Власть имущие противились самому упоминанию о наличии этой проблемы, так как выводы ученого требовали пересмотра взятой ими на вооружение концепции “добровольного вхождения” и не соответствовали идеологическим установкам официальных органов. На что Ф.Г.Сафронов в одной из своих статей точно заметил: “Находить истину в науке — задача не официальных органов, а самой науки” (“Социалистическая Якутия”. 14 мая 1988 г.) Он был сторонником исторической правды, пусть неугодной, сложной для понимания, но справедливой и честной интерпретации исторических фактов. История “гладкая, как скатерть, без боли, борьбы, столкновений” для него была мертва. Поэтому тот, кто изучал работы ученого, мог заметить, что в них он приводил столько фактического исторического материала, вводил в научный оборот огромное количество новых архивных сведений, что его монографии сами стали источником для изучения огромной территории на северо-востоке Азии нашей страны.

Ф.Г.Сафронов был мастером своего дела. Всю свою жизнь он верой и правдой служил исторической науке. В сферу его научных интересов входили изучение истории ссылки коренных народов Сибири, русского городского населения, русских землепроходцев. Но, главной темой его научных изысканий была история русского крестьянства Якутии, которую мы и хотим затронуть в этой небольшой статье.

За полгода до кончины он подарил мне “на вечную память с пожеланиями больших успехов в науке” свою монографию “Русские крестьяне в Якутии (XVII — начало XX вв.)”, опубликованную в 1961 году. Это фундаментальное исследование — главный труд профессора, ибо посвящена теме, волновавшей историка до последних дней. Вообще изучение крестьянства — это проблема, имеющая богатые традиции в исторической науке. Значительное число исследователей устремляло энергию своих научных поисков на изучение этой проблемы.

Ф.Г.Сафронов изучил трехвековую историю русских крестьян Якутии, начиная от первых попыток заселения ими северного края в XVII веке. Особое внимание было уделено исследованию практики землеустройства и землепользования, в результате которых возникли так называемые “собинная” и “десятинная” пашни, урожаи с которых в первом случае шли крестьянину, а во втором — государству. Историк применительно к XVII — началу XVIII вв. обосновал положение о безраздельном господстве индивидуального землепользования и отсутствия земельной общины, об условном характере землепользования у крестьян, о причинах складывания земельной общины в дореволюционной Якутии.

Ф.Г.Сафронов доказал, что в середине 1720-х годов десятинная пашня была ликвидирована. В связи с чем крестьянам был заменен натуральный налог в виде платы хлебом на денежный. Это повлекло отмену необходимости индивидуального отвода земли. Стал практиковаться коллективный отвод земельных участков, считавшийся общественной землей. Такой порядок породил, по мнению ученого, установление подушевней нормы надела в 15 десятин на ревизскую душу. Именно “коллективный отвод земли в виде общего надела с установлением подушевого размера порождал периодические переделы земель”, — считал ученый. Сафроновым был сделан важнейший вывод, ставший актуальным и по сей день: “Крестьянский мир, получивший землю в порядке коллективного отвода, являлся пользователем земли, собственником же выступало государство, которое и узаконивало основы землепользования”. Как станет ясно потом, вокруг этого вывода будут разгораться большие научные дискуссии среди историков.

Профессора волновали вопросы терминологии при изучении истории землепользования у восточносибирских крестьян. Он попытался унифицировать понятийный аппарат, привести его “в соответствие с историческими реалиями”. Сафронов впервые обратил внимание на смешение в исторической литературе понятий “землепользование” и “землевладение”, обосновал подходы к использованию терминов “формы землепользования” сибирских крестьян.

Ф.Г.Сафронов специально заострял отдельные спорные проблемы истории Якутии, которые “разумные” исследователи предпочли бы обойти. Такая нарочитая смелость была основана на глубоком знании проблем, источников и убежденности в правоте исторических фактов. Но самое главное, на наш взгляд, в другом: ученый начинал научную полемику не для “выяснения отношений”, а предлагал читателям, исследователям начать долгий, но увлекательный путь к истине.