артемьева еще ведутся лишь переговоры. Получилось бы в отношении банды Артемьева такая логика вещей: «для того, чтобы расстрелять, мы не можем вас изловить, а потому будьте любезны сами к нам подойдите, чтобы мы могли вас расстрелять».

Также с расстрелами в городе в внесудебном порядке. Поскольку они были произведены до сдачи бандотрядов негласно, или, вернее, совершенно секретно (6 или 8 человек), то это на ликвидацию банд и настроение населения никак отражаться не может. Расстрелы сохранили нам лишь продовольственные пайки и освободили площадь в местах заключения. Но так как такое «шило» в якутском «мешке» сохранить совершенно невозможно (жена Кириллина почти сразу узнала, что ее муж расстрелян), то это могло сорвать все переговоры. Когда в город выехала делегация от отряда Михайлова, тройка и в особенности т. Буда были чрезвычайно озадачены, чтобы делегация вовремя была бы изолирована и не узнала бы о произведенных расстрелах. Поэтому ей навстречу были посланы два сотрудника Отдела, а делегация сразу направлена в Отдел.

Бандотряды сдались именно посредством переговоров и теперь по результатам можно и должно судить о правильности или неправильности разных методов.

В мае 1927г. в г.Якутске была обнаружена небольшая нелегальная группировка, которая состояла из безработных, из быв. красных партизан, частично курсантов нацвоен. школы, нескольких комсомольцев и одного кандидата в члены партии. Группировка эта возникла на почве недовольства участников своим материальным положением. Они начали устраивать нелегальные собрания, на которых обсуждалось, каким путем улучшить свое материальное положение, и пришли к тому, что для этого необходимо создать чисто рабочую власть, устранить от работы «комиссаров», получающих 1000 оклады, и евреев, везде во главе учреждений поставить якутов-рабочих, отстранив от этой работы всех прочих, в том числе и крестьян. Вначале они думали, что этой своей цели они добьются мирным путем, в частности были намерены предьявить ЯЦИКу ряд экономических требований.

Впоследствии на эту организацию наткнулся белогвардеец якут Сергеев. Узнав о существовании этой группировки, он, по-видимому, решил воспользоваться ею и толкнуть ее на вооруженное выступление против Соввласти. Он прикинулся «рабочелюбцем», начал убеждать заговорщиков в том, что они мирным путем ничего не добьются, что их всех переарестуют, что необходимо совершить вооруженное выступление, что сделать переворот очень легко, тем более при наличии военных курсантов и при наличии охраны артиллерийского склада из этих курсантов, что после переворота необходимо созвать рабочий сьезд, что центр пойдет им навстречу, что для него необходимо будет потом послать делегацию и т.д. Политически невежественные и даже технически неграмотные, в том числе и организатор Добдуков, заговорщики под влиянием агитации Сергеева пришли к выводу о необходимости вооруженного восстания, несмотря на то, что имели в своем распоряжении только около трех десятков человек, решили в ближайшем же будущем выступить. В успехе своего выступления они не сомневались. Они были уверены, полагая, что захватят нас врасплох.

В ночь на 18 июля (а выступление было назначено на 21 июля) все заговорщики были арестованы. По докладу ЯОГПУ Обком констатировал, что «по предварительным данным, выясненным Якутским Обл. Отделом ОГПУ, раскрыта контрреволюционная организация, состоящая преимущественно из б. красноармейцев, партизан и бедняков-крестьян, ставящая своей целью борьбу за создание чисто рабочей власти, применяя при этом меры борьбы, как путем предьявления ультиматума, так и путем индивидуального террора и вооруженного восстания».

Пленум Якутского Обкома ВКП (б), состоявшийся 4 октября, вынес по этому поводу такое решение: «первая группировка (группировка Добдукова и Сергеева), как по составу своих участников, так и по целям, которые они поставили перед собою, является организацией, по преимуществу состоящей из бедняков, главным образом деклассированных бедняцких слоев населения, активно боровшихся против повстанческого движения и впоследствии, в мирных условиях жизни, не нашедших применения своим силам; возникновение этой организации обусловлено наличием массового расслоения в улусе на основе НЭПа, отставанием, в связи с этим, работы среди бедноты, особенно, спровоцированием ее участниками группировки Ксенофонтова и Артемьева».

Все участники контрреволюционной группировки Добдукова и Сергеева летом, по распоряжению ПП ОГПУ по Сибкраю, вывезены в Центр.

ФНА РС(Я), ф.3, оп.20, ед.хр.61, лл. 85-109.

(Статья без подписи. Вероятно написана М.К.Аммосовым для комиссии ЦК ВКП(Б) Яна Полуяна в 1928 г. —В.П.)

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛОВ ДОПРОСОВ ИЗ УГОЛОВНОГО ДЕЛА №167 ПО ОБВИНЕНИЮ КСЕНОФОНТОВА ПАВЛА ВАСИЛЬЕВИЧА (В 6-ТИ ТОМАХ ХРАНИТСЯ В АРХИВЕ УПРАВЛЕНИЯ ФСБ ПО РС(Я).

ХОДАТАЙСТВО ПЕРЕД ПРАВИТЕЛЬСТВОМ СССР И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ЯАССР

от заключенного Генерального секретаря ЦК Младо-Якутской
Национальной Советской Социалистической партии
бедняцкого и средняцкого крестьянства — конфедералистов П.В.Ксенофонтова.

Встав на путь вооруженной защиты своей политической платформы путем поднятия национального движения на основе ее программы, наша партия исходила из той цели, чтобы таким путем демонстрировать факт сочувствия ея конкретным политическим требованием со стороны широких кругов трудящихся масс. Эта задача, думается мне, нашей партией достигнута...

... С другой стороны — мирная ликвидация национального движения в Якутии, на мой взгляд — может быть осуществлена лишь только при содействии нашей партии...

... Наиболее верный путь ликвидации настоящего движения я вижу лично в следующем:

1. Общая амнистия всем участникам.

2. Пересмотр конституции ЯАССР и установление порядка этого пересмотра.

Порядок пересмотра

1. Якутский Обком ВКП (б) и ЦК нашей партии должны внести на утверждение Всеякутского съезда общий проект Конституции, согласованной ЦК ВКП (б).

2. Наша партия должна быть легализована.

Преследование партизанских отрядов может содействовать расширению или даже вырождению движения. Представляя настоящее соображение, я ходатайствую перед Правительством ЯАССР о принятии наиболее верной меры мирной ликвидации настоящего чисто национального по своему характеру движения.

Ксенофонтов.

6.01.1928г.

Том 1, лл. 61—62 об (сокращено)

* * *

... В заключении скажу несколько слов о ЦК нашей партии. В ЦК и ЦКК у нас, кажется, около 20 человек и подавляющее большинство из них из интеллигенции Западно-Кангаласского улуса и только 4—5 человек из других улусов.

Теоретически ядром его в настоящее время и безусловно являющимися душой партии и руководителями движения я считаю В.Слепцова, П.Оморусова, Г.Кириллова, С.Данилова и Г.Афанасьева. Военными руководителями, верными принципам партии, готовыми лечь костьми за ея принципы я считаю: С.М.Михайлова, С.И.Михайлова, И.Г.Кириллова и М.К.Артемьева. Я лично глубоко верю в идейную стойкость нашей партии, ибо большинство его состоит из молодой интеллигенции, получившей некоторую политическую обработку в духе нашей партии и кроме того даже таких людей как Артемьев и Михайловы я отнюдь не считаю способными вносить идейную смуту в нашу партию, так как даже наименее знакомый мне из них М.К.Артемьев — человек достаточно интеллигентный и с достаточным запасом здравого рассудка, чтобы уклоняться от пути и без того обрывистого на еще более опасный. А обоих Михайловых я изучил достаточно близко и уверен, что они будут держаться. В.Слепцова, П.Оморусова, С.Данилова и И.Кириллова, а если отобьются последними, то до последнего вздоха будут держать программу в руках не потому, конечно, чтобы они были убежденными в социально-экономических и философских предпосылках нашей партийной программы, но потому, что они в настоящее время уже ясно понимают, что иностранная интервенция привела бы лишь к закабалению нашего народа, тогда как ВКП(б) признает право наций на самоопределение, в силу чего Якутская нация в составе СССР никогда не теряет надежды добиться осуществления союзных отношений СССР с одной стороны и реформы конституции ЯАССР на началах обеспечения правового порядка и основных политических прав трудящихся при сохранении диктатуры пролетариата в лице его передового авангарда — коммунистической партии, с другой стороны. Вот почему я думаю и уверен, что и теоретически обработанная часть ЦК нашей партии все-таки будет верна до последнего вздоха программе нашей партии и не только не уклонится ни в какую другую сторону, а чего доброго примет неукоснительно решение твердое как гранит или достигнуть немедленно осуществления программы или лечь костьми за это дело. Я вполне допускаю, что они могут решить именно так, несмотря даже на мое обращение к ним сложить оружие, потому что они все-таки глубоко не доверяют ГПУ, а потому не доверяют и мне, попавшему в его руки. Затем у них могут появиться и расчеты на общую амнистию, т.к. я писал им с согласия т.Буды, что вопрос о ней поставлен перед Центром. Наконец, они могут решить, что Павел Васильевич Ксенофонтов, указав им теоретический правильный путь, будучи на свободе, когда убеждением и революционным пафосом дышали его беседы — речи и работы, попав в плен ГПУ не проявил прежнего революционного мужества и теперь адресуется к ним с предложением капитулировать, несмотря на несправедливый взгляд правительства и партии на них как на контрреволюционеров и т.д. Словом, они, безусловно, оставаясь на позиции конфедерализма, тем не менее могут решить продолжать движение. Вы вот считаете всех моих сподвижников антисоветским элементом и в первую голову Вы особенную ненависть питаете по видимому к Артемьеву и представляете его каким-то закоренелым контрреволюционером, а между тем, я его склонил к конфедерализму почти наскоком и он меньше всех других заставлял себя уговаривать в том, что при сохранении советского строя могут быть обеспечены элементарные политические права трудящихся...

Том 1, лл. 77—78

* * *

... Наше движение родилось в недрах бурлившей массы иных политически не созревших умов заброшенного, отверженного, отстраненного вами слоя низшей улусной интеллигенции и понятно, что прежде чем оно организовалось в кристаллически определенную и ясную форму нашей партии, оно перешло длительный период хаотического безформенного бурления умов, случайные брызги которого только затемняют его идейный облик. Вот почему идейный облик моих сподвижников Вы можете и должны судить только по тем их действиям, которые они совершили или совершают как конфедералисты. Как конфедералисты они выступили нынешней осенью. Вы сами осведомляете меня, что Артемьев выступил с 10—13 партизанами в середине сентября что ли, а в Западно-Кангаласском улусе только в середине ноября появились два отряда: отряд Кириллова с числом 16—20 человек и отряд Оморусова — 20—25 человек. Разве так выступают с расчетом на иностранную интервенцию? И разве так выступают с расчетом низложить Советскую власть вооруженным путем? И разве после этого не ясно, что версия о нашем решении наступить на город 21 сентября основана на пустой болтовне, правда, исходившей из данной среды? Нет, товарищи... так только идет на верную смерть геройская рать революционеров. Так пошли они во главе со мной демонстрировать протест против несправедливого отношения к ним. Пошли, как когда-то Вы сами шли на баррикады против гнета и насилия. Услышьте же их вопли и уговорите их как братьев своих, а не пытайте их градом пулеметного огня, как лютых врагов революции... И уверяю Вас — эта рать вам еще пригодится. Она, нелегально работая в условиях побега в какие-нибудь два, два с половиной месяца собрала и взрастила 200 человек партизан, а при Вашем содействии в условиях открытой и законной организации, она соберет Вам в тот же срок 2—3 раза больше бойцов против контрреволюционеров. Оба Михайловых, Кириллов и Артемьев — люди, стяжавшие славу национальных героев, окруженные ореолом легендарных сказаний среди народа о беспримерных случаях их личной доблести, и если вы вовлечете их в советское русло, они еще принесут огромную пользу советской власти и сумеют откупить свои прежние грехи, в которых они по существу не повинны, а если они погибнут от огня советских отрядов, то уверяю Вас, это будет нескоро залечиваемой раной в душе значительного слоя народных масс...

Том 1, лл. 80—81

ОБРАЩЕНИЕ К КРАСНОАРМЕЙЦАМ

Дорогие товарищи!

Вот уже проходит два месяца с того, как вы начали гнаться за нами. Вы не знаете, кто мы такие в действительности, вам ваши командиры и Якутское правительство не говорят о чем следует. Ваши главари говорят только «бандиты», в лучшем случае — «контрреволюционеры». Но действительно ли это так? Нет. Мы требуем осуществления на деле программы ВКП (б) относительно национального вопроса, там 9 пункт гласит — полного национального самоопределения вплоть до образования самостоятельного государства. Но разумеется, мы не хотим совершенно отделиться от СССР и образовать буржуазное государство. Также мы требуем проведения в жизнь конституции РСФСР там. ст.ст. 2 и 8 декларации прав эксплуатируемого народа и ст.13, 14 и т.д. как раз идут навстречу запросам нашего трудового населения. Кто всячески меняет этих прав трудящихся нашей республики, тот идет против закона Соввласти и программы компартии. Этим самым он омывает и отрицает авторитетное слово Советской власти, мы защищаем интересы трудящихся и потому жалели лить кровь невинных душ — сынов трудящихся. Мы совершенно против мобилизации на военную службу благодаря партийной принадлежности. Мобилизовано много комсомольцев, членов партии, которые по большинству случаев вступают в силу необходимости, они и воюют. Но за что? Разве за трудящихся? Нет, против них. Что касается призывников, то и говорить не приходится, их призывают охранять трудящихся, население, но как видно, они теперь идут против. Но это возникает от того, что вы не осведомлены, вы жертвуете своей жизнью благодаря обману партии, а что скажет на это центр? Вы думаете, что наше требование центр не удовлетворит? Нет, как раз мы ждем его веского слова. Мы стоим чисто на советской платформе и поддерживаем идею Компартии. Мы признаем ее руководство не в положении бесправной скотины, как теперь, а при самодеятельности самих трудящихся масс. Мы не шовинисты, это означало бы, что мы воюем против России, а в России кто такие — русское население. Мы чьим добром пользуемся, когда пишем это обращение — карандаш, бумага, изученный русский язык — чье все это добро? Не русское ли? Как же мы можем, наконец, отрицать всю принятую нами культуру — разве мы, «бандиты» настолько глупы? Этим агитируют лишь те, кто хочет раздувать огонь национального антагонизма и тем самым хотят воспользоваться вашей невинной душой. Мы учитываем ваше положение, доказательством чего может служить отпущение военнопленных и вооруженных коммунистов, значит не играем на страх сына трудовика, а играем на его совесть, что делает ГПУ, за что оно следит за каждым человеком, почему организует шпионаж и т.д. Где тут говорится о 13, 14, 15, 16 и 17 статьях Конституции РСФСР. Перестаньте же товарищи воевать, не идите же против политики Соввласти, ведь мы основываемся на ее политику и идем за социализм. Ознакамливайтесь сперва с нашей программой, а потом идите против своих братьев, сестер, отцов и т.д.

Вся сила в Армии, а не в кучке безответственных трутней. Получаем мы обращение от Вас и там пишут, что мы требуем избирательных прав попов и шаманов, наконец, и кулаков-эксплуататоров — что за нелепость. Этим самым расстраивать состояние наших бойцов.

Не знаем, попадет ли это обращение к Вам в руки, ваш командир, пожалуй, Вам не даст. Были случаи.

Ленотряд Нар.Ревгруппы.

23.12.1927г.

Том 1, лл. 114—115

Уважаемый товарищ Строд

Ряд сложившихся обстоятельств, выпавших как снег на мою голову, невольно меня вынудили опять-таки стоять за свое право, что заключается защитой ее с оружием в руках. Каковы эти обстоятельства? Первое, это было после амнистии Якутским Правительством последнего Артемьевского движения. Вы однако, сами помните как Вами был разрешен мне винчестер как охотничье ружье. Но на имя этого винчестера летом 1924г. ( только что после амнистии) я был арестован городской милицией по распоряжению начальника ГПУ Н.В.Петрова. Он у меня просил сдать Вами разрешенный винчестер, не считаясь с тем, что вы сами своеручно писали удостоверение на право пользования таковым. На это я был весьма разочарован, поэтому я сходил Вам на квартиру и вы сделали, вернее посоветовали мне сдать ружье, ибо не дадут жить спокойно, а потом выписали револьвер для охраны своей жизни. Но все же мне было жалко расстаться с ружьем и потому пришлось обратиться к Аммосову М.К., он последовал (Видимо — совету. —В.П.) Петрова. Последний раз обратился к Ойунскому, Ваше письменное разрешение было у меня на руках. Ойунский не был таков как другие, он выписал резолюцию, чтоб разрешить мне ружье, благодаря которой я взял обратно ружье от ГПУ. Как видно отсюда, т.Петров не хотел считаться с правительственной амнистией и Вами, говоря, что мы Строда и Байкалова знать не хотим, они никакого права не имеют разрешать и т.д. Это он изрекал при начальнике милиции Решетникове. Как мне представляется, ружье мне было разрешено в связи с правительственной амнистией и поэтому я счел себя полноправным гражданином Якутской республики. Но как видно с этим, т.е. с моим правом Петров тоже не считался.

Наконец, второе: осенью с.г. под предлогом какого-то мне незнакомого заговора я был арестован по приказу ГПУ. Но я освободился от его лапы, благодаря ошибке милиционеров. Между прочим, им было поручено сотрудниками ГПУ, жившими тогда в то время в Абаге в случае встречи со мной, застрелить. Этим я очень поражен. Правительственная амнистия по моему глубокому убеждению ни к чему способствовала в этом отношении, которая является единственной гарантией моей спокойной жизни.

Как вам видно, я до сего времени нахожусь волком преследования. И вот вы сами рассуждайте для чего я вынужден защищать свое право с оружием в руках. Кто первый начал, неужели, несмотря на такие обстоятельства вам пришлось гнаться за нами? Это, пожалуй, зависит от того, что вы еще не знаете о нашей цели, возможной благодаря указанным обстоятельствам.

Множественное число «наши и ваши» употребляется много, поскольку подобно борющихся, как я, много.

Привет и почтение.

Рахматуллин Боррой (Большойко)

1927 г. 25 ноября.

Том 1, лл. 132—133

Уважаемый Иван Яковлевич!

Волею исторических событий оказался в противном лагере. С июня-месяца начались какие-то аресты, причины которых — кроме ГПУ никто не знает, в связи с этим с 10-х чисел сентября начались массовые аресты беспартийной интеллигенции и др. мирных граждан. За все это время я находился на Родине и был занят хозяйственными делами. В одно прекрасное время по распоряжению Упол. ГПУ были командированы для ареста меня 4 совработника, вооруженных только револьверами, но как видно, меня они не могли поймать. В это время были арестованы Коля Божедонов, Рязанский А.П. и другие. За что и почему арестуют людей и за что хотели арестовать меня? По слухам, в достоверности не ручаюсь, говорили, что аресты вызваны каким-то заговором. Я сам лично ни в каком заговоре не состоял. Когда же я убедился, что репрессии начались и ГПУ опять начинает пускать в ход «военный коммунизм», то в интересах своей бедной Родины решил с оружием в руках защищать массу от гнета, насилия и террора ГПУ. Соорганизовав отряд. Тогда же я получил связь от Западной Революционной группы и, познакомившись с ее целями и задачами, решил защищать все требования части б/п интеллигенции, которая бросила известные лозунги на защиту Якутии. В результате всех этих ненормальных явлений я окончательно убедился, что без самостоятельной социалистической республики «Якутия» погибнет под гнетом ГПУ, которое не считается ни с чем и подчиняется только центру. На основании программ ВКП(б) мы, революционные группы, требуем «самоопределения» на особо договорных началах. Это наше требование является общим нашим требованием, без изъятия других наций, проживающих на территории Якутии. Все граждане и гражданки Якутии — русские, евреи, татары и другие нации так же равноправны, как и якуты, никакой привилегии последним нет и не должно быть. Потому твое выступление на русскоязычных (русских) собраниях против меня о том, что я по твоему убеждению — националист до «шовинизма» и способен «резать» всех русских и иных наций ради господства своей — совершенно неправильно и не имеет никакой правдивости. Ну, Иван Яковлевич, от тебя как от честного борца за идею социализма я, со своей стороны, не ждал такой легковерной ложной выходки против меня. Ведь ты сам знаешь хорошо, что хотя я боролся с 1922 года с неправильностями Соввласти, ни одного расстрела не делал и всегда шел против всякого террора и насилия. Территориальная защита Родины от всякого насилия и гнета может ли давать повод к обвинению перед общественным мнением человека в «узком национализме». Извиняюсь за выражение, но скажу, что обвинение это будет являться лишь «глупистикой» и оно покажется слишком наивным. Хотя нам придется может быть драться, но наши политические взгляды нам не мешают обращаться как к своему товарищу и другу, потому я с тобой обращаюсь на «ты» и думаю, что ты за это оскорбляться не способен. Если разобраться в деталях нашего требования, то мы против коммунистов не вооружаемся, а наоборот — желая жить под братским руководством компартии стремимся возродить нашу отсталую Родину, путем восстановления дарованной «компартией» свободной жизни малым народностям всего мира, на основе принципа коммунистической программы и законопроекта.

Много писать не стану, прочти нашу программу и узнай, за что и почему я примкнул с оружием в руках к данному движению. Если наше законное требование не будет выполнено, то придется с тобой опять драться, но надеюсь, что если узнает о наших целях и задачах Центр, удовлетворит наши требования.

Твой Миша Огуяр Артемьев.

Иван Яковлевич. Надеюсь, что прилагаемое наше обращение к красноармейцам будет вручено по принадлежности и я думаю, что ты не способен бросать под сукно истинные слова революционеров, желающих мирной социальной жизни.

Артемьев.

Том 1, лл.134—13