Национальная пресса видится не только составной частью духовной культуры этносов, но и специфическим инструментом активного влияния на этнокультурное развитие носителей языков этой прессы. И если, как в России, так и в США, не изданы научные работы о специфической роли периодической печати в этнокультурном развитии коренных народов Северо-Восточной Азии и Северо-Западной Америки, то это правомерно отнести на счет господствовавших представлений об их исторических судьбах и вмешательства государства в объективные общественные процессы путем их волевого регулирования. Продолжается действие и экономического фактора.

Представляется важным в этой связи обратить внимание на феномен России. На протяжении всей своей истории ее народы, включая и коренные народы Северо-Востока Азии, не развивались в условиях демократии и, следовательно, не имеют сформировавшихся демократических традиций в общественном сознании.

Из массового сознания народов Северо-Восточной Азии, как и всех коренных народов Сибири, еще не «выветрилось» представление о том, что письменность, а, следовательно, и печать на их языках возникли только «после Великого Октября». Широкому российскому читателю неизвестно, например, о том, какую роль сыграла Русская православная церковь в зарождении письменности у коренных народов Сибири. Архивы Казанского миссионерского общества свидетельствуют о том, что первые попытки разработать письменность для этносов Севера и Северо-Востока России предпринимались еще в середине XIX столетия. В 1848 году был издан букварь эскимосского языка, автором которого был русский миссионер Н. Тыжнов; в 1884 году — букварь нанайского языка, созданный также православным миссионером П. Протодъяконовым. Камчатская духовная миссия составила под редакцией своего главы А. Протодъяконова «Русско-ороченский словарь», изданный в 1887 году. Активно велась православными миссионерами разработка письменности на языках хантов и манси.

Широкие для того времени масштабы приняла во второй половине XIX века издательская деятельность Казанского миссионерского общества, выпустившего буквари, словари и религиозную литературу на алеутском, алтайском, бурятском, манси, нанайском, ненецком, саамском, хантыйском, эвенском и якутском языках. Миссионеры, работавшие в этом обществе, стремились исследовать диалекты северных языков, предпринимали попытки разработать правила грамматики. Однако, не имея серьезной научной подготовки, создатели букварей и грамматик во многих случаях не смогли разобраться в диалектах языков, в их фонемной системе.

Впрочем, православные миссии и не ставили перед собой широкие просветительские цели. Приведем такой пример. В 40-е годы XIX века миссионерами Алтайской духовной миссии был создан на русской графической основе алфавит алтайского языка. В предисловии к «Грамматике алтайского языка» авторы указывают, что цель ее «миссионерская, собственной научной цели мы не имели ввиду. В видах практической пользы присоединили мы к грамматике русско-алтайский и алтайско-русский словарь... Мы решили издавать его в свет в надежде, что он все-таки может составить некоторое пособие к изучению алтайского языка для начинающих миссионерскую деятельность» (Грамматика алтайского языка. — Казань, 1869. — С. 7). Православные миссионеры и священники сыграли важную роль в зарождении письменности у якутов.

Будет справедливым, на наш взгляд, признать, что якутский язык занимал среди языков других коренных народов Северо-Востока Азии неординарное место. Он рано привлек внимание ученых-лингвистов, путешественников и др.

Якутский язык привлек внимание миссионеров и иерархов Русской православной церкви. Среди документов Якутской духовной консистории имеется архивное дело № 927, в котором содержится информация о том, что 12 августа 1843 года священник Якутской Николаевской церкви Михаил Ощепков представил преосвященному Нилу — епископу Иркутскому, Нерчинскому и Якутскому сделанный им перевод на якутский язык «Краткого катихизиса», сопроводив его письмом: «Не могу умолчать и о том, что я сверх сего перевел еще на якутский язык Евангелие от Матфея, которое по переписании долгом поставлю представить Вам».

Нил незамедлительно ходатайствовал перед Синодом о скорейшем напечатании «Краткого катихизиса». 31 декабря 1843 года Синод своим указом № 17.77м повелел перевод напечатать в Санкт-Петербургской типографии тиражом 1200 экземпляров, о чем епископ Нил и уведомил переводчика. В сентябре 1844 года 1196 экземпляров «Краткого катихизиса» были отправлены в распоряжение епископа Нила.

Представляется бесспорным, что православные миссионеры были первыми, кто прокладывал коренным народам Северо-Восточной Азии путь к печатному слову на родном языке. Среди подвижников этого дела выделим епископа Дионисия (в миру Дмитрий Васильевич Хитров) — миссионера и просветителя.

О епископе Дионисии написано много. По достоинству оценивается подвиг его жизни — создание алфавита и «Краткой грамматики якутского языка». Это было поистине выдающееся событие в духовной жизни якутского народа. Но в то же время Иннокентию Вениаминову практически во всех публикациях, посвященных этому событию, отводится роль священнослужителя, который выступил с первой проповедью на якутском языке в кафедральном соборе г. Якутска. Ничего не говорится о том, что именно святителю Иннокентию не только принадлежала инициатива в разработке якутской письменности, перевода на язык этого народа религиозных книг, но и выбор главного исполнителя этой миссии.

Выбор преосвященного Иннокентия (в то время епископа Камчатского и Алеутского, в епархию которого входила Якутская область) пал на молодого священника Градо-Якутской церкви Д.В.Хитрова во время одного из его приездов в Якутск по пути из Иркутска в Охотск. Много лет спустя, будучи уже епископом Якутским и Вилюйским, Дионисий так воспроизвел тот памятный разговор:

«— Заклинаю тебя Богом употребить все твои силы и старания на перевод священных книг на местном языке.

— Как могу приняться за такое дело, к исполнению которого не имею ни сил, ни способностей, ни знаний?

— Молись, — сказал преосвященный Иннокентий, — Богу. Его сила в немощах совершается» (Барсуков И. Памяти Дионисия, Епископа Якутского и Вилюйского, а затем Уфимского и Мендзелинского. — Санкт-Петербург, 1902. —С. 20).

Во время встреч и бесед с Д. В. Хитровым умный и проницательный преосвященный Иннокентий сумел угадать в молодом священнике из Рязани незаурядную личность. Потому и принял участие в его личной судьбе, настойчиво рекомендовал его на посты сначала в Якутске, а затем в Уфе.

Первая их встреча произошла в Иркутске, где следовавший для служения в Якутске казеннокоштный выпускник Рязанской духовной семинарии Д. Хитров «был рукоположен 16 марта 1841 года в Кафедральном соборе во диакона преосвященным Иннокентием, епископом Камчатским, впоследствии митрополитом Московским, следовавшим в новооткрытую епархию Камчатскую; и в том же году, 6 апреля, в Иркутской Воскресенской церкви, был рукоположен тем же преосвященным во священника к Градо-Якутской Преображенской церкви» (Там же. — С. 6).

Прошло целое десятилетие, прежде чем Д. В. Хитров оказался способен приступить к выполнению миссии, возложенной на него Иннокентием. Преосвященный же не раз напоминал ему об этом. И не только напоминал. Чтобы создать ему благоприятные условия для организации перевода на якутский язык богослужебных книг, епископ Камчатский и Алеутский назначил Д. В. Хитрова благочинным церквей Якутска. В письме, датированном 22 июня 1852 года, И. Вениаминов писал ему: «С нынешнею же почтою я получил письмо от петербургского Муравьева (в то время директор канцелярии обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода. — О. Я.), в коем он, между прочим, дает мне совет — дабы не терялось напрасно время — поручить благонадежному человеку переводы книг. И мне вот что пришло на мысль: в самом деле, дело может затянуться, а время благоприятно. Мне предлагать отцам — приступить к переводам — еще не резон (в Якутске уже знали о предстоящем преобразовании Якутского викариата в епархию. Указ Синода был издан 26 июля 1852 года, а 11 сентября 1853 года Иннокентий прибыл из Аяна в Якутск, ставший центром епархии. — О. Я.), а Вам весьма возможно, и теперь, когда Вы утверждены благочинным града Якутска, весьма прилично» (Там же.— С. 21).

Порт Аян, куда в 1855 г. прибыл Св. Иннокентий

Специально образованный Иннокентием переводческий комитет под председательством Д.В.Хитрова принялся за дело в конце 1853 года. На перевод Книг Бытия и Псалтыри, всех книг Нового Завета (за исключением Апокалипсиса), Служебника, Требника, Каноника, Часослова, «Указания пути в царствие небесное» и нескольких поучений потребовалось около четырех лет. А 5 февраля 1857 года епископ Иннокентий командировал Д. В. Хитрова, произведенного за месяц до того в протоиереи, в Москву и Санкт-Петербург «для напечатания первым изданием переведенных священных и богослужебных книг и составленной им грамматики якутского языка» (Там же. — С. 26).Командировка затянулась на два года...

Примечательно замечание руководителя Казанского миссионерского общества Н.И. Ильминского: «Якутская область со своим инородческим населением в отношении миссионерского воздействия на инородцев при помощи книг на их родном языке находилась сравнительно в более благоприятных условиях. Здесь самый почин этого дела шел независимо и помимо Казани... (Курсив мой. — О. Я.). Здесь еще с началом апостольских трудов высокопреосвященного Иннокентия якут услышал слово Божие на своем родном языке» (Якутские Епархиальные Ведомости, 1898, № 1.— С.11).

Религиозная литература на якутском языке предназначалась не только для якутов. Священнослужителям было известно о том, какую роль играл этот язык на Северо-Востоке Азии. Вот какую оценку давал ему Дионисий: «Якутскую область населяют разные племена инородцев, как-то: якуты, тунгусы, ламуты, юкагиры и, между ними, не в значительном количестве, русские. Все эти племена имеют свои особенные языки, но якутский язык есть преобладающий и общий между ними для всех. Им говорит и тунгус, и ламут, и юкагир, и даже русский; последний — всегда свободнее, чем на родном своем языке. Вы услышите якутский язык и на притоках Амура (по рекам Бурее и Зее и друг.) и по всему берегу Ледовитого моря от Колымы до Хатанги и далее, почти до устья Енисея. В городах и селах дети русских выучиваются говорить сперва по-якутски, а потом уже кое-как начинают лепетать по-русски; живущие же в улусах между якутами русские многие и совсем не знают своего родного языка» (Краткая грамматика якутского языка, составленная протоиереем Д. Хитровым. — М., 1858. — С. 2). Русский язык был попросту непригоден для миссионерской деятельности среди коренного населения и функцию языка межнационального общения выполнял якутский язык.

Это и была главная причина, почему православная церковь прилагала столько усилий для разработки письменности и издания религиозной литературы на языках коренного населения. При этом церковь преследовала и просветительские цели, осуществление которых способствовало более прочному усвоению новообращенными догматов христианского вероисповедания. На это обращал внимание епископ Якутский и Вилюйский Никанор в своей статье об издательской деятельности церкви: «Для просвещения инородцев области в течение XIX в. в Петербурге, Москве, Казани, Иркутске, Якутске и Томске в разные годы издано было несколько учебных, священных, богослужебных и поучительных книг и брошюр с якутским, тунгусским и чукотским текстом, с переводом и без него» (Якутские Епархиальные Ведомости, 1889, 16 января. — С. 5).

Заслуга православной церкви не только в создании письменности на языках коренных народов Северо-Восточной Азии и всей Сибири, но и в распространении грамотности. В приходских школах вместе с русскими учились дети коренных национальностей, причем не делалось разделения по национальному признаку. В связи с усилением в Якутской области миссионерской деятельности в Якутск из Ситки в 1858 году была переведена духовная семинария. В ней готовились священнослужители также из числа коренных национальностей. Примечательно, что при приеме в семинарию делалось явное предпочтение воспитанникам из смешанных русско-якутских семей. Не все они избирали затем стезю священнослужителя. Например, в семинарии получили образование многие известные якутские интеллигенты. С перенесением епископской кафедры из Якутска в Благовещенск и переездом туда Иннокентия Вениаминова усилилась миссионерская деятельность среди народов бассейна реки Амур. Активно действовала созданная святителем Иннокентием Чукотская православная миссия.

Таким образом, развернув миссионерскую деятельность среди коренных народов Северо-Восточной Азии, православная церковь не использовала одноязычие в качестве орудия их ассимиляции. Напротив, прослеживается ориентация на билингвизм, на соиспользование русского языка и языков аборигенного населения в богослужении, в школьном образовании. Православным священникам и миссионерам рекомендовалось терпимо относиться к тому, что христианские обряды среди вновь обращенных уживались с языческими обрядами и шаманизмом.

В этом заключалась одна из заповедей миссионерства, которую мы находим, например, в «Инструкции иерею Иоанну Вениаминову, отправляемому в Северную Америку на остров Уналашку, по части обращения иноверных в Христианскую веру»: «... в сем поведении последовать должно то мужу Святому Апостолу Павлу, который новообратившихся, яко еще слабоумных, отнюдь от прежних обрядов, не противных Христианству, вдруг не отводил, но только толковал им, чтобы они их за правило веры не почитали» (Якимов О.Д. Человек из небытия. — Якутск, 1995. — С. 89).

Первые русские появились на Алеутских островах в 1745 году. В 1794 году на остров Кадъяк прибыли первые православные миссионеры. В первом же проекте деятельности миссии предусматривалась разработка письменности и распространение грамотности среди коренного населения на родном языке, перевод религиозных книг. Однако первые миссионеры не были подготовлены для осуществления этой задачи. Она решалась в то время, когда на острова прибыл в качестве приходского священника Иннокентий Вениаминов.

Но распространение двуязычия не было необычным делом для русских на Аляске. Одна из основ стратегии Российско-Американской компании в заморских колониях России заключалась как раз в том, чтобы русские промышленники и служащие компании владели языком аборигенов, а те, в свою очередь, — русским языком. Этому учил опыт колонизации коренного населения Сибири и Дальнего Востока. Двуязычие являлось весьма эффективным орудием упрочения связей с аборигенами, поддержки ими деятельности компании, которая в общем-то носила хищнический характер. Появлялась также возможность использовать аборигенов в структурах управления компании, без чего она обойтись не могла.

Компания открывала школы, в которых дети из числа коренного населения получали начатки образования. Готовились делопроизводители, навигаторы и т. д. Русские промышленники брали молодых островитян в качестве аманатов или усыновляли их, давая им свои фамилии. Известно немало достоверных фактов, когда молодые островитяне направлялись в Россию, где получали образование. Были среди них и женщины-креолки. Некоторые из них после возвращения домой становились тойонами островных общин алеутов. Двуязычие служило, таким образом, орудием утверждения России на американском континенте.

Как и в Северо-Восточной Азии интерес к местным языкам возник до приезда на Аляску первой православной миссии. Известно, что один из учредителей Российско-Американской компании Н.П.Резанов составил сравнительный словарь языков Аляски; монах Гедеон перевел на алеутский язык молитву «Отче наш». Можно привести еще примеры. Но это лишь отдельные эпизоды. Целеустремленность и последовательность эта деятельность приобрела с приездом на Алеутские острова И.Вениаминова. Он разработал письменность на лисьевском диалекте алеутского языка, открыл в 1824 году на острове Уналашка приходскую школу, в которой учились дети русских промышленников и алеутов, открыл также при школе интернат для девочек-сирот из алеутов.

Перед И.Вениаминовым, принявшим на себя миссию донести слово Божие до аляскинцев, неизбежно встал вопрос: как сделать это, если паства не владеет языком миссионера, а миссионер — языком своей паствы ? Ответ на этот вопрос православная церковь нашла давно — сначала надо найти учителя, который бы взялся за изучение языка аборигенов (И.Вениаминов изучил их язык), затем разработать письменность, перевести книги, открыть школы, распространить грамотность.

Важное место в своей стратегии православная церковь отводила миссионерам и священникам из коренных народов, также основываясь на опыте обращения в христианство народов Северо-Востока Азии. Например, алеут Яков Нетцветов. Его мать Мария Алексеева — алеутка с острова Атка вышла замуж за Егора Васильевича Нетцветова — русского промышленника из Тобольска, прибывшего на Алеуты в 1794 году. Их брак был оформлен в 1797 году по церковному обряду иеромонахом Гедеоном, когда он останавливался на Уналашке проездом из Кадъяка в Охотск. Согласно записи Гедеона, Егору было в это время 34 года, а Марии — 20. Они вырастили шестерых детей, которые выделялись среди сверстников: один сын стал кораблестроителем, второй — навигатором, одна из дочерей служила менеджером в Ситхе, другая — получила образование в Санкт-Петербурге и также служила в Российско-Американской компании. Яков родился в 1804 году и был старшим сыном в семье. Он окончил Иркутскую духовную семинарию и в 1828—1844 годах служил первым священником на острове Атка, а затем стал первым миссионером в регионе рек Юкон и Кускоквим (1845—1863). На Атке Яков Нетцветов занимался переводами на алеутский язык церковных книг и помогал Иннокентию Вениаминову создавать алеутскую письменность, о чем великий миссионер и святитель сделал записи в своих «Журналах». Служа на Юконе и Кускоквиме, Я. Нетцветов изучил язык народа юпик, разработал письменность и перевел на этот язык первые религиозные книги. Некоторые исследователи приписывают ему авторство анонимного русско-алеутского словаря — самого большого из всех существующих.

Интересна биография известного на Алеутах политического и духовного лидера, тойона острова алеута Ивана Степановича Глотова. В 1762 году тойон острова Умнак Шашук заключил союз с русским промышленником с Камчатки Степаном Глотовым. Для большей прочности союза Шашук доверил промышленнику воспитание своего племянника, которому С. Глотов стал крестным отцом. Шашук же согласился на крещение всех молодых алеутов острова Умнак. Это было первое крещение на Алеутских островах.

Молодой алеут со своим крестным отцом промышлял пушного зверя на островах, а затем они отбыли на судне «Святой Юлиан» на Камчатку. По истечении многих лет И.С. Глотов стал преемником своего дяди в качестве тойона острова Умнак. Он построил часовню и сам отправлял в ней церковные службы и обряды, о чем и сообщал в своем отчете в 1808 году.

Вошли в историю имена миссионеров и священников Иннокентия Шаяшникова и Лаврентия Саломатова, также происходивших от смешанных русско-алеутских браков. Оба они не только переводили на алеутский язык религиозные книги, но и создали на этом языке собственные произведения.

Вместе с тем, Русская православная церковь не ставила своей целью именно этнокультурное развитие коренных народов Северо-Востока Азии и Северо-Запада Америки, так же как и всех регионов Сибири. Разработка письменности и распространение грамотности на родном языке проистекали из фундаментальной концепции православия о том, что человек на земле создан по образу и подобию Бога, что каждая личность несет в себе отпечаток божества. Думается, что из этой концепции исходит православная традиция уважительного отношения к языкам и терпимости к национальным традициям обращаемых в христианское вероисповедание. В полном соответствии с этой традицией православные миссионеры использовали язык коренных народов Северо-Востока Азии и Северо-Запада Америки.

Отнюдь не из формализованной установки и не только из прагматического интереса исходила православная церковь, обязывая своих служителей в короткий срок после вступления на стезю миссионера или священника в регионе проживания аборигенов овладеть их языком. Использование родного языка паствы позволяло связать православное вероучение с личностью верующего. О прочности этой связи свидетельствует, на наш взгляд, хотя бы то, что до сего времени алеутский язык является официальным литургическим языком на Аляске и Алеутских островах, а попытки «искоренить» православие, заменить его протестантизмом в этом регионе после перехода Северо-Западной Америки под юрисдикцию США не дали ожидаемого результата. В связи с этим автор данной работы согласен с мнением профессора Сотери Моссалимаса о том, что вопрос о степени использования Иннокентием Вениаминовым алеутского языка в богослужении остается пока открытым, поскольку документальных свидетельств тому нет. Однако этот факт очевиден, поскольку сам святитель пишет в своих «Журналах», что он использовал в богослужении языки славян и алеутов. Фактом является и другое: русский язык был распространен среди старых и молодых по возрасту алеутов вплоть до середины XX века. С.Моссалимас с достаточным, на наш взгляд, основанием считает, что русский и алеутский языки дополняли один другого не только в сфере богослужения.

Можно согласиться с мнением, высказанным американским исследователем Ричардом Дауенхауэром (Conflicting in Alaskan Education — Printed at the University of Alaska — Fairbenks, 1977. — P. 8) о том, что эта фундаментальная традиция соединения православной веры с личностью приобщаемого к христианскому вероисповеданию восходит к еще более раннему времени, когда монахи Кирилл и Мефодий создали алфавит и положили начало распространению грамотности на языках славянских народов.

Эта фундаментальная концепция позволяет найти объяснение тому факту, что ни в XVIII веке, ни в более позднее время православная церковь не создала на Северо-Востоке Азии и Северо-Западе Америки периодическую печать на языках коренных народов. В Якутской области с апреля 1887 года издавалась газета «Якутские Епархиальные Ведомости», в которой эпизодически публиковались поучения и проповеди местных священников на якутском языке. И только. В США выходила (издание осуществлялось в Нью-Йорке) с 1895 года газета «Американский Православный Вестник», в задачу которого входило «...Возвещать догматическую и историческую правду православия, раскрывая истинное учение Церкви как положительным путем, так и путем разъяснения и опровержения заблуждений противников, — это основная задача Миссии указывать таким образом и существенное направление нашего журнала» (Якимов О. Не только влиять на вновь присоединенных... — «Полярная звезда». — Якутск, 1995. — С. 95). Издание «Американского Православного Вестника» было вызвано тем, что «с переменой гражданской власти в этом крае: православие всюду начинает терпеть стеснение. Являются инославные миссионеры, открываются все способы не только к разрушению, но и к расправославлению края» (Там же. — С. 94).

Цели и статус издания были определены «Указом Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского из Святейшего Правительствующего Синода Преосвященному Николаю, Епископу Алеутскому и Алясконскому», датированным 16 сентября 1895 года за № 27638. В указе говорилось: «... признавая необходимым с развитием миссионерского дела в Америке, особенно между униатами, издание печатного органа для Алеутской епархии, посредством которого можно было бы не только влиять на вновь присоединенных, но и отражать нападки враждебных православию униатов-католиков, ходатайствует о разрешении Вам издавать газету на русском языке с параллельным, если потребуется, английским текстом, по программе, принятой для «Духовного Вестника С.—Петербургской епархии» с наименованием такой газеты «Американский Православный Вестник», под условием выпускать оную два раза в месяц, в той местности, где это признано будет наиболее удобным и полезным и с утверждением редактора оной протоиерея А. Товта, помощником его священника Недзельницкого и цензором — свящ. Балановича. При этом ввиду недостатка средств на сие издание Ваше Преосвященство просит об отпуске ежегодно 2000 руб. золотом. Обсудив это ходатайство и признав его заслуживающим полного уважения, Святейший Синод определяет: 1) Разрешить Вашему Преосвященству издавать во вверенной Вам епархии газету на русском языке с параллельным английским текстом под заглавием «Американский Православный Вестник» по программе «Духовного Вестника С.—Петербургской епархии» под цензурой священника Балановича и с утверждением редактора сего издания протоиерея Алексея Товта, а священника Иоанна Недзельницкого его помощником, поручив при этом Вашему Преосвященству донести Святейшему Синоду об успехе сего издания по истечении 3-х лет со времени выпуска его в свет. 2) На издержки по изданию означенной газеты отпускать в распоряжение Вашего Преосвященства ежегодно по 2000 р. золотом, с отнесением сего расхода на счет капитала Американских церквей и миссий, о чем и послать Вашему Преосвященству Указ, а в Хозяйственное при Святейшем Синоде Управление передать выписку из сего определения» (Государственный архив штата Аляска. Коллекция М.З.Винокурова. MSI. Box 22. Folder 23).

Весьма примечательной была личность протоиерея Алексея Георгиевича Товта. Он пользовался широкой известностью в Русской Америке, в том числе и среди противников православия. В Синоде его знали и ценили как воинствующего священнослужителя. О личности этого человека свидетельствует такой факт: в православных церквах Америки прошли богослужения по случаю пятилетия со дня его смерти, сам архиепископ отслужил заупокойную литургию в Тихоновом монастыре и литургию на могиле А.Г.Товта, так оценив его в заупокойном слове: «... почивший вел свою прямую линию в духе древних казаков-запорожцев. «Русский» и «православие»— были для него синонимами. Чем жива была Русь, то его интересовало, в чем обнаруживалось намерение подавить русский православный дух, вызывало с его стороны самый горячий, непримиримый отпор» (Там же. — Box 23. Folder 39).

Первым редактором (А.Товт умер до выхода первого номера) «Американского Православного Вестника» стал настоятель православной церкви Нью-Йорка Александр Хотовицкий. Выходила газета на двух языках — русском и английском.

Вскоре возникла еще одна газета православной миссии — «Свет». Появление ее также было связано с целями борьбы с иноверием внутри православия. Некоторые тематические направления «Американского Православного Вестника» перешли к новой газете, «сперва слабой, тощей, но с нарастанием опыта и мощи, делавшейся могущественным голосом трезвой, честной, правдивой, православной мысли и Русской души» (Там же). Следующим изданием православной миссии стала газета «Русский эмигрант», возникшая в 1912 году. По мнению руководителей миссии, «он выполняет задачу, постепенно знакомя и Старый Свет с жизнью переселенцев в Америке. Понемногу удается знакомить и местных людей с действительным типом русского человека» (Там же). В конце 1913 года увидел свет первый номер еще одного издания миссии — газеты «Ревнитель Православия».

Как видим, издатели православных газет не предпринимали даже попыток ориентировать их на коренное население Северо-Запада Америки, не публиковались даже отдельные материалы на местных языках.

Это то, что касается печати православной церкви. В то же время нельзя не отметить, что, разрабатывая письменность и распространяя грамотность на языках коренных народов Северо-Востока Азии и Северо-Запада Америки, православная церковь неизбежно вторгалась в сферу этнической культуры и национальной консолидации этносов. Это проистекало также и из того, что сама философия православия и его доктрины основывались на общечеловеческих, общегуманистических ценностях и принципах. Разрабатывая письменность и распространяя грамотность на языках коренных народов, православные миссии участвовали, таким образом, в формировании важнейшей из предпосылок для зарождения у этих народов национальной печати.

И в этой своей деятельности Русская православная церковь являлась, на наш взгляд, своего рода предшественницей Комитета Нового Алфавита, действовавшего в другое время, в других общественно-политических условиях и куда с более широкими целями.

Титульный лист книги «Указание пути в царствие небесное», написанной в 1833 году.

* * *

Печать на языках коренных народов Северо-Востока Азии с самого ее возникновения являлась составной частью системы печати всей страны и ее зарождение основывалось на принципах национальной политики правящей коммунистической партии. Отметим принципиальный момент: во всех без исключения районах расселения коренных народов Сибири и Дальнего Востока печать возникла сначала на русском языке. Придя к власти, партия большевиков стремилась в короткие сроки создать предпосылки для формирования сети национальных изданий, которые рассматривались ею как эффективное орудие осуществления далеко идущих политических целей. Для разработки и совершенствования на научных основах письменности были привлечены крупные силы, создавалась материально-техническая база, открывались центры по подготовке кадров национальной журналистики. Необходимые для возникновения печати на языках народов сибирского и дальневосточного регионов предпосылки были созданы в ударные сроки — в течение десяти лет.

Формирование сети национальных изданий в Сибири началось в начале 20-х годов XX века и осуществлялось центральными и местными органами управления в одном процессе с разработкой и введением письменности, ликвидацией неграмотности и было взаимосвязано с образованием национально-территориальной государственности в различных формах автономии. Видится закономерность в политике КПСС по отношению к национальным изданиям — они возникали только после провозглашения автономий, т. е. главенствующим с самого начала становился административно-территориальный принцип, в основе своей антидемократический, поскольку он обрекал возникавшие издания быть частью аппарата управления, «частью общепартийного дела» (В.И.Ленин).

Примечательно, что формирование сети национальных изданий на Северо-Востоке Азии и во всей Сибири не было поступательным и динамичным. В этом процессе отражались противоречия национальной политики КПСС по отношению к коренным народам, так же как и стереотипы во взглядах на национальные отношения, характерные для командно-административной системы. Они стали проявляться уже в середине 20-х годов, то есть задолго до утверждения культа личности Сталина и установления тоталитаризма.

Однако в период либерализации советского режима правящей партии не удавалось ограничить структуру национальных изданий жесткими рамками. Рост национального сознания коренных народов, изменения в социальной структуре населения, распространение грамотности и культуры вступали в противоречие с абстрактными политическими концепциями. Особенно это было заметно в Бурятии и Якутии, где в середине 20-х годов наметилась тенденция к дифференциации национальной печати, отвечавшая потребностям национального развития. Возникавшие газеты и журналы, хотя и находились в зависимости от партийных комитетов, являлись важным звеном процесса этнокультурного развития. Однако эта тенденция не получила развития, динамизм в становлении национальной печати угас. Формирование командно-административной системы, а с нею монополизация издательской деятельности в руках КПСС; принижение роли национального фактора в развитии общества и государства вызвали главное противоречие — национальная печать в автономиях пошла не по пути возможно более полного удовлетворения общественных потребностей коренных народов в изданиях различного типа на родном языке, а, главным образом, по пути удовлетворения потребностей и целей самой командно-административной системы и ее ядра — коммунистической партии. КПСС же не была заинтересована в демократизации печати, ее концепция основывалась на административных методах управления прессой, на жесткой ее централизации.

На этих принципах формировалась печать на языках малочисленных народов Севера, в том числе и Северо-Востока Азии.

Заметим, что в конце 20-х — начале 30-х годов осуществлялась широкая, финансировавшаяся государством программа социального и культурного развития малочисленных народов Сибири и Дальнего Востока. Был образован Комитет Севера, одно из центральных мест отводилось Комитету Нового Алфавита (КНА), в обязанность которого входила не только разработка письменности, но и распространение грамотности. Национальная печать, в том числе и на Северо-Востоке Азии, создавалась КНА прежде всего для пропаганды письменности. В перспективе созданные КНА газеты имелось в виду преобразовать в районные, окружные и даже областные национальные издания. Но Комитет Севеpa и Комитет Нового Алфавита были образованы в то время, когда период либерализации советского режима еще не закончился.

В январе 1931 года Всероссийская конференция по развитию языков и письменности народов Севера утвердила проект разработки письменности на корякском, нивхском, удэгейском, чукотском, эвенкийском, эвенском, эскимосском и других языках. Поскольку в соответствии с планами государственного строительства предполагалось создать в перспективе не только автономные округа и национальные районы, но даже автономные области, то и КНА, который не был наделен административными полномочиями, а кадровый его состав включал в основном научную интеллигенцию и учителей, ставил широкие цели: создать в уже существующих округах и национальных районах газеты на языках коренного населения, а затем развить эту сеть изданий вплоть до создания областных национальных изданий различных типов. Эти цели соответствовали провозглашенной новой властью «Декларации прав народов России» и той стратегии в национальной политике, к осуществлению которой партия большевиков приступила в первые годы после прихода к власти и которая вскоре была ею круто изменена.

Приведем хронологию событий, связанных с зарождением печати на языках народов Севера:

— Типографское оборудование и шрифты для создаваемых газет на русском языке и языках коренного населения поступали в административные центры автономных округов в навигацию 1930 и 1931 годов.

— 19 апреля 1931 года в Ямало-Ненецком автономном округе вышел первый номер окружной газеты «Красный Север» («Нарьян-Нгэрм»). Выходила на русском языке, но в том же году стали публиковаться отдельные материалы на ненецком языке.

— 7 июля 1931 года в селе Самарово — административном центре Остяко-Вогульского (позднее переименованного в Ханты-Мансийский) автономного округа вышел первый номер окружной газеты «Ханты-Манчи шоп (шой)» — «Остяко-Вогульская правда» на русском языке. Первые публикации на хантыйском языке появились в газете 4 января 1934 года.

— 29 декабря 1931 года в селе Ола (ныне Магаданская область) вышел первый номер окружной газеты «Орочельско-Эвенская правда» на русском языке.

— В апреле 1932 года 1-ый окружной съезд Советов Корякского автономного округа постановил «возбудить вопрос перед Краем о выпуске с начала 1933 года окружной печатной газеты» (Советский Север. 1933. №1. — С. 131). Имелось в виду на корякском языке.

— Летом 1932 года на фактории Толочи — административном центре Витимо-Олекминского эвенкийского автономного округа началось строительство типографии.

— Постановлением ЭКОСО от 2 июля 1932 года Восточно-Сибирскому и Дальневосточному краевым Советам предложено было организовать издание районных газет на русском языке со страницами на языках коренных национальностей во всех округах.

— С 1 июня 1932 года Северное отделение Ленинградского УчпедГИЗа получило шрифты на языках коренных национальностей. «Эта центральная Полиграфическая северная база должна обслуживать и другие издательства, печатающие литературу на языках народностей Севера» (Советский Север. 1932. № 1—2. — С. 133).

— С 1932 года издается в п. Дудинка — административном центре Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа окружная газета «Советский Таймыр». Материалы на языке коренных национальностей полуострова — ненецком, долганском и негидальском — не публиковались.

— В 1932 году началось издание окружной газеты «Корякский большевик» на русском языке в Корякском автономном округе. Материалы на языке коряков не публиковались.

— В начале 1933 года в селе Тура — административном центре Эвенкийского автономного округа вышел первый номер окружной газеты «Эвенкийская новая жизнь» на русском языке. Материалы на эвенкийском языке в газете не публиковались.

— В июне 1933 года исполком Ямало-Ненецкого окружного Совета постановил: «...В редакцию газеты (имелась в виду окружная газета на русском языке «Красный Север». — О. Я.), взять не менее 2-х практикантов-ненцев в целях коренизации редакции газеты» (Советский Север. 1933. №5. — С. 100).

— 28 октября 1933 года в поселке Анадырь стала издаваться окружная газета «Советская Чукотка» на русском языке. Публиковались материалы на чукотском и эскимосском языках.

В марте 1933 года КНА принял решение завершить до конца года «организацию полиграфических баз в автономных округах и национальных районах, с тем, чтобы обеспечить перевод периодической печати на национальный язык» (Госархив Республики Саха (Якутия), ф.50,оп. 1, д. 1000, л. 6). Дальневосточный КНА имел задачу «организовать в 1933 году во всех округах печатные газеты на языках народов Дальневосточного Севера, решая на первом этапе задачу ликвидации неграмотности...» (Партархив Хабаровского КП РСФСР, ф. 2, он. 1, д. 26, л. 349). В Якутии КНА готовился издавать эвено-эвенкийское приложение к республиканской газете в 1934 году, а в следующем году выпускать газету на эвенском и эвенкийском языках.

В 1933 году в Николаевске-на-Амуре выходили газеты «Нивхская правда» на нивхском языке, «Сикун покто» («Новый путь») на нанайском и «Новая жизнь» — на эвенкийском; в селе Найхин и на Камчатке выпустили по два номера журналов соответственно на нанайском и корякском языках; в селе Найхин — административном центре Нанайского района — выходила газета «Тачиочиори покто» на нанайском языке. В 1933—1935 годы со страницами на языках коренных народов выходили также газеты на русском языке «Охотско-Эвенская правда» (с. Аян на Охотском побережье) и «Красный маяк» (Николаевск-на-Амуре). В 1938 году политуправление «Дальстроя» издавало на Чукотке на эвенском языке газету «Оротты правда». В дальнейшем попытки выпускать газеты на языках коренных народов, в том числе и Северо-Востока Азии, предпринимались во время Великой Отечественной войны.

Издания КНА служили средством распространения грамотности и информации, способствовали национальной консолидации, утверждению национального сознания и единых норм родных языков, зарождению национальной художественной литературы. При этом особенно пристальное внимание уделялось тем коренным народам, которые не имели своей национально-территориальной государственности.

На наш взгляд, не вызывает сомнения то, что создававшаяся КНА печать являлась инструментом этнокультурного развития носителей ее языков.

Вышеприведенная хроника формирования сети окружных газет наводит на размышление. В начале 30-х годов завершалось создание предпосылок для зарождения печати на языках коренных народов, одной из которых являлись издания на русском языке. С распространением грамотности возникла также общественная потребность в национальной печати. В то же время в трех автономных округах — Корякском, Таймырском (Долгано-Ненецком) и Эвенкийском газеты на языках коренного населения так и не возникли. Еще в двух округах — Ханты-Мансийском и Чукотском — к изданию национальных газет приступили лишь четверть века спустя. Решения 1-го окружного съезда Советов Корякского округа «о выпуске с начала 1933 года окружной печатной газеты» на корякском языке и исполкома Ямало-Ненецкого окружкома об обучении журналистике ненцев-практикантов «в целях коренизации редакции газеты» остались без внимания.

С утверждением командно-административных методов руководства объективные общественные потребности в национальных изданиях различного типа вступали в противоречие с удовлетворением этих потребностей, с политическими целями и изменяющейся национальной политикой правящей партии. Проблема печати на языках малочисленных народов Сибири, и Северо-Востока Азии в том числе, не вызывала интереса в руководстве правящей партии и государства, утверждался взгляд на эти народы как на лишенные «исторической перспективы». Командно-административную систему не устраивала подлинно национальная пресса, которая бы пробуждала у вчерашних «инородцев», по выражению В.И.Ленина, «стремление к самостоятельному политическому мышлению и к самостоятельной политической деятельности» (II конгресс Коммунистического Интернационала // Полн. собр. соч. — Т. 41.— С. 244).

Тенденция сначала к «окостенению» структуры изданий и их типологии, к замедлению, а затем и к полному затуханию процесса дифференциации печати в национальных регионах Северо-Востока Азии и всей Сибири проявилась еще в конце 20-х годов. Поворот в политике правящей партии по отношению к малочисленным народам Севера обрек прессу на их языках на стагнацию и медленное умирание. Созданные КНА издания превращались в одномерные административно-территориальные средства массовой информации с утилитарными функциями «орудия социалистического строительства» /В. И. Ленин/. Сам же Комитет Нового Алфавита виделся в этом свете анахронизмом. Со свертыванием его деятельности печать на языках малочисленных народов лишалась своего единственного защитника в верхних эшелонах власти. Таким образом, зарождение печати у этих народов не стало началом ее становления и развития как специфического элемента этнической культуры.

Думается, сказанное делает правомерным вывод о том, что, разрабатывая письменность и распространяя грамотность на языках народов Северо-Востока Азии и Северо-Запада Америки, православная церковь объективно способствовала их этнокультурному развитию. Что же касается Комитета Нового Алфавита, то этнокультурное развитие коренных народов являлось по существу его единственной целью. Это культурно-просветительное образование организационно не входило в политическую структуру общества. КНА действовал в соответствии с гуманистическими принципами национальной политики, провозглашенными в «Декларации прав народов России». В этом заключается, на наш взгляд, общность подхода КНА и православной церкви к коренным народам Северо-Востока Азии в этнокультурном аспекте. Подход же властных структур к проблеме по обе стороны Тихого океана видится не только противоположным, но и принципиально единообразным.

После перехода Северо-Западной Америки под юрисдикцию США началась «американизация» коренного населения. На Аляску и Алеутские острова хлынули миссионеры и священники разных конфессий, которым новая администрация создавала преимущества перед православными священнослужителями, права которых ущемлялись. Американцы считали, что сложности, с которыми они столкнулись в отношениях с аборигенами, были созданы православием и стремились искоренить его и в первую очередь ликвидировать двуязычие в образовании и богослужении. Последняя школа на острове Святого Павла, где в обучении использовались два языка — алеутский и английский, была закрыта администрацией США в 1912 году.

Аборигены испытывали сильнейший психологический террор. Им запрещалось пользоваться родным языком вне сферы бытового общения. Правительство США взяло официальный курс на ассимиляцию аборигенов, на постепенное умирание их языков, на утверждение во всех сферах жизни английского языка. То есть, правительственная политика основывалась на том, что коренные народы Северо-Запада Америки не имеют исторической перспективы в своем развитии и должны отказаться от национальных языков, перейти на английский. Протестантские миссионеры выступали адвокатами тотальной политики ассимиляции. Видится, таким образом, иной, чем у православия и КНА, подход к исторической судьбе коренных народов, исключающий их развитие как этносов.

Этим можно объяснить и то обстоятельство, что, начиная с 1867 года и по настоящее время, в Северо-Западной Америке языки коренных народов не используются в прессе и вопросы их взаимодействия в этой сфере с английским языком не обсуждаются.

Напрашиваются параллели с политикой по отношению к коренным народам Северо-Запада Америки, которая осуществлялась и продолжает осуществляться администрацией США, и политикой властных структур бывшего СССР по отношению к коренным народам Северо-Востока Азии. Заметим, что в некоторых аспектах она получила преемственность в сегодняшней России, которая, на наш взгляд, уже прошла пик «национальных суверенитетов», а идея культурно-национальной автономии пока не привлекла внимания ученых-обществоведов и не нашла своего места в национальной политике государства и в общественном сознании в России. По сути своей долгосрочные цели властных структур бывшего СССР и Соединенных Штатов — ассимиляция коренных народов того и другого регионов совпадают, различие же видится в методах реализации этой цели. На Северо-Западе Америки политика в этом направлении осуществлялась радикальными административными методами (ограничение общественных функций языков коренных народов и использование одноязычия как орудия ассимиляции, насаждение протестантизма, устранение двуязычия в образовании и т. д.) и с помощью психологического террора. В Северо-Восточной Азии осуществлялась концепция: на первом этапе сближение наций и народностей, а на втором — полное их слияние «в органическом единстве». И если в период либерализации советского режима национальная политика правящей партии строилась на положениях «Декларации прав народов России», то с утверждением командно-административной системы управления стали преобладать административные методы и пропагандистско-психологическое давление. Родилась концепция «единого советского народа». Коренные народы Северо-Востока Азии укладывались, таким образом, в «прокрустово ложе» утопической концепции, которая оставляла им одну перспективу — исчезновения как этносов.

Административной волей свертывалось развитие различных форм национально-территориальной государственности, сужалась сфера применения языков коренных народов, в зародыше было прекращено зарождение и становление национальной печати. Как и в Северо-Западной Америке, коренные народы Северо-Востока Азии (за исключением якутов и чукчей) не имеют сегодня национальной печати, как они не имели ее со времени упразднения Комитета Нового Алфавита.

Думается, что правомерен вывод о единстве подхода властных структур по обе стороны Тихого океана к проблеме этнокультурного развития коренных народов и к национальной печати как важной ее составляющей.