Каримов Бахтияр Рахмонович —
доктор философских наук, профессор, с.н.с. Института философии АН Республики Узбекистан. Является членом Совета по присуждению ученых степеней кандидата и доктора философских наук при Якутском госуниверситете им. М.К.Аммосова. Б.Р.Каримов известен своими исследованиями в области диалектики объективного и субъективного, имеет ряд специальных статей по общей теории относительности. Встречался
с лауреатом Нобелевской премии в области физики Абдус Саламом, разрабатывал проблему «Единства диалектики, логики и теории познания
в методе восхождения от абстрактного
к конкретному».
В последние годы Бахтияр Рахмонович занимается вопросами математической лингвистики, является создателем языка «Ортатюрк». С автором среднетюркского языка беседует наш постоянный автор, кандидат физико-математических, доктор философских наук, Андрей Саввич Саввинов.

САВВИНОВ: Бахтияр Рахмонович, первые успехи математической лингвистики связаны с тюркскими языками. Несколько лет назад я с огромным удовольствием узнал, что язык ортатюрк создан методами математической лингвистики. Ознакомившись несколько ближе со структурой языка ортатюрк, убедился, что этому языку принадлежит будущее, ибо усредненный язык отвечает духу современных тенденций межнациональных отношений: с одной стороны «этническому парадоксу ХХ века», а с другой — межэтнической интеграции культурного, информационного, экономического пространства. В связи с этим мой первый вопрос — какими соображениями или идеями Вы руководствовались, когда создавали язык «Ортатюрк»?

Каримов: Вы знаете, что сейчас тюркские языки разделены на 30 языков, хотя в древности представляли единый язык. Сейчас это тридцать языков и тридцать самостоятельных народов, наций, и это наша судьба, так распорядилась история. Каждый народ и каждый язык имеют полное право развиваться наравне со всеми другими нациями и языками мира. В то же время мы должны учитывать, что мы, каждый из нас, не одиноки. Есть народы, которые в лингвистическом смысле одиноки. Вот, скажем, грузины, армяне — у них нет родственных языков. Они представляют собой 4— 5 миллионов человек, остальные же 6 миллиардов людей в мире их не понимают. А мы не в таком положении, у нас есть собратья, которые могут более или менее понять нас, и это очень большой потенциал для развития каждой тюркоязычной нации. Надо найти такой оптимальный путь задействования этого потенциала, чтобы он одновременно не препятствовал развитию каждой нации, а помогал развитию. Есть возможность идти прежними путями, как, скажем, шел славянский мир. В нем около 15 родственных языков и существует принципиальная возможность взаимопонимания между многими славянскими народами. Славяне шли, как и остальные прежние родственные народы, через доминанту одного великого народа и его языка. В одном государстве — Советском Союзе — была объединена основная часть славянских народов: русские, украинцы, белорусы — всего 180 миллионов из 250 миллионов всех славян. И в этой стране фактически государственным языком был один из ведущих славянских языков — русский. Славянский мир имел все возможности для близкой интеграции и взаимопомощи, но в итоге все сложилось как-то не так. Парадоксально, но Советский Союз в первую очередь решили ликвидировать как раз руководители славянских народов: русских, белорусов и украинцев, собравшиеся для этого в Беловежской пуще. То есть получается так, что если существует доминанта какой-то нации, языка, то от большой интеграции и всех вариантов принудительного сближения духовная близость не возникает, и союз распадается. Раньше все родственные группы так и развивались, т.е. какой-то многочисленный народ выдвигал и утверждал свою доминанту в политике и экономике и через доминанту своего языка, культуры устанавливал свое приоритетное, привилегированное положение в родственном мире.

Тюркский мир тоже может пойти по такому же пути, но в современном процессе интеграционного сотрудничества родственных народов есть выбор, так как сформировались методы математической лингвистики, возникли компьютеры, средства массовой информации и на базе этих средств можно создать и распространить усредненный язык, т.е. такой язык, который синтезировал бы в себе все богатства всех усредняемых языков. Этот путь мы и предлагаем, как некоторый метод усреднения и создания среднетюркского языка «ортатюрк». Здесь «орта» означает «середина» и «ортатюрк», соответственно — «среднетюркский». В большинстве тюркских языков «орта» это — «середина», «центр».

Среднетюркский язык мог бы функционировать как язык межнационального общения, язык накопления информации, имеющей общетюркское значение, и как язык накопления мировой информации, т.е. он не был бы нигде государственным языком. Каждое тюркское национальное государство имеет право свой национальный тюркский язык сделать государственным языком и развивать его в меру своих возможностей, и параллельно каждый из народов мог бы изучать по мере своего желания среднетюркский язык и тогда это позволило бы обеспечить языковые контакты всего тюркского мира наиболее оптимальным путем. Каждому тюркскому народу не пришлось бы для общения с родственными народами изучать 29 языков, так как всего тюркских языков 30. Эта цифра приблизительная, так как ведутся еще споры, какой из тюркских языков является диалектом, какой самостоятельным языком. В этом смысле это число в определенной мере варьируется в трудах различных исследователей. Так вот, вместо того, чтобы каждому изучать 29 языков, лучше изучить один усредненный язык, тем более, что этот усредненный язык строится таким образом, что в нем будут отобраны те слова, которые имеются у большинства тюркских народов.

САВВИНОВ: Бахтияр Рахмонович: какие духовные последствия может иметь реализация Вашего проекта?

Каримов: Обычно между собратьями, братьями самым раздражающим моментом в общении является тот момент, когда кто-то над кем-то доминирует: кому-то что-то навязывается, кого-то как-то ущемляют, кого-то ставят в привилегированное, а кого-то — в приниженное положение. Вот это-то и разрушает фундамент дружбы. Преимущество рассматриваемого проекта в том, что он всех ставит в равное положение. Каждый народ может быть спокоен: что его никто не отодвинет в сторону, заявив: это мой язык, не ваш...

Потому что в языке ортатюрк будут синтезированы достижения каждого народа, каждого из тюркских языков за все века их существования. Это один момент. Другой момент следующий: каждый народ обязан свой языковой багаж, свое языковое наследство передать последующим поколениям. И в итоге — передать его в общечеловеческую сокровищницу. В данном случае эта миссия каждого народа тоже будет реализовываться. Ни один народ в данном варианте не будет вынужден сказать: «Вот я не донес свой язык, где-то на полпути вынужден был остановиться и переключиться на другой». Среднетюркский язык позволяет каждому языку функционировать в той мере, в какой он нормально функционирует во всем мире, и в то же время дает возможность передать в мировое информационное пространство все свое богатство. Носителями среднетюркского языка могут стать около 200 миллионов человек. В дальнейшем он вполне может стать одним из мировых языков. Вот, скажем, на французском языке говорят 175 миллионов человек, но только 76 миллионов считают его родным, остальные 100 миллионов — носители языка, живущие, в большинстве случаев, в бывших колониях Франции. На немецком языке говорят 100 миллионов человек, но все равно и французский, и немецкий считаются мировыми языками. Так что среднетюркский язык имеет не меньше возможностей претендовать на роль языка ООН, ЮНЕСКО и т.д. Тем самым мы могли бы найти оптимальный путь своего самостоятельного приобщения к мировой цивилизации в языковом плане.

САВВИНОВ: Бахтияр Рахмонович: расскажите, пожалуйста, поподробнее о Вашем детище, желательно с максимальным раскрытием технологии.

Каримов: Для каждого понятия (предположим, «книга») будут выбираться синонимы из имеющихся в каждом языке для данного понятия синонимических слов с таким расчетом, чтобы у большинства тюркских народов, языков, это слово, этот синоним существовал. Вот таким корням будут отдаваться приоритетность. Это будет реализовываться через некоторую систему математических формул, через введение меры семантической близости. Через формулу (1) вводится мера семантической близости. Здесь как поступают? Предположим, у нас имеется основной словарный фонд, выражающий приблизительно 5 тысяч понятий. Для каждого понятия мы строим синонимические ряды в каждом из тюркских языков. Получится 130 столбцов. Возьмем, например, понятие «говорить». Это понятие имеет синонимический ряд в каждом тюркском языке из 4— 5 синонимов. Выписывая эти 30 столбцов, вводим меру семантической близости. Считаем, что первый синоним на 100% выражает это понятие. Понятие «говорить» в узбекском языке на 100% выражается словом «сойлеу», в татарском «сойлэшу», в азербайджанском «danismak», в турецком «konusmak» и т.д., а второй синоним в некоторой мере меньше выражает, т.е. с меньшей адекватностью, с меньшей семантической близостью выражает смысл рассматриваемого понятия. Меру семантической близости вводим таким образом, чтобы первый синоним на 100% выражал понятие и имел меру семантической близости, равную 100%, а второй чуть поменьше, а третий еще меньше, четвертый еще меньше. Для этого пишем: Хⁱ_n,a, где i — номер синонима в столбце из синонимов, n — номер понятия. Все понятия нумеруем от 1 до 5000 в основном словарном фонде, который мы выбрали для рассмотрения, a — номер языка. Языки тоже пронумерованы от 1 до 30. Тогда мера семантической близости равна:

(1)

где S — длина синонимического ряда. В общем случае для каждого языка длина синонимического ряда разная. Для понятия «говорить» в книге «Уртатурк тили» (Ташкент, 1992) имеется 6 синонимов в узбекском языке, т.е. длина синонимического ряда равна в узбекском языке шести, т.е. здесь S=6.

Для объяснения основной идеи усреднения в книге «Уртатурк тили» мы взяли некоторое модельное приближение, используя разные словари и, может быть, это не совсем адекватно, но зато несколько проясняется модель. В турецком языке мы взяли 4 синонима и S=4. И в других языках аналогичным образом вычисляется мера семантической близости синонимов в соответствующих синонимических рядах.

В таблице первой выписываются столбцы из синонимов. Скажем, азербайджанский, татарский, турецкий, узбекский, казахский и т.д., всего 30 столбцов. И рядом — мера семантической близости. Первый синоним выражен на 100%, второй — на 84, третий — на 65%. В узбекском первый синоним на 100%, второй на 92, третий на 84% передает семантический смысл, четвертый — на 76, пятый — на 68, шестой — на 60% и т.д. В рассматриваемой формуле семантической близости не может быть меньше 50%. Т.е. мы хотели бы оценить довольно высоко наличие в интеллектуальном потенциале у каждого из индивидов соответствующих синонимов. Далее мы сопоставляем следующую таблицу: в одну строчку ставим однокоренные слова, т.е. те слова, которые, будучи произнесены, понятны другим. Например, «danismak» в азербайджанском языке первый синоним слова «говорить». Первый синоним в азербайджанском языке не имеет аналогов, сходных слов ни в одном другом языке. Т.е. азербайджанец произнесет и никто из других тюрков не поймет его, т.е. корень не приоритетный. А вот если азербайджанец произнесет слово «demek», турок его поймет, так как в турецком языке ecть слово «demek». («Demok» — в узбекском языке ,»dey» — в казахском). Т.е. это довольно приоритетный корень с точки зрения критерия понятности. А вот синоним «soylemek» оказывается еще более приоритетным, поскольку он есть во всех рассматриваемых в модели пяти тюркских языках. Корень «айт»’ есть в татарском, узбекском и казахском языках и поэтому это тоже довольно приоритетное слово. А вот «ганирмок» только в узбекском языке есть. Это слово, кроме узбеков, никто не поймет, т.е. слово не будет приоритетным. Слово «konismak» есть только в турецком языке, т.е. тоже другие не поймут, поэтому это не приоритетный корень. А вот те корни, которые будут у большинства, должны иметь некоторые приоритеты и целесообразно их называть первыми синонимами для данного понятия. Мы ввели формулу для вычисления приоритетности:

(2)

Она как раз реализует вышеупомянутую идею, т.е. наибольшее число баллов получает тот корень, который будет у большинства народов. Второй критерий — число индивидов, применяющих этот корень в языке, и третий — наибольшая семантическая близость. Т.е. эти меры семантической близости, которые мы ввели, должны быть наибольшими для соответствующего корня. Эти три критерия находятся в определенном соотношении и тюркские народы имеют право выбрать эти соотношения. Для вывода вводится еще одна, более общая формула:

(3)

В соотношении (1) перед S стоит 2, хотя вместо двойки мы могли бы поставить какое-то b, тогда мера семантической близости уже не будет больше 50%, как в случае, когда b=2, а может быть смещена вниз или вверх. Т.е. последний синоним будет иметь предельную меру семантической близости, определяемую параметром b. Для компьютера эта формула очень удобна, поскольку могут быть просчитаны разные варианты b на основе одной и той же базы лингвистических данных. Формула приоритетности (2) строится так: Хⁱ_n,a, которая является мерой семантической близости, берется с некоторыми весовыми коэффициентами и суммируется по всем языкам. Т.е. мера семантической близости для какого-то корня, скажем, для слова «сейлеу» в казахском равняется 1, в татарском — 1, в узбекском — 0,92, в турецком — 0,75, в азербайджанском — 0,67. Эти меры семантической близости умножаются на соответствующие коэффициенты и потом суммируются произведения, тогда в итоге получается балл, который собрал корень синонима «сейлеу», используемый для выражения понятия «говорить». Эти баллы будут наибольшими, если этот корень есть в языке большинства народов, большинства личностей, отличается наибольшей семантической близостью.

Рассмотрим отношение К_a/K_. Смысл K_ таков: мы суммируем численность всех носителей языка по всем тюркским народам. Тогда получается примерно 200 миллионов тюркских личностей, делим их на число языков, т.е. 30. Тогда получается около 7 миллионов. Получается, что средний по численности тюркский народ имеет численность 7 миллионов. Отношение численности конкретного тюркского народа К_a к этим 7 миллионам дает некоторое численное значение. К этому значению приплюсовывается 1, так как каждому народу, поскольку он есть отдельный народ, заранее дается некоторый коэффициент, равный 1. Помимо этого, ему приплюсовываются баллы за счет того, насколько он превышает количественно среднетюркский народ и, соответственно, увеличиваются его баллы. Это регулируется коэффициентом g. В общем случае, для того, чтобы получить конкретные числа, нужно фиксировать b и g, т.е. берется определенное соотношение критериев. Как оценить то, что синоним есть у большинства народов, и как оценить то, что его знают большинство личностей? Все это в различных вариантах может просчитать компьютер. В итоге компьютер будет выдавать словари. Вот, например, для модели процесса создания среднетюркского языка, в которой взято 5 языков, получается, что для выражения понятия «говорить» корень «soyle» получил 8,54 балла и занял первое место, корень «de’» занял второе место, получив 6,24 балла, корень «айт» занял третье место с 3,70 баллами, четвертое место занял корень «konus» — 3,46, пятое — «bahsel», шестое — «гапир», седьмое — «danis» и т.д. Т.е. в среднетюркском языке получается наиболее обогащенный синонимический ряд. Здесь есть все слова из всех тюркских языков, но в то же время установлена их приоритетность. Получается так, что усредненный язык не теряет силу, он дает выбор, т.е. получается так, что каждый человек каждый раз знает, какое слово для какого понятия с наибольшей частотностью, с наибольшей эффективностью используется, и в какой ситуации. Этот процесс нужно осуществить не только для 5 языков как в нашем модельном примере, а для всех 30 тюркских языков. Нужно это сделать не только для одного понятия, но и для 5 тысяч понятий основного словарного фонда. Программы для всех этих процедур существуют и остается главный момент — составить таблицы 1 и 2 и ввести их в компьютер. Это процесс очень трудоемкий и огромный по масштабам. В каждом языке сотни тысяч слов, в 30 языках получается их миллионы. Такую работу может проделать только коллектив. Отдельный человек фактически не в силах проделать такую работу, и даже если он попытается это сделать, то сделает не качественно, поскольку он не может иметь высокий уровень профессиональной подготовленности в такой огромной области. Поэтому лучший вариант, как мне представляется, создание международного института языка ортатюрк, чтобы в нем от каждого языка присутствовало, скажем, по 3 лингвиста: один специалист по лексике, второй — по грамматике и третий — по фонетике. Мне представляется, что это минимальный, системно достаточно полный, состав участников, который может обеспечить качественную реализацию этой задачи. Эти 90 ученых, представляющие 30 тюркских языков, могли бы работать в одном международном институте, оснащенном компьютерами и иной информационной техникой. Это вполне реально может быть осуществлено. Если усреднение осуществить для 5 тысяч понятий, соответствующих основному словарному фонду, то можно обеспечить более-менее свободное общение между туристами, предпринимателями. А если усреднить 20 тысяч понятий, употребляемых в средствах массовой информации, то можно обеспечить существование средств массовой информации на языке ортатюрк. Тогда, если будет одна телевизионная программа типа программы «Время», в которой ежедневно в течение часа будет на среднетюркском языке передаваться информация об основных мировых событиях, то представители тюркских народов, зная свои родные языки, через 5—6 месяцев будут понимать усредненный язык, т.е. овладеют языком ортатюрк хотя бы на пассивном уровне. А через пару лет часть слушателей в определенной мере будет в состоянии изъясняться на нем. А следующее поколение могло бы параллельно со своим родным языком в меру желания соответствующих народов в своей школьной программе иметь изучение не только английского, французского и немецкого языков, но и среднетюркского. Потратив соответственно не 3—4 тысячи часов на их изучение, а лишь 400—500, могло бы в достаточной мере изучить среднетюркский язык, и тюркские народы могли бы, наконец, наладить между собой нормальное общение. В последующем на этом языке можно было бы начать накапливать информацию общетюркской и мировой значимости. Каждый тюркоязычный человек на своем родном языке с рождения изучал бы имеющуюся литературу. Когда же на родном языке ему не хватит литературы, он смог бы изучать ее на среднетюркском языке, скажем, до 18 лет. Затем, по мере необходимости, он мог бы приобщиться и к каким-нибудь мировым языкам. Соответственно, он развивался бы непрерывно и интеллектуальный потенциал тюркских народов рос бы с пользой для всех и каждого.

Грамматические нормы усредняются точно таким же образом. Рассмотрим какую-нибудь грамматическую норму, например, инфинитив. В азербайджанском языке инфинитив выражается через «mak», в татарском языке через «у», в турецком через «mak», в узбекском — через «mok», в казахском через «у» и отбор производится соответственно по этим же формулам. Вариант, который получается в этом случае, будет основной грамматической нормой. Если таким же образом усреднить, скажем, 200 грамматических норм, то возникнет система грамматических норм языка ортатюрк. Фонетические варианты тоже можно отбирать таким же образом. В целом у тюркских народов существует около 40 фонем, в каждом из национальных языков — приблизительно около 35. Среди них тоже можно произвести такой же конкурс и получить те звуковые выражения, которые употребляются у большинства тюркских народов. Они могли бы стать фонемами для среднетюркского языка. В фонетическом выражении эти нормы могли бы быть записаны на среднетюркском языке. Аналогично можно поступить и с графемами, но в данном случае существует некоторое облегчение. Эта сфера довольно легко поддается сознательному урегулированию. И если народы, посовещавшись между собой, придут к какому-то согласованному варианту графики, то эта графика может быть сознательно введена для среднетюркского языка.

Если же народы не придут к такому соглашению, то этот язык может существовать одновременно на трех графиках, применяемых в тюркском мире: на кириллице, на латинской и арабской. Точно так же, как сербско-хорватский язык существует на двух графиках одновременно: для сербов — на кириллице, для хорватов — на латинице. Этот язык считается одним и тем же языком, существующим в двух графических формах. Точно так же среднетюркский язык, будучи одним языком, мог бы существовать в трех графических формах. Тем самым обеспечивая использование информации, создаваемой на языке ортатюрк, всеми носителями различных вариантов тюркской графики.

САВВИНОВ: Бахтияр Рахмонович, реализация Вашего проекта требует проведения большой организационной работы. Что делается Вами и вашими единомышленниками в этом отношении?

Каримов: Мы создали институт усредненного языка, который пока не входит в государственную структуру. Возглавляет его ваш покорный слуга. Эту идею я разрабатывал вместе со своим другом и соавтором Шоахмадом Муталовым, с которым организовали институт в Ташкенте. Выпустили несколько книг, в частности, «Усредненные языки — одна из попыток решения мировой языковой проблемы» на узбекском языке (с переводом на немецкий и французский языки с целью популяризации этой идеи). Тем более, что эта идея имеет не только общетюркское значение.

Можно создать тем же самым методом среднескандинавский, среднероманский, среднегерманский, среднеиндийский, среднемонгольский и т.д. языки. Этот метод может работать для каждого из родственных языков. В книге на материалах тюркского, романского и славянского языков показана такая возможность.

Похожие в какой-то мере изыскания ведутся в Турции. Там в настоящее время идет работа по созданию «общетюркского языка». Смысл такой: составляется некий словник на турецком языке и параллельно, на других колонках, выписываются соответствующие выражения из других тюркских языков. Насколько я информирован, существует проект на 60 тыс. турецких и соответствующих им слов на других тюркских языках. Это поможет некоторому кореллированному взаимному ознакомлению тюркских народов со своими языками. Однако здесь процедура усреднения не производится. Кроме того, уже реализован проект создания «Сопоставительного словаря тюркских диалектов» для девяти тюркских и русского языков. Этот словарь уже издан с соответствующими вариантами разъяснения. Работа, безусловно, способствует взаимному ознакомлению, обогащению тюркских языков. Но в этой работе, к сожалению, не показывается та точка, в которую каждый из народов должен сделать один шаг, чтобы они могли на 100% взаимно понимать друг друга. Работа позволяет народам ознакомиться друг с другом, но предлагает путь, согласно которому каждый тюркский народ должен сделать 29 шагов в разные стороны для сближения.

Наш проект предлагает тридцати тюркским народам сделать один шаг координированным образом, чтобы попасть в одну точку. И эта точка есть — усредненный тюркский язык, который сможет функционировать параллельно тридцати тюркским языкам. Каждый из тридцати языков не исчезнет и не превратится в диалект.

Путь, который разрабатывается в Турции, не использует современных достижений математической лингвистики. Хотя весь массив информации у них тоже закладывается в компьютер и можно было бы легко реализовать усреднение, к сожалению, они этого не делают, а у нас нет средств, чтобы весь массив информации ввести в компьютер, чтобы пригласить соответствующую для каждого языка группу ученых, как это делают в Турции. Тем не менее я надеюсь, что новый путь будет осознан и проложит себе дорогу в XXI век.

Caввинoв: Бахтияр Рахмонович, Вы встречаетесь с научной общественностью, просто с интересными людьми. При встречах какие вопросы ,»как правило», повторяются?

Каримов: Отношение тюркоязычных народов к идее? В 1993 г. в Ташкенте мы провели международную конференцию «Проблема создания среднетюркского языка «Ортатюрк». В работе конференции участвовали представители многих тюркоязычных народов, и каждый из народов через своих представителей в определенной мере высказал свою позицию по данному вопросу. Три дня шел спор, высказывались различные точки зрения — критические, доброжелательные, иногда даже восторженные. Все это отразилось в сборнике тезисов. В итоге большинством голосов пришли к выводу, что язык «ортатюрк» в таком варианте нужно создавать, поскольку это будет на пользу большинству тюркских народов — и каждому в отдельности и всем вместе, и что это демократический, без принуждения, без подавления, без духовного отчуждения вариант взаимопомощи без интеграции, т.е. без создания единого народа. Здесь наблюдается взаимопомощь и параллельное существование каждого из этносов, каждого из языков, и в той мере, в какой каждый из языков может сам процветать, он будет это делать, а в той мере, на какой не хватит его возможностей, они будут процветать совместными усилиями. Я выступал на многих конференциях, во многих регионах — от Турции до Республики Саха, от Татарстана, Башкирии до Туркмении, Киргизии. Выступал, в основном, в соответствующих институтах, которые занимаются филологией, и, как правило, обсуждение проходило доброжелательно и в большинстве случаев встречало поддержку. На конференции 1993 г. присутствовали представители и гагаузов, и крымских татар, многих кавказских народов — карачаевцев, балкар, нугаев. Они тоже поддержали эту идею.

Как осуществляется у тюркских народов переход на латинскую графику? Переход на нее, объявленный в 1926 г. в Баку, произошел с большим энтузиазмом. Все тюркские народы перешли на этот алфавит с огромным воодушевлением. Думали, что наступило «золотое царство», что тюркские народы, как братья и друзья, обнявшись, будут сближаться и дальше. Даже Турция, будучи самостоятельным государством и имея фундаментальные связи с арабской письменностью, по доброй воле отказалась от своего алфавита и перешла на латинский, надеясь на сближение с собратьями. Но ситуация изменилась, и где-то начиная с 1938—1940 годов, все свернулось. Идеологи советской системы вдруг решили, что все это может обернуться пантюркизмом.

В настоящее время это движение возрождается. Азербайджанцы, например, уже вернулись к латинскому алфавиту. В Узбекистане полный переход на латиницу запланирован к 2005 г. Сейчас в школах она изучается параллельно с кириллицей. В Туркменистане тоже разработан латинский алфавит, в какой-то мере тоже идет продвижение. В Киргизии, Казахстане сейчас ведутся работы над аналогичными проектами, хотя специальным указом это не утверждено. В Татарстане проект обсуждается, идет подготовительная работа. Крымские татары свой вариант латинского алфавита приняли и начали процесс практического введения. Каракалпакстан тоже ввел латинскую графику для своего языка и ведет обучение на ней с первого класса.

Я думаю, что сейчас в какой-то степени повторяется 1938 год. Тогда каждый народ изобретал по-своему для 40 фонем какие-то графемы. И получилось в итоге, что для 40 фонем разработали не 40 графем, как это предполагалось в унифицированном алфавите 1926 года, а 76 графем на кириллице, где-то около 30 — на латинице и столько же — на арабице. Всего около 150 графем для 40 фонем. И фактически получилось так, что среди этой системы записей тюркский народ потерял свою возможность взаимного понимания письменных текстов.

Если бы мы вернулись к варианту 1926 года, то каждый народ употреблял бы в своем алфавите в среднем 35 графем и дополнительно выучив 5, мог бы читать тексты всех тюркских народов. Сейчас же ему надо знать 35 своих родных, и еще 115 чужих графем, чтобы он смог прочитать тот же объем текстов. Т.е. возникла фактически непреодолимая преграда. Сегодня мы опять стоим перед угрозой того, что каждый народ введет свои графемы на латинице и для сорока фонем получится опять где-то около 80 латинских графем. А параллельно будут существовать еще 76 на кириллице, сколько-то на арабице и фактически получится около 180 графем для тех же 40 фонем. В результате возникает парадоксальная ситуация — вместо взаимного сближения получим... отдаление.

Аналогичная проблема наблюдается и в вопросе терминологии. Каждый народ сейчас изобретает свою терминологическую систему — совершенно самостоятельно, без оглядки на других. И получится так, что фактически вся эта терминология, созданная для национального языка, будет, грубо говоря,бесполезна. Потому что мировую науку на этом языке все равно невозможно будет освоить. После чего снова заговорят: «Лучше мы один английский язык выучим или один русский и будем знать мировую информацию». Чтобы такого не произошло, мне кажется, можно было бы создать координационную ассоциацию и создавать для всех тюркских языков какую-то терминологическую систему по специальным областям знания, скажем, биологии, медицине, химии, физике, математике и т.д. Тогда бы литература на разных тюркских языках стала более взаимопонятной. Тогда бы люди потянулись к своему родному языку, почувствовав, что он открывает путь к 29 другим языкам. У нас же идет парадоксальный процесс: для каждого нового понятия каждый народ вводит свое слово и тем самым мы препятствуем взаимному пониманию. Если наши крестьяне могут друг друга понять, то интеллигенция упускает такую возможность.

Как мы предполагаем функционирование языка «ортатюрк»? Этот вопрос неявно связан с вопросом искусственных и естественных языков. Я выступал на 150 конференциях и не было еще случая, чтобы не упомянули про эсперанто. Людвиг Заменгоф примерно сто лет назад волюнтаристским образом «издал приказ» на 6 тысяч слов — «для обозначения такого понятия употребляется такое-то слово»... Естественно, он никакого усреднения не смог произвести, поскольку он изобрел язык, т.е. эсперанто есть искусственный язык. А мы слова не изобретаем, а берем их из «головы» того народа, который участвует в создании среднетюркского языка.

В этом смысле среднетюркский язык является естественным и сможет функционировать как в письменной, так и в устной формах, точно так же, как в настоящее время функционирует узбекский язык.

Хочу напомнить, что 70 лет назад не существовало узбекского языка, не существовало казахского и киргизского языков, не существовало туркменского и каракалпакского. Был чагатайский язык «тюрки». И группа интеллигентов, взяв тогда же в морфологическом смысле андижанский, в лексическом варианте — самаркандский, а в фонетическом звучании — бухарский диалекты, все это синтезировало и образовало искуственную конструкцию, которая стала называться узбекским языком. А сегодня многие не знают, что говорят на искусственном языке, для них узбекский — естественный, родной язык. Вот «ортатюрк» будет именно таким «искусственным» языком. Через несколько же поколений он станет восприниматься как один из естественных вариантов тюркского языка.