Сегодня мы публикуем беседу нашего корреспондента Айсена Дойду с Янкелем Карро, автором нескольких статей по этнографии Якутии. В 1990 г. Международным советом французского языка было издано в Париже в его переводе на французский язык олонхо “Нюргун Боотур Стремительный” под названием “Легендарная Сибирь: якут Нюргун, небесный богатырь”. Текст олонхо взят с версии олонхосута К.Г.Оросина, изданной в 1947 г. в г. Якутске в переводе с якутского на русский язык Г.У.Эргиса. В серии “Заря народов” в 1994 г. в Париже издательством “Галлимард” была выпущена книга “Небесные боги страны якутов-саха. Эллэй: его происхождение, потомство; Нюргун якут: небесный богатырь; Великий Кудангса, самонадеянный”. Перевод осуществили Я.Карро и Лина Михайловна Сабарайкина, преподаватель французского языка Якутского гос. университета им. М.К.Аммосова.
Беседа с г-ном Карро была записана летом прошлого года в г. Якутске.

— Да, в вашей столице я увидел много перемен. Люди стали немножко другие. Демократизация, перемены дают свои плоды.

— Янкель, мы, якутяне, знаем Вас как талантливого переводчика и поэта. Расскажите, пожалуйста, когда и с чего началось Ваше знакомство с Якутией?

— Сначала я прочитал книгу В.Серошевского «Якуты», и тут понял, что в этом малоизвестном регионе России, я могу найти корни определенной, очень интересной, человеческой культуры, которая современной Европе почти неизвестна. Удивительно, что якуты-саха живут на стыке, можно сказать, в центре трех геополитических суперобразований — Европы, Америки и Юго-Восточной Азии. И чудо, что они живя на далеком Севере, сохранили свою культуру и говорят на тюркском языке, на языке своих южных предков.

— Говоря в аспекте историческом, какие существуют культурные связи Европы с Азией? Или каждая из них стремится идти только своим однажды выбранным путем?

— Нет, я так не думаю. Сейчас, например, во Франции молодые люди очень интересуются буддизмом. Они ищут новые духовные пути и смотрят в сторону Востока. А так же как у нас, в Европе, так и в Америке повысился интерес к шаманизму. Приезжая в Сибирь, они жадно впитывают все, что касается шаманов, и это мне очень нравится.

— Почему Вас это так трогает?

— Отчасти этот интерес у них — поверхностный, как интерес к моде. Это чисто «этимологическое» холодное любопытство. А следует проявлять интерес более серьезный, уходящий в глубины души человека, поднимающий его неизученные, неизвестные, возможности. И влияние Азии на Европу существует давным давно, ибо они составляют все-таки единый неразделимый материк, лишь условно разделенный на две части. Например, в Испании существуют давние контакты маймонидов с мусульманами Узбекистана, что сильно отражается в их философии и мировоззрении.

— А баски и Кавказ? Существует давняя историческая связь с Грузией.

— Видимо, и это существует, ибо об этих связях говорят много ученые-лингвисты.

— А может ли образованная, высококультурная Европа чему-нибудь сейчас научиться у Азии?

— Конечно! И сейчас интеллектуалы у нас думают, если говорить о перспективах, о будущем, что новые духовные ценности придут из Азии. Так вот они считают.

— А почему у европейцев сейчас такое настроение? В чем причина?

— Пересматриваются некоторые политические аспекты. Например, чрезмерная политизация религии. Ватикан, католицизм долго игнорировал, по-моему, естественную мистику, чего не следовало делать. Мы очень мало знаем про этот опыт человечества, мало информированы. Читая древние книги, мало что понимаем в описываемых там таинственных эзотерических проявлениях.

— Но ведь на Западе, особенно в Америке существуют колдуны, черные маги и прочее... Как с этим явлением?

— Да, сейчас существуют различные, очень опасные, религиозные секты, и к ним, к этим шарлатанам, идут люди слабые — зеленая молодежь, люди без определенных занятий, без работы. Они их обманывают откровенно. Например, шарлатаны говорят, что спасение к ним придет от Антихриста, то есть Сатаны. Этот коварный дух, очень жадный, требует за это их души. И они идут.

— Но это просто способ разбогатеть у кого-то за счет слепоты людей и глупости. Нельзя верить Сатане!

— В России, я знаю, тоже существуют такие негативные секты. Но больше всего их в Америке, куда больше чем, например, во Франции.

— В России, на Севере люди традиционно издавна уважают и любят Францию. Мы с детства воспитаны на книгах французских классиков, поэтов, на картинах ваших художников, на фильмах, которые часто шли на экранах наших кинотеатров. И мы понимаем французов больше сердцем, чем разумом. И вот, Янкель, хочу у Вас спросить, как французская культура сохраняет сейчас свое главное качество — гуманизм и свободолюбие? Какие у вас перспективы?

— У нас сейчас назревает в этом плане кризис, как и везде в Европе. Но, конечно, в университетах, в Сорбонне, например, сохраняют эти положительные традиции, свои корни. Но молодежь теперь другая. Они меньше читают, ибо заняты добыванием средств к существованию. У нас есть безработица. Кризис назрел. Теряются у людей надежды на лучшее будущее.

— Я вижу, что у вас такое же положение, как сейчас в России: деньги — главная теперь забота. И многие проблемы упираются именно в это. Материальное теперь главенствует над духовным. Возникает конфликт двух извечных начал — культа денег (материального интереса) и системы гуманных, социально-значимых ценностей в обществе.

— Да, и борьба этих двух антогонистических систем существует во Франции, как и везде в мире. И у нас издавна, исторически, имеются сторонники «старых, добрых» ценностей, старой системы! Но жизнь меняется независимо от нас. И надо ждать лет десять-пятнадцать, чтобы понять, какая система возьмет верх. Сейчас к власти у нас приходят как вы знаете социалисты. Посмотрим.

— Да, в истории человечества Франция всегда задавала тон, определенное направление в развитии. Она являлась центром литературы и искусства, философии... Да и сейчас она является главным законодателем моды. Не перехватывает ли сейчас первенство во многих сферах Америка — Нью-Йорк и Лос-Анджелес?

— В мире влияние Америки, конечно, сейчас очень сильное. Но мы, французы, не знаем, как конкретно использовать этот пресловутый «American way of life». Мы все-таки до конца остаемся французами. Мы многое, конечно, имитируем, во многом подражаем им, но есть надежда, что все-таки молодежь сохранит свои исторические национальные традиции. Надеемся на них.

— Со всего мира в Париж съезжались всегда талантливые люди, изгои в своем обществе. На родине их преследовали, считали белыми воронами. И Париж собирал под своими крышами самых смелых, умных и талантливых творцов — художников, поэтов, артистов... Вспомним испанца Пикассо и русского Бунина, например.

— Да, говорят, что в Париже есть свой «особый воздух», климат Парижа... Это свежий ветер свободы. Некоторые пессимисты говорят, что мы его потеряли. Но это неправда. Он, этот ветер, все-таки, дует, освежает. И вы, видимо правы, когда говорите, что Париж в этом плане как центр мира для людей. Там существует свобода мысли и творчества. И вот почему там нашли приют беженцы из Латинской Америки и некоторых азиатских стран, где процветала диктатура. Эти люди живут в Париже свободно, их не преследуют у нас.

— И эта историческая традиция будет сохраняться?

— Да. Она продолжается. Мы не можем жить без этого.

— Спасибо, Янкель. Теперь расскажите о Ваших творческих делах и планах. Я знаю, что Вы первый во Франции, кто перевел якутское олонхо «Нюргун Боотур». Знаем Вас как поэта. Над чем Вы сейчас работаете?

— Сейчас я перевожу литературные материалы народов Алтая. Перевожу также тексты трудов Радлова. Это меня вдохновляет, и я хочу написать собственные стихи... Я очень жду этого волнующего момента, ибо свежие чувства, новые идеи нужны для моей поэзии.

— Меня удивляет, Янкель, Ваша устремленность и одержимость понять культуру и души малых народов Сибири. И я знаю, что Вам это дается очень трудно, ибо есть какие-то препятствия, но Вы... И Вы иногда напоминаете мне одинокого смелого рыцаря. Такого, как Дон-Кихот, например.

— В Якутию я приезжаю пятый раз. Но я еще хочу поездить по Центральной Азии, по Татарстану, хочу на Дальний Восток.

— Ваши впечатления о Якутии и якутах?

— Вы, якуты, сохранили свои традиции... Это хорошо. Это вопросы памяти народа и свободы ума. В конце ХХ-го века необходимо сохранить исконно свое и в то же время идти в ногу с другими народами мира. В этом ваша позиция.

— Вы, Янкель, поэт. Какие связи у Вас существуют с местными якутскими поэтами?

— Мне просто необходимы эти контакты с вашими поэтами, и это для меня связь необъяснимая, тайная. Я питаю к ним большую симпатию. Во Франции, дома это меня сильно вдохновляет.

— А кого из наших поэтов вы переводите на французский язык?

— Перевожу прежде всего я ваши стихи, Айсен Дойду. Это не комплимент. Но ваш лингвистический запас, ваш словарь, где много новых выразительных слов, представляет для меня определенные трудности. Но это-то и интересно. И мне кажется, что я знаю о том, что вы хотите сказать своей поэзией миру, и поэтому вас я более всего перевожу на французский язык.

— Спасибо, Янкель, я не знал, что так... Спасибо.

— И вот я жду сейчас новых новеллистов. Я мало знаю современные романы о Якутии, и я не хочу переводить романы советского периода, когда у литераторов существовала жесткая автоцензура.

— Скажите Янкель, еще каких наших местных поэтов Вы переводили?

— Немножко стихи Августа Мурана, эвенкийского поэта Лебедева и... есть еще одна девушка — Ирина Дмитриева. У нее очень трогательные стихотворения. Потом мне нравится поэтический дух объединения «Белая Лошадь». И эта новая поэзия мне очень нравится.

— У Вас были какие-то контакты с нашими молодыми музыкантами...

— Были раньше. Но я давно не слышал ребят из группы «Чолбон» и «Айтал”. Контакты, к сожалению, прерваны.

— Вы приезжали на этот раз к нам с какой-то определенной творческой целью?

— На этот раз я приехал по приглашению Якутского университета преподавать французский язык в Намском улусе. Там, в поселке Хамагатта, есть детский летний лагерь, где подростки отдыхают и занимаются языком. Это очень милые и скромные ребята. Там все прекрасно. И я с ними занимаюсь не строго педагогически, а импровизирую.

— Им нравится?

— Да, им это нравится. Там скоро будет праздник, и я написал шуточную песню о Хамагатте. И скетчи будут. Я доволен.

— Там, в поселке, у реки, наверное, очень много комаров. Вас не закусали?

— Я старался защищаться от атаки комаров, но битву с ними проиграл. Они очень любят французское мясо. (Янкель смеется). Ух!

— Не скучно в деревне?

— Нет телефона, нет радио... Город далеко. Иногда бывает, конечно, скучновато. Пасторально. Но в Париже я буду часто вспоминать про Хамагатту и идеализировать эту жизнь.

— Хорошо, Янкель. А хотите еще в будущем приехать к нам? Хотите?

— Да, конечно, я приеду. Теперь у меня с вами наладились более тесные связи — как с братьями и сестрами родными. Я считаю вас теперь почти своими родственниками. Так тепло и приятно на душе.

— Я чувствую, что у Вас, Янкель, большое, доброе человеческое сердце.... Не так ли?

— Я не могу сказать вам, что это не неправда. Это правда. Спасибо!